три дня.
      Женя  не  удивилась неприлично жестким  срокам  -  уже
успела  привыкнуть,  что  в  "Глобусе"  с  сотрудниками   не
церемонятся.
      Только вот что ей делать с новым знакомым Мишей? И  со
свиданием, назначенным на сегодняшний вечер?
       Миша   Бобров,   с   которым  Женя  познакомилась   в
"Джаннагате", Женю заинтриговал. Хотя мужчины не интриговали
ее уже давно. Сильный пол - особенно столичный сильный пол -
казался  ей  слишком предсказуемым. Мужское  поведение,  как
считала Женя, укладывалось в одну и ту же примитивную схему:
поцелуемся  - переспим - поживем вместе - и, возможно,  даже
поженимся... Когда-нибудь...
      Ее  такой  вариант не устраивал. Никак  не  устраивал.
Скучища   -   переспим,  поживем...  А  где   загадки,   где
романтические  безумства,  где  то  самое  чувство,   веками
воспеваемое в мировой литературе?!
     Но с Мишей из "Джаннагата" чувство могло бы возникнуть.
Когда-нибудь, еще не скоро - она теперь никогда  не  торопит
отношения! - но могло бы.
       В  субботу  они  провели  вместе  всего  час.  И  все
получилось так, как хотела Женя: невинное пиво в двухэтажном
британском автобусе, стоявшем на вечном приколе в скверике у
ЦУМа...  Легкий  треп  и обмен визитками.  Никаких  циничных
предложений,  он  даже за руку ее не решился  взять.  И  это
выглядело  довольно  необычно - в последнее  время  Марченко
сталкивалась исключительно с нахрапистыми мужчинами, которые
даже   на   комплименты  не  расщедривались.   Сразу   лезли
слюнявиться  или  под  юбку.  Даже  приличнейший   старичок-
бухгалтер из "Глобуса" - и тот пытался чмокнуть ее в  щечку.
А  один из "глобусовских" дизайнеров (то ли Тряпкин,  то  ли
Трубкин)  сразу вознамерился схватить ее за грудь.  Пришлось
бить по шаловливым рукам.
      А  этот  Михаил  - корректный до безобразия.  Кажется,
почувствовал, что она не склонна форсировать события. А если
мужчина чувствует твое настроение - это ведь уже хорошо.
      И еще Женя, призвав на помощь изученные в университете
начатки  психологии, а также собственную  интуицию,  решила,
что  Миша  -  не злой, как многие москвичи. И  не  циничный.
Может,  их  случайная  встреча  когда-нибудь  перерастет   в
настоящий  роман?  Красивый роман?  Впрочем,  пока  об  этом
говорить рано. Нужно объект изучить и тщательно проверить. И
только  потом  решать,  стоит  ли  синеглазый  Михаил  более
пристального внимания...
      А  теперь  что  же,  из-за  "Идеального  рассказа"  ей
придется  откладывать  интересный  процесс  "психологической
расколки" Боброва?
     "Хренушки!" решила Женя.
       Не   может  же  она  вообще  не  отдыхать?   Конечно,
полноценного свидания не получится, но почему бы часок и  не
развеяться?
     Миша пригласил ее в "Якиторию", японский ресторанчик. А
Женя  давно  хотела попробовать и суши, и сашими,  и,  может
быть, сакэ...
     "Когда мне еще удастся поесть в японском ресторанчике -
опять  же  на халяву? - решила она. - А конкурсные  рассказы
можно  взять домой. Почитаю их ночью. Так что извиняй, Хилый
Босс, сегодня я уйду из "Глобуса" в половине седьмого".
       Памятуя  о  беспросветных  пробках  на  Ленинградском
проспекте, Женя на свидание выехала с запасом.
      Однако  пробок  не оказалось, и в итоге  она  приехала
раньше  минут на двадцать. Решила подождать Михаила прямо  в
ресторане.
       Она   миновала  швейцара,  одетого  самураем,   и   с
любопытством  рассмотрела  ряды  разнообразных   суши,   что
красовались в витрине перед стойкой бара.
      Интересно,  вкусные эти японские штучки? Выглядят  они
забавно  -  цилиндрики из риса, сверху украшенные  икринками
или  разными сортами рыбы. Хотелось бы только знать, как  их
положено  есть?  Глотать  целиком?  Резать  ножом?  Ковырять
японскими палочками?
      Женя решила сама пищу не заказывать, подождать Мишу. А
пока она обойдется бокальчиком пива.
      Она выложила на стол очередную рукопись. Взглянула  на
титульный   лист   (Андрей  Прудовников,  "Сферы   шерстяных
персиков"), вздохнула, - что за бред! - сделала глоток  пива
и принялась читать.
      Миша  появился скоро - тоже приехал пораньше. В  руках
гвоздики  -  не  надоедливо красные,  а  белые,  с  розовыми
прожилками. Цветов оказалось неприлично много - особенно для
зимы: они еле уместились в принесенную официанткой вазу.
