убку Самохин не спешил.
   - Вам удалось что-нибудь узнать об... Алле? - наконец решился он.
   - Нет, - с сожалением ответила я. - Масса домыслов  и  предположений,  но
ничего не выстраивается.
   - А вам не пришло в голову, что все крайне просто?  -  вкрадчиво  спросил
Самохин. - Владимир Дмитриевич все-таки сказал мне, кто просил его  избавить
от вас.
   - Кто? - удивилась я.
   - Виктор Сергеевич Гришин, муж Аллы. - В этом месте я рухнула на  постель
и, кажется, лишилась дара речи. - Думаю, нам с вами все-таки придется  пойти
в милицию, - закончил Самохин.
   Я что-то промямлила в ответ и повесила трубку.
   Пашка топтался рядом и явно страдал от любопытства.
   - Господи, какая же я дура, - покачала я головой.
   - Согласен, а что дальше? - обрадовался он.
   - Как глупо... - запричитала я, некоторое  время  пристально  разглядывая
ковер под ногами. - Если бы все так не перемешалось, я, наверное, поняла  бы
это сразу...
   - Конечно, - кивнул Пашка. - Ты вообще толковая девчонка.
   Я его не слушала, продолжая думать вслух:
   - То, что Алька была любовницей Сережи,  спутало  все  карты.  Мы  упорно
считали, что убийства связаны между собой. А все было проще простого...
   Я еще немного посидела, почесала нос, тяжело вздохнула и набрала  Витькин
номер. Трубку он снял сразу.
   - Витя?
   - Слушаю. - Голос то ли пьяного, то ли больного.
   - Это Таня. Я сейчас у себя дома, ты не мог бы приехать? - спросила я.
   - А что случилось? - заинтересовался он.
   - Хочу поговорить... Мне все эти дни не дают покоя  два  вопроса:  почему
собака не лаяла, а выла? И еще: почему сотовый не звонил в  среду?  Ведь  ты
искал жену, чего же проще: набрать номер и...
   - Я приеду, - подумав, устало произнес Витька. - Минут через двадцать.
   Павлик хлопнул себя по ляжкам.
   - Теперь ясно, почему "Ауди" оставили на стоянке,  -  обрадовался  он.  -
Жалко ему тачку было, хорошая тачка, дорогая...
   - Лезь в шкаф, - заявила я.
   - В какой? - выкатил глаза Пашка.
   - Он один. Между прочим,  большой,  тебе  там  будет  удобно.  Можешь  на
чемоданах устроиться.
   Я подвела его к "темнушке".
   - А не проще ли вызвать милицию? - предложил он.
   Меня это, признаться, удивило.
   - Вызовем, - заверила я. - Только сначала я хочу с ним поговорить...
   Пашка сурово нахмурился, но в шкаф залез.
   Я прикрыла дверцы и подошла к окну. Витька приехал на такси.  Позвонил  в
дверь. Стоял на пороге и смотрел больными глазами.  За  эти  дни  он  сильно
постарел и выглядел совершенной развалиной.
   Странно, никакой ненависти к нему я не ощутила, скорее жалость.
   - Проходи, - сказала я.
   Он вошел, огляделся и сел на  кровать,  другого  места  просто  не  было.
Вздохнул, опять посмотрел на меня, сцепил пальцы замком, руки мелко дрожали.
   - Хочешь чаю? - предложила я.
   - А коньяк у тебя есть?
   - Не знаю. Сейчас посмотрю.
   Коньяк нашелся, я принесла рюмку и протянула  Витьке.  Он  выпил  залпом,
вернул рюмку мне и спросил, пряча глаза:
   - Чего ты там говорила про вопросы?
   Я села на подушки, возле его ног, взяла за руку и тихо позвала:
   - Витя... где Алька? Ее надо похоронить по-человечески. Нельзя, чтобы она
где-то лежала... Ты слышишь меня?
   Он закрыл глаза ладонью и заплакал. Горько, вздыхая и всхлипывая.
