босиком
ходить и бить в барабанчик. Не бог весть что, но лучше, чем кладбище.
   Тут я подумала о Володе, и  на  моих  глазах  выступили  слезы  отчаяния.
Почему этот мерзавец изо всех дурех нашего города выбрал именно меня? Однако
к концу рассказа Ряхи стало ясно: выбрал не  случайно,  а  из-за  Шляпы.  Но
лучше объясню все по порядку, а то опять запутаюсь.
   В общем, если Ряха не врал (а чего б ему врать перед смертью?)  в  городе
существовали  три  противоборствующие  криминальные  группировки,   которыми
руководили граждане с кличками Тихий,  Самсон  и  Бритый.  А  еще  в  городе
жили-были  три  суперкиллера,  и  между  ними  существовало   что-то   вроде
соперничества. Двое из них принадлежали к бандитским группировкам, а  третий
жил на вольных хлебах. Покойный Шляпа, прозванный так из-за приверженности к
данному головному убору, который он  носил  и  зимой  и  летом,  имел  славу
непревзойденного мастера. Мастерство его было особого рода: если требовалось
избавиться от человека таким образом, чтобы его смерть  казалась  случайной,
звали Шляпу.
   Киллер номер два - мой Володя, чтоб ему провалиться.  Этот  был  отличным
стрелком и обоснованно считал, что равных ему  в  данном  деле  нет.  Третий
тяготел к ярким зрелищам: взрывам и тому подобное. Словом,  у  каждого  была
своя специфика, и, по большому счету, особо конфликтовать между собой причин
у них не было. Но конфликтовали.
   Соперничество очень скоро  переросло  в  откровенную  вражду,  и  господа
киллеры изо всех сил старались доказать, кто из них лучше всех. Ну и мечтали
избавиться  от  конкурентов.  Однако   их   хозяева,   которые   не   желали
налево-направо разбрасываться ценными  кадрами,  наложили  вето  на  попытки
специалистов отделаться друг от друга, так что тем пришлось довольствоваться
мелкими пакостями. Ряха высказал предположение, что Володя,  узнав  каким-то
образом, что Шляпа зачастил в ветеринарку, тоже решил  приударить  за  мной,
исключительно с целью досадить конкуренту. Ну не дурак ли? У них игрища, а у
меня головная боль. Однако кое-какие  сомнения  у  меня  остались,  и  я  их
высказала:
   - Не похож он на киллера... Как-то не впечатляет. И на  "копейке"  ездит,
это вовсе никуда не годится.
   - А Шляпа впечатляет? - фыркнул Витька.
   - И Шляпа не впечатляет, - покачала я головой.
   - На "копейке" он сознательно  ездит,  -  встрял  Ряха,  -  хитрит.  Мол,
бедный, в фирме снабженцем работает... Тачек у него с десяток: когда надо, и
"Мерседес"  появляется.  -  Я  только  покачала  головой,  поражаясь  чужому
хитроумию, а Ряха продолжил:
   - И гаражик этот он не зря под склад  определил.  Стоит  и  стоит  в  нем
"копейка", никто не позарится, и вдруг такая незадача...
   - Да, -  промычала  я  с  отчаянием,  когда  Ряха  наконец  заткнулся.  -
Угораздило вляпаться.
   - Точно-точно, - затряс он головой. - Мало нам было заморочек со  Шляпой,
так теперь Вовкины друзья непременно скажут, что это моих рук дело. То  есть
я нарочно подстроил, чтоб его менты замели. А  друзья  у  него...  не  очень
хорошие люди.
   - Постой, - нахмурилась я, - киллеров было трое, один убит, второго  чуть
менты не поймали, логично предположить, что это дело рук третьего.
   - Ну... - согласно кивнул Ряха.
   - Тогда мы-то здесь при чем?
   Ряха, Витек и Груня переглянулись и с сочувствием посмотрели на меня.
   - Так ведь это он, - сказал Витек, кивая на дружка.
