гло обнял за плечи, а  правую  руку  пристроил  на  моем
колене. Все это мне очень не  понравилось.  Я  повела  плечами,  передвинула
колено и взглянула на Павла без одобрения. Он вроде бы удивился.
   - Партнеры  должны  дружить,  -  произнес  он  наставительно,  я  немного
поразмыслила и ответила:
   - Дружить я не против, только при чем здесь мое колено?
   - Как же без него? - моргнул  Павел  с  видом  законченного  придурка.  -
Деловые отношения лучше всего скрепить личной симпатией.
   - Хорошо, пусть будет личная симпатия, - нахмурилась я. -  Но  чтобы  она
появилась, необходимо время, надо присмотреться друг к другу, а ты лезешь ко
мне под подол, это совершенно по-другому называется.
   - Ну и что? Зато ускоряет процесс, буквально через пару часов  уже  ясно:
есть симпатия или нет, и долго  присматриваться  не  надо.  В  общем,  давай
скрепим наш союз и не зли меня, - хмуро добавил он. - А то пошлю этот  самый
союз к черту и оторву тебе голову.
   - Ты чокнутый, что ли? - растерялась я. - Как же это так  можно...  ни  с
того ни с сего?
   - Можно, можно, - заверил он и стал стягивать с меня платье.
   Это не только  пугало,  но  прямо-таки  обескураживало.  Я  зажала  подол
коленками, взвизгнула и отодвинулась от дорогого союзничка:
   - Подожди, я не могу так сразу... лучше давай еще выпьем.
   - Ладно, - неохотно согласился он. - Только много я тебе не налью, не  то
от тебя не будет никакого толку.
   - Будет, - хмуро ответила я и лихо хватила полстаканчика водки.
   После чего, стянув платье, села на стол и с трепетом обняла  свалившегося
на голову возлюбленного. На счастье, он никуда  не  спешил.  Я  постанывала,
откинувшись на руках, прикидывая, как еще выразить бурную страсть,  а  Павел
развлекался  с  моим  нижним  бельем  и  коленками,   которые   ему   чем-то
необыкновенно понравились. Он был очень увлечен своей деятельностью, поэтому
я без проблем ухватила бутылку пива, ту, что он так и не выпил, и огрела его
по голове. Голову он поднял, томно посмотрел на меня, скосил глазки и рухнул
на пол, а я, глядя  на  горлышко  бутылки  в  своей  руке,  опечалилась:  не
переусердствовала ли я? А вдруг этот гад умер? Гад дышал. В  этом  я  смогла
убедиться, склонив голову ему на грудь, причем не только дышал, но собирался
вот-вот очнуться. Я заметалась по комнате, натянула платье, схватила сумку и
с опозданием подумала: как же я выйду отсюда? Через дверь, в которую  вошла,
не хотелось - где-то в коридорах прятался тип с разными глазами,  окон  нет,
вся надежда на комнату рядом. Я выскочила туда и обнаружила еще одну  дверь,
она была заперта, но ключ торчал в замке, я торопливо повернула его дрожащей
рукой, толкнула  дверь  и  оказалась  в  мужской  раздевалке.  Голый  дядька
доставал вещи из шкафчика, увидев меня,  он  икнул,  но  ничего  не  сказал.
Остальные тоже. Я шла по проходу, улыбалась налево и направо, и повторяла:
   - Извините... извините, - пока не уперлась носом в дверь.
   За дверью  был  холл  со  стеклянной  кассой  посередине.  Толстая  тетка
приподнялась со стула, увидев, как я выпорхнула из мужского отделения, и  на
всякий случай перевела взгляд на противоположную  дверь,  там  было  женское
отделение. Я ускорила шаги, перешла на  бег  и  вылетела  на  улицу.  Криков
"Держи ее!" слышно не было, но это не успокаивало.
   Я бросилась к троллейбусной остановке, вскочила в подошедший троллейбус и
наблюдала из окна за баней до тех пор, пока она не  скрылась  за  поворотом.
После чего стала думать, что мне делать дальше. Потратив пять  остановок  на
размышления, я вышла из троллейбуса и стала  искать  телефон,  с  намерением
позвонить Мише. Его не оказалось ни дома, ни на работе. Немного  поревев  от
отчаяния, я решила, что мне следует добраться до его квартиры и  ждать  там,
как он мне и советовал.
   Однако  его  квартира  была  далеко,  находиться   на   улице,   пожалуй,
небезопасно, и я пошла  на  остановку  такси.  Заглянула  в  кошелек,  желая
узнать, какой суммой располагаю. Как-никак ехать мне на другой конец города.
