ись, мы выяснили адрес, он поверг нашего собеседника
в глубочайшее уныние.
   - Инженерной улицы у нас тоже нет,  -  вздохнул  он.  -  Вы  поточнее
узнайте.
   Я захлопала глазами, и тут Женька, почесав в затылке, спросила:
   - А в Питере телефонные номера семизначные?
   - Конечно, - нахмурилась я.
   - А чего ж мне шестизначный дали?
   - Да ты куда звонила? - рявкнула я.
   - Ноль два, естественно, а потом по телефону, который  мне  эти  лохи
дали...
   - Они не лохи, - обреченно заметила я, - ты домой звонила.
   Женька трижды моргнула и покосилась на телефон в своей руке.
   - Чего ж ты раньше?.. - прорычала она, а я только рукой махнула.
   - Кто ж знал, что ты такая дура?
   На "дуру" Женька обиделась, но тут же вновь принялась звонить.  Дождь
понемногу расходился, я зябко поежилась и подумала, что "Фольксваген"  я
вряд ли еще когда увижу.
   Санкт-Петербургские менты  оригинальностью  не  блеснули,  предложили
дожидаться все на тех же ступеньках и  прибыли  ровно  через  два  часа,
когда мы оставили всякую надежду их увидеть.
   Подъехал милицейский "газик",  и  из  него  появились  двое:  девушка
приятной внешности и молодой человек с лучезарной улыбкой.
   - У вас машину угнали? - весело спросил  он,  я  кивнула,  а  Женька,
хмуро разглядывая вновь прибывших, принялась излагать нашу историю.
   История молодых людей не впечатлила, да и мне она показалась довольно
глупой, так что даже  сделалось  неловко,  оттого  что  мы  по  пустякам
беспокоим людей.  Молодой  человек  извлек  из  "газика"  фотоаппарат  и
зачем-то сфотографировал белый "Мерседес", который стоял как раз на  том
месте, где несколько  часов  назад  красовалась  моя  машина.  Меня  его
поведение заинтересовало, и я собралась задать ему вопрос,  но  подружка
все испортила, неожиданно зарычав:
   - Машину найдут?
   - Вряд ли, - вновь  улыбнулся  молодой  человек,  и  я  как-то  сразу
успокоилась,  затихла  и  никаких  вопросов  не  задавала.   Симпатичная
девушка, борясь с легким ветерком, что-то  торопливо  писала,  время  от
времени повторяя:
   - Вы не волнуйтесь.
   Так как я  совершенно  не  волновалась,  а  сидела  на  ступеньках  и
пыталась вспомнить, что из своего гардероба  смогла  сохранить,  оставив
дома, то адресовалась данная просьба одной лишь Женьке, которая,  кстати
сказать, тоже не волновалась, а впала в тоску и  выглядела  вялой,  даже
отрешенной. Если учесть, какой величины были ее чемоданы, нетрудно  было
догадаться, что шифоньер в ее квартире в настоящий момент  радовал  глаз
пустыми полками. Я сочувственно вздохнула и ухватила подружку  за  руку,
но она этого даже не заметила.
   Девушка закончила писать, мы загрузились  все  в  тот  же  "газик"  и
вскоре выходили возле  отделения  милиции.  Именно  в  этом  месте  я  и
лишилась остатков своего оптимизма. Узкая лестница вела на второй  этаж,
в крохотных клетушках, невероятно грязных и обшарпанных, с  распахнутыми
настежь дверями, сидели  люди  и  с  тоскливым  видом  курили.  Судя  по
выражению лиц, это и были сотрудники отделения. Слева мелькнула дверь  с
надписью "услуги у нас платные" и груда  окурков,  мы  прошли  дальше  и
оказались в узкой каморке, где прибывшая с нами девушка вновь  принялась
что-то писать, а ее симпатичный спутник пил чай и  интересовался  нашими
впечатлениями от посещения Русского музея. У меня впечатлений не было, а
вот у Женьки их оказалось пруд пруди, и она их высказала. Парень заметно
скис и далее продолжал пить чай в молчании.
