пришлось
ограничиться  отжиманиями.  На тридцать  шестом  из  спальни
выглянула удивленная Люба:
     - Пашик, ты чего - перепил?
      Она привыкла к тому, что во время наших с ней нечастых
встреч  мы  долго  спим  после бурной ночи,  потом  неспешно
завтракаем и опять возвращаемся к приятным упражнениям...
      Я  элегантным  прыжком вскочил с пола и  поцеловал  ей
руку, от чего Люба удивилась еще больше:
     - Спешу на работу, моя госпожа!
     - Так суббота же!
      -  Частный бизнес не знает выходных. Сейчас  прыгну  в
метро, и... - я постарался, чтобы мой голос звучал как можно
более трагически.
      - Только не говори, что у тебя опять отобрали права, -
засмеялась всесильная Любаша (она уже не раз избавляла  меня
от нудных визитов в гаишную группу разбора).
     - Хуже. У меня отобрали машину. Ты одолжишь мне свою?
     - Ну ты хам... - восхищенно протянула Любочка, доставая
техпаспорт своей заслуженной "шестерки".
      Судя  по  всему, этой ночью я оказался  на  высоте  не
только в разборках с бандитами.

                             ***

      У  метро "Кузьминки" я купил сосиску в тесте и  венок.
Сосиска  стоила червонец, а лиловый пластмассовый  цветок  в
окружении  нескольких лавровых листочков потянул  на  двести
рублей.  Я  попытался  поторговаться,  но  продавщица   была
непреклонна:  "Все  равно больше нигде  не  найдешь".  Я  со
вздохом  протянул ей две сотни, представляя строку  в  счете
для моей клиентки: "Венок кладбищенский, одна штука". Но без
этой мрачной чертовины мне никак было не обойтись.
      Я оставил машину на Сормовской улице. На кладбище было
пустынно   -  прекрасное  субботнее  утро,  как  видно,   не
способствовало желанию граждан посетить сие скорбное  место.
Побирушки,  сидящие у ворот, наперебой принялись клянчить  у
меня  на выпивку "за упокой души". Я раздал им всю имевшуюся
в  кармане  мелочь  и  бодро зашагал  по  аллее.  Интересно,
действительно  ли  здесь существует двухэтажный  белый  дом?
Если нет - я успею показаться в Склифе сразу после утреннего
обхода  и  еще раз промыть Валентину Ященко мозги. Побирушки
смотрели мне вслед, и я старался идти как можно увереннее  -
ища  глазами, куда мне свернуть, чтобы оказаться  поближе  к
улице  Скрябина.  Очень скоро я остался  совсем  один  -  на
Кузьминском   кладбище   уже   давно   хоронят   только   по
специальному  разрешению, поэтому  народу  здесь  мало.  Над
головой   кружили   потревоженные   вороны,   фотографии   с
памятников вопросительно смотрели на меня. Я свернул с аллеи
и  теперь  пробирался  между плотными  рядами  могил.  Венок
казался  все  тяжелее  и тяжелее, я продел  в  него  руку  и
повесил на плечо.
      Белый  двухэтажный дом обнаружился  на  самой  окраине
кладбища,  где  была  непролазная грязь.  Сам  дом  выглядел
поганенько  -  некрашеный  фасад и  облупленные  окна.  Зато
защищен  он был капитально - высокий металлический  забор  с
литыми  штырями на верхушке. По верхней кромке плетутся  три
ряда колючей проволоки.
      Я присмотрелся внимательней - точно такую же проволоку
я  видел у крутого авторитета Мутного. Тогда его обвинили  в
том,  что он покалечил соседского мальчишку, который рискнул
перелезть  через  забор, не зная, что по проволоке  пропущен
ток высокого напряжения.
      М-да,  такую  крепость  мне в  одиночку  не  взять.  Я
медленно пошел вдоль забора, надеясь увидеть ворота или хотя
бы  табличку,  из которой бы явствовало, что за таинственная
организация устроилась на окраине Кузьминского кладбища.  По
пути  я  делал вид, что ищу нужную мне могилу -  под  крышей
дома я приметил глазок телекамеры.
     В некоторых местах могилы подбирались вплотную к забору
и  мне  приходилось балансировать, цепляясь за ограды. Забор
казался нескончаемым.
      Впереди я приметил небольшую - деревьев на тридцать  -
липовую  рощицу, которую почему-то не пустили под похоронные
дела. По моим прикидкам, камера рощу "не видела", и я мог бы
попробовать влезть на забор и заглянуть внутрь.