   - Он, - подтвердила Груня, а Ряха, выдав лучшую в мире улыбку, заявил:
   - Это я.
   Я моргнула, кашлянула и немного поводила глазами туда-сюда. Но лучше  мне
не стало.
   - Ох, как все запущенно, - пробормотала я.
   - Груня, - позвал жену Витек, - поезжай к маме в  Воронеж  и  Василису  с
собой бери.
   - У меня своя мамуля есть, - подумав, ответила я.  -  Может,  махнем  все
вместе к ней в буддист-? ский монастырь?
   - В монастырь? - насторожился Витька и замотал головой:
   - Нет, я уж лучше здесь... А вы поезжайте.
   - Что-то у меня живот разболелся, - промямлила я. - Слушай, Витя, а  могу
я домой зайти? Переодеться? У меня дома и деньги есть. Правда, немного...
   - Я бы не советовал, - серьезно ответил Витька. - Конечно, может, повезет
и проскочишь, но может и не повезти.
   - Понятно, - вяло согласилась я, а домой мне захотелось еще больше.
   Вдруг разом зазвонили оба сотовых: парни торопливо достали  их  и  дружно
ответили:
   - Слушаю... - После чего лица их приобрели зеленоватый оттенок,  а  глаза
сфокусировались в какой-то точке на стене напротив.  Что  говорят  неведомые
собеседники, мне услышать не удалось, но  Ряха  с  Витькой  через  мгновение
преобразились, демонстрируя недюжинное актерское мастерство.
   - А хрен его знает, где мы, - пьяным голосом заявил Витек и полез к Ряхе:
   - Ряха, где мы?
   - В ресторане.
   - В каком?
   - Можно узнать. Вон речка под окошком, травка... брат, пойдем на травку.
   Пока я моргала и хмурилась, слушая всю эту тарабарщину, Груня  подскочила
к парням и противным голосом запричитала:
   - Мальчики, хочу еще шампанского... - И далее в  том  же  духе.  -  Подай
голос, - шепнула мне Груня, и я загнусила:
   - Тоже шампанского хочу... - Мое желание внести  посильную  лепту  в  наш
спектакль было столь велико, что я всецело сосредоточилась на порученной мне
роли, и на то, что  делают  другие,  внимания  обращала  мало.  Наконец  оба
сотовых полетели на стол, Витек вытер пот со лба, а Ряха  разулыбался  более
обыкновенного.
   - Выключи его к черту, - сказал Витька и тяжело вздохнул. Я  поняла,  что
спектакль окончен, и тоже вздохнула с облегчением.
   - Что делать-то будем? - спросил Витька дружка.
   - Ничего. Отсидеться надо. В  запой  уйти.  Глядишь,  тут  что-нибудь  да
прояснится. Я Шляпу не трогал и Кролику в багажник его  не  засовывал.  Гад,
что это сделал, должен как-то себя проявить.
   - А если не проявит? - нахмурилась Груня. - Может, стоит его поискать?
   - Как же, найдешь, - отмахнулся Ряха и неожиданно загрустил.
   Я посмотрела за окно, там уже смеркалось. Домой потянуло с  непреодолимой
силой.
   - Пойду... - робко сказала я, поднимаясь.
   - Может,  тебя  проводить?  -  предложил  Ряха,  но  я  с  благодарностью
отказалась. Только киллера мне и не хватает... третьего по счету.
   Груня вышла из кафе вместе со мной, решив немного погулять с Пафнутием.
   - Может, тебе с нами остаться? - грустно спросила она, наблюдая за котом.
- Мой-то хоть и дурак, но в этих делах смыслит. Не стоит  тебе  домой  идти.
Наверняка ждут.
   - Не могут они там двадцать четыре часа в  сутки  сидеть,  -  с  надеждой
сказала я.
   - Кто их знает, - пожала плечами Груня. - Поосторожней, ладно? Если  что,
звони на мобильный. Номер помнишь?
   - Ага.
   - Ну, пока...
