.", и  мы
вылетели из комнаты.
   - Охрана! - завопила я. - Охрана... убийство... Лев Николаевич убит!
   Если честно, соображала я туго... Женька  тянула  меня  за  руку,  мы
скатились по ступенькам, и,  лишь  оказавшись  в  знакомом  коридоре,  я
поняла: мы бежим к комнате, где обычно дежурила охрана, и  порадовалась,
что мозги у Женьки работают лучше, чем у меня.
   Тут подружка споткнулась и полетела на  пол,  а  я,  не  удержавшись,
хлопнулась рядом, мы зажмурились,  вцепившись  друг  в  друга,  часто  и
тяжело дыша. И вдруг раздались шаги, осторожные, едва слышные, кто-то не
спеша шел по коридору.
   Женька стиснула мне рот рукой, и правильно, между прочим, сделала:  я
приготовилась орать от ужаса, ужас был столь силен, что  держать  его  в
себе не было никакой возможности. Шаги приближались, неожиданно замерли,
затем звук возобновился, теперь еще более  тихий.  Я  увидела  на  стене
тень,  огромную  и  страшную,  она  медленно  наползала  на  меня,  а  я
обрадовалась, что не увижу развязки, потому что умру раньше  от  разрыва
сердца. Я слышала, как стучит Женькино сердце, и чувствовала ее дыхание,
и мне хотелось плакать оттого,  что  я  не  могла  спасти  свою  глупую,
непутевую подругу. Какой ужас! Она погибнет на моих глазах или я на  ее,
что уж вовсе никуда не годится.
   Тень сместилась, ну вот и... Я могла ожидать чего угодно,  но  только
не того, что произошло в действительности, Женька  вдруг  со  всей  силы
пнула ногой подставку, на которой стоял бюст  неизвестной  мне  личности
мужского пола в лавровом венке, бюст, сорвавшись с  постамента,  повалил
на пол возникшего в коридоре парня, а  сама  подставка  завершила  дело,
грохнувшись прямо ему на затылок. Он приподнял голову, взглянул мутно и,
слабо простонав, отключился.
   - Это Юра, - сообщила Женька, стоя на четвереньках, а я ни с того  ни
с сего начала соображать подозрительно быстро.
   - Это убийца, он только что убил Льва  Николаевича.  Женя,  его  надо
срочно связать, он может прийти в себя в любую минуту.
   - Еще чего, - разволновалась Женька, вскочила, приподняла один  конец
подставки, примерилась и вновь опустила его на затылок парню.
   - С ума сошла, - зашипела я. - Ты ж убьешь его...
   - А если он очнется? Беги за веревкой.
   - Сначала надо его связать.
   - Чем, если веревки нет?
   - Придумай что-нибудь.
   - У меня есть только лифчик.
   - У меня он тоже есть.
   В общем, мы связали парню руки и ноги своими бюстгальтерами.
   - Надо  его  к  чему-то  привязать,  -  волновалась  Женька,  -  чтоб
понадежнее, иначе он с  нашим  бельем  убежит.  Держи  его  за  шиворот,
поволокли в кабинет Льва Николаевича, там есть скотч и  стол  совершенно
неподъемный.
   Мы ухватили парня за ворот куртки и поволокли по коридору.
   - Надо позвать охрану, - сказала я и приготовилась кричать, но Женька
цыкнула:
   - Да не ори ты. Вдруг этот очнется.
   Я с ужасом покосилась на Юру - мне показалось,  или  парень  в  самом
деле что-то промычал?
   С удвоенным рвением мы затащили его в кабинет. Женька  здесь  неплохо
ориентировалась,  скотч  нашла  сразу,  мы  прислонили  парня  к   тумбе
письменного стола и стали обматывать его скотчем. Ползая  под  столом  и
иногда сталкиваясь лбами, потратив шесть мотков  скотча,  мы  выдохлись,
плюхнулись на пол, вытянули ноги и уставились на парня. Он был похож  на
мумию. Руки  и  туловище  до  самого  подбородка  замотаны  скотчем,  мы
подумали и на всякий  случай  замотали  ноги.  Теперь  он  мне  нравился
гораздо больше. Женька похлопала  его  по  щекам,  и  парень  с  большой
неохотой открыл глаза.
