мотей! И работал  в  основном  на
Западе.   Наверно,  там,  за  бугром,  и  нахватался   мути:
"Коммерческая тайна превыше государственной!.. Если  увидел,
что коллега бездельничает, - сдай его начальству!"
      Подруга  Жени  -  Таня Садовникова - долго  прожила  в
Америке. И рассказывала, что в Штатах детей, начиная чуть ли
не   с  primary  school  <Начальной  школы  (англ.).>,  учат
ябедничать.   Внушают:   заложить   товарища,   совершившего
неблаговидный поступок, - гражданский долг каждого янки.
      А  Дубов... Он в Штатах и учился, и работал...  Вот  и
научился.  Теперь  прививает  американский  образ  жизни  на
российской  почве, скотина... На работу пешочком  ходит,  не
курит, здоровье блюдет...
      Женя  быстро  выключила компьютер и открыла  очередной
рассказ.
      Когда  ближе к вечеру появился Бритвин, Женя покончила
со   своей  долей  рассказов  и  принялась  за  стопку,  что
начальник отложил для себя.
     Бритвин оценил:
      - Молодец, Марченко, - перевыполняешь норму! Ну, и что
там у нас?
     Женя сверилась с записями:
      -  Я  отобрала шестьдесят два рассказа. Ты,  вчера,  -
сорок. И нечитанных - осталось, наверно, двести...
      -  Значит,  слушай,  Женька, -  сказал  Дмитрий.  -  С
оставшимися писульками нужно покончить сегодня.
     Женя едва не застонала и не удержалась, пробормотала:
     - Но ты же говорил, что срок - до завтрашнего вечера...
     Бритвин вздохнул:
      -  Объясняю. Мы с тобой уже отложили больше ста. И еще
вон  сколько смотреть, - он кивнул на коробку. - А  отобрать
нужно - всего тридцать. Я тебе разве не говорил?
     Ничего он ей не говорил, просто велел выбрать все мало-
мальски приличные рассказы!
      - Так что завтра с утра начнем второй тур, - как ни  в
чем  не  бывало продолжил Бритвин. - Нужно отобрать тридцать
финалистов.  А  вечером  у тебя рандеву  с  писателем  века.
Поедешь в логово к несравненному Песочину. Он - председатель
жюри. Ты, кстати, с ним знакома?
     - Лично - нет, - пожала плечами Женя. - Книги - видела.
     - А читала? - поинтересовался Дмитрий.
     - Пробовала. Не смогла, - призналась Марченко.
     - Почему не смогла? - требовательно спросил Бритвин.
      -  Слишком заумно, - подумав, ответила Женя. - Не  по-
человечески. Все с вывертами.
      -  Вот-вот!  -  перебил ее Дмитрий. -  Это  точно.  Но
победителя  будет  выбирать лично Песочин.  Остальные  члены
жюри  -  пешки. В свете вышесказанного, наша задача - отсечь
все   человеческое.  Никакой  ясности,  простоты  и  никаких
стройных  сюжетов.  Тут  вам  не  Чехов!  Побольше  метафор,
синекдох, аллегорий, синопсисов!
      -  Синопсис-то  тут  при  чем?  -  пробурчала  Женя  и
вздохнула.  Впереди,  кажется, светит еще  одна  веселенькая
ночь...
     Дмитрий внимательно взглянул на нее и тоже вздохнул:
     - Эх, Женька, какой мне рассказ вчера попался... Сюжет,
герои,  интрига!..  Весна, любовь, запахи,  вкусы...  Бунин,
право, Бунин!.. Да только...
     - Он махнул рукой, замолчал.
     - Что?
      -  Да  какая разница! - зло воскликнул Бритвин. -  Наш
Песочин этот рассказ все равно забодает!
      Он  помрачнел. Неловко свалил свою долю  непрочитанных
рассказов в портфель. Сказал отрывисто:
     - До завтра, Марченко.