   - Где она? - повторила я еще тише.
   - В лесу, на опушке, возле развилки, рядом  с  кустом  бузины..  Они  там
вместе: Алька и Норд... Она  мне  каждую  ночь  снится...  все  опять  точно
заново. Я вхожу, и она лежит в постели .. Я ведь уж давно знал и  поехал  за
ней. Машину спрятал в лесу и пошел... Если бы она  стала  оправдываться  или
все отрицать... а она смеялась. Я не знаю, как... честно, я даже  не  помню,
как все произошло: я схватил эти колготки, а опомнился, только когда приехал
Самохин, он под окном сигналил.  Я  испугался  и  спрятался  в  кладовке.  А
потом... я... я подумал, может, удастся как-то избежать...  я  был  точно  в
беспамятстве... Появился Норд, Алька его отпустила, и он где-то носился... я
как раз грузил ее в машину. А он завыл так жутко... ты не понимаешь,  ты  не
можешь понять, что я чувствовал... Не помню, как доехал до леса. Я  даже  не
думал, что меня может кто-то увидеть. Вырыл яму  и...  Они  там...  я  помню
место, я покажу.
   - Зачем ты хотел убить меня?
   - Я боялся. Ты все знаешь. Про эту встречу на даче и вообще  про  Алькины
дела. Заставишь Самохина идти в милицию, а у  меня  на  время  убийства  нет
алиби. В общем, когда я узнал, что на фабрику ездила ты, а не  Алька,  очень
обрадовался. Выходило, что в то время, на которое у меня  нет  алиби,  Алька
была еще жива.
   - И "Ауди" со стоянки забрал ты?
   - Я, - кивнул он. - Чтобы все решили, что это сделала Алька.
   - А свой "Фольксваген" зачем разбил?
   - Я испугался. Ночью кто-то его обыскивал. Я подумал:  ты.  А  вдруг  там
осталась кровь или еще что-то, чего я не заметил, ведь Альку я перевозил  на
нем. И столкнул машину с обрыва, а в милицию заявил, что угнали.
   - На даче одновременно со мной был ты?
   - Я. Следил. А когда ты колготки нашла, очень перепугался. Не мог понять,
как я их там оставил... Слушай, я не хотел тебя убивать, то есть я  пытался,
но мне совсем этого не хотелось...
   - Витька, когда ты включил газ, ты не  мог  не  знать,  что  твоя  сестра
погибнет вместе со мной...
   - Я не подумал... я был в таком состоянии, что ничего не  понимал.  Когда
толкнул тебя там, над обрывом, и когда включал газ, я просто не понимал... Я
так надеялся, что все это как-нибудь прекратится... Если честно, я рад,  что
все рассказал тебе. Я рад. Все эти дни я не знал ни минуты покоя... я... Что
это? - вдруг испугался он и кивнул за мою  спину,  я  обернулась  и  тут  же
почувствовала на шее тонкую веревку, охнула, попыталась закричать, но ничего
не вышло. "Вот так Витенька!" - успела подумать я, тут  дверь  "темнушки"  с
треском распахнулась, и появился Пашка.
   - Мужик, у нас так не шутят, - рявкнул он и въехал растерявшемуся  Витьке
ногой в лицо.
   Тот упал на одну из подушек и затих, а я вскочила и бросилась к  телефону
звонить в милицию.
   К тому моменту, когда они приехали, Витька успел очнуться, вел себя тихо,
сидел на кровати, прикрыв лицо руками, и то ли плакал, то ли просто вздыхал.
   Увидев милиционеров, резко поднялся и сказал:
   - Слава богу, все кончилось...
   Что ответить на это, я не знала и заревела.
   - Пашка, а ты кого больше любишь: меня или алмазы? - спросила я.
   Он приподнялся на локте, заглянул мне в лицо и удивленно поинтересовался:
   - А разве я тебя люблю?
