работе
в  головной  компании  Барсинского,  называющейся  на  смеси
французского  с  нижегородским: "Бард инвестмент".  "Бар"  -
очевидно,  было  сокращением от "Барсинского",  "д"  взялось
неизвестно  откуда,  а  "инвестмент"  означало  по-английски
"инвестиции".
      Работа  в  империи  Барсинского  оказалась  отнюдь  не
сахаром - даже для Оксаны, привыкшей к нагрузке, царившей  в
американской   компании,   где  она   прежде   служила.   Те
запредельные   оклады,  которые  Барсинский   платил   своим
служащим, он заставлял отрабатывать на полную катушку.
      Сам босс обыкновенно прибывал на службу ровно в восемь
утра, а покидал кабинет в одиннадцать-двенадцать вечера.
      Оксане также приходилось появляться в своем кабинете в
восемь.
      Опоздания  абсолютно исключались. Из офиса  сотрудники
уходили  обычно  в восемь-девять вечера. Оксана  обыкновенно
засиживалась  до  полуночи. Ей требовалось время  для  того,
чтобы  войти в курс дел компании, а, кроме того, она мечтала
добиться  хоть  каких-то результатов и  тем  самым  доказать
олигарху,  что ее назначение не являлось ошибкой.  И  может,
тем самым немного приблизиться к нему.
      Времени  не  оставалось ни на  что.  С  Велиховым  они
встречались  лишь  субботними  вечерами  -  днем  в  субботу
Оксана, как и многие сотрудники "Бард инвестмент", работала.
      Магнат,  кроме  того, требовал, чтобы  личные  сотовые
телефоны и пейджеры сотрудников были включены в любое  время
дня  и  ночи. В любой момент она должна быть готовой прибыть
на  службу. Оксану предупредили, что ее рабочий, домашний  и
сотовый    телефоны   отныне   будут   время   от    времени
прослушиваться.
     Все это ее напрягало и не давало полностью Расслабиться
даже в самые интимные моменты.
     К тому же она так уставала, что даже секс с Велиховым -
прежде такой яркий - не давал привычной ослепляющей радости.
Просто временное облегчение, разрядка перед сном...
      Воскресенье  Оксана  посвящала  подготовке  к  будущей
рабочей    неделе:    косметичка,   солярий,    массажистка,
парикмахер,  маникюрша...  На  шейпинг  времени  и  сил   не
.ab  "  +.al, и Оксана с ужасом почувствовала, что, несмотря
на  бешеный рабочий ритм, она, вместо того, чтобы  похудеть,
набрала еще пару килограммов.
      При этом в течение двух месяцев работы Оксане довелось
видеть  олигарха всего трижды. Два раза это  происходило  на
расширенных совещаниях, где, кроме нее, присутствовало никак
не меньше десяти сотрудников.
     За полтора месяца службы у Барсинского Оксана настолько
не приблизилась к своей цели, что даже стала сомневаться:  а
тот ли путь она избрала?

                             ***

      Наконец  Барсинский вызвал в кабинет  одну  Оксану.  В
приемной  Бориса Сергеевича дожидалось несколько  человек  -
одного  из  них  Оксана видела по телевизору:  он,  кажется,
заседал   в  Думе.  Однако  длинноногая  секретарша  Наташка
провела ее мимо тех, кто ожидал приема, прямо в кабинет.
      Барсинский  запросил финансовый отчет о текущих  делах
"Бард инвестмент".
      Сперва  Оксана  волновалась. Как в  тумане  колыхалось
перед  ней  лицо босса. Однако после первых нескольких  фраз
она взяла себя в руки. Голос перестал дрожать.
      Ровно  и четко она принялась докладывать о ситуации  с
финансами компании.
     Барсинский не перебивал, устало полуприкрыв глаза.
     По окончании задал вопрос:
      -  На  сколько удалось снизить налоги по  сравнению  с
предыдущими двумя месяцами? Оксана, не заглядывая в  бумаги,
сказала:
     - На 2,38 процента.
     - Мало, - устало бросил Барсинский и пошевелил ладонью.
- Вы свободны.
      Возвращаясь,  она заглянула в свой  отдел.  Девочки  в
бухгалтерии  сказали,  что ей повезло: предыдущего  главбуха
после  визита  в кабинет Барсинского увезли  на  "Скорой"  с
обширным инфарктом.