      Я подправил проклятый венок, решительно вошел под сень
деревьев - и нос к носу столкнулся с двумя амбалами. Их  род
занятий  был  совершенно очевиден - точно  такие  же  ребята
гнались вчера за нами на угнанном "Мерседесе". И пытали меня
в моей квартире на Пушкинской.
      Амбалы  решительно  двинулись мне навстречу  и  задали
единственный, очень короткий вопрос:
     - Ну?
     Я снял с плеча венок и ответствовал:
     - А че "ну"?
     - Х. - .и ищешь?
     - Деда ищу. Десять лет на могилке не был - забыл...
     Хорошо, что я был настороже и успел уклониться от удара
- кулак одного из "быков" лишь слегка задел меня по скуле. Я
отпрыгнул в сторону и заканючил:
     - Вы что, ребятки? Че я сделал-то?
     - Вали отсюда, могильщик... Не хрен тут шляться...
     Я поспешно - на всякий случай боком - двинулся прочь из
рощи, бормоча себе под нос:
     - Да где ж мне искать-то эту могилу?
     Амбалы внимательно смотрели вслед. Поэтомy мне пришлось
изображать бурную радость у первого мало-мальски подходящего
памятника с фотографией седого бородача.
      Я  поспешно вышел с кладбища и сел в машину.  Пожалуй,
гражданин Ященко в Склифе не соврал...
      "Какие  ветреники! Какие разгильдяи! -  весело  думала
Татьяна  о  своих,  бывших поклонниках. -  Не  успела  я  на
несколько месяцев уехать в Париж, как они сразу же пошли  по
бабам!  И  все каких-то малолеток себе подбирают!  Что  Дима
соплюшку  на  свою голову нашел, теперь и  этот  -  какой-то
детский сад в ресторан притащил".
      Они  втроем  сидели за столиком на  веранде.  Игорь  -
смущенный,  а особа - смертельно обиженная. Таня рассмотрела
ее  тщательно наточенные коготки и прическу, покрытую тонной
лака,  -  видно,  девочка  всерьез настроилась  на  шикарную
встречу в ресторане тет-а-тет с Игорьком...
     - Детка, успокойся, Игорек - твой. От этих Таниных слов
Игорь загрустил еще больше. А она продолжала:
      - У меня к тебе срочное дело. Чем быстрей решишь - тем
быстрей освободишься.
      Таня  знала,  какой  тон нужно брать  в  разговорах  с
Печальным  Гариком.  С  ним  нужно  говорить  авторитетно  и
решительно,  а  иначе ничего не добьешься.  Вон  юная  особа
смотрит  ласково да сюсюкает - значит, он пошлет ее  на  все
четыре  стороны  при  первой  удобной  возможности,  Татьяна
протянула Игорю листок бумаги:
     - Что такое got mmtel? Гарик мгновенно ответил:
      -  Это  провайдер Интернета. Один из самых  крупных  в
России. У нас почти все через него в сеть выходят.
     Та-ак...
      Таня  мгновенно  вспомнила Диминого приятеля  Сашу  из
редакции "Молодежных вестей" и его ехидное: "Наш юный  гений
полагал,  что  между  рукой  и бумагой  должно  существовать
притяжение... мистическая связь..."
     ДИМА НИКОГДА НЕ ПИСАЛ НА КОМПЬЮТЕРЕ!
     У НЕГО НЕ БЫЛО КОМПЬЮТЕРА!
     Однако девятого августа он со своего телефона выходил в
Интернет.  Так  следовало  из распечатки,  которую  ей  дали
любительницы мексиканских сериалов с телефонной станции.
      Таня  спросила - для очистки совести - она уже  знала,
что Игорь ей ответит:
     - А просто с телефона на этот эм-эм-тел звонить нельзя?
     - Можно. Только зачем? Слушать хрипы и писки?
     - Это даже я знаю! - гордо вмешалась в разговор Игорева
спутница.
      -  Да  помолчи ты, - досадливо отмахнулся он.  Девочка
надула  губки  и  принялась грызть тщательно  отполированный
ноготок.
     Таня продолжала:
      -  А  как  можно узнать, с кем конкретно  в  Интернете
связывались?
     Она не особо разбиралась в компьютерах.
      -  Да никак нельзя. Серверы регистрируют адреса только
входящих  подключений.  А исходящие  -  отмечать  никому  не
нужно.
     Таня резко сказала:
     - Сначала хорошо подумай, а потом - отвечай.