   И тут я вспомнила про Витьку. То есть я про него никогда и  не  забывала,
но со всеми этими возникшими в моей жизни трудностями,  длительное  время  с
ним не встречалась и даже не перезванивалась. Тут и  телефон  возник  весьма
кстати. В офисе Витьки не оказалось, я набрала  домашний  номер,  трубку  он
снял сразу и сказал:
   - Слушаю. - Судя по голосу, был он при последнем издыхании.
   - Как дела? - бодро спросила я, никакой бодрости при этом не ощущая.
   - Это ты? - удивился он. - Я тебе звонил. Вчера и сегодня.
   - Я была в гостях у Мальчика, - заявила я.
   - У кого? - не понял Витька.
   - У Мальчика. У того самого бандита, про которого ты мне рассказывал.
   - Ты была у него в гостях? - переспросил Витька,  так  же,  как  я,  туго
соображая.
   - Была. Без всякой охоты. Какие-то типы схватили меня ночью в собственной
квартире и привезли к нему.
   - Что творится, а? - ужаснулся Витька. - И что?
   - Вопросы задавал. А сегодня еще один псих решил со мной  подружиться.  Я
только-только смогла унести от него ноги. Боюсь, что, если мы встретимся еще
раз, он меня убьет.
   - Ты извини, но я ничего не понимаю. Зачем ты им нужна?
   - Я тоже не понимаю. Одно мне ясно: из города сейчас  лучше  уехать.  Так
что, если не сможешь до меня дозвониться, - не беспокойся.
   - Слушай, у меня есть знакомые... если тебе надо где-то укрыться.
   - У меня тоже  есть  знакомые,  -  заверила  я,  заводить  новых  мне  не
хотелось. - Что с Алькой?
   - Ничего. Сегодня по телевизору, в областных "Новостях", будет  обращение
ко всем, кто ее видел, с просьбой сообщить в милицию... - Витька вздохнул  и
добавил: - Машину ее нашли. На стоянке, возле хлебокомбината.
   - И что?
   - Ничего, - опять вздохнул Витька. - Стоит там с четверга,  но  как  туда
попала - неясно. Парень, что в тот день дежурил, ничего толкового сказать не
мог. Лавочка там совершенно левая, ни квитанций, ни журнала.  Ставь  машину,
плати деньги и двигай дальше.
   - Он что, вообще ничего не помнит?
   - Говорит, вроде бы мужик какой-то ее ставил. В темных  очках.  А  кто  в
жару без очков?
   - Черт-те что... - задумалась я.
   - Ты куда сейчас? - спросил Витька как-то вяло.
   - К другу. Он работает в милиции. А мне  после  всех  этих  гостеваний  в
городе неуютно. Наверное, уеду к сестре.
   - Когда? - заинтересовался Витька.
   - Да я бы хоть сегодня, но не могу, пока не выяснилось, что там с Алькой.
   - Думаешь, еще есть надежда?
   Мы дружно вздохнули.
   - Ладно, - помолчав, сказала я и уже хотела проститься, но  Витька  опять
заговорил:
   - Наверное, с тобой все-таки захотят побеседовать в милиции.  Ты  близкая
подруга... - Витька томился, и я спросила:
   - Ты не хочешь, чтобы я рассказывала про любовника?
   - Не хочу, - ответил он. - Не надо всей этой грязи...
   - Но если я не скажу об этом, то и про фабрику молчать  придется,  иначе,
как все объяснить?
   - Вот и молчи...
   - Ты предлагаешь мне вводить в заблуждение следствие...
   - Ладно, как знаешь... Ты где сейчас?
   - На конечной седьмого маршрута, возле бассейна. Слушай, а машина в каком
состоянии?
   - В отличном.
   - Тебе ее вернули?
   - Перегнали на стоянку ГАИ. Черт с ней, с машиной, мне Алька каждую  ночь
снится, неживая. - Он заплакал тихо и горько, и я вместе с ним.
   - Витя, - позвала я. - Прости, но я, ей-богу, не знаю, что тут сказать...
   - А что тут скажешь? - ответил он и повесил трубку.
   За  моей  спиной  уже  выстроилась  очередь,   однако   слезы   произвели
впечатление: народ безмолвствовал, проявляя понимание. Я  уныло  побрела  по
улице, забыв про такси. Надо идти в милицию.  Заниматься  розыском  убийц  с
Мишей мне не по силам: уж очень опасно. А  в  милиции  люди  за  это  деньги
получают.
   Я замерла, повертела головой, пытаясь сориентироваться, в каком я  сейчас
районе, после чего обратилась к прохожему:
   - Вы не скажете, где здесь РОВД?