                             ***

      Через  час  после доклада у Барсинского его секретарша
принесла Оксане запечатанный пакет.
      "Извещение  об увольнении?" - мелькнуло у  Оксаны.  Но
пакет был слишком объемистым.
     Оксана нетерпеливо вскрыла его.
       В  пакете  оказались  два  туристических  ваучера  на
двухдневный отдых в египетском приморском местечке Шарм-эль-
Шейх  в  отеле  "пять  звезд  - люкс"  по  системе  "за  все
заплачено". К ваучерам были приложены: два авиабилета первым
классом  по маршруту Москва-Каир - Шарм-эль-Шейх; конверт  с
двумя тысячами долларов наличными; официальное, напечатанное
на принтере, извещение от зама Барсинского о том, что на два
дня  (пятницу,  19  февраля и понедельник,  22  февраля)  ей
предоставляются  отгулы  в  счет  будущего   отпуска.   Плюс
' /(a* , написанная небрежным почерком самого Барсинского. В
ней было несколько слов:
     "Спасибо! Развейтесь с кем хотите".

                             ***

     Москва проводила Оксану и Велихова снегом с дождем.
      В  самолете  они  оба, усталые после  рабочей  недели,
беспробудно спали.
      В  Каире,  объявила  стюардесса,  разбудившая  их  при
посадке,    было   плюс   восемнадцать.   Над    красноватой
безжизненной   пустыней  гулял  ветер.   Отчего-то   пустыня
казалась  из  иллюминатора "Ил-86"  продолжением  московских
ровных снегов.
      В  песчаном  тумане блекло светило  солнце.  Оно  было
ослепительно белым.
      В  аэропорту они пересели на рейс до Шарм-эль-Шейха  и
спустя   три  часа,  уже  в  полной  темноте,  въезжали   на
присланном  за  ними  в аэропорт "Мерседесе"  на  территорию
отеля.
      В  темноте угадывалось море. Велихов и Оксана вошли  в
свое бунгало.
      Положили вещи, приняли душ - и не пошли ни ужинать, ни
к  морю. У них не осталось сил даже для того, чтобы заняться
любовью. Они рухнули на огромную кровать и мгновенно уснули.