      Она  давно  поняла,  что  первым  делом  Игорь  всегда
говорит, что - "нельзя, невозможно, не получится". Но если с
ним  быть  понастойчивей - то все и возможно, и  получается.
Если  бы  у  нее  когда-то хватило  сил  постоянно  на  него
прикрикивать и направлять в нужном направлении - может быть,
из него и вышел бы толк.
      Игорь  в  очередной раз подтвердил давно сделанный  ею
вывод:
      -  В  принципе, конечно, можно проследить, куда именно
звонили... Но для этого нужна та-акая квалификация...
      -  И у тебя ее нет, - жестко закончила Таня. - Значит,
найди мне того, у кого она есть.
     - Ну-у, я попробую позвонить, выяснить... Татьяна резко
отодвинула свою чашку с кофе:
      -  Игорь, ты что - не понимаешь? Я не собираюсь ждать,
пока  ты попробуешь и чего ты там напробуешь. Мне это  нужно
сейчас!
       Игорева  соплюшка,  возмущенная  Таниным  поведением,
прижалась к его плечу:
     - Рыбонька, пойдем пересядем за другой столик!
     Игорь досадливо сбросил ее руку:
     - Да помолчи ты!
     Он напряженно думал вслух:
     - А что я с этого буду иметь? Таня улыбнулась:
      -  Ну,  поцелуй  я  тебе  предлагать  боюсь...  -  Она
выразительно посмотрела на Игорькову пассию и продолжила:
      - Могу сыграть с тобой в теннис... Могу выпить пива...
H могу дать "штуку". Прямо сейчас.
     Она достала из сумочки десять стодолларовых бумажек:
      - Только умоляю, пойди и прямо сегодня купи себе новые
джинсы  и  цветной телевизор. А остаток, так и быть,  можешь
проиграть в казино.
     У спутницы Игоря алчно загорелись тщательно подведенные
глазки.
      Но  Игорь  уже не обращал на нее внимания. Он  положил
"зелень"  в  карман  и  протянул своей девчонке  сторублевую
купюру:
      -  Извини,  малышка! Вот тебе на пиво. И они  с  Таней
поспешно направились к ее машине. Соплюшка крикнула вслед:
      -  Можешь мне больше не звонить! В машине они почти не
разговаривали.
      Таня сосредоточилась на дороге, а Игорь сидел рядом  и
смотрел  на  нее  -  как прежде, с немой и  робкой  любовью.
"Быстро же я его перевербовала", - весело подумала Таня.
     Единственное, о чем спросила Татьяна за всю дорогу:
      -  Этот  твой парень - он действительно разбирается  в
компьютерах?
      -  Это  -  компьютерный бог, - ответил Игорь с  ноткой
неприкрытой зависти в голосе.
      Они  проехали  по  набережной,  свернули  на  проспект
Андропова,  потом  выбрались  на  Каширское  шоссе...   "Вот
странное  совпадение", - подумала Таня, когда Игорь попросил
ее   повернуть  на  Новороссийскую  улицу.  У   нее   слегка
закружилась голова.
      -  Танюша,  ты  не простыла? Что-то ты  бледная....  -
заботливо сказал Игорь. Таня сквозь зубы пробормотала:
     - Да ладно, порядок... Куда дальше?
     - Все, приехали.
      Машина  остановилась на Новороссийской улице.  У  того
самого дома, где жил Дмитрий Полуянов, исчезнувший журналист
"Молодежных вестей".
     И прямо перед его подъездом.

                          Глава 10

                     14 августа, суббота

      Человек  лежал на клеенчатой кушетке. На его голове  и
груди,  а также на локтевых сгибах были прикреплены датчики.
Провода  от  них  тянулись  куда-то  за  стену.  Можно  было
подумать,  что  человек проходит медосмотр, если  бы  из-под
потолка на него не глядели два глазка видеокамер.
      А  руки  и  ноги "больного" не были бы крепко-накрепко
привязаны к кушетке.
      Кроме  него,  никого  в  крошечной,  больничного  вида
комнате не было.
     Из небольшого репродуктора доносился голос.
     - Вас зовут Дмитрий?
     - Да.
     - Ваша фамилия - Полуянов?
     - Да.
     - Вы родились в 1812 году?
     - Нет.
     - Ваша мать - графиня де Монсоро?
     - Нет.
     - Вы работаете в газете "Молодежные вести"?
     - Да.
     - Вы любите кефир?
     - Нет.
     - Вы чистите зубы каждый день?
     - Да.
     - Вы любите играть в компьютерные игры?
     - Нет.
      -  Вы  знакомы  с кем-то из работников компании  "Бард
инвестмент"?