   Мужчина начал путано объяснять, а я кивать. Потом отправилась плутать  по
улицам. Однако  районное  отделение  найти  оказалось  несложно,  свернув  в
очередной раз за угол, я обнаружила здание, выкрашенное в ярко-желтый  цвет,
с нужной мне табличкой  на  фасаде.  Вместо  того  чтобы  увеличить  шаг,  я
притормозила, а потом устроилась на  скамейке.  Что  рассказывать  и  о  чем
умолчать?
   Пока я ломала голову, в поле моего зрения появилась темная "девятка". Она
медленно проехала  мимо,  а  потом  замерла  в  нескольких  метрах  от  моей
скамейки. В "девятке"  не  было  ничего  подозрительного,  окно  со  стороны
водителя открылось, молодой парень  лениво  посмотрел  на  пейзаж  вокруг  и
закурил, стекла были темные и разглядеть, один он там или нет, возможным  не
представлялось. "Далась тебе эта "девятка"!"  -  разозлилась  я,  но  машина
упорно вызывала тревогу. В свете последних событий все движущиеся в  радиусе
десяти метров предметы меня беспокоили. "Или иди в милицию, или к  Мише!"  -
прикрикнула я на саму себя и поднялась. Не успела я сделать и трех шагов  по
направлению к заветной двери, как из "девятки"  вышел  парень,  лучисто  мне
улыбнулся и спросил:
   - Девушка, не скажете, который час?
   - А что случилось с вашими часами? - спросила  я  в  свою  очередь,  тыча
пальцем на его руку.
   - Стоят, - еще лучистее улыбнулся он.
   Я попятилась и заявила:
   - Если еще шаг сделаете, я закричу. А тут милиция, табличку видите?
   - Я ж у вас время спросил, - вытаращил глаза парень.
   - Я вас предупредила, а там как хотите...
   Пока парень возвращал свои глаза на место, из-за угла появилось такси,  я
махнула рукой, машина остановилась, я запрыгнула в нее и сказала:
   - В ближайшее отделение милиции.
   Водитель повернулся, посмотрел на меня и сказал, кивнув головой на здание
канареечной расцветки:
   - А это не подойдет?
   - Не подойдет, - отрезала я.
   Он пожал плечами и тронулся с места. На первом же светофоре я заприметила
"девятку" и начала томиться. Вскоре ее заметил и водитель.
   - Это за тобой? - сурово спросил он, я замотала головой,  но  не  убедила
его, потому что он заявил: - А ну, давай выметайся!
   - Да вы с ума сошли! - ахнула я.
   - Выметайся! - повторил он. - Мне приключения без надобности.
   - Какие приключения, если я прошу вас отвезти меня в милицию.
   - Просишь, - согласился водитель. - Вопрос, доедем ли...
   Умеют  же  некоторые  успокаивать.  Он  уже  тормозил,  а  я  до   смерти
перепугалась: ненавистная "девятка" маячила в стороне, но, заметив,  что  мы
остановились, начала приближаться. Я  готова  была  взвыть  в  голос  и  тут
увидела двадцатипятиэтажку, прозванную в народе "Пизанской башней". Она была
одной на весь город и печально  знаменита  тем,  что  в  ней  вечно  чего-то
недоставало: то воды, то газа. Через полгода после  сдачи  дома  выяснилось,
что  подобные  высотки  строить  у  нас  нельзя,  сданное   в   эксплуатацию
сооружение, точно желая подтвердить это, вдруг дало крен вправо,  незаметный
глазу,  но  чутко  уловленный  специальными  приборами.  От  мысли   строить
двадцатипятиэтажки сразу отказались, а людей  из  "Пизанской  башни"  решили
выселить, но не выселили и пятый год вели дискуссию  о  последствиях  где-то
там образовавшейся трещины в фундаменте, вгоняя тем самым жильцов в тоску.
   - Высадите меня у "Пизанской башни", - попросила я, водитель покосился на
"девятку" и кивнул.
   Башня возвышалась посередине проспекта, рядом с торговым  центром,  месте
очень людном, и влипнуть здесь в историю он,  как  видно,  не  опасался.  На
приличной скорости мы въехали во двор.
   - Второй подъезд, - сказала я, сунула таксисту  деньги  и  ухватилась  за
ручку двери.
   Через несколько секунд я уже стояла в подъезде и давила на кнопку  вызова
лифта.  К  счастью,  лифт  находился  на  первом  этаже,  я   поднялась   на
двенадцатый, затем бегом спустилась на девятый  и  позвонила  в  сто  вторую
квартиру, где вот уже несколько лет проживала моя подруга Людка.