      И  вышел. Его плечи сутуло никли в безжалостном  свете
офисных огней.
      Еще  один  "винтик".  Еще один  заложник  "Глобуса"  и
большой зарплаты.
      Женя смотрела ему вслед, пока он не вышел из офиса. Да
что  такое с Бритвиным?! Почему он вдруг ушел? Вроде  у  них
только  разговор завязался... Она хотела заварить ему  кофе,
рассказать про увольнение Кати, посплетничать про Дубова...
      Женя  взглянула на часы - семь вечера. Впереди - ночь.
Впереди - сто рассказов, из которых нужно выбирать не  самые
лучшие,  а самые заумные. Впереди - проклятое одиночество  в
чужой,  неуютной, неухоженной квартире. Она не  выдержала  и
уже   собралась   расплакаться   -   от   одиночества,    от
никомуненужности, - когда зазвонил телефон.
     - Женечка? Это Миша. Ты знаешь, я, наверно, дурак... Но
я  стою  тут  неподалеку от вашего "Глобуса". У  Петровского
замка...
     - Я сейчас выйду! - Жене еле удалось скрыть радость.
      Ей  не  хотелось отчитывать Мишу за то, что он приехал
без предупреждения.
     Хоть кому-то! Хоть кому-то она оказалась нужна!
      Она  забросила рассказы в пластиковый пакет - тяжелый,
зараза! - и весело попрощалась с "глобусовцами".
      "Тойота"  была припаркована с противоположной  стороны
Петровского замка.
      Женя  остановила "Оку" рядом. Вышла из машины. Поняла,
что   не  может  сдержать  радостной  улыбки.  Михаил  вылез
навстречу,   поцеловал   ее   руку,   посмотрел   заботливым
взглядом...
     - Женечка! Ты выглядишь отлично. Только... только - еще
больше похудела... - проговорил он.
      -  Да  опять обедать было некогда, - беспечно ответила
Женя. - Ничего, это полезно. Разгрузочный день.
      -  Ничего  себе  - полезно! - возразил  он.  -  Ну-ка,
поехали. Буду тебя откармливать.
     С ума сойти: хоть кому-то есть дело, что она голодна!
     Женя кивнула:
     - Поехали. Опять эскортом? Или на моей "Оке"?
     - На "Ок-к-е"? - засомневался Миша. И предложил:
      -  А  может, мы ее здесь оставим?.. Поедим, и я отвезу
тебя домой?
      "Ага,  и  останусь  ночевать...  Не  выйдет,  господин
Торопыга!"
     Женя принялась отнекиваться, но Миша перебил ее. Широко
улыбнулся:
     - Да что ты волнуешься! Я сказал только то, что сказал.
Вечером  - я подкину тебя домой. Просто подвезу,  и  все.  И
поеду к себе. А утром - во сколько ты там выходишь? - приеду
и отвезу тебя на твою дурацкую работу. Ты же устала, я вижу.
Куда  тебе сейчас за руль садиться? А так - я бы тебя пивком
напоил.
     Чуть-чуть - чтобы ты расслабилась...
      Голос  его  звучал искренне. Что ж,  "Оку"  она  может
оставить  где-нибудь на стоянке - возле  метро  "Динамо".  А
утром  -  прекрасно  доберется  на  работу  на  метро,  Мише
развозить ее совершенно незачем.
      -  Звучит заманчиво, - проговорила Женя. Не  будет  же
Бобров силой прорываться в ее квартиру!
      Они поставили "Белку" на ночную парковку - со сторожем
расплатился  Миша.  Женя закрыла машину  и  с  удовольствием
запрыгнула в уютное тепло "Тойоты".
     Не удержалась, сказала:
     - Спасибо тебе, Миша... У меня был тяжелый день...
      -  А  я  - твой реаниматор, - серьезно ответил  он.  -
Появляюсь, когда тебе плохо. И привожу в чувство. Поехали?
     - Куда?
