что ты приехала ко мне". Он была полностью одета  -
как  будто  часы не показывали половину третьего утра.  Таня
прошла  в  большую  комнату и, не разуваясь,  повалилась  на
диван.  Мать  спокойно отреагировала на  вопиющее  нарушение
порядка  и  молча  расстегнула Танины босоножки.  Она  сразу
почувствовала: случилось что-то еще. Дочка молчала. Глаза ее
были  заплаканы.  Мама  принесла  с  кухни  чашку  вишневого
компота.  Ни  о чем не спрашивала, только ласково  погладила
дочку по голове:
     - Танечка, мы со всем справимся.
      В  компот мать предусмотрительно добавила растолченную
таблетку радедорма. Она считала, что крепкий длительный  сон
помогает  при  решении любых проблем -  с  которыми  гораздо
легче  разобраться  на свежую голову, а не  после  бессонной
ночи.   Татьяна  же  категорически  отказывалась   принимать
"наркоту"  - она считала, что к снотворному может  развиться
привычка.  Поэтому Юлии Николаевне - которая по лицу  дочери
сразу  поняла,  что  опять  произошло  что-то  серьезное,  -
пришлось   прибегнуть  к  маленькой  хитрости  и   подмешать
радедорм в компот: авось Таня не почувствует горечи.
     Татьяна залпом выпила компот, пробормотала:
     "Прокис, что ли? Горький...". Телеграфным стилем выдала
матери  последние  новости - включая  труп  соседа  в  своей
квартире.   И   через   десять  минут   заснула   прямо   на
непостеленном диване. Она даже не почувствовала, как  мягкие
мамины  руки  стягивают с нее запылившиеся за безумный  день
кофту и юбку.
      Юлия  Николаевна укрыла дочку пушистым пледом,  вымыла
дочкины  босоножки  и отправилась в ванную  -  постирать  ее
одежду.  Потом  она  высушила  кофту  и  юбочку  над  газом,
тщательно  их  отутюжила, и до утра сидела  без  сна,  глядя
невидящим взглядом в окно.

                            ПАВЕЛ

      Первым  делом Татьяна потребовала кофе.  Она  виновато
улыбнулась:
      -  Коварная  мамми напоила меня снотворным,  надо  как
следует проснуться!
      Я  в  две  секунды  смешал ей свой фирменный  кофейно-
сахарный коктейль.
       Татьяна  сделала  глоток,  поперхнулась,  укоризненно
взглянула  на  меня  -  но  выпила почти  залпом.  Ее  глаза
загорелись,   и   она  -  на  правах  богатой   клиентки   -
требовательно спросила:
     - Что вы планируете делать сегодня? Я отрапортовал:
      -  Поеду  в  редакцию. Попытаюсь увидеться  с  главным
`%$  *b.`.,.  Встречусь с Димиными машинисточками.  А  какие
планы у вас?
     Она неопределенно ответила:
     - Да есть у меня одна идейка... Буду занята до обеда. А
потом мы с вами пойдем проверять абонентский ящик.
     - Что вы надеетесь там увидеть? - спросил я ее.
      - Срочную телеграмму с номером контактного телефона, -
с  ходу  ответила она. Было видно, что это обстоятельство  у
нее крепко продумано.
     - А дальше? - полюбопытствовал я.
     - Позвоню по контактному телефону.
     - И?..
      -  Стану  действовать по обстановке.  Буду  блефовать.
Предложу денег.
     Не нравилась мне эта идея.
       Вызывать  огонь  на  себя  хорошо,  когда  сидишь   в
бронежилете и каске. И в бетонном блиндаже.
      Ни мой офис, ни квартира на блиндаж вовсе не походили.
Касок у нас с Татьяной тоже не было.
     Но ничего лучше я предложить не мог.

                             ***

     Всю первую половину дня я провел в задушевных беседах с
Димиными  машинистками  и обогатил  свою  память  очередными
сводками  интимных подробностей о частной  жизни  известного
журналиста.
       Дмитрий  Полуянов  определенно  умел  подбирать  себе
помощниц. Обе его девушки хорошо выглядели и, судя по всему,
были не менее хороши в постели.
     К обеду я разжился текстами двух статей Дмитрия о Ромео
и Джульетте из провинциального городка, которые, взявшись за
руки, выпрыгнули из окна девятого этажа, и о владивостокской
мафии,  которая  наваривала приличные деньги на  перепродаже
японских иномарок.