                             ***

     Утром Велихова разбудило солнце - они забыли занавесить
тяжелые шторы.
     Солнце поднялось над морем и ослепительно сверкало.
      Прямо из постели, сквозь высокое, от потолка до  пола,
окно был виден белый пляж и сияющее синее море.
       Велихов   натянул  шорты,  распахнул   окно   -   оно
разъезжалось,  как  двери в поезде -  и  прямо  сквозь  него
шагнул на песок.
      Было  тепло.  Утреннее, не жаркое еще  солнце  приятно
ласкало кожу.
     Велихов пробежался по белому песку до моря. Окунул руки
в  волну.  Умылся. Вода была теплой и чистой.  Странно  было
даже  подумать, что в Москве сейчас минус пять, снег, и люди
ходят  в  шубах,  Ну и отдых подарил ему его заклятый  друг-
недруг! Знал бы он, кому Оксана отдаст свой второй билет!
      Внезапная  мысль поразила его: а, может, знал?  Может,
они с Оксаной уже давно "под колпаком" у Боба?
     Тогда все кончено. Операцию придется отменить.
      "Нет-нет,  -  успокоил себя Велихов. - У  Барсинского,
конечно, мощная служба безопасности, но не настолько,  чтобы
проверять интимные связи каждого сотрудника!"
      Под  ласковым  солнцем, у теплого моря все  московские
проблемы  казались  такими  далекими,  такими  мелкими,  что
Велихов без труда отогнал их.
      Он  сделал тридцать отжиманий, пятьдесят раз присел  и
десять раз подтянулся на турнике. Приятно было ощущать  себя
,.+.$k,, здоровым и еще полным сил.
      Пляж  был  пуст. Велихов скинул шорты и  погрузился  в
волны.
      Оксана  проснулась от того, что улыбающийся  официант-
негр   вкатил   в   комнату  столик  с   завтраком.   Помимо
традиционных кофе, сливок, булочек, ветчины, масла, джема  и
сыра, на столике стоял огромный поднос с фруктами: чищеные и
резаные ломтики арбуза, дыни, бананов, ананасов, апельсинов,
киви,  манго,  фейхоа. Официант в белом пиджаке  почтительно
налил  ей  кофе,  а затем достал откуда-то  маленький  букет
удивительно красивых цветов.
      -  Это  вам, мадам, от меня, - сказал он на варварском
английском.
      Ничуть  не смущаясь слуги, Оксана выскользнула  из-под
простыни  (она всегда спала обнаженной), достала из портмоне
доллар   и   протянула  официанту.  Тот   принялся   усердно
кланяться.
     Оксана отослала его и взялась за завтрак.
     Прекрасный день оказался под стать утру.
      Они  взяли напрокат маски и трубки и долго  плавали  в
ласковой  прозрачной  воде. Отель  стоял  в  двух  шагах  от
кораллового рифа, и море кишмя кишело рыбой.
      Разнообразные, словно в аквариуме, немыслимых цветов и
оттенков   -  красно-белые,  желто-черные,  синие,  зеленые,
фиолетовые - рыбы проплывали мимо, ничуть не пугаясь  людей.
Тыкались в руки и маски.
      Оксана  чувствовала себя капитаном Кусто.  Внизу,  под
парящими  собственными  ногами,  обутыми  в  ласты,   Оксана
видела,   как   на   немыслимую,   чернильно-синюю   глубину
обрывается коралловый риф.
      Потом  Оксана и Велихов жарились на солнце, которое  к
полудню  стало по-настоящему припекать. Лежали, разморенные,
в удивительно удобных лежаках.
     Затем пообедали в открытом кафе у бассейна.
      Вернулись  в  номер, закрыли окно-дверь с тонированным
стеклом,  включили кондиционер и занялись  любовью.  Велихов
умел  быть  и  страстным, и нежным -  и  здесь,  под  лучами
синайского  солнца,  согревающего их  сквозь  окно,  Оксана,
впервые  после  начала  службы у  Барсинского,  получила  то
удовлетворение, которое уже привыкла испытывать с Андреем.
     Потом они долго и глубоко спали и вышли на веранду, где
стояли удобные плетеные кресла, когда солнце уже принималось
садиться.
      Оксана  кликнула  проходившего мимо официанта,  и  тот
принес  ледяной  джин-тоник для нее и кофе  со  свежевыжатым
апельсиновым соком для Андрея.
     - Я хочу так жить всегда, - промолвила Оксана.
     - Будешь, - без тени сомнения проговорил Андрей.
     - Да, но я ничуть не приблизилась к Барсинскому.
      В  отеле,  кроме  них, не было ни одного  русского.  В
тридцати  бунгало  проводили свой  уик-энд  важные  немцы  и
толстые  немки  (те  загорали  без  лифчиков,  вывалив  свои
телеса),  а  также  группа  итальянцев  -  судя  по   всему,
работники какой-то фирмы, совершающие коллективный "выезд на
/`(`.$c". Никого из них сейчас не было видно, и Оксана могла
говорить с Андреем абсолютно свободно.
      -  Но  кое-что ты все-таки о нем узнала, - размягченно
продолжил разговор Велихов.
     - Узнала - но для наших дел этого явно мало. Все чисто,
легально...
     Даже для "телеги" в налоговую полицию - мало. Разве что
на  статью в "Московский комсомолец" материала Наберется.  И
то вряд ли.
      -  Что же там у вас в "Бард инвестмент" происходит?  -
спросил Велихов.
      Это  был  первый случай после того, как Оксана  начала
работать у Барсинского, когда они заговорили о своем деле.
      -  "Бард инвестмент" только одна из его компаний. Она,