   - Девчонки, - вдруг улыбнулся он. - Живые? А я чуть с ума  не  сошел,
не обнаружив вас в доме.
   - Чего? - растерялась я.
   - Я за вами пришел. Очень беспокоился.
   - Беспокоился он, - разозлилась Женька, а парень с надеждой спросил:
   - Вы меня обыскали?
   - Нет.
   - У меня в кармане удостоверение. Неужели не видели?
   - Какое удостоверение? - жалобно спросила Женька.
   - Обыкновенное. Я ведь на задании. По нашим сведениям,  здесь  должен
появиться опасный преступник.
   - Он уже появился и Льва Николаевича убил.
   - Значит, я опоздал? Вот черт. Вы милицию вызвали?
   - Конечно.
   - Когда приедут?
   - Откуда нам знать? Так ты правда...
   - Конечно, правда.
   - Это не ты Наташу убил?
   - С ума сошли? Она мне помогала,  рассказывала  о  том,  что  в  доме
происходит.
   - А кто убил Любиного мужа?
   - Не знаю. Я думал, Руслан. Девчонки, вы труп осмотрели, он теплый?
   - Неужто я до него дотронусь? - разозлилась Женька.
   - Соображайте быстрее. Если он теплый, значит, убийца еще в доме,  мы
не должны дать ему возможность уйти.
   - Мы не должны? - ахнула я.
   - Ну конечно. Вы и я. Поможете?
   - О господи, - захныкала подружка. - Где твое удостоверение? А  вдруг
ты врешь? Вдруг ты убийца и есть?
   - Девчонки, соображайте быстрее, у нас времени почти ничего.
   - Это в том коридоре, - с легким заиканием сказала  она,  устраиваясь
рядом.
   Мы вжались в стену и стали ждать. Сначала увидели  тень,  огромную  и
жуткую, она походила на гигантскую крысу,  кто-то  шел,  ссутулившись  и
что-то  волоча  за  собой.  Женька  вцепилась  в  мою  руку  и  даже  не
чувствовала,  что  ногтями  поранила  мне  кожу,  я,  правда,  тоже   не
чувствовала... Шаги, вновь этот странный  шорох,  а  потом  в  коридоре,
расположенном перпендикулярно тому, где ждали мы,  появилась  Олимпиада.
Она шла, перегнувшись вперед, сначала мы увидели чьи-то ноги, торчащие у
нее из подмышек, а затем голубую пижаму и наконец...  Льва  Николаевича.
Проклятая ведьма волокла его по коридору, ухватив за ноги.
   Голова Льва Николаевича время от времени постукивала  по  полу,  руки
были раскинуты в стороны. Видение через мгновение исчезло, но и его было
достаточно, чтобы спятить.
   - Мне требуется помощь психиатра, -  жалобно  сказала  я.  Женька  на
четвереньках устремилась к коридору, в котором скрылась Олимпиада, но  я
поймала ее за ногу. - Куда?
   - Должны же мы...
   - Телефон. Ведьма спятила, я боюсь, она разорвет нас на части.
   -  Или  превратит  в  лягушек,  -  подсказала  Женька,  хоть  она   и
храбрилась, но выглядела паршиво, лоб потный,  глаза  горят,  физиономия
белая, а губы синие.
   - Телефон, - напомнила я, и мы, стараясь не производить лишнего шума,
рванули в холл.
   Путь  наш  лежал  мимо  комнаты  Мстислава,  и  Женька  вспомнила  об
адвокате.
   - Надо проверить, жив ли он, - сказала подружка, принялась колотить в
дверь и завопила:
   - Мстислав, ты жив? Ответь, пожалуйста. Тут черт-те что творится.