   - Да ладно прикидываться, - разозлилась я. Пашка встал с постели, натянул
штаны и закурил, после чего  устроился  на  полу  и  уставился  на  меня.  Я
презрительно фыркнула и добавила: - Прекрати  корчить  из  себя  крутого.  Я
прекрасно знаю, что ты мелкий жулик.
   - Мент, подлюга, - разозлился Пашка. - Чтоб его черти слопали...
   - Наверное, уже слопали, - подумав, согласилась я.
   - Я хотел тебе сказать, - начал Пашка необычайно серьезно. -  После  того
как ты мне в бане по башке бутылкой съездила, я Толика отрядил в один дачный
поселок, в тот самый, где живет твоя мама.
   - И что? - удивился я.
   - Ничего. Толик вроде бы дом хотел купить  и  вовсю  общался  с  народом.
Выяснил, что у твоей мамы две дочки, и одна на днях отбыла в Израиль, откуда
прилетала навестить родных. Толик  отправился  к  твоей  маме,  представился
выпускником тридцать восьмой школы, которая в следующем году отмечает юбилей
и  приглашает  всех  бывших  учеников  на  торжественный  вечер.  Мама  твоя
нисколько не удивилась, обещала передать  приглашение  Леночке,  посетовала,
что та вряд ли сможет приехать, потому что в мае у ее свекра тоже юбилей,  и
она, конечно,  останется  с  семьей.  Толик  поинтересовался:  как  жизнь  в
Израиле, на что мама ответила: чистый сахар. Леночка живет хорошо и  обещает
жить еще лучше. Жаль только, высшее образование дочке  не  пригодилось:  она
нигде не работает, что неудивительно при такой родне. Муж трудится у папаши,
который прямо сказочно богат, что тоже  неудивительно,  раз  папаша  ювелир,
имеет три больших магазина и несколько маленьких. Когда я все это  сложил  и
склеил, мне многое стало ясно.
   - Так ты с самого начала знал? - ахнула я.  -  Врал,  притворялся...  Ну,
надо же, мерзавец... И ведь как врал... ни  в  жизнь  бы  не  подумала,  что
прикидываешься. - Я схватила подушку и запустила ее  в  Пашку.  -  Убирайся,
негодяй! Так меня обманывать...
   Пашка от подушки увернулся, маятно посмотрел на меня,  потом  вздохнул  и
махнул рукой.
   - Ох, какой ты Павел... - покачала я  головой.  -  А  зачем  ты  мне  это
рассказал? - сообразила спросить я.
   - Я не рассказывал, я ответил на вопрос, - усмехнулся он.
   - Слушай, но, если ты с самого начала все знал, зачем со  мной  болтался,
ведь тебе от этого не намечалось никакой выгоды, - озадачилась я.
   - Крепил союз, - заявил Пашка. - И  надеялся,  что  если  очень  повезет,
смогу его за это время так скрепить, что ты не свинтишь в свой Израиль.
   - Он вовсе не мой, - обиделась я.
   Мы помолчали. Пашка посмотрел, вздохнул и тихо спросил:
   - Ты уедешь?
   - Нет, - замотала я головой. - Чего мне там делать?
   Я торопливо потянулась к Пашке, малость  не  рассчитала  и  хлопнулась  с
кровати  на  пол.  Пашка  устроился  по   соседству,   при   этом   выглядел
подозрительно покладистым.
   - Павлик, - позвала я через некоторое время. - Ты мог бы  получить  часть
денег за алмазы.
   - Да? - Особой радости в голосе я не услышала.
   - Только деньги идут  со  мной  в  придачу.  Скажи,  ты  мог  бы  на  мне
жениться?
   - А денег много? - забеспокоился он.
   - По-моему, прилично.
   - Ладно, я подумаю... - нахмурился Пашка.
   Я все-таки огрела его подушкой, он навалился сверху и вроде бы решил меня
поцеловать, но вдруг поднял голову и спросил:
   - Слушай, а как твоя сестрица их вывезла?
   - Расскажу - умрешь со смеха, - пообещала я.