   - Груня, - сделав несколько шагов, я  притормозила,  -  давай  я  тебя  у
Земфиры пристрою. Там не найдут.
   - А Витька? И Ряху жалко. Он с виду придурок, а вообще-то добрый.
   - Он же киллер? - удивилась я.
   - Ну и что. Работа сама по себе, а человек сам по себе. Они с  ‚итькой  с
десятки лет дружат, и он мне все равно что брат.
   - Давай тогда Пафнутия у Земфиры оставим. Она хорошая, не обидит.
   Груня посмотрела на кота и заплакала:
   - Конечно, лучше б было знать, что он в безопасности. А вдруг  из  города
удирать придется? Что ж я его, больше никогда не увижу?
   Я обняла ее, и мы немного поплакали. Потом поймали кота,  усадили  его  в
корзину, Груня вернулась в кафе, а я побрела домой. Поначалу  я  рада  была,
что избавилась от киллерской компании, но  через  пять  минут  почувствовала
печаль, а потом отчаяние, ну и  одиночество,  конечно.  Я  переживала  из-за
Груни, Пафнутия, даже из-за Витьки и улыбчивого Ряхи. Угораздило  же  его  в
киллеры податься...
   Чем ближе подходила я к дому, тем тревожнее и  печальнее  становилось  на
душе. Я уже подумывала вернуться к ребятам, но решила для начала попробовать
проникнуть в квартиру. В самом деле, надо переодеться... Да и деньги лишними
не бывают. Входить во двор через арку  я  поостереглась  и  пошла  гаражами.
Сердце при виде родных окон учащенно забилось. В кухонном окне маячила бабка
с какой-то белой тряпкой в руке. Я  взглянула  на  часы.  Наша  бабка  спать
ложится рано, и в это время ей положено видеть сны, а не метаться по кухне.
   Я притормозила и внимательно  осмотрела  двор.  "Девятка"  возле  подъзда
выглядела крайне подозрительно  и  "Опель"  возле  площадки  тоже.  Впрочем,
"Опель" Клавдиной внучки, а вот "мерсу" что здесь понадобилось?  И  бабка  с
полотенцем мечется... ой, не к добру... Я направилась к  домику  на  детской
площадке, откуда могла бы  преспокойно  обозревать  весь  двор.  Согнувшись,
протиснулась внутрь и вскрикнула от неожиданности: в домике кто-то  сидел  в
самом углу, он тоже вскрикнул, и я узнала Юрасика.
   - Юрик, - позвала я тихо, - ты чего здесь? Уснул, что ли?
   - Ой, Васена, - зашептал он, поднялся, ударился затылком о низкую крышу и
снова сел. -
   Меня бабка послала. Вторую ночь на посту. Опять  крутые  приезжали,  тебя
ждут. Бабка велела передать, иди к папе. Папа все знает, он  подскажет,  как
дальше жить.
   - Уже подсказал, - вздохнула я.
   - Вот, - обрадовался Юрик, - а домой тебе никак  нельзя.  Бабка  говорит,
выследят, ироды. Она тебе и сумку собрала. - В самом  деле,  в  ногах  Юрика
стояла моя спортивная сумка, плотно набитая.
   - Спасибо, - вздохнула я.
   - Какой разговор, мы ж не чужие. Тут  бабка  денег  положила,  в  боковой
кармашек, мы их в шкафчике нашли, и бабка своих добавила. Честное слово. Вот
тебе и Варвара, а мы ее мымрой звали. Человек,  Васена,  в  беде  познается.
Нет, не мымра наша бабка, а большой души  человек...  Я,  Васена,  пятьдесят
рублей взял. Своих-то нет, а по ночам здесь сидеть холодно. Ты уж это...  не
сердись.
   Я извлекла из сумки деньги, дала Юрику еще пятьдесят рублей  и  попросила
передать привет бабке.
   - Пусть не беспокоится.
   - К отцу пойдешь?