   Он  не  отвечал,  Женька  пнула  дверь  ногой  один  раз,  потом  еще
несколько, в конце концов что-то треснуло и дверь открылась.  В  комнате
было темно, я щелкнула выключателем и  огляделась.  Одеяло  валяется  на
полу, рядом открытый чемодан, какие-то вещи, но Мстислава нигде нет.
   - Ванная, - догадалась Женька, но и там было пусто.
   - Где же он? - растерялась я. - Комната была заперта изнутри.
   Мы замерли, прислушиваясь. За моей спиной  что-то  тоненько  звенело.
Женька решительно подошла к шкафу и распахнула дверцу. Мстислав сидел на
корточках и выстукивал зубами "Марсельезу".
   - Вперед,  дети  Отчизны!  -  ошалело  пробормотала  Женька,  большой
любитель всего французского, уловив знакомый мотивчик.  Мстислав  поднял
на нас глаза и деловито сообщил:
   - Я невменяем.
   - Мы тоже, - согласно кивнула подружка. - Вылазь из шкафа.
   - Нет. Говорю, я невменяем, и оставьте меня в покое.
   - А ну вылазь, гад, - рявкнула Женька, ухватила Мстислава  за  плечо,
да еще пинка отвесила. - Охрана - твоя работа?
   - Я действовал в состоянии аффекта, - с младенческой  улыбкой  сказал
он.
   - Чем ты их траванул?
   - Я невменяем, сколько раз повторять?
   - Это ты Олегу мышьяка подсунул? И Руслана ты  подставил?  У...  гад.
Руслан - сволочь, но ты ж человека убил.
   - Я не убивал. Я только подбросил улики. В  состоянии  аффекта.  Меня
шантажировали, моей жизни угрожали.
   - И Льва Николаевича ты придушил?
   - Что делать? - кусая губы, спросила Женька, глядя  на  меня,  и  уже
протянула было руку, с намерением приступить к освобождению Юры.
   - Подожди. Иди проверь  Льва  Николаевича.  Может,  он  уже  давно...
может, торопиться не стоит.
   - Я одна не пойду, - взвыла  Женька.  -  Лучше  ты  иди.  Нет,  лучше
вместе.
   - Только осторожней, - попросил Юра, когда мы бросились к дверям.
   - Ты ему веришь? - зашептала Женька в коридоре.
   - Не знаю. А ты?
   - Чепуха получается. А  если  он  вправду  мент  и  настоящий  убийца
уйдет...
   Мы достигли дверей спальни и замерли перед ней.
   - На счет три, - сказала Женька, хватаясь за ручку двери. - Раз, два,
три... - Дверь распахнулась, и мы влетели в спальню, я подняла взгляд на
зеркало и охнула: Льва Николаевича в кресле не было.
   - Зажги свет, -  шепнула  я.  Женька  включила  верхний  свет,  и  мы
огляделись. Синий халат лежал на кровати, а сам Лев Николаевич исчез.
   - Значит, он был жив? - спросила Женька.
   - Кто?
   - Лев Николаевич?
   - Ты что, спятила?
   - Тогда где он?
   Мы осмотрели комнату, ванную, заглянули в туалет, а также в  шкафы  и
под кровать,  клацая  зубами  от  ужаса  и  каждую  минуту  ожидая,  что
откуда-нибудь на нас вывалится труп. Но Льва Николаевича ни  живого,  ни
мертвого так и не обнаружили.
   - Я ничего не понимаю, -  жалобно  сказала  Женька.  -  Надо  позвать
охрану. Где эти лоботрясы?
   Мы бросились в коридор, спустились на первый этаж и вскоре стучали  в
комнату охраны. Женька треснула по двери  кулаком,  дверь  открылась,  а
мы... замерли как вкопанные. Четверо  парней  лежали  кто  где  в  самых
невероятных позах.
   - Мама моя, - ахнула Женька, а я вновь приготовилась орать, но  вдруг
передумала - один из парней отчетливо храпел. Я бросилась  к  тому,  что
спал за столом, уронив голову  в  тарелку  с  виноградом.  Парень  дышал
спокойно и ровно. - Он спит? - обалдела Женька.
