я  тебе еще не  все сказал...  Третьего декабря,  когда эти  хмыри
приедут  нас  забирать  с  точек,  после второй смены, мы  их  аккуратненько
уделаем. Вот тебе, пожалуйста, резерв - микробус "ниссан", в котором полроты
поместиться может... Ну  я так,  к примеру... Холодильника, который приезжал
ко мне домой, и  под чьим мудрым руководством они меня обхаживали, я надеюсь
найти в ангаре.
 - Не горячись, не все так просто, как кажется...
 - А штурмовать ночью  Грозный - просто? - Татарин повысил голос. Что-то
в нем надтреснулось.
 - Забудем об этом, тогда вы Грозный не взяли...
 -  Потому что нас предали политбляди. И  завод не  Грозный, хотя и  там
могут быть чеченцы.
 - Забудем, - повторил Карташов. - Говори, где мы вам передадим стволы.
 - Третьего декабря, в 20  часов, группируемся неподалеку  от  лесопарка
"Измайлово".  Точнее, возле Серебряно-Виноградного  пруда. Я  думаю, к  тому
времени мы  успеем взять власть в  свои  руки... -  Татарин вдруг  замолчал,
словно в рот ему засунули кляп. - Слышь, Сергей, а твой напарник...этот Саня
-  надежный кент? Больно он шустрый, глазки  бегают и  сам он, как стреляная
гильза.
 - Проехали...Доверяешь мне - доверяй и ему. Проверен.
 -  Тогда нет вопросов! - хлопнул  ладонью  о  культю  Татарин. -  Тогда
разбегаемся, пока нас не засекли мои эсэсовцы...Да, чуть  не забыл -  нам не
помешали бы  еще два-три  мобильных  телефона. Конечно, лучше "мотороллы", с
ними проще держать связь...
 - Пока ничего не могу сказать. У тебя курево есть?
 Вместо ответа:
 - Послушай, Серый, а ты что - Бандо простил? Я давно тебя об этом хотел
спросить.
 Карташов,  чтобы не  привлекать внимание  прохожих, подошел вплотную  к
калеке.
 - Ты не  те слова  употребляешь,  - сказал  он.  В  голосе  послышалось
металлическое  бренчание.  - Это не  в моей  власти его  прощать. На  нем не
только  кровь  таможенников,  но и  кровь Кротова,  и  подлянка, которую  он
сочинил со мной...
 - А ты знаешь, что Кротов хранил кассету со своим признанием?
 Карташов сделал стойку.
 - Не понимаю, что ты имеешь в виду.
 Татаринов  воровато  огляделся.  Заговорщицки,  вдруг  осипшим  голосом
спросил:
 - Помнишь, когда мы сидели в казарме на военном положении? Ну, в январе
1991 года, в Риге ? Тогда еще один наш парень застрелился из автомата...
 - Ну, говори дальше, а то мое терпение усыхает...
 -  Кротов   что-то  подозревал...боялся,   что   за  взрывы  возле  ЦК,
полицейской   академии  кому-то  придется   отвечать,   а  делать   это   не
захочется...И свидетелей начнут убирать, понял?
 - Не тяни, Кот, это тема для меня важней важного...
 - Кротов у одного  знакомого журналиста попросил диктофончик  и на него
наговорил   признания...ну,   как   все   было  на  самом  деле,   кто   чем
занимался...Словом,  явка с  повинной. Кассету он  спрятал за  бронированную
плиту, мы тогда боялись внезапного штурма националов...
 -  Мы  боялись  не только штурма, больше  боялись таких, как Бандо.  Он
должен был убрать основных свидетелей. Кто еще кроме тебя знал, где спрятана
кассета?
 -  Никто! Кротов знал, и я...Все!  Кротова  убили. А вскоре и наш отряд
вывезли в Тюмень.
 - А почему ты раньше молчал?