   Через некоторое время нас попросили подождать в коридоре,  где  мы  и
просидели час двадцать пять минут, отрешенно разглядывая стену напротив.
Тут вновь появилась девушка и, заметив нас, страшно удивилась.
   - А что, в семнадцатом кабинете никого нет? - грозно спросила она, мы
дружно замотали  головами,  потому  что  доподлинно  знали:  семнадцатый
кабинет необитаем, мы скреблись, стучались в облезлую  дверь,  а  Женька
дважды в сердцах пнула ее ногой без всякого, впрочем, толка, но  девушка
рассудила иначе, стукнула кулаком и зычно крикнула:
   - Сашка, открой, тебя люди ждут. - Ответом ей было молчание, и мы  не
без удовлетворения переглянулись, а девушка  вернулась  в  четырнадцатый
кабинет, бормоча под нос:
   - Где его черти носят?
   И тут как по волшебству дверь семнадцатого кабинета  приоткрылась,  и
мы увидели физиономию молодого человека, немного помятую, но веселую,  я
бы даже сказала озорную.
   - Вы ко мне? - заговорщицки прошептал он. Мы опасливо кивнули,  дверь
распахнулась, и парень предложил:
   - Заходите.
   Кабинет был чуть больше предыдущего, мы устроились  на  диванчике,  а
молодой человек за столом. Возле  его  ног  что-то  звякнуло,  он  пожал
плечами и улыбнулся еще шире.
   Вдруг он сорвался с места и исчез, оставив нас в некотором изумлении,
но через пять минут явился с какими-то бумагами в руках, уткнулся в них,
сосредоточенно морща лоб, а я в это время пялилась на  плакат,  висевший
над его письменным столом. На плакате крупными  буквами  было  написано:
"Отсутствие  у  вас  судимости  -  это  не  ваша   заслуга,   это   наша
недоработка". Как видно, Женька тоже обратила на плакат внимание, ткнула
меня в бок локтем, и мы опасливо переглянулись. Молодой  человек  поднял
голову от бумаг и деловито начал выспрашивать об обстоятельствах дела.
   Я в который раз пересказала нашу историю, про себя удивляясь,  почему
парень никак не может запомнить, какого цвета был мой "Фольксваген".
   Все-таки Женька  соображала  лучше  меня,  она  поднялась  с  дивана,
наклонилась к парню и сурово спросила:
   - Что ж это водкой-то от тебя за версту несет?
   Молодой  человек  сделал  попытку  покраснеть,  прикрыл  рот   рукой,
бормоча:
   - Пардон.
   В конце концов с нашей помощью  он  составил  необходимую  бумагу,  я
написала "с моих слов записано верно" и поставила залихватскую  подпись,
а парень в знак  признательности  предложил  нам  выпить,  пояснив,  что
стресс надо снимать, а ничто не снимет его  лучше  нашего  национального
напитка, и выставил на стол поллитровку.
   Мы с Женькой, переглянувшись, дружно потянулись за стаканами,  решив,
что с нашим стрессом действительно надо что-то делать, и выпили.
   Сашка оказался на редкость милым парнем, утешал нас как мог и  просил
особо не переживать, потому что машину вряд ли найдут. Это утверждение у
меня сомнений не вызвало, и я согласно кивала.
   Бутылка  опустела,  а  наш  стресс  куда-то  испарился.  Беседа  меня
увлекла, правда, ее несколько раз прерывали, в кабинет время от  времени
кто-то  заглядывал,  особенно  настойчивой  была  дама  с  девочкой  лет
одиннадцати,  у  которой  украли  фотоаппарат.  Сашка   вежливо   просил
подождать, и наша беседа возобновлялась, но водка все-таки кончилась,  и
Сашка загрустил.