   - Спит, - кивнула я. Остальные  трое  тоже  спали,  но  радость  наша
оказалась преждевременной: просыпаться все  четверо  упорно  не  желали,
единственное, чего мы добились, тормоша их, обливая водой и крича в  ухо
"подъем!", это невнятного бормотания.
   - Им дали снотворное, - проявила Женька чудеса сообразительности.
   - Надо вызвать врача, - запаниковала я. - Обычное снотворное  так  не
действует.
   Мы уложили парней на диваны, чтоб им удобнее было спать, потратив  на
это остаток сил.
   - Нам нужен телефон, - сказала  я.  -  Сообщить  в  милицию,  вызвать
"Скорую", а еще надо узнать, что с Олимпиадой и Мстиславом.
   Мы кинулись в холл.
   - Идем через правое крыло, - шепнула Женька. - Так быстрее получится.
- Свернув, мы прошли метров пять и услышали странный шорох. - Что это? -
ахнула подружка.
   - Не знаю, - ответила я, сползая  на  пол.  Женькин  взгляд  метнулся
вдоль стен - как на грех, ни одной скульптуры.
   Мстислав затрясся мелкой дрожью, затем опять улыбнулся и  перешел  на
шепот:
   - Он бессмертен.
   - Кто?
   - Он... - подняв брови, еще шире улыбнулся Мстислав.
   - Какое бессмертие, его удавили красным шнурком.
   - Точно-точно, - кивнул Мстислав. - Но это ничего не значит.  Говорю,
он бессмертен. Сами убедитесь.  И  оставьте  меня  в  покое.  Мне  нужен
хороший специалист, а главное - покой...
   - Этот гад симулирует сумасшествие, - догадалась Женька.
   - Ничего я не симулирую. Я посмотрю, что с вами будет,  до  утра  еще
долго, очень долго... не каждый встретит его в здравом  рассудке.  -  Он
хихикнул, подмигнул, а потом что-то принялся напевать себе под нос.
   - Точно свихнулся, - попятилась от него Женька. - Может, это какая-то
эпидемия?
   - Нам нужен телефон, - боясь, что тоже свихнусь, напомнила я.
   На этот раз мы добрались до холла без приключений, я схватила трубку,
ожидая самого худшего, но телефон работал. Я торопливо набрала 03.
   - У  нас  отравление,  четыре  человека,  какое-то  сильнодействующее
снотворное.
   - Какие симптомы? - деловито поинтересовались на том конце провода.
   - Какие симптомы? Они спят как убитые и просыпаться не собираются.
   - Чем отравились?
   "Вот тебе раз..."
   - Да откуда нам знать? - заорала Женька, выхватив у меня трубку.
   - Говорите адрес, - обиделась женщина.
   Женька принялась диктовать, а потом глухо простонала:
   -  Сказала  приедут,  как  только   смогут.   У   них,   видишь   ли,
преждевременные роды на отдаленном острове, а катер всего один.
   - Что же делать?
   - Промывание желудка. Это не я, это  она  посоветовала,  -  торопливо
добавила Женька, заметив мой гневный взгляд, и тут же сорвалась на крик:
   - Мы в милицию звонить будем?
   Я быстро набрала номер и обомлела от счастья, когда  мне  гаркнули  в
ухо:
   - Дежурный слушает.
   - Алло, - несколько суетливо начала я, - мы  здесь  киллера  поймали,
правда, он утверждает, что сотрудник милиции... а его весь  Питер  ищет.
Мы Сашке звонили, он из питерского отделения, забыла номер, у нас машину
угнали  на  Инженерной,  это  их  участок,  Сашка  сидит  в  семнадцатом
кабинете, фамилию тоже не помню, так вот, он в курсе, но от  него  толку
мало, потому что он почти всегда пьян. Быстрее сюда, и спецназ,  спецназ
давайте...
   - Девушка, вы сами-то сегодня сколько выпили? - вздохнул дежурный.