   - Пойду, - вздохнула я, подхватила сумку  и  направилась  к  гаражам,  не
рискнув пересекать двор. Возле гаражей я торопливо переоделась.  Избавившись
от Груниного платья и туфель, я почувствовала себя несколько лучше,  но  все
равно на душе было скверно.
   "У человека должен быть дом, - с тоской рассуждала  я.  -  Иначе  это  не
человек вовсе. Вот взять меня, к примеру. Иду темной ночью - куда,  зачем  и
что ждет меня за поворотом?"
   За поворотом, то есть за ближайшим гаражом, меня ждал мужик  в  ветровке.
Ухватился рукой за сумку и загробным голосом вопросил:
   - Жить хочешь?
   - Уже не очень, - вздохнула я.  Мужик  сумку  отпустил,  забежал  немного
вперед и поинтересовался:
   - А чего так?
   - Да задолбали все, - в сердцах ответила я. -  Киллеры,  мафия,  трупы  в
багажнике. Домой не могу попасть, бабка полотенцем  машет,  Юрик  в  домушке
сторожит. Не жизнь, а детектив какой-то.
   - Да, - уважительно протянул мужик, - не позавидуешь... Куда идешь-то?  -
вздохнув, спросил он.
   - Прямо. Говорю, домой не могу попасть. А мне спать охота.
   - Ну, это не проблема. Бутылку купишь? Пойдем ко мне, я здесь рядом живу.
Выспишься, и уж точно никакая мафия тебя там не достанет.
   Предложение  показалось  мне  дельным.  Я  кивнула,  и  мы   потопали   к
гастроному. По дороге познакомились. Звали мужчину  Стасик,  и  он  как  две
капли воды был похож на нашего Юрика.  Я  хотела  было  расспросить  его  на
предмет их возможного родства, но передумала, потому что  доподлинно  знала:
никакой родни у Юрасика и в помине нет.
   Маленький, юркий, нечесаный и по меньшей мере год не  мытый,  Стасик  был
восторженным оптимистом. Быстро рассказал мне собственную жизненную  историю
и посоветовал не падать духом. История его оригинальностью не блистала:  был
женат, пил как все, потом Райка, стерва, сбежала с хахалем и пацана  увезла.
Замуж вышла за крутого, живет за городом, в  собственном  доме,  не  дом,  а
домище, а хоть бы раз взаймы дала,  ни-ни.  И  пацана  против  отца  родного
настраивает. Не помнят люди добра.
   - Ну да ничего, - бодро закончил он, - мы и без них проживем.
   В гастрономе мы купили две бутылки водки, и Стасик стыдливо попросил:
   - Ты это, бутылку красненького купи, нечего на Ирку водку  переводить.  И
закуски, на худой конец, хлеба. Понимаешь, Ирка  тоже  в  запое,  потому  не
работает, а если Ирка не работает, то жрать нечего.
   Я кивнула, купила хлеба, колбасы, яиц  и  каких-то  консервов.  Довольный
Стасик принял пакет и, улыбаясь, сообщил:
   - Тут до меня пять минут. Потопали.
   На углу гастронома мы свернули,  и  вскоре  в  глубине  двора  я  увидела
хлипкое деревянное строение, похожее на барак. Оно бараком и  оказалось.  На
сегодняшний день в нем проживало пять семей,  причем  все  запойные,  это  с
гордостью сообщил мне Стасик. Не успели мы войти в длинный  коридор,  как  я
увидела  бабу  лет  пятидесяти,  огромную,  сплошь  покрытую   синяками,   с
ярко-красными патлами и почему-то в одном белье.
   - У-у, нажралась до чертиков,  -  с  обидой  прошипел  Стасик,  аккуратно
обходя ее, и взял меня за руку. - Проходи, Василиса.
   Баба проводила нас мутным взглядом и громко икнула.