      -  Да я тут кафешку одну раскопал. Называется - "Шуры-
Муры".  Кухня  - обычная, но знаешь, чем там  хорошо?  Очень
домашнее  местечко. Настольные лампы, цветочки,  то-се...  И
официантки - сонные...
      - Отлично! - обрадовалась Женя. - Ненавижу надоедливых
.d(f( -b."!
     Спокойно посидим, поболтаем...
     - А главное - поедим, - добавил Миша.
      -  Только... - Знаю-знаю, - перебил он. - У тебя опять
полно  работы. Перекусим по-быстрому, и в десять  ты  будешь
дома.  Ну,  погнали?  А  то  я  сам  проголодался,  на  тебя
глядючи...
       "Тойота"  влилась  в  поток  машин  на  Ленинградском
проспекте. Женя не сразу заметила, что правая рука  Михаила,
переключавшая передачи, порой дотрагивается до ее колена...

                           Глава 4

+++
     В Генеральную прокуратуру России
     Копия: в Министерство внутренних дел России
       Уважаемые   сотрудники  отделов  писем  и  обращений!
Поскольку  в  моем  письме речь пойдет о делах  и  событиях,
чрезвычайно важных для безопасности страны, настаиваю, чтобы
вы  довели  мое  письмо  лично до генерального  прокурора  и
министра внутренних дел.
      Уважаемый  генеральный  прокурор!  Уважаемый  товарищ,
министр  внутренних дел! По ходу выполнения  мною  служебных
обязанностей,  мне  стали  известны  факты,  которые   имеют
отношение  к  безопасности  страны.  Речь  идет   о   хорошо
спланированных  действиях, напрямую угрожающих,  в  конечном
счете,  свободе, независимости и территориальной целостности
нашей  Родины.  Поэтому прошу отнестись  к  моему  письму  и
фактам, мною изложенным, со всем возможным вниманием.
      Я рискую жизнью, направляя вам это письмо. Пожалуйста,
будьте  внимательны! Пожалуйста, сохраните -  насколько  это
возможно - мое обращение в тайне!
     По существу дела могу сообщить вам следующее...
+++
       Писатель  Песочин  проживал  на  Мантулинской  улице,
напротив  высокомерной  громады  гостиницы  "Международная".
Рядом  с  отелем  суетились иномарки и дефилировали  дамы  в
мехах.
      Полюбовавшись тонированными окнами и вызывающе дорогим
видом гостиницы, Женя свернула в писательский двор. Здесь ее
"Ока"  немедленно  провалилась в припорошенную  снегом  яму.
Услышав  скрежет,  Женя  чертыхнулась  -  кажется,  погнулся
глушитель.  Вот она, Москва, - город контрастов.  Вылизанный
асфальт "Международной" и рядом - ямы в убогом дворе.
      Писательский  подъезд оказался мрачным  и  вонючим.  В
разбитое  окно  врывался ветер. В углу калачиком  свернулась
печальная  старая собака. Веяло бесприютностью. Не верилось,
что  в  двух  шагах отсюда, в дорогой гостинице,  нежатся  в
пенных ваннах успешные и ухоженные бизнесмены.
      Квартира Песочина помещалась на шестом этаже. Лифт  не
работал,  кнопка звонка в квартиру - тоже. "Он же, наверное,
небедный  человек! - подумала о писателе Женя. - А  живет  в
такой  дыре..."  Робко постучала в дверь. БесполезноНаверно,
Песочин  -  как  и  полагается гению! - просто  забыл  о  ее
"('(b%.  Или спит? Женя постучала сильней. Повинуясь  удару,
дверь  недовольно  скрипнула и отворилась.  Не  заперто.  Из
темной прихожей пахнуло теплом и почему-то - жженым сахаром.
     - Есть тут кто? - опасливо проговорила Женя.
     Тишина.
     Она осторожно заглянула внутрь.