      Ромео  и  Джульетта для нас явно никакого интереса  не
представляли,  а вот владивостокская мафия...  Дмитрию  явно
удалось  подобраться к некоторым фактам, которые кому-то  не
хотелось бы увидеть на страницах популярной газеты.
      Но  раз  статья уже написана, какой смысл похищать  ее
автора?  К  тому же не думаю, что у ребят из  Владика  такие
длинные руки, что они могут позволить себе явиться в  Москву
- туда, где полно "казанских", "ореховских", "солнцевских" и
прочих  -  и безнаказанно убивать Димину девчонку,  Таниного
соседа, а также похищать самого журналиста.
     Затем меня принял главный редактор "Молодежных вестей".
Аудиенция продолжалось ровно четыре минуты.
      Этих  четырех минут главному редактору хватило,  чтобы
заявить  мне - категорически и совершенно официально  -  что
никаких  требований о выкупе за журналиста не  поступало,  в
какой  бы то ни было форме, причем ни ему лично, ни кому  бы
то ни было из иных сотрудников редакции.
      Я  счел его ответ вполне исчерпывающим - Умеют  все  ж
таки эти писаки формулировать! - и отправился восвояси.

                             ***

      Все это я изложил Татьяне, когда она в четыре часа дня
появилась   в  моем  офисе.  Она  внимательно  выслушала   и
протянула задумчиво:
      - Да-а, немного же вы накопали... Мне, кстати, сегодня
тоже не повезло.
     Но что-нибудь придумаю!
      Я  попытался  нахмуриться  и  выяснить,  что  она  там
собирается  придумывать, но клиентка молчала,  как  отважный
партизан. Она прервала меня начальственным голосом:
     - Нам пора на почту.
      В  пять  часов вечера мы с Татьяной подъезжал на  моей
"восьмерке"  к почте. Я оставил машину междворовом  проезде.
Проезд  тянулся  вдоль длинной, как кишка,  девятиэтажки.  С
другой  сторон проезда располагался комплекс торговых рядов.
Там     было     все,    чтобы    обеспечивать    нормальную
жизнедеятельность микрорайона: магазины, аптека,  сберкасса,
библиотека,  металлоремонт,  шиномонтаж...  Не  было  только
казино.  Впрочем, в окраинном рабочем районе  Выхино  казино
вряд ли пользовалось бы успехом.
     Ровно посредине торговых рядов располагалась почта.
      Я  припарковался  напротив нее в  длинном  ряду  авто,
которые занимали половину проезда. Мы с Садовнике вой  вышли
из   машины.   Я   осмотрелся.  Ничего  подозрительного   не
наблюдалось.
      Вместе  с  Татьяной  мы подошли  к  почте.  Я  остался
снаружи, она вошла внутрь.
      Сквозь мутное окно почтового отделения я видел как она
подходит к рядам абонентских ящиков.
      Открывает  мой.  Достает из него  какую-то  бумажонку.
Поворачивается и идет к выходу.
     Вдруг из дверцы служебного помещения выскочили двое. Не
успела  Татьяна подойти к выходу, как они подскочили  к  ней
сзади  и взяли под белы рученьки. Она дернулась - но  хватка
обоих амбалов оставалась цепкой.
      Вот они миновали двери. Вышли на залитую солнцем улицу
и оказались рядом со мной.
      Бритые  затылки и бицепсы парней не оставляли  никаких
иллюзий  в  роде  их  занятий. Они нежно заламывали  Татьяне
руки. Один упирал ей в спину что-то остро блеснувшее.
     Лицо Татьяны было спокойным. Чрезвычайно спокойным.
     Парни и влекомая ими Татьяна прошли мимо меня.
     Бритые хари молодчиков ничего не выражали.
      Они  подошли  к  "девятке" с  тонированными  стеклами,
стоявшей в проезде в ряду других автомобилей.
      На  водительском месте кто-то сидел. Ах  я,  шляпа.  Я
обратил внимание на эту бандитского вида "девятку", когда мы
с Татьяной выходили из моего авто - но тогда она была пуста.
     Фланирующей походкой я последовал за молодчиками.
       Надо   было  спасать  свою  репутацию  и  возможность
заработать  пятьдесят  тысяч  долларов.  А  заодно   -   мою
клиентшу.
      Один  молодчик  отворил дверь "девятки"  и,  нажав  на
голову Татьяны, усадил ее во тьму машины.
      Второй  обошел  авто и стал садиться с противоположной
стороны.
     Первый - именно у него было лезвие - принялся следом за
Татьяной влезать в машину.
      Я  вытащил  из  кобуры  пистолет.  Только  бы  Татьяна
среагировала как надо.