     Такой букет явно требовал благодарного поцелуя. Но Жене
никогда  не  нравился столичный обычай:  едва  знакомые-люди
немедленно начинают друг с другом чмокаться...
      Бобров  словно почувствовал ее настроение и целоваться
не полез, только взглянул: тепло, приветливо.
     - Женя, я так рад тебя видеть! Выглядишь - прекрасно, и
*.db.g*  - просто блеск!
      Ну слава богу, кто-то оценил ее шелковую блузку. А  то
весь  день  мерзла  в "Глобусе" почем  зря  -  и  никто  (за
исключением,  правда, старичка-бухгалтера) на комплимент  не
расщедрился!
      Сам  Бобров выглядел, словно вчера вернулся  с  Багам.
Или,  по  крайней  мере, - из солярия. Ярко-синие  глаза  на
загорелом лице. Или он носит цветные линзы?
      Официантке  Миша  тоже понравился. Она  выпятила  свою
цыплячью  грудку и сладко проворковала, не обращая  никакого
внимания на Женю:
     - Что будем кушать?
     - Попробуем все, - заверил Бобров.
      -  Все мы не съедим, - возразила Женя. Официантка даже
не обернулась на ее реплику и понимающе обратилась к Мише:
     - Вы имеете в виду суши-ассорти? Там восемь видов...
      - Именно ассорти, - подтвердил он. - А потом шашлыки -
курица,  потрошки,  осетрина - по шампурчику.  Ты  согласна,
Женя? Оставалось только кивнуть.
     - А пить мы будем...
      Женя вздохнула - от сакэ придется отказаться: она  уже
пьет пиво, а ей еще сегодня домой рулить.
     - Грейпфрутовый сок, - попросила она.
     - Свежевыжатый, - тут же уточнил Миша. - И мне - пивка,
ноль пять.
      Жене  понравилось,  что он не  стал  разводить  ее  на
выпивку,  как обожают мужики ("Да ладно, давай  -  по  чуть-
чуть! Ты на машине? Да я тебе такси возьму!").
      Кажется, Миша не склонен форсировать события, и это ей
нравилось. Кто бы знал, как нравилось!
     - Ты прямо с работы? Или - до сих пор на работе? - Миша
кивнул на рукопись, лежавшую на столе.
     Женя не удержалась и пожаловалась:
      -  Да  вот, выполняем новый заказ. Довольно  дурацкий.
Нужно отобрать рассказы для конкурса.
      -  Ты же говорила, что работаешь в рекламе? - удивился
Миша.
      -  Я  тоже так считала, - вздохнула Женя. -  Но  боссу
взбрело в голову судить "Идеальный рассказ", это конкурс для
начинающих писателей. Вот мы и разбираем рукописи... Бракуем
явную бредятину.
     - Можно взглянуть? - заинтересовался Миша.
      -  Да пожалуйста. - Она протянула ему "Сферы шерстяных
персиков".
      Бобров открыл рассказ с середины. Вчитался. Его  брови
(ухожены,  будто он их причесывает и подщипывает!)  поползли
вверх. Он с выражением зачитал:
      -  И  шерстяной персик, взорвался в моей голове.  И  я
почувствовал,    как    шерстинки,    невесомые,     мягкие,
обволакивающие, заполняют все мое тело, и странная  легкость
охватывает  мои  члены,  и  я понял,  что  еще  немного  его
сладкого, томного сока, - и я стану бесплотным, воспарю  над
реальным, воспарю над банальной и беспросветной жизнью...
     Бобров отложил рукопись, спросил удивленно:
      -  Это  что - новый стиль? Никогда такой бредятины  не
читал. Забавно...
      Сама  Женя  считала, что ничего забавного в "Шерстяных
персиках" нет.
       Обычное   графоманство.  Грамотное,  но  до   предела
претенциозное  -  и  .  потому не  имеющее  отношения  ни  к
реальной  жизни, ни к литературе. Но решила в  дискуссию  не
вступать. Лучше отшутиться:
     - После второй бутылки и не такое напишешь!
      -  Да,  тут бутылкой не обойдешься, - хмыкнул Миша.  -
Автор потребляет чего покрепче...
     - Абсент? - блеснула осведомленностью Женя.
      - Да нет, скорей промедол. Или, как минимум, - травку,
- возразил Миша.
     Она кивнула:
      -  Может быть... Но браковать рассказ я не буду. Пусть
настоящие писатели разбираются. Ты ведь сказал - "забавно"!
      -  О,  ты  прислушалась к моему мнению! -  обрадовался
Миша.
      -  Почему нет? - улыбнулась она. - К тому же,  ты  еще
явный  брак  не  видел  -  сплошной мат,  всякие  "бац-бац",
"хрясь",  "буме",  "стволом  по  кумполу",  "табуреткой   по
горбатнику"... Или "зеленый плавный вкус свежей крови"...
     - Да ты уже специалист... - протянул Миша. - Но знаешь:
хватит  литературы, давай ужинать. Ты будешь есть  палочками
или вилкой?