      Пусто  и  сумрачно.  В дальнем конце  коридора  торчит
торшер  на  длинной  ноге. Плафон такой  пыльный,  что  свет
пробивается еле-еле. У стен жмутся пустые бутылки и пакеты с
мусором.  Ни  одежного шкафа, ни полки  для  обуви.  Даже  в
слабом  освещении видно, что обои не переклеивались уже  лет
двадцать  и  все  эти  годы  успешно  служили  салфетками  и
блокнотом: жирные пятна, номера телефонов...
     Натуральный бомжатник!
       Женя  пожала  плечами  и,  не  раздеваясь,  прошла  в
квартиру.   Она   была  готова  к  неожиданностям.   Бритвин
предупредил, что Песочин - парень со странностями.
      Значит,  знаменитость предпочитает  романтику  трущоб.
Стремится  быть  ближе к народу. Сейчас  вылезет  из  своего
логова - небритый, мятый, в обвисших трениках... Угостит  ее
дешевой   водкой  вкупе  с  вареной  колбасой.  Поведает   о
собственной гениальности...
     - Есть кто живой? - еще раз крикнула Женя.
      Никто  не  откликался. Тогда она  решительно  толкнула
дверь в одну из комнат. И-ее чуть не смыло оглушающей волной
музыки.
      Первое,  что  она  увидела  -  до  нелепости  огромные
колонки, водруженные по углам комнаты.
     "Почему в коридоре абсолютно тихо?" - не поняла Женя.
      И  тут же поняла: музыки снаружи не слышно, потому что
стены  комнаты  обиты  пробкой, а дверь  -  обшита  каким-то
ватином. Этот Песочин настоящий бункер себе построил!
      Писатель  покоился  в  глубоком кресле,  расположенном
ровно   посередине  комнаты.  Небритый,  мятый.  Облачен   в
тренировочные штаны - с этим Женя угадала.
      В  изысканном  интерьере  комнаты  Песочин  смотрелся,
словно бомж, прокравшийся в барские апартаменты.
      Комнатка оказалась замечательной. По сравнению  с  ней
апартаменты  "Международной"  -  просто  сарай.   Отделанные
пробковым  деревом  стены  расписаны  прихотливым  восточным
орнаментом. Навесной потолок причудливой формы - не плоский,
как  обычно, а в форме волны. Персидский ковер на  полу.  По
углам  -  колонны, обитые гобеленами. В них прячутся неяркие
точечные  светильники. По стенам причудливо играют тени.  Из
полумрака проступает стойка с аппаратурой - CD-проигрыватель
и усилитель. Женя быстро взглянула на марку. Ни фига себе:
     "Bryston"! Это же хай-энд!
      Акустика источала взволнованное и малосвязное  женское
пение.  Дамским  воплям аккомпанировала  истеричная  гитара.
Музыка  была  так  себе.  Хотя надо отдать  должное  хорошей
аппаратуре - каждую нотку слышно, будто рядом играют, каждый
гитарный перебор звучит, как живой.
       М-да,   пожалуй,   насчет   романтики   трущоб   Женя
погорячилась...  Песочин открыл глаза, заметил  ее.  Щелкнул
/c+lb.,, выключил свою истеричную песню.
     - Ты - Женя из "Глобуса"? - требовательно спросил он.
      -  Да...  -  откликнулась она, с трудом  отрываясь  от
великолепия комнаты и переводя взгляд на Песочина.
      Тощая нелепая фигурка в темных очках. Нездоровый  цвет
лица   с  подростковыми  прыщами.  И  это  чудище  считается
знаменитым  писателем?  Восседает  в  восхитительно  удобном
кожаном кресле?! Слушает музыку на уникальной аппаратуре - а
ведь  "Bryston" стоит столько, что на него даже в  "Глобусе"
не заработаешь... Несправедливо устроен мир!
     - Рассказы привезла? - деловито осведомился Песочин.
     Хоть бы привстал, зараза! Женя молча кивнула.
     - А башли?
     - Какие башли? - удивилась она.