   - Да вы что? - сатанея, крикнула я. - У нас тут четверо  отравленных,
один труп, киллер, говорит, что мент, старуха, которая труп  стащила,  и
еще псих, а нам до утра дожить надо.
   - Какие отравленные, какой труп?
   - Труп хозяина дома Илларионова Льва Николаевича, а отравленные - его
охрана, есть еще псих, то есть адвокат, утверждает, что невменяемый...
   - Что вы за чепуху болтаете? - услышали мы гневный окрик,  обернулись
и увидели Олимпиаду, она стояла в трех шагах  от  нас,  сложив  руки  на
груди и сверкая глазами, и  под  этим  взглядом  я,  как  под  гипнозом,
повесила трубку.
   - Никакая не чепуха, - рявкнула Женька. - Льва Николаевича убили.
   - Да вы спятили, - развела руками старуха. - Я только что от него.  В
доме бардак, охрана перепилась, и вы орете,  точно  у  вас  на  закорках
черти танцуют.
   - Лев Николаевич жив? - растерялась Женька, глядя на меня и как будто
ища поддержки.
   - Конечно. С чего бы ему умереть?
   - Ведьма врет, - ахнула Женька, я кивнула, а Олимпиада, нахмурившись,
сказала:
   - Все точно с ума посходили.
   - Где Лев Николаевич? - пискнула я.
   - У себя. Спит, приболел немного.
   - Приболел?
   - Да, температура поднялась с вечера. А вас  где  носило?  Почему  на
ужине не были?
   - Мы... - начала я и бросилась по коридору, Женька за мной, а за  ней
Олимпиада, кряхтя и охая.
   Я первой ворвалась в спальню - горел ночник, халат валялся в  кресле,
а на кровати лежал Лев Николаевич. Бледный,  постаревший,  с  обмотанной
платком шеей, в нелепом колпаке, но живой, вне всякого сомнения,  потому
что при нашем появлении открыл глаза и даже поднял голову с подушки.
   - Что случилось? - сонно щурясь, спросил он.  Внутри  у  меня  что-то
булькнуло, и я ухватилась за Женьку, чтобы не грохнуться в обморок.
   - Вы живы? - брякнула подружка.
   - Да, - удивился он, голос был хриплый и какой-то неживой.
   - А что у вас с горлом?
   - Должно быть, ангина.
   -  Ангина?  -  пятясь,  пробормотала  подружка.  -  Теперь  это   так
называется? - И нас из спальни точно ветром сдуло.
   Олимпиада вышла и плотно закрыла дверь.
   - Шли бы вы спать, - проворчала она.
   - У нас есть киллер, - вспомнила Женька и добавила с ужасом:
   - Или мент...
   - Какой киллер? - насторожилась старуха, но мы уже неслись в кабинет,
и старая ведьма с нами. Юра сидел, примотанный к столу.
   - Где вас носит? - спросил он с обидой.
   - Слава богу, хоть этот на месте, - причитала Женька и, рухнув  перед
ним на колени, взмолилась:
   - Скажи правду, ты мент?
   - Конечно, - вытаращил он глаза, а старуха спросила:
   - Кто это?
   - Мы его в коридоре поймали.
   - Хотел что-то украсть? - она тяжело вздохнула, опускаясь в кресло, и
как-то разом обмякла, точно из нее воздух выпустили.
   - Я сотрудник уголовного розыска.  У  меня  удостоверение  в  куртке,
скажите им, чтоб меня развязали.
   - Что делается-то,  -  заревела  Женька  и  вновь  протянула  руку  с
намерением его распеленать.
   - Стой, - взвизгнула я. - Помнишь, как мы в Питере встретились?
   - Что? - не понял Юра.
   - Не переспрашивай. Ты угнал машину, убив ее хозяина.
   - Вот-вот, - обрадовалась Женька. - Нас не проведешь.
   - Да вы с ума сошли!
   - Мы с  Сашкой  разговаривали.  Это  ты  ему  по  башке  треснул,  ты
Мстислава шантажировал... -  В  этом  месте  мы  замолчали  и  торопливо
переглянулись.
