Татьяна ПОЛЯКОВА
   ЧУДО В ПУШИСТЫХ ПЕРЬЯХ



   ONLINE БИБЛИОТЕКА  http://www.bestlibrary.ru


   Моему сыну Родиону
   В день восемнадцатилетия.

   Не ищи в жизни подвигов,
   Они тебя сами найдут.

   Ступенька стремительно приближалась к моей физиономии. Я слабо  охнула  и
выставила руки перед собой (это единственное, что я могла сделать  в  данной
ситуации), локти вывернулись в разные стороны, глаза сошлись у переносицы, а
нос коснулся ступеньки лестницы, но без особого для меня ущерба. Я  невнятно
произнесла что-то в высшей степени неприличное и  попробовала  приподняться,
уцепившись рукой за перила.
   Подъем я осуществляла поэтапно и для начала села, вцепившись все в те  же
перила. Закрыв один  глаз  и  прищурив  другой,  я  смогла  различить  стену
напротив с надписью на ней "Оля дура", а чуть ниже "Витя козел" и  с  тоской
вздохнула: выходит, я еще в районе первого этажа. До квартиры оставалось два
пролета. В моем теперешнем состоянии путь практически непреодолимый,  однако
ночевать на лестнице я тоже не могу. Надо собраться с силами и подняться.
   Слабо постанывая и держась за перила, я поднялась, но тут же поняла,  что
это была плохая идея. Мое туловище, независимо от меня, начало вращаться,  я
выдала еще  что-то  неприличное  и  поспешно  приземлилась  на  четвереньки.
Туловищу сразу стало легче, и голове тоже.  Выбирать  не  приходилось,  и  я
начала подъем, медленно переставляя руки и ноги и приговаривая:
   - Ничего, глаза страшатся, руки делают... дойдем, должны дойти... - Таким
образом я достигла лестничной клетки  и  ненадолго  прилегла.  Мысли  начали
путаться, клонило в сон, я сказала себе:
   - Позади Москва, отступать некуда.  -  Так  обычно  приговаривал  папуля,
открывая третью бутылку. Я подумала, что папуля прав: пьянство - это вам  не
фунт изюма, пьянство - это судьба, если хотите - крест, и  его  надо  как-то
нести, то есть доволочь хотя бы до своей квартиры.
   Я вновь начала подъем, счастливо улыбаясь, потому  что  отсюда  уже  была
видна дверь моей квартиры. Но тут над головой что-то хлопнуло,  а  буквально
через секунду в нос мне уперлось что-то влажное и теплое. Я скосила глаза  и
увидела перед собой лохматую морду, слабо охнула,  кто-то  жалобно  заскулил
над самым моим ухом, и я сообразила, что передо мной соседский пес Келли.  Я
очень смутилась, потому что где Келли, там и его  хозяин,  Сашка  Осипов,  а
являться его очам в том виде, в котором я пребывала в настоящий момент,  мне
очень не хотелось.
   Слезы навернулись на глаза, когда я услышала Сашкин голос:
   - Василиса, ты чего здесь? Потеряла что-нибудь?
   - Ага, - жалобно кивнула я и мысленно  прошипела:  "Немедленно,  слышишь,
немедленно поднимись с четверенек..." Но не тут-то было, я это поняла сразу,
а Сашка чуть позднее. Он наклонился ко мне, присвистнул и заявил:
   - Ничего себе... Ты где ж так нализалась?
   - Юбилей, - пробормотала я, - двадцать пять лет...
   - Тебе? - удивился он.
   -  Не-а,  -  отчаянно  замотала  я  головой,  потому  что  считала   себя
значительно моложе. - Подруге...
   - Вот оно что... Чего ж не проводил никто?
   - Проводил, - с третьей попытки произнесла я. - Он у подъезда  лежит.  Не
наступи, когда будешь выходить.
   - Понятно, - хихикнул  Сашка  и  поднял  меня,  подхватив  под  локти.  Я
благодарно прильнула к его плечу и ненадолго затихла.  -  Давай  потихоньку,
подняла  ножку,  опустила...  хорошо  получается,  -   приговаривал   Сашка,
направляясь со мной к двери квартиры. Теперь на моих глазах выступили  слезы
благодарности. Сашка мне нравился уже семь месяцев, до этого я обращала мало
внимания на соседа, а тут как-то у него Келли заболел, и Сашка обратился  ко
мне, потому что я ветеринар. Я заглядывала к ним по  вечерам  сделать  Келли
укол, ну и с Сашкой чаю выпить, а потом он пригласил меня в ресторан, потому
что деньги за лечение пса я брать отказывалась: мы ведь соседи, и к Келли  я
испытывала самые нежные чувства.