 - Ситуация  не  такая  была.  Одни  наши  пошли  к  Ельцину,  другие  к
Баркашову, третьи  - в банды...И  те и другие свои, а поди разберись, что  и
про кого на  той кассете  сказано. Если бы я тебя встретил  раньше, конечно,
сказал  бы...Подумалось,  а  если сегодня  меня  убьют,  и ты  не  узнаешь о
признании Кротова...
 Карташов взял его руку.
 - Клянусь автоматом Калашникова, если то, что ты мне рассказал, правда,
я вечный твой должник...Это может очень многое поменять в моей жизни...
 -  Вот  третьего декабря  и произведешь  со  мной  частичный расчет,  -
Татарин  усмехнулся  и разгладил свои жидкие, давно  не ровненные усы.  - Но
учти, лейтенант, на  совести  Бандо не одна загубленная душа, поэтому будь с
ним как  на тонком льду...Ты же знаешь, он отлично стреляет по живым мишеням
и особенно ему удаются неожиданные взрывы...
 Расстались.  Синий  морозец,  казалось,  умиротворил  не  только  улицы
Москвы, но и весь подлунный мир.
 ...В  тот же день Карташов с  Одинцом  отправились на рекогносцировку в
лесопарк "Измайлово". По шоссе Энтузиастов добрались до Горьковского шоссе и
там  свернули  на Большой Купавинский проспект.  Затем выбрались на  гаревую
дорожку, ведущую в зеленую полосу.
 По  обе стороны заискрились большие пруды, и  "шевроле", пройдя узилище
между  водоемами, съехал с дороги и взобрался  на небольшой пригорок. Оттуда
открывался превосходный  вид на  парк. В его центре, словно коробок  спичек,
положенный  плашмя, серебрился  ангар, огороженный высоким бетонным забором.
Одинец  поднес  к глазам  бинокль и  долго  всматривался  в общем-то мирную,
совершенно  невозмутимую  панораму.  Сначала он  услышал, а  затем и  увидел
въезжающие на территорию ангара  два  похожих  на  бензовозы автомобиля. Это
были "мерседесы" с никелированными мощными бамперами...
 - Скорее всего, это спиртовозы, - предположил Одинец.
 И действительно,  цистерны  въехали в открывшиеся ворота,  подкатили  к
ангару и  замерли. Появились  люди,  открылся  темный  провал и  обе машины,
заурчав, направились в ангар.
 - Послезавтра этот снег будет черным, - сказал Карташов.
 - И красным...Надо помочь ребятам заминировать ангар...
 - Они нам этого не простят. Мы тогда лишим их  кайфа, а  для них важнее
всего сделать все своими руками.
 - Самоутвердиться?
 - А хоть бы и так. И отомстить. Месть слаще любви...
 Одинец еще раз приставил бинокль к глазам.
 - Перебьют их, как щенят...
 -  Эти люди загнаны в угол, а в  таком положении и теленок  может стать
боевым быком.
 - По-моему, нам надо уходить...Видишь, из ангара выруливает...О, да это
"линкольн-навигатор" - чудо американского автомобилестроения.
 - Выдрючивается, падла! Строит из себя раджу или короля Брунея...
 - Как ты думаешь, Мцыри, если калеки этого Алиева запекут в этой тачке,
много будет  от  него вони? Задолбанный  король сивухи...Уу-хх, как  чешутся
руки...
 Карташов отрыл дверь в кабину.
 - Я думаю, что нам пора отсюда уезжать. Мы ведь не знаем, может, кто-то
из его холуев сейчас рассматривает  нас в бинокль, - Карташов отжал ручник и
по  инерции скатился с пригорка на дорогу.  Под колесами "шевроле" захрустел
первый ледок.
 Сумерки подсиненным пушком уже где-то плавали в московском небе.
 Они закурили и, включив магнитофон, под  мелодию незамысловатой песенки
направились по забитым транспортом улицам...


 Восстание рабов



 - Что ты, Мцыри, стал так долго думать? - Одинец поднял голову от нард.