   - Мстислав, - пробормотала я.
   - Точно, - кивнула Женька. - Давай за ним.
   Я бросилась в комнату адвоката - невменяемый все еще сидел в шкафу.
   - Ну что, убедились? - весело приветствовал он меня. - Я говорил,  он
бессмертен.
   - А ну-ка иди сюда. Мы твоего дружка поймали. Сейчас милиция приедет.
   - Вот приедет, тогда и выйду, - заявил этот гад. Я  схватила  его  за
шиворот и попыталась вытащить из шкафа.
   - Вставай, симулянт.
   - Вы не имеете права так со мной обращаться.
   Тут я схватила настольную лампу:
   - Вылазь, или я тебя...
   - Ладно, - поморщился он. - Но имейте в виду, о ваших  противоправных
действиях я сообщу в соответствующие инстанции.
   - Сообщишь, если я тебя раньше не  укокошу.  -  Я  поволокла  его  по
коридору, а когда мы вошли в кабинет, подтолкнула  к  Юре.  -  Это  твой
соучастник? Узнаешь?
   - Я вообще никого не узнаю, - с достоинством сообщил  Мстислав.  -  И
прекратите тыкать меня в спину. Мне нужен покой.
   - Это он тебе звонил? Он тебя шантажировал?
   - Я невменяем, - строго сказал он и даже глаза закрыл.
   - Не дури, - взмолилась Женька.  -  Тебе  же  послабление  выйдет  за
помощь следствию. Скажи, это бывший шофер Льва Николаевича,  который  из
тюрьмы сбежал?
   - Лев Николаевич, - озарило меня. - Уж он-то знает своего шофера.
   Услышав это, ведьма подняла голову, до сей поры она вроде бы дремала.
   - Его нельзя беспокоить, - заявила она.
   - Да вы что? - рявкнула я.
   Старуха поднялась и кивнула:
   - Хорошо, я схожу за ним.
   - Вот вы дурака валяете, - обиделся Юра, - а настоящий киллер...
   - Замолчи, сейчас придет Лев Николаевич, и мы все узнаем.
   - Пожалуйста, пускай приходит, мне что...
   Раздались шаги, затем вошел Лев  Николаевич  все  в  том  же  нелепом
колпаке и синем халате.
   - Что происходит? - спросил он растерянно. Юра смертельно  побледнел,
глядя на него, и вдруг заорал:
   - Сука...  Как  же  ты...  не  может  быть...  я  же  придушил  тебя,
подонок...
   Милиция явилась только утром.  Сначала  приехала  "Скорая  помощь"  и
увезла охрану, а уж потом и менты пожаловали. Юру отвязали от  стола  и,
сковав наручниками, увели. Лев Николаевич объяснил, что этой  ночью  его
пытался убить бывший шофер, состоящий в преступном сговоре с  адвокатом,
тот,  по  его  наущению,  опоил  охрану,  и  только  благодаря  нам  Лев
Николаевич остался жив.
   Я  несколько  раз  пыталась  заговорить  о  трупе,  то  есть  о  Льве
Николаевиче, но прикусывала язык,  боясь,  что  нас  с  Женькой  тут  же
отправят вместе с Мстиславом, который продолжал изображать невменяемого.
   Когда все бумаги были подписаны  и  милиция  наконец  удалилась,  Лев
Николаевич пригласил нас к себе в кабинет. Чувствовал он  себя  неважно,
говорил с трудом, был  бледен  до  синевы,  на  голове  его  красовалась
бейсболка, что было очень странно.  Мне  казалось,  что  Лев  Николаевич
гордился своей роскошной шевелюрой,  и  вдруг  эта  страсть  к  головным
уборам. Я  пригляделась  и  увидела,  что  из-под  бейсболки  выбиваются
совершенно седые пряди, в ужасе попятилась  и  разговор  слышала  как  в
тумане.
   - Евгения Петровна, - ласково сказал