      Бритвин ничего не говорил о деньгах. Велел только:  "С
письменником  не  спорь.  Делай,  что  скажет.  В  разумных,
конечно, пределах".
      Песочин загоготал - неприятно, как гогочут подвыпившие
подростки.
     - Ладно, пошли покурим. - Он наконец поднялся со своего
кресла.
     Отодвинул Женю плечом и прошел в коридор. Бросил ей:
     - Пошли!
     Как с собакой обращается, гад.
     Сумку с рассказами Женя с собой не потащила. Бросила на
полу.  В  последний раз взглянула на великолепие музыкальной
комнаты  и потянулась вслед за писателем. Может, уйти?  Уйти
прямо сейчас? И плюнуть на то, что Бритвин велел ей Песочина
не сердить?
     - Где ты там бродишь? - донеслось с кухни.
     Голос писателя звучал недовольно.
       Женя  поспешно  прошла  через  загаженный  коридор  и
очутилась в кухне.
      Здесь  было  богато, но по-мужски  неуютно.  На  столе
громоздилась  стопка  немытых чашек.  А  рядом  с  раковиной
помещалась  ванна.  Настоящая - и краны имелись,  и  душ  на
кронштейне.  Вот это да! Ванная в кухне. Ну  и  квартирка  у
этого Песочина!
     Писатель уже угнездился на диванчике, жестом кивнул ей:
садись, мол.
     Бросил через стол пачку "Бе-ломора". Приказал коротко:
     - Кури!
      Ну, это уже слишком. "Беломор" она курить не станет  -
даже если ей будет приказывать не Песочин, а сам Дубов.
      Женя достала из сумочки свои дамские сигаретки, -  Ну-
ка, дай! - живо заинтересовался Песочин.
      Даже черные очочки снял, обнажив мутно-голубые глаза с
красными  прожилками  на  белках. Заграбастал  пачку,  выбил
сигаретину,  помял ее в пальцах, понюхал. Женя с  удивлением
наблюдала за его манипуляциями.
       Наконец,  Песочин  отшвырнул  ее  сигареты.   Скривил
губешки, словно обиженный школьник:
     - А я-то думал...
     - Что вы думали? - вежливо спросила Женя.
       -  Ты  что,  совсем  дура?  -  внезапно  раскипятился
писатель.
      Все,  хватит. Женя решительно поднялась. Действительно
пора уходить.
      -  Да  ладно  тебе,  не ломайся  -  произнес  писатель
внезапно  миролюбивым тоном. - Расслабься. Здесь  все  свои.
Пыхнем по одной - и повалишь...
       Женя  застыла  на  пороге.  Встретилась  взглядом   с
блестящими,  тревожными  глазами  Песочина.  Отметила,   что
зрачки  у  него - с булавочную головку. И, наконец,  поняла,
что  он ей предлагал. Анашу! Вот оно что! Знаменитый Песочин
не  просто слушает в своей комнате-камере истеричную музыку.
Он медитирует. И его "беломорины" набиты травкой.
      Все теперь ясно. Ясно, почему она, нормальный, трезвый
человек,  не  может  читать  его книги.  Что  Песочин  может
написать  -  после  такой  музыки и  после  наркоты?  Только
галиматью!
     М-да, с таким надо поосторожней.
      Женя  постаралась,  чтобы ее  голос  звучал  спокойно.
Наркоманов, говорят, как и психов - лучше не сердить:
     - Я не ломаюсь. Просто я не хочу травы.
     - Ну и проваливай! - мгновенно отреагировал Песочин.
      Женя  не  стала  возражать  и  поспешно  покинула  его
квартирку.
      Серый  февральский двор показался раем в  сравнении  с
писательским  логовом. Женя с наслаждением  вдохнула  полные
легкие  воздуха.  Достала сигареты -  и  тут  же  убрала  их
обратно  в  сумочку.  После общения с  этим  Песочиным  даже
обычных  сигарет  не  хотелось. Тоже мне,  блин,  знаменитый
писатель. Канифолит сам себе мозги - то дурацкой музыкой, то
анашой,  то,  наверно,  еще  чем  покрепче.  А  потом  пишет
малопонятные книжки. И - сидит в жюри конкурсов.