   Стасик распахнул ближайшую к нам дверь, пошарил  рукой  по  стене,  нашел
выключатель, свет вспыхнул, а я огляделась. Комната оказалась вполне уютной,
шторы на окнах старенькие, но не грязные, круглый стол, три стула, шифоньер,
кровать в углу, застеленная покрывалом с кистями,  и  диван,  на  котором  в
настоящий момент спала женщина без возраста, кутаясь в  клетчатое  одеяльце.
Серое личико с острым носом выглядывало из-под одеяла, субтильного вида дама
храпела так, что  стены  дрожали.  Я  вздохнула  и  пристроила  сумку  возле
свободной стены, а Стасик начал вынимать покупки из пакета.
   - Ирка, - позвал он зычно. Ирка  не  откликнулась,  он  окликнул  ее  еще
дважды и в конце концов заявил:
   - Черт с тобой.
   Тут дверь открылась и в комнату вошел парень в линялых джинсах, босиком и
в тельняшке. Волосы его торчали  в  разные  стороны,  а  левый  глаз  больше
походил на щель из-за синяка гигантских размеров.
   - Здорово, - буркнул он и почесал одной ногой другую. - Раздобыл чего?  -
Вопрос адресовался Стасику.
   - Знакомую встретил, - весело отозвался тот. -  Вот  решили  отметить.  -
Стасик не успел закончить фразу, а тип в тельняшке уже устроился за  столом.
Я вздохнула и тоже села, жалея, что не осталась с  Груней.  Ладно,  пойду  к
Земфире, только дождусь утра,  чтоб  не  напугать  Земфиру  чересчур  ранним
визитом.
   Стасик куда-то удалился, вернулся с чашками и тарелками, быстро накрыл на
стол, отказавшись от моей помощи, и разлил водку в чашки.
   - Ну, со свиданьицем.
   Ирка подняла голову и сказала:
   - А мне? - Встала с легким стоном и, пошатываясь, подошла к столу. Стасик
налил ей красного. Ирка выпила и обвела  присутствующих  вполне  осмысленным
взглядом. - Ты кто? - спросила она меня.
   - Василиса, - пожала я плечами.
   - Знакомая, - зачастил Стасик, - у  гастронома  встретил.  Вот  -  решили
обмыть.
   - А-а, - кивнула Ирка и уставилась на Тельняшку.
   - А ты?
   - Я? - вроде бы удивился тот и жалобно взглянул на Стасика.
   - Да ты че? - заорал Стасик. - Это ж Кирюха, брат твой.
   - Какой брат? - нахмурилась Ирка и еще выпила красного.  -  У  меня  один
брат, на Сахалине.
   - Ну так вот он! Уже две недели как приехал. Скажи, Кирюха?
   - Приехал, - сказал тот и поспешно выпил водки.
   Ирка пристально смотрела на него и вроде не верила.
   - Неужто уже две недели пьем? - спросила она с сомнением.
   - Ага, - подтвердил Стасик. - Как Кирюха приехал, так и пьем.
   - Так и пьем, - согласился тот, нетвердой рукой подставляя чашку.
   - А не похож ты на брата, - не унималась Ирка. - Брата я помню. Он у меня
красавец. А ты? Чучело ты огородное. И нечего врать. А то брат, брат.  Брата
я своего, что ли, не знаю?
   - Что ты привязалась к человеку? - обиделся за  родственника  Стасик,  но
Ирка вновь неодобрительно покачала головой:
   - Не похож. Он на жулика похож... точно, тот тоже в тельняшке.
   - Чего ты выдумываешь? - косясь на меня, спросил Стасик. - Какие жулики?
   - А те самые, - возвысила Ирка голос, - которые тебя  подбивали  квартиру
ограбить.
   - Так тот не в тельняшке, на нем куртка была, джинсовая.
   - Может, и была, - задумалась Ирка и упрямо повторила:
   - А под ней тельняшка. - В этом месте она обвела  глазами  стол  и  вдруг
заревела. - Значит, ограбил художника? Ах ты, дурак, я ли тебе не  говорила,
не лезь, чучело лесное, уж сиди возле меня. Какой из тебя грабитель? Ведь  в
тот же день заметут.