   Вернувшись из ресторана, мы обнаружили возле Сашкиной двери рыжую  девицу
с очень злющим лицом. И хоть потом Сашка говорил,  что  рыжая  -  пройденный
этап, к тому же не любит собак, но я не поверила и по вечерам к нему  больше
не заглядывала. Когда же сосед наведывался ко мне, торопилась избавиться  от
него под любым благовидным предлогом, потому что  неоднократно  видела,  как
рыжая выходит из нашего подъезда. Я считала Сашку вруном и бабником, хотя он
мне от этого меньше нравиться не перестал,  но  я  сама  себе  рекомендовала
держаться от него подальше. И держалась. И вдруг такая незадача:  надо  было
нарваться на него, когда я в таком  состоянии.  И  добро  бы  я  этим  делом
злоупотребляла, ни-ни, я вообще пью редко и, как  правило,  только  пиво,  а
сегодня  я  так  отчаянно   напилась   исключительно   из-за   галлюцинаций.
Галлюцинации начались где-то в середине вечера и потом уже не кончались,  то
есть не они не кончались, а мое скверное самочувствие и беспокойство.
   Но лучше я все расскажу по порядку, чтоб было понятно. В  общем,  так.  У
моей подруги Людки Самохиной был день рождения. Само собой, она  решила  его
отметить, ну и назвала гостей с три короба, но не к себе  в  квартиру,  а  в
студию. Студия ее располагалась на первом  этаже  старинного  дома  в  самом
центре города, здесь когда-то жила Людкина бабушка. Бабушка умерла, квартира
досталась моей подружке, она поломала все  перегородки  и  устроила  студию,
потому что считала себя художником. Говорю "считала", оттого  что  живописью
ее подвиг заняться мой папуля. Людка с самым серьезным  видом  по  сию  пору
зовет его "учителем" и дважды в месяц  вместе  с  ним  медитирует,  уходя  в
астрал, и подолгу оттуда не возвращается,  чем  очень  меня  тревожит.  Один
придурок вот так однажды ушел, а назад не вернулся, где-то там заплутавшись.
У папули были неприятности, не  то  чтобы  серьезные,  но  все  равно  были.
Позднее, правда, выяснилось, что дядька умер вовсе не  от  медитации,  а  от
алкогольного отравления (попросту говоря, водка  была  "паленой"),  но  меня
медитация с тех пор начала беспокоить. Я несколько раз намекала  Людке,  что
она ей, по большому счету, ни к чему, раз пишет Людка исключительно цветы  в
горшках. Ей стоит быть ближе к природе, выезжать на пленэр и все такое, а не
сидеть истуканом  на  коврике,  закатив  глаза.  Людка  меня  не  слушала  и
продолжала сидеть истуканом.
   Раз в неделю я сопровождала ее в художественный салон, куда  она  сдавала
свои полотна. Перед самым днем рождения мы заглядывали  в  салон  раз  пять,
Людка работала как лошадь,  только  успевай  картины  в  рамы  вставлять,  а
раскупались  они  весьма  неплохо.  Во-первых,  цветочки   всегда   выходили
нарядными, во-вторых, рамки были красивыми,  а  в-третьих,  просила  за  них
Людка копейки, а широкой общественности нравятся незабудки на подоконнике. В
общем, к моменту торжества на руках у Людки оказалась приличная сумма, и она
решила разгуляться.
   Народу в студию набился целый табун, что и неудивительно, художники - они
ведь чокнутые, мне это доподлинно известно, раз у меня папуля художник. Пива
было много, а водки и того больше, а из  закуски  только  вобла;  все  очень
быстро перезнакомились, и началось настоящее веселье.
   Людка сунула мне стакан в руку, до середины наполненный водкой, и  сурово
сказала:
   - До дна. За мое здоровье.
   Меня перекосило от одной мысли, что все это  придется  выпить,  но  Людка
смотрела на меня укоризненно и даже напомнила,  как  прошлым  летом  держала
кота, когда я ему  вытаскивала  занозу.  В  общем,  пришлось  выпить.  Людка
торопливо протянула мне бутылку пива, шепнув:
   - Запей.
   Я запила, и после этого у меня начались видения. Я  совершенно  отчетливо
увидела  на  диване  возле  окна  папулю  и,  как  примерная  дочь,  подошла
поздороваться с ним.
   - Привет, папа, - сказала я. Он не отозвался. Родитель мог в  тот  момент
медитировать, ну, я и подошла к Людке, говорю:
   - Ты, оказывается, папулю пригласила?