      Бритвин  был  прав, когда советовал ей отбирать  самую
заумь.  Этот  Песочин  другое  и  читать  не  станет.  Какое
гадство!
      Однако,  слава  богу, что с конкурсом рассказов  вроде
покончено.  С работой она справилась неплохо  и  в  срок.  А
новых срочных дел пока вроде бы не предвиделось. Может быть,
завтра  с  утра  ей  удастся немного  расслабиться?  И  она,
наконец, познакомится еще с кем-то из коллег?
      ...На следующее утро, прямо в "Глобусе", Женя попала в
аварию.
      Она, как всегда, опаздывала на традиционные пять минут
и,  поспешая,  взлетала  по ступенькам.  Добежала  до  холла
второго  этажа.  И столкнулась в дверях офиса  с  охранником
Жорой.
      Жора  был  самым массивным из глобусовских  секьюрити.
Вдобавок в руках он держал объемистую коробку.
      Жора  посторонился, Женя протиснулась в освободившуюся
узкую щелку - и оба застряли.
     Жора улыбнулся ей горой лицевых мышц и дал задний ход.
     Женя весело сказала:
     - "Оке" и джипу разъехаться не удалось!
      Жора, как и положено охраннику, был большим молчуном и
!c*.).   Но   сегодня,   видимо,  пребывал   в   приподнятом
настроении.  Потому что снова улыбнулся и  разразился  целым
предложением:
      -  Иду  на помойку. Очищаю твое рабочее место. Бритвин
сказал выбросить рассказы.
       Жора   помахал  огромной  коробкой.  Он   держал   ее
непринужденно, будто пачку сигарет.
      ...Бритвина  Женя застала за малотипичным  для  мужчин
занятием.  Он  макал в стакан с водой губку и протирал  свой
стол.
      -  Навожу  порядок!  - похвалился  он.  Губка  отлично
впитывала  воду, но оставляла за собой лужицы. На  полировке
уже появились опасные разводы.
      Женя  покачала  головой и отобрала губку.  Отжала  ее,
вытерла лужи. Потом тщательно протерла стол сухой тряпкой.
      -  Не  умеешь  -  не  берись! - нарушая  субординацию,
пробурчала она.
     Дима наблюдал за ней, снисходительно склонив голову.
     Покончив с последствиями мужской уборки, Женя сказала:
     - Ну, шеф, - приказывай!
     Дима хитро улыбнулся:
     - У меня там немытые чашки еще остались... Ладно, шучу.
Короче, звонил Песочин. Он тобой недоволен. Сказал,  что  ты
высокомерна и неразговорчива.
      Женя  приготовилась оправдываться, но  Бритвин  только
отмахнулся:
      -  He  бери в голову. На Песочина не угодишь.  Короче,
слушай про новое дело.
     - Так сразу? - не удержалась Женя.
     - А кому сейчас легко, - хмыкнул Бритвин. И продолжил:
       -  Короче,  Дубов  взялся  раскручивать  "Пополамов".
Слышала про таких?
      Женя слышала их сегодня утром, когда ехала на работу и
поймала  "Русское радио". Веселая попсовая группочка.  Много
ударных,  шкодливый баян и забавные тексты. Что-то типа:  "Я
увижу  тебя  в  темно-синем лесу, я тебе  колбасу  на  руках
отнесу..."   Песенка   показалась   тупой,   но    отчего-то
симпатичной.
     - А кто они, эти "Пополамы"? - поинтересовалась Женя.
      -  Молодые  ребята. Первокурсники. Учатся  в  каком-то
холодильном  институте.  Создали группу,  как  говорят,  "по
приколу". Выступали во всяких ДК, в кафешка