- Ты лучше скажи, как там насчет оружия? Ты разговаривал об этом с Бродом?
 - Он переадресовал меня к Николаю.
 - А тот?
 - Учинил  настоящий  допрос -  для чего, да для  кого? Впрочем,  я  его
прекрасно понимаю.
 - И что?
 -  Пришлось в размытых  контурах  обрисовать предстоящее  дело.  Никола
против,  ему  наши  прекрасные  души  порывы  непонятны...Словом,  велел  не
нарываться на пулю.
 - А  пуля - дура и  Коля  прекрасно об этом знает, - Одинец  замурлыкал
себе  под  нос:  "Только  пули  свистят  по  степи...ты,  любимая, знаю,  не
спишь..."
 Уже  без света  Карташов  долго не  мог  уснуть.  Думал  о Галине, хотя
разными мысленными картинками хотел заслониться от ее образа...
 ...На следующий день,  на  "шевроле", загруженным  АК, гранатометами  и
несколькими  тротиловыми  шашками,  они  отправились в район  Измайлово. Для
маскировки  на оружие набросали  пустых картонных коробок, а у самых  дверей
поставили два  тяжелых бидона со старой масляной краской.  Гаишники не любят
иметь  дело  с тяжелыми,  грязными грузами и обычно  в таких случаях досмотр
проводят весьма поверхностно.
 Они  добрались до Серебряно-Виноградного  пруда без десяти  восемь,  но
припарковались не у самого водоема, а в районе стадиона.
 - Как, Мцыри, нервишки шалят? - спросил с улыбкой Одинец.
 - Не более, чем всегда, - руки Карташова  спокойно лежали на баранке. -
А у тебя?
 - Дрожу, как осиновый лист... Вон, кажись, твои кореша приближаются.
 Из-за    афишной    тумбы   выехал    красный    "ниссан",    за    ним
"москвич-"каблучок".  "Ниссан" развернулся и остановился  у  ограды.  Тут же
подкатили еще две машины: микроавтобус "рафик" и старая "волга".
 Одинец  вылез из  машины и подошел к "ниссану", за рулем которого сидел
незнакомый ему человек тридцати-тридцати двух лет. Это был Бицепс.
 - Где Татарин? - спросил Саня водителя.
 - Я здесь! - из салона послышался глухой голос Татаринова.
 Одинец  обошел  машину  и  приблизился  к задней  двери.  Она уже  была
открыта. В темноте с трудом угадывались лица, огоньки от сигарет. Из глубины
раздался голос Татарина:
 - Где Карташ? Он обещал привезти стволы.
 - Сейчас подгоним машину и перегрузим, - сказал Одинец.
 Вся процедура заняла не более пяти минут.
 - А запасных магазинов больше нет? - поинтересовался Татарин.
 - Что вам по три рожка мало? - Карташов подошел к двери "ниссана".
 Они увидели как из "волги" вылез одноногий человек с костылями в руках.
 - Вы  хотите  мне  сказать,  что  все такие орлы  сидят за баранкой?  -
спросил с нескрываемым изумлением Одинец.
 - А где нам взять других? Наш Лева - ас, он шоферюга классный. Когда-то
в Афгане возил фельдъегерскую почту.
 - Да  не бздите, ребята, - послышался  из  салона еще один  голос, явно
адресованный  Одинцу с  Карташовым.  -  У  нас  все схвачено и за все кровью
заплачено..."Москвичом" управляет Вася Дрон,  он вообще без обеих  рук, одни
культяпки..."вилы", но гоняет по формуле No 1.
 - Эх, армия, мать вашу так, - чуть не взвыл Одинец.
 -  С чего начнете штурм "резиденции Хафизулы Амина"?  - Карташов сказал
это без улыбки.
 - С преодоления огневой мощью ворот...