   А она мне:
   - Приглашала, но учитель не пришел.
   - Как не пришел, когда он на диване сидит?
   - Где? - спрашивает Людка. Я тычу пальцем в диван, то есть  в  папулю,  а
подруга качает головой:
   - Там никого нет.
   - Как это "никого"? - заволновалась я.
   - А так, - ответила подруга и потопала к подоконнику, где  стояла  водка.
Малость разволновавшись, я подхватила под руку какого-то парня  и  спросила,
сидит кто-нибудь на диване или нет.
   - Нет, - ответил он и был совершенно прав, потому что к тому моменту  там
действительно никто не сидел.
   Я стала высматривать папу в толпе  и  волноваться  все  больше.  За  этим
занятием меня застал Севка Матвеев, тоже художник. Выслушав мои сомнения, он
загнул что-то насчет астральных тел, сунул мне стакан в руки и сказал:
   - Выпей, полегчает.
   Я повертела стакан в руке и выпила,  но  легче  не  стало.  Папуля  начал
являться мне в толпе и тут же исчезать. То есть он плавно кружил по  студии,
но я за ним не поспевала, а когда спрашивала  о  нем  знакомых,  мне  дружно
отвечали, что папули здесь нет.  Я  беспокоилась  все  больше  и  больше,  а
лекарство от беспокойства мне предлагали  только  одно.  Где-то  через  пару
часов, обнаруживая папу в толпе, я весело хихикала и подмигивала ему,  а  он
скользил как тень, не реагируя на присутствующих, пока окончательно не исчез
часам к десяти.
   Я присела на подоконник и малость вздремнула,  а  открыв  глаза,  увидела
возле подъезда милицейскую машину  и  забеспокоилась,  хотя  до  одиннадцати
времени было достаточно, а соседи  Людки  к  шумным  сборищам  привыкли.  Не
успела я как следует осмыслить происходящее, как обнаружила  рядом  с  собой
парня лет двадцати восьми, очень приятной внешности. Пьян он был в  меру,  а
улыбался так зазывно, что я с ходу поверила, когда он сказал:
   - Я влюбился с первого взгляда.
   И только уточнила:
   - В кого?
   - В тебя, естественно. Весь вечер глаз не свожу.
   "Очень может быть", - подумала я. Занятая  поисками  в  толпе  папулиного
астрального тела, я многое что могла пропустить.
   - Потанцуем? - предложил он, и я кивнула. Парня звали Володя, он пришел с
другом, а друг куда-то исчез. Лично меня это не  удивило,  раз  папуля  тоже
исчез, точнее, и не появлялся даже, если верить Людке.
   - Надо выпить за  именинницу,  -  заорал  кто-то,  и  я  выпила,  уже  не
сопротивляясь.
   Потом мы только и делали, что пили за именинницу, перемежая  это  занятие
танцами. С каждым разом водка вызывала у меня все меньше отвращения,  а  под
конец я просто брала стакан из чьих-то рук  и  пила  ее  как  воду.  Правда,
длилось это недолго. Очень скоро я оказалась на полу  возле  углового  окна,
рядом дремал Володя, пристроив голову на  моем  плече,  и  я  подумала,  что
вечеринка удалась и пора отсюда сматываться. Но решить было  гораздо  легче,
чем сделать. Я слабо шевельнулась и попыталась встать. Совершенно неожиданно
мне на помощь пришел Володя, оказалось, он не только может  встать  сам,  он
еще умудрился поднять меня, и мы побрели к выходу, держась  друг  за  друга.
Тут подскочила Людка и проблеяла:
   - На посошок... - И я, конечно, выпила, потому что поняла: сто грамм  уже
практически ничего не решат, а мой спутник, взяв  стакан  из  Людкиных  рук,
принялся икать и икал так долго, что Людке надоело ждать и она ушла.  Володя
сунул стакан бредущему мимо нас парню  с  копной  волос  и  серьгой  в  ухе,
величиной с куриное яйцо, мы наконец покинули студию и вскоре  оказались  на
улице.
   Тут выяснилось, что на вечеринку Володя прибыл на машине,  она  стояла  в
переулке. Я оказалась перед нелегким выбором: либо  рискнуть  и  отправиться
домой с подвыпившим водителем (Володя казался мне именно подвыпившим, потому
что крепко держал меня за локоть и практически не раскачивался),  либо  идти
пешком, потому что ни один таксист в здравом уме  меня  не  повезет.  Второй
вариант казался мне гораздо опаснее первого, ведь ясно было, что до дома мне
не дойти, это  ж  четыре  троллейбусные  остановки,  а  у  меня  хватит  сил
только-только добраться до угла.