      Газовый  пистолет ничем не уступает  по  убойной  силе
"ТТ". Когда бьешь рукояткой по затылку.
      Я  резко ударил ближайшего ко мне бандита по стриженой
башке. Он стал изумленно оседать на асфальт.
      Я  изо  всех  сил заорал: "РУОП!" и услышал  отчаянный
вопль   второго  амбала  с  заднего  сиденья.  (Впоследствии
выяснилось,  что  Татьяна ткнула его острым своим  маникюром
прямо в глаз - эффективный прием самообороны.) Я подскочил к
водителю, рванул дверцу и ткнул ему под нос холодную сталь.
     - Всем лечь! - гаркнул я. - На землю!
      Бандит послушно опустился на асфальт - у него,  видно,
уже был опыт подобных упражнений.
      Ключи торчали в зажигании. Двигатель урчал на холостых
оборотах.
      В  зеркальце  я видел, что на заднем сиденье  осталась
одна Татьяна.
     Я выжал сцепление, нажал на газ и крутанул рулем.
     Татьяна захлопнула обе задние дверцы.
     Бандиты остались на земле.
     Я выскочил на междворовый проезд и помчался прочь.
      Проезд  через  каждые  полета метров  был  перегорожен
"лежачими  полицейскими".  Жители установили  их  самочинно,
расковыряв асфальт ломами.
     Разогнаться было невозможно.
      В  зеркала  я  видел,  как двое  бандитов  вскочили  и
бросились  бежать  за своей удаляющейся "девяткой".  Третий,
которого  я приложил по затылку, оставался лежать.  На  ходу
молодчики  выдергивали  из-под просторных  рубах  пистолеты.
Лица их были искажены злобой. В своей судьбе - если они  нас
догонят - я мог не сомневаться.
      Я  поддал  газу. "Девятка" грохнула в  яму,  поскребла
пузом. Нехотя выехала из дыры.
      Навстречу  мне по междворовому проезду  катил  пожилой
"Мерседес".
      Разъехаться  нам  места  не было.  Кто-то  должен  был
уступить  дорогу. Видит бог, у меня не было на это  времени.
Бандиты бежали сзади со скоростью если не "девятки",  то  по
крайней мере "Запорожца".
     "Мере" был уверен, что уступить положено мне. Он пер на
меня, злобно гудя и мигая фарами. Я отвечал ему тем же.
      Расстояние  между  нашими двумя машинами  стремительно
сокращалось. Сзади бежали бандиты. Они не стреляли. Пока.
      -  Забодаю, сука! - заорал я, открыл окно  и  выставил
свой газовый пугач.
      Таня фыркнула. В зеркале заднего вида я видел ее лицо.
На нем был написан азарт погони. Казалось, она попала в свою
ab(e(n.
       Тормоза  "мерса"  заскрежетали,  когда  между  нашими
машинами  оставалось  не более метра. "Прочь  с  дороги!"  -
заорал я, потряхивая в окно своим пистолетиком.
     Пауза, длившаяся, покуда самодовольный дун-дук за рулем
немецкой  тачки  втыкал  заднюю  передачу,  показалась   мне
вечностью. Расстояние до бегущих бандитов сократилось метров
до десяти. Наконец "мере" нехотя принялся сдавать назад.
     Сзади щелкнул выстрел. Хрястнуло заднее стекло.
      -  Ложись!  - крикнул я Тане, не переставая  подгонять
"мере" сигналом, фарами и пистолетом.
       Наконец  немецкая  машина  задним  ходом  доехала  до
свободного пространства и ушла в сторону. Путь был свободен.
Я изо всех сил надавил на газ.
      В зеркало я видел, как бандиты подскочили к "мерсу"  и
принялись выкидывать из него водителя.
      Отчаянно  сотрясая "девятку" на доморощенных  "лежачих
полицейских",  я  наконец-то достиг  конца  этого  длинного,
словно  дурной сон, междворового проезда. Передо  мной  была
тихая  окраинная улица. Направо от нее, метрах  в  пятистах,
располагался  пост  ГАИ.  Рвануть  туда?  Но...   "Девятка",
которую я оседлал, наверняка была в розыске, а кто-нибудь из
бритых молодчиков запросто мог числиться сержантом милиции -
иначе с какой стати их пустили в служебное помещение почты?
       Я   резко  надавил  на  газ  и  повернул  налево,   в
противоположную от ГАИ сторону.
      Во  время  левого поворота я видел, что мои противники
овладели  "мерсом" и чешут за мной. Расстояние между  нашими
авто измерялось десятками метров.