по  сути, занята тем, что управляет заводами, расположенными
на  периферии. Заводы фактически принадлежат Барсинскому. На
каждом  "Барду",  через соответствующую  компанию-посредник,
принадлежит контрольный пакет акций. А в "Барде" - девяносто
процентов акций принадлежит Барсинскому. Так что Боб втихаря
владеет  крупнейшими  российскими заводами.  Это  автозавод,
Северный  горно-никелевый комбинат,  Иртышский  лесобумажный
комбинат,  Енисейский алюминиевый завод... И еще  парочка  -
поменьше...  Директорами  на  заводах  работают  его   люди.
Продукцию  продают  в основном за границу.  Вся  прибыль  от
каждого  предприятия идет в Москву, в "Бард  инвестмент".  В
прошлом месяце это было около 75 миллионов долларов... А уже
здесь  Боб  решает:  кому  из своих  "вассалов"  какую  долю
прибыли вернуть.
      Сколько  оставить в "Барде". Сколько отправить  другим
своим компаниям...
      -  Вот видишь, а ты говоришь, мало узнала... - поощрил
Оксану Велихов. - А кто делит прибыль "Барда"?
      -  Фактически их трое: сам Боб, его зам  -  редкостный
раздолбай,  и  финансовый директор -  удивительно  скользкий
человек. А на самом деле многим заправляет лично Боб.
      - А счета за границей у "Барда" есть? Оксана помедлила
с  ответом, кликнула проходившего мимо официанта и  заказала
еще один джин-тоник для себя и чашку кофе для Велихова.
      -  Конечно, счета за кордоном у "Барда" имеются. И  не
один. Их несколько - в разных оффшорных зонах. Но меня  пока
к  ним не допускают. Я даже не знаю, где они - не то что  их
номера.
     - Ну, это пока...
      Официант  бегом притащил заказ, расставил на  столике.
Оксана подписала счет и дала доллар на чай.
      -  Пока  -  но  мне  кажется, что "потом"  никогда  не
наступит...
      - Наступит, милая, наступит. Ты и номера личных счетов
Боба узнаешь.
     Оксана задумалась и отрицательно покачала головой:
     - Боюсь, что нет.
      -  Скажи,  а  какие  у  Барсинского  теперь  привычки?
Недостатки? Слабые места?
      -  Не знаю... Пожалуй... Пожалуй, только одно... Он  -
! !-(*.
      Тишина повисла над верандой. Было слышно, как набегает
на  берег  близкое море. С волейбольной площадки  доносились
итальянские выкрики.
     Солнце опустилось низко-низко, и сразу стало прохладно.
Оксана  вскочила  и сквозь распахнутое окно-дверь  прошла  в
номер.  Вернулась с кофтами для себя и для Андрея. Набросила
ему на плечи и укуталась сама.
      -  Значит,  моя Людмила получила то, что  хотела...  -
задумчиво  глядя  на  далекое краснеющее солнце,  проговорил
Андрей.
     - И полной мерой, - подтвердила Оксана.
     - С кем же Боб трахается?
      -  Ну,  только  у нас в фирме у него две "официальные"
любовницы.
      Начальница секретариата и пресс-атташе. Обе блондинки,
ноги  от ушей, ростом по метр восемьдесят. Выше него на  две
головы... Есть наверняка и другие. И проститутки - тоже.
     Велихов одним глотком допил кофе. Внимательно посмотрел
на Оксану и сказал:
     - Слабости противника надо использовать. Она поняла его
и столь же внимательно посмотрела ему прямо в глаза:
      -  Ты  уверен, что хочешь этого? Его лицо  на  секунду
дрогнуло.
     - Милая, - глухо проговорил Велихов, не отрывая глаз от
ее лица, - чтобы отомстить Барсинскому, я согласен на все.
     Оксана облегченно отвела глаза. Карт-бланш от любовника
был получен.
      Андрей встал, взял ее за руку и потянул к номеру.  Она
поняла и не сопротивлялась.
      Они  закрыли  за собой окно-дверь, подошли  к  широкой
кровати и занялись любовью.
      Стремительно чернеющее небо Синайской пустыни  глядело
на них сквозь высокое окно.
      "  *  *  "Ну и униформа у нынешних студенток, -  думал
Велихов,  -  такие соплюшки - а уже в мехах..."  Он  тут  же
оборвал себя: "Я рассуждаю, как злобный старик!"
       Велихов   не   спеша   шел  по   парку,   окружающему
многочисленные корпуса Московского университета. Чуть ли  не
впервые  за холодную, хмурую зиму на небе золотилось солнце,
и студенты дружно поснимали шапки и развязали шарфы. Велихов
с    удовольствием   разглядывал   молоденьких   розовощеких
студенточек. А еще говорят, что нашей молодежи  жить  не  на
что: почти все девушки щеголя-. ли в песцах и норках. Из-под
шубок  выглядывали короткие юбочки, а от взгляда  на  тонкие
капроновые  колготки  Велихова мороз пробирал  по  коже.  Он
вспомнил,  как однажды, в такой же ледяной зимний день,  его
тогда  еще юная и бестолковая Людмила явилась на свидание  в
прозрачных  чулочках.  Когда они вернулись  в  общежитие,  в
заблаговременно приготовленную пустую комнату,  он  согревал
своими  поцелуями  и дыханием ее ледяные ножки.  "Целует  ли
твои  коленочки  Боб  - а, Людмила?" Елихов  направлялся  на
факультет   вычислительной  математики  и  кибернетики,   на
конференцию  по  новейшим компьютерным технологиям.  На  ней
$.+&-k были выступить наиболее одаренные студенты.