   - Придется работать, - сказал он обреченно и повел нас на первый этаж
к дежурному, который долго записывал что-то каллиграфическим почерком  в
толстом журнале.
   За это время Сашка успел уснуть,  устроившись  на  скамейке  рядом  с
мужчиной монгольского типа, на коленях которого стоял  большой  лоток  с
разноцветными безделушками. Мужчину задержали на Невском,  по-русски  он
говорил плохо, милиционеры с ним намучились и в конце  концов  незаметно
смылись, а он продолжал сидеть, точно памятник  Чингис  хану,  с  прямой
спиной, затуманенным взглядом и Сашкиной головой на плече.
   Я  расписалась,  и  дежурный  сказал,  что  мы  свободны.  Женька  из
вредности спросила, отыщут ли машину, и дядька нараспев ответил:
   - Всякое бывает. - И громко кашлянул, косясь на Сашку. Но тому чей-то
кашель был как слону дробина.
   Мы простились и совсем уже  собрались  покинуть  отделение,  успевшее
стать родным, но Женька вдруг замерла перед дверью и сказала:
   - Надо его в кабинет перетащить. - И я с ней согласилась.
   Мы  вернулись,  подхватили  Сашку  под   руки,   буркнув   Чингисхану
"извините", а он в ответ что-то залопотал, должно быть, Сашка  ему  тоже
понравился и он не хотел с ним расставаться. Но мы рассудили иначе и  по
узкой  лестнице  потащили  Сашку  на  второй  этаж.  Возле  семнадцатого
кабинета  народ  уже  не  толпился,  лишь  настырная  дама  с   ребенком
продолжала сидеть у стены, гневно сверкая глазами.
   - Он что, пьян? - спросила она, повышая голос.
   - Да вы что? - возмутилась Женька. -  Парень  тяжело  ранен,  доктора
ждем.
   - Так он сегодня принимать не будет?
   - Вам лучше в четырнадцатый кабинет зайти.
   - Там нет никого.
   - Тогда в пятнадцатый.
   Мы устроили Сашку на диване, вымыли  стаканы  и  стряхнули  со  стола
крошки печенья. Больше родной  милиции  помочь  нам  было  нечем,  и  мы
покинули отделение с чувством выполненного долга.
   На улице вновь накрапывал дождь, переулок, где находилось  отделение,
узкий, грязный, забитый машинами, выглядел уныло, и я затосковала. Дождь
расходился,  а  зонт  остался  в  машине,  и  мы,  достигнув  первой  же
подворотни,  закурили,  глядя  на  облезлого  кота,   устроившегося   по
соседству.
   - Ну хоть водки выпили, - заметила Женька-оптимистка.
   - Ага, - кивнула я, - с хорошим человеком познакомились. Надо бы  его
на ключ запереть, вдруг начальство хватится? А ключ оставить дежурному.
   - Может, вернемся? - предложила Женька, на мгновение  высунувшись  из
подворотни, но тут же юркнула назад. - Вот черт, что за погода...
   - Нормальная питерская погода, - вздохнула я и перешла к насущному:
   - Ты лучше скажи, что делать?
   - А чего тут сделаешь? Дождемся, когда дождь стихнет, и на Московский
вокзал.
   - А как же моя машина?
   - Машина, я думаю,  в  хороших  руках,  и  беспокоиться  о  ней  дело
зряшное.
   - Не найдут? - вздохнула я.
   - Сашка способен найти только бутылку, и то при условии, что она  под
столом стоит. Анфиса, отнесись к происшедшему философски,  ты  же  автор
детективных произведений, вот тебе сюжет из жизни.
   - Барахло жалко, - заметила я, и Женька согласно кивнула:
   - Жалко.
   Мы присели на корточки и опять закурили, Женька  обнаружила  в  сумке
бутерброды, и мы поужинали, угостив кота, который сразу  же  подобрел  и
позволил себя погладить.