       Я  вырулил  на  дорогу.  Вдавил  акселератор.  Вторая
передача,  третья, четвертая... 20 километров в час,  сорок,
шестьдесят... Больше не получалось.
      Улица  прихотливо  изгибалась.  Впереди  меня  пыхтела
мусорная машина.
      Навстречу мне одна за одной шли легковушки.  Частники,
черт их дери, выбирались из города. Вечерний дачный исход.
       Обогнать   "мусорку"   не   получалось,   и   "мере",
реквизированный бандитами, наседал на меня сзади.
      Треснули  выстрелы. Один, второй,  третий...  Бандюги,
вероятно, целили по колесам.
     - Дай мне пушку! - закричала с заднего сиденья Татьяна.
     - А комплекс С-300 тебе не надо? - пробормотал я сквозь
зубы  и  пошел на обгон "мусорки". Лучше въехать лоб  в  лоб
гордому  дачнику,  чем еще раз драться  с  бритоголовыми.  В
последнем  случае шансов остаться целыми  у  нас  было  куда
меньше.
     Оскорбленный встречный дачник заморгал мне всеми своими
фарами и задудел - но скорость сбавил. Я прошел рядом с  ним
впритирочку, но цапанул правым крылом о "мусорку", которая с
достоинством несла свой драгоценный груз и никак  не  желала
пропустить меня.
      Мою  машину  от  удара повело. Или это бандиты  задели
колесо?  С  трудом я удержал "девятку" на  полосе  и  поддал
газу.
     "Мере", не обращая внимания на встречных, тоже пошел на
обгон.  Воистину там сидели ребята без комплексов. Встречный
дачник аж остановился и вжался в обочину.
     Обойдя мусоровоз, "мере" принялся быстро догонять меня.
Моим  75  лошадям российской породы тяжеловато было ускакать
от 250 немецких.
      "Мерседес"  настиг меня и принялся обгонять  слева.  Я
краем глаза видел в боковое зеркало хищные рожи бандитов.
      Нас  разделяло  уже  не более десяти  метров.  Бандит,
сидящий на пассажирском месте, высунулся.
      Несмотря  на  то, что оба наших автомобиля  летели  со
скоростью   около  ста,  казалось,  что  все  происходит   в
замедленной  съемке. Вот браток поднял  руку  с  пистолетом.
Прицелился.
     Еще пару раз выстрелил по моим колесам.
      Я  и без того с трудом удерживал "девятку". Ее! водило
из  стороны  в сторону. Похоже, мои противники  уже  пробили
колесо.  Удивительно наплевательски относились они к  своему
же имуществу.
      Улица  приближалась  к концу. Впереди  был  Т-образный
перекресток.
      По  перпендикулярной трассе по трем полосам  в  каждую
сторону густо текли машины: шло пятничное летнее отступление
из столицы.
      Я принялся аккуратно подтормаживать. До знаков "уступи
дорогу" и "только направо" оставалось метров двадцать.
      Деревья  загораживали мне обзор того, что творится  на
перпендикулярной  дороге  - но,  кажется,  в  потоке  машин,
несущихся по ней, появился просвет.
      "Мерседес", обгонявший меня слева, поравнялся с  нашей
"девяткой".
      Бандит-пассажир выстрелил мне прямо  в  лицо.  В  этот
момент  я  придавил  акселератор, и  пуля  попала  в  стойку
машины.
      Не  сбавляя  скорости, я вылетел  на  перпендикулярную
улицу  и пошел не направо, как предписывали знаки, а налево,
наперерез движению.
       Машины,   летевшие  мне  в  бок  и  успевшие   хорошо
разогнаться  после  последнего  светофора,  были  несказанно
удивлены. Они даже сигналить не успевали.
      Каким-то чудом я проскочил сантиметрах в десяти  перед
"КамАЗом". Еще прибавил газу и едва разминулся с летевшей по
третьей полосе "Ауди".
      Вылетел,  вихляясь, на резервную полосу и помчался  по
ней налево.
      "Мере" с бандитами попытался повторить мой маневр.  Но
глазомер  у  водилы  оказался  неважным  -  или  его   столь
качественно ослепила Татьяна?
     Раздался дикий визг тормозов, а затем грохот.
     В зеркало я наблюдал сладостное зрелище.
       Машина-бетономешалка  ударила   "Мерседес"   в   бок,
отбросила его, закрутила.
     Идущий по следующей полосе "КамАЗ" въехал "мерсу" прямо
в лоб.