     - Нет.
     - Вы посещаете проституток?
     - Нет.
     - Вы бывали за границей?
     - Да.
     - Вы работаете на ЦРУ?
     - Нет.
      - Вы записали на дискету компрометирующие материалы? -
Нет.
     - Вы - абонент Интернета?
     - Нет.
     - Вы завербованы КГБ?
     - Нет. - Вы ненавидите Бориса Барсинского?
     - Нет.
     - Вы принимаете наркотики?
     - Нет.
     - Вы передавали Татьяне Садовниковой дискеты?
     - Нет.
     - Вы передавали Татьяне Садовниковой аудиокассеты?
     - Нет.
     - Видеокассеты?
     - Нет.
     - Личные записи?
     - Нет.
     - Вы работаете на компьютере?
     - Нет.
     - Ваша воинское звание - капитан?
     - Нет.
     - Старший лейтенант?
     - Нет.
     - Вы работаете в милиции?
     - Нет.
     Нет. Нет. Нет. Нет.
      Два человека в соседней комнате всматривались в экраны
прибора.
       Пульс,   давление,  потоотделение  свидетельствовали:
человек, распятый на кушетке, говорит правду.
     Или он - очень опытный профессионал.
     - Ну?
     - Ничего.
     - Ты уверен?
     - Почти.
     - Когда будет - не "почти"?
     - Еще три дня.
     - Два.
     - Хорошо. Что с ним делать дальше?
      -  Не смей мне задавать таких вопросов. Тем более - по
телефону.
     - Это защищенный номер.
     - Все равно.
     - Так что с ним делать?
     - Это - твое дело. Понял - твое.
     - Хорошо.
      -  Я подошлю к тебе сегодня еще пятерых. Обработай их.
По сокращенной программе.
     - Не успею.
     - Обработай!
     - Хорошо.
     Не прощаясь, Борис Барсинский положил трубку.
      Слишком  наглым стал этот Липкарев. Пора  его  менять.
Давно пора.
      Может,  надо было сменить в тот самый день, как  стало
известно об утечке.
      А  может, это именно он, Липка, работает на  врага?  И
именно потому допросы журналюги не дают результатов?
      Барсинский  прикрыл глаза и напряг свою  феноменальную
память.  Кажется, Липкарев не имел доступа. Не мог иметь.  А
кто - имел ?
      С  ними,  этими  людьми,  тоже  надо  работать.  И  не
пропустить никого.
     Но самым надежным ключом к предателю оставался пока все-
таки журналист.
     Надо было поторопить Липку.
       Барсинский   положил  во  внутренний  карман   трубку
мобильного телефона.
     Бесшумно скользя, его бронированный "Мерседес" подкатил
к  четырехэтажному особняку в центре Москвы, на Мясницкой, -
офису "Бард инвестмент". Барсинский остался в машине.
      Следом за бронированным представительским "Мерседесом"
Барсинского остановился "Мерседес" - джип. Из него выскочила
охрана.  Один  из  охранников прошел в  офис.  Другой  занял
позицию  у  дверей.  Еще двое подошли к  дверям  "Мерседеса"
Барсинского.
     Глаза их ощупывали крыши и чердачные проемы близлежащих
домов.  Оба  охранника были готовы в любой  момент  прикрыть
босса своим телом.
      Ничего  подозрительного обнаружено не было.  Крохалев,
начальник  охраны,  вышел из передней  двери  бронированного
"Мерседеса" и отворил его заднюю дверцу.
       Барсинский   выскочил  из  бронированной   машины   и
проскользнул в подъезд особняка.

                             ***

      Никто  в  "Бард  инвестмент"  официально  не  объявлял
субботу рабочим днем.
      Однако многие сотрудники по субботам присутствовали на
рабочих   местах   -  особенно  когда  в   офисе   появлялся
Барсинский: мало ли что может понадобиться боссу. К тому  же
никогда   не  мешает  лишний  раз  продемонстрировать   свою
работоспособность.
     Людям было чем заняться. Барсинский не слишком раздувал
штаты,  и  за  неделю  у  многих  сотрудников  накапливались
недоделанные дела. Так что почти всегда по субботам в  "Бард
инвестмент" - равно как и в других компаниях, подконтрольных
ББ  - Большому Боссу, Борису Барсинскому, - царила привычная
рабочая  атмосфера.  Единственная вольность,  допускаемая  в
выходные  в  империи  Барсинского,  касалась  одежды.   Босс
приезжал  на службу не в костюме с галстуком, а в рубашке  с
распахнутым воротом - поэтому его сотрудники имели  смелость
приходить на работу в джинсах или легкомысленных кофточках.