   Дождь шел  не  переставая,  стемнело,  мы  так  успели  привыкнуть  к
подворотне, что покидать ее не хотелось.
   - Хорошо хоть документы и бабки в сумке, а ты  хотела  их  в  чемодан
засунуть, - заметила подружка.
   - В чемодане безопаснее, - вяло возразила я, - сумку потерять можно.
   - Ага. Ну что, потопали на вокзал? - предложила  Женька,  поднимаясь.
Дождь наконец-то стих, и этим обстоятельством следовало воспользоваться.
Не успели мы покинуть подворотню, как услышали знакомый голос:
   - Девчонки! - Обернулись и увидели Сашку, который  весело  шлепал  по
лужам. - Вы чего здесь, от дождя прячетесь?
   - Прячемся. Зонты в машине остались.
   - А я свой где-то потерял... Куда намылились? - поинтересовался он.
   - На вокзал, конечно.
   - Ага... Пожили бы пару деньков,  вдруг  повезет  и  тачка  отыщется.
Остановиться есть где? А то ко мне можно. Тут  недалеко,  на  Короленко,
живу в коммуналке, но как-нибудь разместимся.
   - Ничего вы не найдете, - неожиданно зло заявила Женька,  разглядывая
помятую физиономию Сашки.
   - В принципе можно, - вяло возразил он, - но это не к нам надо,  а  к
братишкам, однако стоить будет штуку баксов, никак не меньше.
   - А где их взять?  -  рассвирепела  Женька,  Сашка  пожал  плечами  и
миролюбиво предложил:
   - Здесь  в  трех  шагах  кафешка  дешевая,  посидим,  согреемся  и  в
спокойной обстановке  все  решим.  Поезда  на  Москву  каждые  два  часа
отправляются, так что уехать всегда успеете. Потопали?
   - Потопали, - согласно кивнули мы и зашагали по узкому тротуару.
   Но нашему намерению культурно провести досуг не суждено было сбыться.
Не успели мы пройти и сотню метров, как из-за угла дома вывернул мужчина
в ветровке, задел плечом идущего с краю  Сашку,  извинился  и  торопливо
зашагал прочь. Казалось бы, пустяковый инцидент исчерпал себя  на  этом,
но Сашка вдруг повел себя неадекватно:  замер  посреди  тротуара,  морща
лоб, обернулся, и мы обернулись вслед за ним. Парень в ветровке  к  тому
моменту  испарился,  наверное,  исчез  в  ближайшей  подворотне.   Сашка
продолжал стоять на месте, тараща глаза, а мы  недоумевали,  отчего  его
так разбирает.
   - Вот что, - заявил он, - вы идите, а я вас догоню.
   - Куда идти? - не поняла Женька.
   - Прямо. Кафешка вон там, вывеску видите? Я мигом. - И Сашка бросился
в подворотню, куда, должно быть, свернул парень.
   - Ну и что? - спросила Женька, хмуро глядя на меня.
   - Откуда я знаю? Может, он в туалет захотел?
   - Может, - пожала плечами подружка. - Идем, что ли?
   Но вместо того чтобы отправиться в  кафе,  мы  продолжали  стоять  на
месте.
   Прошло минут пять, так что, если Сашка покинул нас по нужде, пора ему
было бы вернуться. Выходило: либо нужда у него большая, либо вовсе не за
тем он в подворотню бросился. А зачем тогда? Мы переглянулись  и,  резво
потрусили в том направлении и через минуту опасливо  заглядывали  в  эту
самую подворотню. Ничего  особенного.  Нормальная  подворотня  в  лучших
питерских традициях, мрачная, пахнущая туалетом. Дальше - двор-колодец с
еще одной подворотней, скорее всего двор  был  проходным.  В  подворотне
горела подслеповатая лампочка.