                             ***

       Добрый   папочка  решил  прославить  свою  ничем   не
примечательную фамилию - Титов. И назвал сына Германом.
      Насмехаться  над мальчиком начали еще в детском  саду.
Трехлетние  детишки  уже  знали, что  есть  такой  известный
космонавт,  и  дружно смеялись над неловким Германом-Геркой:
"Космонавт  на  дерево влезть боится! Космонавт  с  лестницы
упал!"
      Герка плакал и жаловался родителям: "Не пойду больше в
садик!".  Ему не нравилось, когда кругом много  народа,  что
его  заставляют самого шнуровать ботинки и есть суп с крупно
резанной  картошкой - мамочка резала совсем иначе, мелко!  А
пуще  всего  ему не нравилось, что, когда у него  что-то  не
получается, над ним смеются - все, даже девочки.
     И воспитательницы.
       Мама   сына   жалела,   а  папа  Отделывался   вечной
бессмысленной фразой: "Сын, будь мужчиной!" Не легче было  и
в  школе,  куда Герку отправили с шести лет, благо читал  он
уже  свободно  и считал почти до тысячи. Его опять  дразнили
"космонавтом"  и  опять  пытались  втянуть  в  бессмысленные
коллективные мероприятия.
      Когда  ему  было  восемь  лет, произошло  значительное
событие. Папа ушел.
      Мама говорила, что он уехал в долгую командировку,  но
голос ее при этом предательски дрожал. Герка утешал маму по-
взрослому: "Ушел - туда ему и дорога!"
      Мама,  оставшись вдвоем с сыном, теперь выполняла  все
его желания.
      Разрешала  не  ходить в ненавистную  школу,  когда  он
говорил,  будто  у  него болит горло. Покупала  его  любимые
бананы.  Не  заставляла убирать в комнате и мыть  посуду.  И
делала подарки.
      Первым  делом Герка выпросил себе компьютер - кондовый
советский "Агат".
      И  с  тех  пор его жизнь круто изменилась. Он  впервые
встретил настоящего друга.
      Компьютер  не обзывался и не заставлял его делать  то,
чего  ему  не  хотелось. А, наоборот, выполнял то,  что  ему
приказывал Герка. Первое - и последнее! - разумное существо,
беспрекословно слушающееся его.
      А  приказывал ему мальчик с такой легкостью, что этому
поражались даже взрослые.
       В   одиннадцать  лет  Герман  написал   свою   первую
компьютерную программу.
      В  двенадцать - его послали на городскую олимпиаду  по
программированию.
     Вообще-то туда допускали только с четырнадцати, но мама
добилась,  чтобы  для  сына сделали исключение.  Гера  занял
шестое   место   -   обставив  не  один  десяток   способных
старшеклассников. Шестое место во всей Москве!
      С  тех  пор  ни  одна компьютерная или  математическая
.+(,/(  $   не  обходилась без Германа Титова. Он  постоянно
побеждал  и приносил домой серьезные книги по компьютерам  и
бесполезных  плюшевых  зверей.  Мама  выставляла  трофеи  на
специальную  "победную полку" и млела от успехов  сына.  Она
делала  все  для  того,  чтобы он  полностью  посвятил  себя
любимому  делу.  Копила  деньги и  покупала  ему  все  более
совершенные  компьютеры  и дорогое программное  обеспечение.
Кормила  -  причем  приносила еду прямо в  комнату,  ставила
тарелки рядом с компьютером.
      Стирала и гладила, оберегала от школьных субботников и
прочих обыденных глупостей.
     И всем восхищенно рассказывала, какой у нее талантливый
сын.
      А когда Герке исполнилось шестнадцать, опять произошло
два  важных события. Его, как победителя множества олимпиад,
без  всяких  экзаменов  приняли на факультет  вычислительной
математики  и  кибернетики в МГУ. Когда он, сияющий,  принес
домой  радостную  весть, его встретила не  менее  счастливая
мама.  Она сидела в большой комнате - в компании с  каким-то
нахохлившимся  мужчиной  в  мышином  костюмчике.   Рассеянно
выслушала Герину новость и звенящим голосом сказала:
      -  Сынок, у меня тоже новости... Ты вырос... И поэтому
я... Я... Сегодня я вышла замуж!
     Нахохлившийся тип при этом даже не улыбнулся.
      Гера невзлюбил отчима с первого взгляда. С какой стати
этот мужик живет в их квартире и устанавливает свои порядки?
Какого дьявола он гудит:
     "Почему ты не занимаешься спортом? Что за мода - есть в
своей комнате?
      Питаться  нужно на кухне. От крошек на ковре заводятся
тараканы".  Однажды Герман не выдержал и за