 - Не  спеши, Татарин,  -  сказал Одинец,  - ворота - это наша с Сергеем
забота. Вы же подъезжаете к ограде, но из-за нее не высовываетесь. Вот когда
прозвучат два залпа, тогда по газам и - в бой!
 - А я думал, вы нам дадите полную свободу действий, -Карташов услышал в
словах Татарина нотки искреннего сожаления.
 Первыми тронулись "ниссан" с "волгой". За оградой они свернули направо,
в узкий проезд, между  заброшенными садовыми участками, и полуразвалившимися
деревянными лачугами.
 Карташов подождал, когда отъедут "москвич" с "рафиком".
 - Тебе,  Мцыри, не  кажется, что сегодня  мы будем  присутствовать  при
массовом  истреблении  калек? Такое впечатление, что находимся на  просмотре
фильма абсурда...
 - А когда мы ездили в крематорий - это был не абсурд? Или когда ты, как
угорелый, носился по Учинскому водохранилищу?
 - Но  там хоть какая-то  логика была,  а тут...Не  знаю, -  Саня  пожал
плечами. - Сейчас рули налево и еще раз налево...
 Карташов тупо смотрел на дорогу, разговоры Одинца его раздражали.
 -  Наоборот,  здесь  есть  железная  логика, - сказал  он, - а  там, на
водохранилище...
 Перед ними  открылись  два серебристых пятна  -  скованные льдом пруды.
"Шевроле"  въехал на взгорок и Одинец с Карташовым вышли из машины. Карташов
взглянул на  небо и восхитился его красотой. Где-то далеко за ангаром звезды
сливались с огнями города.
 - Мцыри, подай гранатометы, сейчас мы немного окучим эту винокурню.
 Одинец, опустившись  на колено у теплого бока машины, стал искать цель.
Он  явно получал  наслаждение от процедуры примерки и  не спешил.  Он дважды
поднимал от прицела голову,  как бы  удобнее укладывался в боевую  позу, и в
один  момент, воскликнув  "привет,  Алиев!",  выпустил  гранату.  Потом  еще
одну...
 Карташов подал ему бинокль.
 -  Кажется,  "ниссан" уже на  территории...Твои калеки  довольно  четко
сработали... Сколько у нас запасных магазинов?
 - Хватит,  чтобы погреть руки. Гоним, Саня, а не  то крабов перебьют до
нашего прихода...
 Они подъехали к ангару, когда  там во  всю шла стрельба. Оставив машину
снаружи,  они  с  автоматами  побежали  к  воротам  ангара.  Когда  миновали
небольшой тамбур, и, вошли в ангар, на них  хлынула горячая волна, состоящая
из  сгоревшего  пороха,  выхлопных газов  и  солярки.  Им  открылась  жуткая
картина: "ниссан", изрешеченный пулями, горел, возле него копошились тела. В
дымно-сумеречном  свете  Карташов  разглядел  сидящего на культях  Татарина.
Единственной рукой тот прижимал  к себе  автомат  и  гвоздил из него дальние
пределы  ангара.  Кто-то невидимый, с другой стороны "ниссана", тоже поливал
огнем невидимых врагов.
 Вдоль стен, друг за дружкой, стояли автоцистерны, а слева - возвышались
огромные чаны, с такими же огромными вентилями и фланцами.
 Когда из глубины ангара затараторили выстрелы, Карташов бросился ничком
на цементный  пол. Он видел,  как из-за  стоявшей посредине  ангара  "волги"
выполз  человек  и  с  помощью костылей попытался подняться  в  рост.  Вдоль
единственной ноги болтался АКС, который человек ловко подцепил рукой и сходу
начал стрелять. При этом он ухитрялся  не потерь костыли. Он словно висел на
них,   и  сотрясающая  автоматная  очередь   придавало  его   телу  странное
поступательно-возвратное движение. Это был Гарик...
 - Мцыри, задержи этого  придурка! - крикнул Одинец. - Эти  суки здорово
огрызаются...