   Чем больше я смотрела на Володю, тем трезвее он мне казался; в  общем,  я
согласно кивнула, и мы пошли к машине. Вскоре я смогла повалиться на  заднее
сиденье, благодарно икнула и затихла, а в себя пришла  только  возле  своего
дома, и то после того, как Володя потряс меня за плечо и прокричал на ухо:
   - Василиса, это твой дом?
   Пятнадцать минут мы потратили на выяснение данного обстоятельства. То мне
казалось, что дом точно мой, то вдруг появлялись сомнения. Володя  предложил
спросить у кого-нибудь, вышел из машины, вынул  меня,  и  мы  направились  к
подъезду. Тут случилось непредвиденное. То есть я-то как раз  могла  бы  это
предвидеть, если б была в здравом рассудке, но здравым он не был, оттого про
ступеньку я  забыла,  а  Володя  о  ней,  само  собой,  вовсе  не  знал.  Он
споткнулся, пролетел немного по касательной и  грохнулся  в  трех  шагах  от
подъезда, тюкнувшись головой о ту самую ступеньку, но с  другой  стороны,  и
жалобно застонал.
   Я нашла его на ощупь и заплакала, а он попросил:
   - Помоги встать.
   Я очень хотела помочь ему,  но  не  могла.  Тогда  он  попросил  воды.  Я
пообещала достать и с этой целью вошла в подъезд,  с  намерением  быстренько
подняться в квартиру и взять минералки. А еще лучше  -  прихватить  Юрасика,
ежели тот еще не успел набраться до такой степени, что уже не может  ходить,
вместе с ним вернуться за Володей и оказать ему необходимую помощь.
   Планы у меня были наполеоновские, но  на  пути  их  осуществления  встала
лестница, то есть она не вставала, она здесь была  всегда,  раз  живу  я  на
втором этаже. На преодоление нескольких ступенек я  потратила  столько  сил,
что начала забывать, куда и зачем я так тороплюсь, а потом встретила  Сашку.
Мое желание выглядеть трезвее, чем я была, сыграло злую шутку, на  симуляцию
вертикального положения  при  ходьбе  ушли  последние  силы,  облик  Володи,
отчаянно нуждавшегося в помощи, отступил, затем начал стремительно удаляться
все дальше и дальше, пока окончательно не исчез из моего сознания.
   Между тем мы с Сашкой под жалобное поскуливание Келли  (пес  сочувствовал
мне изо всех сил) достигли моей двери, и Сашка спросил:
   - Ключи есть?
   - Нет, - коротко ответила я.
   - Как нет? А где они?
   Я невнятно что-то промычала. Сашка собрался нажать кнопку звонка, но  тут
я толкнула плечом дверь, и она  распахнулась.  Я  с  облегчением  вздохнула,
потому что Варвара не любит, когда ее будят по ночам, а то, что сейчас ночь,
было совершенно ясно, хотя я и затруднялась ответить почему.
   В общем, я влетела в квартиру, Сашка вошел вслед за мной.  Келли  залаял,
так как я нечаянно  наступила  ему  на  лапу,  Варвара  проснулась  и  зычно
крикнула:
   - Да когда вы прекратите безобразничать?
   Мы в ужасе замерли и к моей комнате уже пробирались  на  цыпочках.  Келли
вообще выскочил из квартиры и ждал на  пороге,  потому  что  здорово  боялся
Варвару.
   Ключ от моей комнаты лежал под ковриком, Сашка, прислонив меня  к  стене,
достал его, открыл дверь и поволок мое бесчувственное тело  к  софе.  Увидев
ее, я в последнем проблеске сознания радостно хихикнула, потому что  поняла:
я достигла тихой пристани, теперь на окружающее можно не реагировать.  Сашка
стал раздевать меня, приговаривая:
   - Ох, как плохо тебе будет завтра...
   А я ответила:
   - Мне и сегодня плохо... - Окончательно  отключилась  и  должна  была  бы
беспробудно спать до утра, но выпитое  пиво  этого  не  позволило.  Пришлось
просыпаться. Я в отчаянии застонала, нащупала рукой колокольчик, дернула  за
него, и над моей головой включилось бра, а я застонала еще  громче.  На  эти
действия ушли все мои силы, а еще ведь предстояло подняться и  как-то  дойти
до туалета.