   Работала она дома (шила то ли рукавицы, то ли какие-то чехлы,  бог  знает
на что) и сейчас должна быть в своей квартире. Я позвонила  еще  раз,  чутко
прислушиваясь к тому, что творится в  подъезде:  кто-то  вызвал  лифт,  и  я
начала нервничать. Дверь открыться не пожелала. "Где тебя черти носят?" -  в
отчаянии спросила я, потом наклонилась и приподняла коврик у двери, под  ним
другой, резиновый, а  между  ними  лежал  ключ.  Избавить  Людку  от  дурных
привычек не мог никто, их у нее было великое множество, и она им следовала с
упорством, достойным лучшего применения. Сейчас я этому была очень рада.
   Проникнув в квартиру подруги, я устроилась возле  двери  и  стала  ждать.
Ничего не происходило. Ни шагов, никакого иного  шума...  Я  порадовалась  и
прошла к окну. К сожалению, окна Людкиной квартиры выходили на  проспект.  Я
села на диван без спинки и задумалась.  Существенным  недостатком  Людкиного
жилья было то, что у нее отсутствовал телефон. Покинуть убежище  я  вряд  ли
рискну,  парень  на  "девятке"  вполне  мог  наблюдать  за  домом,   значит,
оставалось одно: дождаться Людку и отправить ее сообщать о моем  бедственном
положении Михаилу или в милицию.
   Тяжело вздохнув, я прошла в кухню и выпила воды  из-под  крана.  Чашка  в
доме была одна, без ручки и такая грязная, что пить  из  нее  никому  бы  не
пришло в  голову.  Людка  относилась  с  презрением  к  общепринятым  нормам
гигиены. Тараканы ее не тревожили, так  же  как  пауки  и  мухи.  Беспокоили
только мыши, на них она  с  упорством  охотилась  при  помощи  мышеловок,  в
которые никто не попадал. Сейчас одна  из  них  с  крохотным  кусочком  сыра
стояла посередине кухни. Людка считала себя поэтессой, непризнанным  гением,
раз в год печаталась в областной газете и по этому случаю непременно впадала
в запой, из которого выходила долго, мучительно  и  с  большими  финансовыми
потерями, так что лучше бы ее вовсе не печатали. Алька даже хотела обзвонить
местные газеты с такой просьбой, но я  ее  отговорила.  Еще  одной  Людкиной
бедой были мужики, у нее дар находить забулдыг с ярко выраженными уголовными
склонностями, потому что они ее без конца обворовывали. По  этой  причине  у
Людки  не  было  ни  телевизора,  ни  холодильника,  ни  какой-либо   другой
более-менее ценной вещи. Последний сожитель превзошел всех, и теперь у Людки
не осталось даже мебели (это меня немного удивило, так как я не была  у  нее
больше месяца и об изменениях в личной жизни подруги еще не  знала).  Теперь
должно быть ясно, почему меня не обрадовала перспектива долгого ожидания.  В
том, что оно будет долгим,  я  не  сомневалась:  если  Людка  покидала  свое
жилище, то потом продолжительное время не могла в  него  вернуться,  что,  в
общем-то, понятно в доме, где часто не работал лифт. "Что за день  сегодня!"
- пожаловалась я, устраиваясь на диване, подобрала с пола какой-то журнал  и
попробовала ни о чем не думать.
   В  дверь  настойчиво  звонили,  я  вскочила,   силясь   сообразить,   что
происходит, а главное, где я нахожусь? В  комнате  царил  полумрак,  а  часы
показывали половину четвертого. Утра, надо полагать. Я  подошла  к  двери  и
спросила:
   - Кто там?
   - А там кто? - раздался пьяный Людкин голос.
   Я открыла дверь, Людка, отлепившись от стены, упала в коридор,  обхватила
меня руками за шею, и мы вместе оказались на полу.
   - Дура пьяная, - сказала я, а Людка ответила:
   - Обожаю гостей.
   Я поднялась,  с  трудом  подняла  ее,  проводила  на  диван,  после  чего
вернулась в коридор и закрыла дверь.
   - Каменский закончил роман, - сообщила Людка. -  Тысяча  двести  страниц.
Кто ж его читать-то будет?
   - Ты по этому поводу набралась?
   - По этому, - кивнула она. - А ты чего притащилась на ночь глядя?
   - Я давно сижу. У меня неприятности.
   - Алька нашлась?
   - Нет.
   - Во гуляют люди... а тут на  один  хороший  запой  денег  не  хватает...