 Слева от  себя  Карташов  услышал учащенное дыхание: это  был  еще один
обрубок, обвешенный гирляндой  тротиловых шашек, и направлявшийся в  сторону
автоцистерн.  Он  явно желал их достать...Тени от его  костылей,  при каждом
движении, отлетали на потолок, создавая там китайский театр. Ни Карташов, ни
Татарин, ни  тем более, Одинец не  заметили человека с  зажатой в руке  ф-1.
Стопорное  кольцо  он уже  выдернул зубами  и  оно  торчало у  него изо рта.
Присмотревшись, Карташов  узнал - это был  Геныч. Он прыгал, словно  раненый
кенгуру, и неотвратимо приближался к цели. Однако его тоже  заметили хозяева
ангара,  ибо тут  же  из  глубины  открылся беглый огонь  из  всех  стволов.
Автоматные очереди  просто  неистовствовали над головой Геныча и он, видимо,
уберегаясь  от них,  нагнулся и потерял равновесие. Упал  лицом вниз. Однако
гранату из рук не выпустил.
 -  Геныч, остановись!  -  закричал  Татарин и  в  этом отчаянном  крике
Карташов  ощутил  весь  ужас ситуации. Однако живая  торпеда продолжала свой
путь к чанам.  Геныч  заполз в пространство между двумя емкостями и все, кто
наблюдал за ним, замерли в ожидании взрыва.
 Карташов  подбежал к Татарину -  тот, опустив  ствол автомата и, закрыв
глаза рукой, тоже чего-то ждал.
 Из-за  "ниссана",  опираясь  о машину, показался незнакомец. У него был
только один костыль, с  помощью  которого он довольно быстро стал пересекать
ангар по диагонали.
 -  Стой, чертяка!  -  попытался остановить  человека  Карташов, но  ему
помешал  гигантский столб  огня, поднявшийся из того  места, где недавно они
видели  Геныча. Прогремел оглушительный  взрыв.  Карташов, плохо  соображая,
ощутил как  его  неодолимая  сила волочет по полу. Автомат выпал из рук, его
крутануло и не было  никаких  сил  преодолеть инерцию.  Однако при  этом  он
видел,  как  взрывная  волна  подняла в воздух  Татарина и словно табуретку,
легко кинула в сторону выхода.
 Затем Карташов  увидел  Одинца  - тот,  отброшенный  к стене,  пытался,
подняться, но  ноги не подчинялись ему. И  когда взрывная  волна погасла,  в
открытые  ворота  ангара  влетели "москвич", а  за ним  "рафик". "Каблучок",
сделав вираж,  развернулся на 180 градусов  и из задних его дверей  началось
настоящее извержение огня. "Рафик"  по  инерции  пронесся  вглубь ангара  и,
видимо, сделал этим самым роковую  ошибку. Подорванная возле  стены  одна из
автоцистерн, зафонтанировала огненным смерчем. Он мгновенно накрыл "рафик" и
машина на  глазах  превратилась в горящую скирду. Из  нее стали вываливаться
факелы из  человеческих  полутел,  кататься по полу...Кто-то  в  смертельной
агонии еще  пытался  бросить  гранату  в  сторону цистерн,  однако,  потеряв
равновесие,  человек  сам  упал  и то,  что было зажато в руке,  отлетело  в
сторону и взорвалось.  Звон,  который создавали  бившиеся о емкости осколки,
был для нормального слуха нестерпимым.
 Карташов отвернулся и увидел Одинца, лежащего у стены лицом вниз.
 -  Саня! - крикнул  Карташов, - какого  хрена ты  там разлегся? Подъем,
уходим!
 Он  подбежал к Одинцу  и стал его тормошить. Перевернул  на  спину и, к
счастью,  нигде  не увидел  ни  царапинки. Саня  поднял  голову,  хрипло, но
членораздельно спросил:
 - Что с пацанами?