   - Да никого я не грабил, - заорал Стасик так, что Ирка жалобно икнула,  а
родственник от неожиданности  качнулся  и  упал  со  стула.  Стасик  кинулся
поднимать его, а Ирка заплакала еще  горше.  Усадив  родственника  за  стол,
Стасик торопливо разлил водку, плеснул Ирке красного и сказал:
   - За знакомство.
   Ирка терла глаза кулаком и  повторяла:  "Посадят".  Я  сделала  вид,  что
отхлебнула из чашки и поставила ее на стол.
   - Угомонись ты, - потряс Стасик сожительницу за  плечо.  -  Никого  я  не
грабил. Вот тебе крест. И не собираюсь. С этими художниками только  свяжись,
придешь, а там квартира на сигнализации. - Упоминание о художнике  почему-то
насторожило меня.
   - Кого ограбить-то хотели? - поинтересовалась я.
   - Художника, - отозвалась Ирка.  -  О-очень  известный.  Не  квартира,  а
музей.
   - Как будто ты видела, - презрительно бросил  Стасик  и  охотно  принялся
меня просвещать:
   - Дня четыре назад пасусь я у гастронома. Ну, встретил  дружков,  присели
на ящиках о жизни поговорить. Вдруг подходит к  нам  мужик  и  с  ходу  дает
стольник. Мы - что, мол, да как, а он - купите, мужики, бутылку,  поговорим.
Ну выпили, а он и заявляет: дело, говорит,  есть.  Выгодное.  Тут,  говорит,
неподалеку один художник живет, а у него картина. По виду мазня  мазней,  но
дуракам нравится. И будто есть в городе такой человек, который за эту  самую
мазню готов дать две тысячи. Ну, мы послушали, покивали, а он опять про  эту
картину. Вроде художник выпить не дурак, а как напьется, так у него  начисто
отшибает память. У него, говорит, хоть всю квартиру выноси, не заметит. Одно
плохо, живет с бабой, а та ужас какая злобная и всегда  дома.  Еще  художник
этот очень любит с простыми людьми знакомиться. И вроде  нам  проще  пареной
репы с ним сойтись, а когда в квартире бабы его не будет, картину  стибрить.
Говорил, пара пустяков.
   - Ага, - вновь очнулась Ирка, - не успеешь оглянуться, и уже в тюрьме.
   - Ты ее не слушай, - обиделся Стасик, обращаясь исключительно ко  мне.  -
Ты меня слушай. Ну, поговорили, на следующий  день  он  опять  пришел,  чтоб
художника этого показать.
   - Показал? - подала я  голос,  питая  самые  худшие  подозрения,  и  они,
конечно, оправдались.
   - Показал. Гастроном на Спасской знаешь?  Вот  пришли  туда,  а  этот,  в
джинсовой куртке, с нами не пошел, на машине отправился, в ней и сидел, пока
художник не появился. Вот, скажу тебе, человек. Как мыслит.  Мы  его  больше
часа слушали... Серега даже заплакал... Разве можно такого человека грабить?
Он с этим... мировым разумом  запросто.  На  любой  вопрос  ответ  знает,  а
объясняет так толково, куда твоему профессору. Я,  конечно,  сейчас  уже  не
вспомню, о чем он там говорил, но ясное дело: гениальный человек.
   - Это папа, - вздохнула я.
   - Что? - не понял Стасик.
   - Ничего, - вздохнула я повторно.
   Стало ясно: папины разговоры о Филонове не прошли даром,  какой-то  дурак
решил его ограбить. Лично я совсем не против, чтоб шедевр с надписью красным
фломастером раз и навсегда исчез из нашей  гостиной,  но  против  ограбления
категорически возражаю.  Во-первых,  это  напугает  Земфиру,  во-вторых,  не
понравится папе. Мало мне своих бед, так теперь еще и это.
   Но действительность оказалась даже хуже, чем я могла предположить. Ста