   Сказав себе: "Есть такое слово - "надо", я  поднялась,  подхватила  халат
жестом фокусника и, натыкаясь на все, что встретилось на  пути,  перебежками
отправилась к туалету. Выключатель куда-то запропастился.  По  крайней  мере
нащупать его я так и не смогла, влетела в туалет, хлопнулась на унитаз и тут
увидела, что прямо напротив в кухне за моим столом сидит  какой-то  мужик  и
таращит на меня глаза.
   - Пардон, -  пробормотала  я  и  поспешно  закрыла  дверь,  оказавшись  в
кромешной тьме. То, что на  кухне  сидит  незнакомец,  в  принципе  меня  не
удивило. Кроме  бабки-соседки,  которую  я  прозвала  за  дурной  нрав  Злой
Варваркой, в квартире жил еще одинокий пьяница Юрик. От роду Юрику было  лет
тридцать, хотя на вид все пятьдесят, пил он горькую  с  малолетства,  причем
так отчаянно, что соседи предрекали ему близкую кончину еще лет пять  назад,
но Юрику на это было наплевать. Он пил все больше и, с  моей  точки  зрения,
здоровел на глазах. Когда я сюда только-только вселилась, он выпивал бутылку
водки и скатывался под стол вместе с ней, а теперь мог запросто усидеть две,
а то и три, если, конечно, находились дураки ему поднести эти бутылки.  Юрик
принципиально нигде не работал, собирал макулатуру, летом ездил за  ягодами,
осенью за грибами и картошкой, а к Новому году за  елками  и  таким  образом
существовал вполне сносно. К тому же он имел золотые руки и  в  нашем  доме,
жильцы  которого  были  почти  сплошь  либо  одинокими  старушенциями,  либо
разведенными молодухами, пользовался бессрочным кредитом.
   Гостей Юрик  очень  любил,  оттого  почти  каждый  вечер  в  нашей  кухне
кто-нибудь засиживался до тех самых пор, пока Злая  Варварка  не  появлялась
там и, уперев руки в бока, не вопрошала гневно:
   -  Когда  же  кончится  это  безобразие?  -  После  чего  гости  поспешно
удалялись. Надо  сказать,  Варвару  боялись  не  только  соседи,  но  и  наш
участковый. Так что удивило меня не то, что мужик сидит себе за моим  столом
(Юрик часто путал столы, а мой действительно расположен  удобнее,  опять  же
вид из окна), а то, что мужик сидит один, без моего соседа.
   Немного поразмышляв над этим, я пришла к выводу, что Юрик  отправился  за
бутылкой, а гость терпеливо ждет его, и застыдилась, что человек застал меня
не в лучший момент моей  жизни.  Я  подумала:  может,  стоит  задержаться  в
туалете подольше, чтоб он обо мне забыл, но испугалась, не сделать бы хуже -
вдруг я, к примеру, усну, а гостю понадобится в туалет. В общем,  стыдясь  и
краснея, я выскользнула из туалета, покосилась в сторону  гостя  и,  буркнув
"здрасьте", шмыгнула к своей двери. Мой взгляд успел  зафиксировать  бутылку
водки, стоявшую на столе. Это меня слегка удивило: раз водка здесь, то где ж
тогда Юрик? Тут он и появился из своей комнаты в  трусах  и  майке,  надетой
задом наперед.
   - Ты что, забыл про гостя? - спросила я  и,  не  дожидаясь,  что  ответит
сосед, прошла в комнату, рухнула на софу и блаженно вздохнула.
   Но проклятое пиво вскоре вновь дало знать о себе, и  я  опять  побрела  в
туалет. Едва покинув комнату, я услышала голос Юрика:
   - Ну, вот значит, я ей говорю, Надька, говорю я ей,  ты  ж  дура,  прости
господи, и куда ты все лезешь... - Куда лезла Надька, я  так  и  не  узнала,
потому что достигла туалета, а Юрик, сидя за столом напротив  своего  гостя,
обернулся, увидел меня и радостно закричал:
   - Это Василиса, соседка моя... Васена, иди, посиди с нами...
   - Отвянь, - ответила я, прикрыв дверь, но, возвращаясь к себе,  отметила,
что на столе, кроме двух стопок, появились хлеб, огурцы и грибы в банке.  Ни
у меня, ни у Юрика солений не водилось, значит, позаимствовал он все  это  в
холодильнике у Варвары. Завтра бабка будет гневаться,  грозить  милицией,  а
меня позовет в свидетели того, что так дальше жить нельзя.
   Я покачала головой, думая об утре, которое неминуемо наступит,  и  твердо
решила не просыпаться как можно дольше.  Но  мечтам  моим  не  суждено  было
сбыться. Только  мне  стало  сниться  что-то  приятное  и  далекое  от