       Бандитскую  "девятку",  хромающую  на  обе  ноги,  мы
оставили  на  автобусной остановке у парка Кусково,  который
расстилался неподалеку.
      Вышли с Таней из машины и углубились в лес. Таня взяла
меня под руку.
     Идти со мной в ногу ей мешали высокие каблуки.
      -  Подожди минуту, - прошептала она, оперлась  на  мою
руку и скинула туфельки.
      Лицо ее раскраснелось. Она взяла туфли в руку и искоса
взглянула на меня.
      В  ее лице явно читалось восхищение. Какая женщина  не
влюбится  -  хотя  бы на пять минут! - в  человека,  который
только что спас ее от неминучей гибели!
     Но сейчас нам было не до чувств-с.
      Мы  отмахали с полкилометра в глубь парка и  вышли  на
поляну.   Была  надежда,  что  здесь  мой  сотовый   телефон
(абсолютно  беспомощный  среди  деревьев)  будет   работать.
Надежда оправдалась.
     Я набрал номер своего офиса.
     - А-алле? - раздался ленивый голос Римки.
      -  Слушай внимательно и запоминай, - сказал я. Времени
на то, чтобы отчитывать Римку, как надо отвечать по телефону
на службе, не было. - Но ничего не записывай.
      -  Слушаю,  босс,  -  чуть насмешливо  сказала  Римка.
Впрочем, она была толковой девочкой, и я не сомневался,  что
она выполнит мои указания. Если не станет проявлять ненужной
инициативы.
      - Первое. Возьми запасные ключи от моей "восьмерки"  -
они  в ящике стола. "Восьмерка" стоит на Вешняковской улице,
во  дворах. У почты - той, где наш абонентский ящик.  Можешь
пользоваться машиной все выходные.
     - Ура, - проговорила Римка.
      -  Через час, - продолжил я, - подъедешь к концу аллеи
Первой  Маевки,  это на окраине Кускова. Посадишь  в  машину
нашу последнюю клиентку. Отвезешь ее к себе на дачу...
     - Ну, Павел Сергеич, у нас же шашлыки...
      -  Ничего, она твоим оргиям не помешает. Принимай  ее,
как  дорогую  гостью. Если что-то вдруг  случится  до  вашей
встречи - я дал ей свой мобильный, сможешь ей позвонить.  Со
мной связь - только по пейджеру. Все поняла?
     - А мужика клиентке предоставлять?
      -  Она  сама  разберется. Повтори, как  поняла.  Римка
повторила.  Она  была  девчонкой  исполнительной,   хотя   и
балованной.
      -  До  связи,  -  попрощался я с секретаршей.  Татьяна
внимательно слушала наш с Римкой диалог.
      -  А  меня ты спросил? - сказала она, едва я  закончил
разговор.
     Она впервые назвала меня на "ты".
      -  Теперь  ты мне платишь, - ответствовал я (столь  же
непринужденно, как и она, переходя на "ты"), - не только  за
то,  чтобы  не попасть в тюрьму, но и за то, чтобы  остаться
живой.
     - Сумма остается прежней? - съехидничала Татьяна.
      Я  видел, что она готова выполнить мои условия  насчет
Римки,  дачи и прочего - просто сейчас ей пришла  охота  по-
бабски  покапризничать. Она, видать, была  из  тех  дамочек,
которые  не  позволяют,  чтобы их  чувства  взяли  верх  над
рассудком. Теперь она своим непослушанием компенсировала  то
минутное восхищение, которое испытала по отношению ко мне.
     - Сумма остается прежней. Но от премии я не откажусь.
      -  Пока  что  тебе  не  за что платить  даже  основной
гонорар.
     Последнее слово все равно осталось за ней...

                             ***

     Я провожал Татьяну. Мы шли по парку (больше похожему на
лес) не спеша.
       Наслаждались   -   насколько   это   позволяли   наши
обстоятельства - мягким солнечным вечером.
      Татьяна шлепала босиком. В течение нашего двухдневного
знакомства я несколько раз наблюдал за ее превращениями. Она
уже   представала   передо  мной:  богатой   молодой   леди;
перепуганной до смерти девчонкой; уверенной в себе  сыщицей.
Теперь же она выглядела скромной девушкой, пришедшей в  парк
на  первое  свидание.  Шагала  босиком  по  пыли.  Доверчиво
опиралась на мою руку, когда надо было перепрыгнуть канаву.
      Прическа ее растрепалась. Лицо было безмятежно. Мы оба
молчали.
     На опушке леса остановились.
      Издалека,