 Карташов  подхватил его под мышки, помог встать на ноги. Одинец походил
на пьяного - движения его были неустойчивые, ноги заплетались.
 -  Пусти, я сам,  - сказал он и  освободился  от  рук  товарища. -  Где
Татарин? Где  его безногая банда? - они окинули взглядом дымное пространство
ангара,  догоравшие  машины,  бесформенные кучки  распростертых  на  цементе
людей.
 - Все здесь, - тихо вымолвил Карташов. У него все плыло перед глазами.
 Откуда-то из-за  завесы огня послышался  рев автомобиля и  они увидели,
как   из   огненного  ада  в   сторону   ворот   направляется   покатый  нос
"линкольна-навигатора". Набирая скорость, машина двинулась прямо на них.
 - Один момент, Мцыри, я сейчас этого удава остановлю, - Одинец не очень
уверенно нагнулся и подхватил за погон лежащий у ног автомат. Оружие, словно
ударная доза адреналина,  подхлестнула его  волю, и  он,  без упора,  всадил
полмагазина в лобовое стекло "линкольна". Несколько метров роскошный лимузин
двигался по  инерции, но в какой-то момент его передние колеса скособочились
и  повели машину  на  вертикальную опору. Удар об нее был настолько сильным,
что   металлическая    балка,    поддерживающая   многотонную   конструкцию,
надломилась,  словно  спичка.  Массивная  железобетонная  плита  рухнула  на
машину, наглухо похоронив ее под обломками.
 -  Мы не  уйдем, пока  не  удостоверимся, что некого больше  спасать, -
Одинец направился вглубь ангара. Карташов подошел к "ниссану".
 Из открытой двери, свесившись головой  вниз, лежал безногий человек. На
земле, у колес - трупы Бурлаченко и Горелова.
 В самом  конце ангара рванула еще одна  цистерна со спиртом  - длинные,
огненные сопли  разметались по стенам и потолку. Тихо догорал "рафик", возле
него - трупы  калек...От  "москвича" и "волги" остались одни остовы. Посреди
ангара одиноко  лежал дюралевый  костыль.  Карташов  увидел сидящего на полу
Одинца - обняв руками голову. Он раскачивался из стороны в сторону.
 - Вставай, Саня, здесь нечем дышать, - Карташов снова начал его ставить
на ноги.  Он видел, насколько его напарнику худо и он, по всей видимости, не
совсем отдает отчет в своих действиях.
 Когда они вышли  на улицу,  их  поджаренные  лица ощутили непередаваемо
свежее дыхание зимы. Но звезды, на которые зырнул Карташов, не вызвали в нем
никаких эмоций.
 У самых ворот ангара  лежало нечто  неподвижное, что сразу же привлекло
внимание Карташова. Но он не сразу поверил, что это было то, что осталось от
Татарина. Часть  лица была без  кожи,  вместо волос  -  обуглившаяся  корка.
Пальцы единственной  его  руки  намертво обхватили  стальное яичко  гранаты,
которую  он так  и не  успел пустить  в дело. Одинец  нагнулся и разжал  его
пальцы.
 Откуда-то со стороны прудов послышались отчетливые шумы. Карташов хотел
было  поднять  то, что  осталось от  Татаринова,  но  Одинец с  нескрываемым
раздражением остановил его:
 - Брось...Ты теперь ему не поможешь...Пусть телевизионщики его снимают,
лучшего кадра трудно себе представить...
 От прудов запрыгали пучки света от автомобильных фар. Уже из "шевроле",
в отсветах охватившего почти весь  ангар пламени, они разглядели, как машины
резко затормозили, из них начали выскакивать люди с телевизионными камерами.
 И вдруг земля содрогнулась, обшивка ангара разошлась и из нее, колесами
вперед, вылетел  задний мост КАМАЗа. Он упал в метрах тридцати от "шевроле",
и в том месте, где он приземлился, воспарилось огромное белесое облако.
 - У  меня  такое  ощущение,  - с  о