   - Сашка, - громко позвала Женька, и он немедленно откликнулся:
   - Здесь я. - И вскоре предстал нашим очам,  почему-то  пошатываясь  и
держась за голову. То, что Сашку мотало, меня не  удивило,  и  голова  у
него  вполне  могла  трещать,  потому  что  было  с  чего,  но  тут   он
приблизился, и мы дружно ахнули: из-под Сашкиной ладони  на  лоб  стекал
кровавый ручеек.
   - Ты башкой, что ли, треснулся? - пролепетала Женька, а Сашка сказал:
   - Анфиса, дай мобильник.
   Я торопливо протянула телефон, он набрал номер,  чертыхнулся,  потому
что про код  забыл,  как  недавно  Женька,  и,  исправляя  свою  ошибку,
торопливо заговорил:
   - Значит, так, девчонки, шагайте на вокзал, потому что  лучше  вам  в
это дело не лезть, пользы никакой, а неприятностей  может  быть  сколько
угодно.
   - Что? - пискнула я, но Сашка в этот момент заговорил по телефону:
   - Серега, это Лукьянов,  да  я,  я...  Слушай,  сегодня  ориентировка
пришла, этот, как его... из  тюрьмы  сбежал,  рожа  его  прямо  напротив
твоего места... ну... так  я  его  сейчас  в  трех  шагах  от  отделения
встретил... Не привиделось, точно он. По башке мне  дал,  гад.  И  вовсе
нет... да я серьезно. Что ты дурака валяешь, - заорал  Сашка,  а  мы  от
неожиданности подпрыгнули. - Посылай ребят, пусть район  перекроют.  Как
машин нет, была же машина... вот  черт...  -  Сашка  сунул  мне  в  руку
телефон и потрусил в сторону родного отделения, а мы продолжали  хлопать
глазами, потом кинулись за ним, но Сашка, обернувшись, махнул  свободной
рукой и рявкнул:
   - Уезжайте, вас здесь только не хватало...
   Мы замерли как по команде, а потом побежали в другую сторону,  и  тут
точно назло дождь полил как из ведра,  мы  добежали  до  конца  улицы  и
юркнули в очередную подворотню.
   - Ты чего-нибудь поняла? - спросила Женька.
   - Поняла. У меня машину угнали, - проблеяла я.
   - С машиной все ясно, тачка  твоя  накрылась,  а  вместе  с  ней  мои
шмотки.
   - И мои.
   - А я что, спорю? Этот тип в ветровке - опасный преступник, сбежал из
тюрьмы. Сашка его как-то умудрился узнать и теперь побежал ловить.
   - Лучше б он мою машину искал.
   - Да послушай ты, дурища, Сашка поступил исключительно благородно, не
стал нас во все это дерьмо впутывать.
   - Чего нас впутывать, я, кроме ветровки, ничего не видела, да и то не
разобрала: то ли  серая,  то  ли  синяя...  А  Сашка  твой  опохмеляться
побежал, - зло ответила я.
   - Тоже не грех. Но я сейчас  не  об  этом,  Сашка  смылся,  а  беглый
каторжник, который ему по башке съездил, где-то здесь бродит.
   Точно в ответ на ее слова за нашими спинами раздались шаги, но  через
мгновение стихли. Мы вцепились в локти друг другу  и  застучали  зубами,
вглядываясь в  полумрак  подворотни.  Однако  очень  скоро  я  отпустила
Женькин локоть. Двор впереди выглядел вполне безопасно.
   - Идем, - сказала я решительно. - Двор проходной, выйдем на  соседнюю
улицу и напрямую  к  вокзалу.  -  И  зашагала,  не  дожидаясь  Женькиных
возражений.
   Стук каблуков весело отдавался под сводами,  Женька  припустилась  за
мной, и через минуту мы вошли во двор,  где  одиноко  стояла  старенькая
"копейка" рядом с деревянным  ящиком  неизвестного  назначения.  В  этот
момент хлопнула дверь подъезда, и оттуда  показался  молодой  человек  в
кожаной куртке, щелкнул зонтом и направился к "копейке".