     Оксана, впрочем, этого себе не позволяла.
      С  тех  пор  как  она  заняла пустовавший  кабинет  на
четвертом  этаже напротив кабинета Барсинского (и  сделалась
его   любовницей),  Оксана  Берзарина  стала  одеваться  еще
строже,  чем прежде - и для рабочих суббот никаких  поблажек
себе не делала.
      Вот  и  сегодня  она  была  в  строгом  (но  отчетливо
сексуальном) сером костюме в "гусиную лапку" от Шанель.
      Она  купила  его в Лондоне, когда они  ездили  туда  в
командировку с Барсинским.
      Борис  дал  ей  тогда десять тысяч  фунтов  наличными:
"Приоденься", - как он это сформулировал.
     Как будто она была плохо одета!
      Оксана  тогда купила костюм в "Харродсе" - и потратила
на  него  большую  часть  денег, подаренных  Барсинским.  На
остаток  она приобрела "Паркер" с золотым пером - в  подарок
Велихову   и   ремешок   из   крокодиловой   кожи,   который
презентовала Барсинскому.
      Впервые  надетый сегодня костюм навел ее, по  странной
связи, существующей порой между вещами и мыслями, на  те  же
размышления, что впервые посетили ее в Лондоне.
      Тогда, совершив покупки в изысканном магазине (где  ею
одной    занимались    сразу   четверо    продавщиц),    она
распорядилась, чтобы покупки были доставлены в ее номер люкс
в  самый фешенебельный отель Лондона "Меридиан". Выйдя тогда
из  "Харродса"  на  Найтсбридж-роуд,  она  впервые  со  всей
строгостью  и  прямотой спросила себя: а не довольно  ли  ей
того,  что она имеет сейчас? Может быть, мечтать о  большем,
стремиться к большему - понапрасну гневить бога?
     Она занимает выдающееся положение в крупной промышленно-
финансовой  империи.  Ей  повысили зарплату,  и  теперь  она
равняется восьми тысячам долларов ежемесячно. Ее любовник  -
один из самых богатых людей в стране. Ей никогда и ни в  чем
не  будет отказа. Стоит ей только попросить - и Борис бросит
к ее ногам все богатства мира. (Другое дело, что она никогда
и ни о чем не просила Барсинского: она была слишком умна для
этого.)  Так не отказаться ли от их плана? Не расстаться  ли
%) навсегда с Велиховым?
      У  него,  Велихова,  есть  свой  неукротимый  интерес:
отомстить  извечному другу-недругу. Отомстить за собственное
разорение, за то, что Барсинский увел его жену, за  то,  что
тот  отобрал его сына. (Оно, это желание мести, сделалось  у
Велихова  еще сильнее, еще огненней после того,  как  Оксана
стала  любовницей  Барсинского.) А  ей-то,  Оксане,  что  за
интерес в мести Барсинскому?
     Но, напомнила она себе, речь идет не только о мести.
      В  сущности,  спросила она себя, кто она  сейчас  -  в
глазах  подчиненных? И кем является фактически?  Кто  она  -
если быть честной перед самой собой?
     Подстилка Боба.
      Умная,  образованная, красивая. Но  -  подстилка.  Она
принимает  порой самостоятельные важные решения  -  но  она,
Оксана Берзарина, не имеет самостоятельной ценности.
     И - своих денег.
     В любой момент Боб может ее послать. И что тогда?
      Вновь  пробираться  -  к новому богатому  телу?  Вновь
сражаться?  И  за что сражаться? За то, чтобы беспрекословно
выполнять прихоти другого богатея?
     Довольствоваться теми объедками, которые тот бросает со
своего стола?
      А  ведь она уже далеко не юна, напомнила она себе. Да,
она  опытна  -  в  своей  профессии, в  обыденной  жизни,  в
постели, наконец, - но главный товар, интересующий мужчин  -
молодость  - она теряет. Теряет с каждым прожитым  днем.  Ей
33, и она будет привлекать мужчин - по крайней мере, богатых
мужчин - еще три, максимум пять лет.
      И  если не сейчас - когда все так удачно складывается,
когда   в  лице  Велихова  она  получила  столь  подходящего
партнера  - то когда? Снова, выбрав другой объект,  пытаться
повторить  ту  же  операцию? Нет,  понимала  Оксана,  сил  и
решимости на это может уже не хватить.
     Второй попытки не будет.
      Зна