Ладно, давай спать... Чего-то мне худо...
   - Слушай, где-нибудь по соседству есть телефон?
   - У первого подъезда...
   - Сходи позвони парню по имени Миша, пусть он за мной приедет.
   - Спятила я, что ли? Иди сама и звони.
   - Не могу, боюсь, за мной следят.
   Минут пятнадцать я втолковывала Людке, кто и зачем за  мной  следит,  она
исправно кивала, а под конец уснула. Я растолкала ее и подвела к двери.
   - Иди и звони.
   - Ладно... - согласилась она. - Вот навязалась на мою шею...  Как  мужика
зовут-то?
   - Миша. Скажи, чтоб за мной приехал. Номер  не  потеряла?  Если  заметишь
что-нибудь подозрительное - звони в милицию.
   Последнее замечание было излишним: Людка шла  на  автопилоте,  ничего  не
замечая вокруг.
   Как только она исчезла из вида, я принялась томиться. А если эти  там  во
дворе обратят на нее внимание? Только что вернулась домой и тут же выскочила
к телефону? Нельзя ее было отправлять сейчас, надо бы утра дождаться.
   Людка отсутствовала довольно долго, так что я вконец извелась.
   - Лифт отключили, гады, - сообщила она, входя в квартиру. - Вниз съехала,
а подниматься пришлось на своих двоих...
   - Позвонила?
   - А как же... Сейчас приедет. Что за тип? Голос приятный, хоть человека и
подняли ни свет ни заря.
   Через полчаса выяснилось: в ту ночь Миша  не  ложился,  пытался  отыскать
меня, а потом ждал  звонка,  очень  боясь,  что  я  пополнила  собой  список
пропавших без вести. Пока мы все это выясняли, Людка уснула, а  мы  покинули
квартиру.
   Машина Михаила  находилась  на  стоянке  метрах  в  сорока  от  подъезда,
примостившись между двух "Жигулей". Ненавистной "девятки" нигде не было, и я
успокоилась. А зря. Как  только  мы  оказались  на  стоянке,  двери  бежевой
"шестерки"  распахнулись,  и  рядом  возникли  четверо  ребят,   настроенных
чрезвычайно воинственно. Один бросился ко мне, а трое к Мише. Я взвизгнула и
отскочила в сторону, стянула с  ноги  туфлю  и  стала  размахивать  ею,  без
особого, впрочем, толку. Миша  махал  руками  куда  успешнее,  и  вскоре  из
четверых парней в движении пребывало только двое, но очень  настырных.  Миша
героически сопротивлялся, а я, по мере возможности, ему  помогала,  то  есть
прыгала взад и  вперед,  стараясь  выглядеть  очень  занятой,  а  главное  -
остаться живой.  Драка  закончилась  совершенно  неожиданно:  третий  парень
рухнул на колени, хрипло пробормотал что-то нецензурное и затих, а четвертый
сбежал. Мы с Мишей обнялись, поцеловались, я вытерла его  окровавленный  лоб
платком, и мы отправились  к  первому  подъезду  с  намерением  позвонить  в
милицию... Пока мы туда добирались, парни очухались, загрузились в машину  и
уехали. Мы вернулись к своей машине и отправились к Мише домой.
   - Я запомнила номер, - похвастала я.
   - Машину скорее всего угнали, - не разделил он моей радости. - Знать  бы,
кто их послал.
   - Мальчик, - пожала я плечами.
   - Не вижу в этом никакого смысла. Если ты "подсадная утка", то его ребята
сейчас должны были бы сесть на хвост этим типам и выяснить, кто они.
   - А как же они им на хвост сядут? - удивилась я.
   - Думаю, они за тобой следят, значит, этих типов приметили.
   - Выходит, Сережу убили эти?
   - Не знаю, - нахмурился Миша. - Идиотская путаница...
   Я была с ним согласна и тут вспомнила еще про одного врага.
   - Меня вчера возле дома поймали какие-то личности на "БМВ" и  привезли  в
баню. К совершенно чокнутому парню по имени Паша. Это  он  подвозил  меня  в
парк в ту ночь, когда меня хотели убить (в первый раз...  кажется...  потому
что я уже сбилась со счета), так вот,  он  утверждает,  что  покалечил  моих
незадачливых убийц, а их послали какие-то важные люди, и у этого Паши теперь
неприятности. Он здорово на меня разозлился.
   - Какой еще Паша? - затряс головой мой единственный защитник и спаситель.
   - Фамилии я, конечно, не знаю. Знаю, что зовут его  Павел,  и  сейчас  он
прячется от своих неприятностей в бане на улице П