   - Эй, красивые, вы чего под дождем мокнете? - спросил он.
   Парень улыбался и посматривал на  нас  с  интересом,  физиономия  его
выглядела добродушной и очень симпатичной. Ко всему прочему  парень  был
блондин, а Женька с  ума  сходит  по  блондинам,  оттого  она  мгновенно
превратилась из мокрой курицы в принцессу в изгнании и певуче ответила:
   - Мы к вам издалека приехали, а про  зонты  забыли.  В  нашем  родном
городе сегодня двадцать восемь тепла и без осадков.
   - Без осадков это здорово, но не  про  нас.  -  Он  открыл  машину  и
предложил:
   - Садитесь, подвезу, что ж дорогим гостям понапрасну мокнуть.
   Женька бросилась к "Жигулям", и мне ничего не оставалось делать,  как
последовать ее примеру. Одной ногой я уже была в кабине, когда  обратила
внимание на деревянный ящик, точнее не на ящик, а  на  мужской  ботинок,
который нахально торчал из-за него.
   - Там кто-то есть, - вытягивая шею, сказала я.
   - Где? - нахмурилась Женька.
   - За ящиком.
   Парень удивленно поднял брови и переспросил:
   - За ящиком?
   - Да. Ботинок, мужской.
   - Зачем тебе ботинок? - разозлилась  Женька,  а  я  не  удержалась  и
рявкнула:
   - Понадобился. -  И  сделала  пару  шагов  в  сторону  ящика.  Парень
присоединился ко мне, а вслед за ним  и  Женька,  и  вскоре  очам  нашим
предстало довольно странное зрелище: мужчина  лет  пятидесяти  лежал  на
асфальте между ящиком и стеной  дома,  руки  сложены  на  груди,  голова
запрокинута.
   - Труп, - ахнула  Женька  и  попятилась,  наступая  мне  на  ноги.  Я
шарахнулась в сторону, готовясь заорать во все горло, а  парень  проявил
чудеса героизма, склонился над мужчиной и тут же отпрянул, морща нос:
   - Водярой-то как прет, с ума сойти.
   - Так он пьяный? - обрадовалась Женька.
   - Конечно. Он не из нашего дома, должно быть, приблудился.  А  может,
бомж какой... Ладно, поехали...
   - А как же он? - растерялась я.
   - Полежит, очухается и домой пойдет. Если у вас есть желание с пьяным
нянчиться - пожалуйста, а меня  увольте.  -  Парень  занял  водительское
место, и мы с Женькой торопливо устроились в кабине, он завел  машину  и
покинул двор.
   А я принялась мучиться сомнениями: дядька, устроившийся за ящиком, на
бомжа никак не походил, одет был в костюм и даже галстук нацепил,  хотя,
конечно, напиться и в костюме можно. Но за ящиком-то  он  как  оказался?
Прятался, что ли? Боялся, что его в вытрезвитель заберут?
   Неизвестно, как далеко завели  бы  меня  эти  мысли,  но  тут  парень
спросил:
   - Вам куда, девчонки?
   И Женька ответила:
   - На Васильевский остров.
   - Отлично, нам по пути, - развеселился парень, а  я  пришла  в  себя,
ткнула Женьку в бок, а потом зашептала:
   - Зачем нам на Васильевский? Мы же на вокзал...
   - Не дергайся и послушай меня, - жарко задышала Женька мне в ухо:
   - Менты тачку с барахлишком ни в жизнь не найдут, а Сашка  нам  умную
мысль подал. Мы с тобой к кому ехали? То-то. Старичок у нас непростой, и
очень возможно, что пользы от него поболе будет. Соображаешь?
   Соображала я не слишком хорошо, но все-таки основную мысль уловила.
   - Думаешь, он способен отыскать мою машину?
   - Ну, сам-то он вряд ли по  дворам  рыскать  будет,  но