      Женя  послушно сбросила "Шерстяные персики" в сумку  и
вдохнула интригующий запах только что принесенных суши.
     - А ты научишь меня есть палочками? ...
     Ужин тек легко, плавно, вкусно. Жене очень понравилось,
что  Миша держится просто, но дистанцию тщательно соблюдает,
на фамильярность не скатывается.
      Она  ненавидела все эти нетерпеливые объяснения: "Твои
глаза прожигают мне душу" и "Я бы так хотел быть с тобой!".
       Никаких   "одноразовых  мужчин".  Только  длительные,
спокойные отношения: чтобы узнать человека... И проверить, и
- поверить ему...
      Тем  более что ей никто не сможет дать совет: ни  мамы
рядом,  ни  отца, ни настоящей - с детства! - подруги...  Но
все о себе приходится решать - самой...
        Бобров   держался   идеально.   Смотрел    на    нее
заинтересованно,  почти  влюбленно,  но  всем  своим   видом
показывал:  все  будет  так, как  она  захочет.  И  -  когда
захочет.
     И еще Миша умел слушать. Когда он задавал вопрос и Женя
принималась  отвечать,  она чувствовала:  ему  действительно
интересна она - не только как девушка (довольно-таки, скажем
скромно, симпатичная), но и как человек - со своей жизнью  и
со своим внутренним миром.
      Было  здорово,  что можно кому-нибудь  рассказать  про
себя!  В  "Глобусе" ты вообще не личность - штатная единица.
Родных у нее нет... Подружки? Да им лишь бы самим поболтать,
похвастаться... Мужики обычно тоже обожают рассказывать -  о
себе, любимых, о собственной работе (от каждого зависит, как
,(-(,c,,  экономическое благополучие столицы) или о  машинах
(если   послушать,  у  любого  тачка  разгоняется   до   ста
километров в час за шесть-семь секунд).
      Но  Бобров, кажется, не такой. Он смеялся, когда  Женя
рассказывала ему о съемках рекламы кошачьего корма. Искренне
порадовался за нее, когда она похвасталась своей "Серебряной
стрелой".  Согласился, что Жулебино - райончик  хороший,  но
слишком уж удаленный.
     Женя решила, наконец, и сама порасспрашивать Мишу:
      -  Слу-ушай,  а  я  тебя  даже  не  спросила,  где  ты
работаешь...
     - Непростительное легкомыслие, - усмехнулся он.
     - Это секрет? - кокетливо улыбнулась она.
      - Никакого секрета... Просто гордиться особо нечем.  Я
работаю перегонщиком.
     - Гонщиком? - Женя не расслышала, переспросила.
     Он погрустнел:
      -  Перегонщиком. Гоняю машины - из Германии,  Франции,
Люксембурга.
      М-да,  работка не слишком престижная. Но,  кажется,  -
интересная.  Разные страны, новые машины, хорошие  дороги  -
надавил  на  газ,  свистит  ветер,  магнитола  настроена  на
местное радио, какое-нибудь "айн, цвай, полицай - драй, фир,
бригадир"...
      Свобода. Скорость. И - никаких "хилых боссов", которые
заставляют являться на работу к девяти...
      Женя, кажется, захмелела - от вкусной еды и стаканчика
пива.
     Миша сказал:
     - Нам придется долго-долго пить кофе...
     Женю слегка напрягла эта фраза, она поспешно ответила:
      -  Да  нет,  я  сейчас  поеду. Мне  сегодня  еще  кучу
рассказов нужно просмотреть. Он развел руками;
      -  Как  скажешь, конечно. Но нужно минимум час,  чтобы
пиво выветрилось.
     Может, все-таки кофе?
      Женя  взглянула на часы - еще только девять. Ей ужасно
не   хотелось  возвращаться  в  свое  Жулебино.  Сидеть   на
продавленном  диване,  обложившись  уже  успевшими  надоесть
рассказами.
      Женя  прислушалась к своим ощущениям и  встревожилась.
Впервые  за  несколько  лет ей не  хотелось  расставаться  с
мужчиной..
      -  Хорошо,  давай  еще по кофе, -  согласилась  она  и
решила, что потом уж точно поедет домой.
      Но  одна  чашка кофе превратилась в три, и  домой  она
вернулась  только  в  одиннадцать  вечера.  Миша  отмел  все
возражения  и отправился ее провожать, Ехал сзади  на  своей
"Тойоте-Королле". Рулил он спокойно: не пижонил, не обгонял,
воздушных поцелуев из окошка не посылал.
      Во  дворе Бобров помог ей припарковаться - "давай  еще
назад, полметра есть, минимум!". Проводил до подъезда.  Женя
занервничала - кажется, сейчас он попросит еще кофе.
     У нее дома.
      Но Миша только поцеловал ей руку, сказал, что позвонит
завтра и, не оглядываясь, пошел к машине.
      А  Женя еще до трех утра читала проклятые рассказы.  И
возмущалась бесконечными "волнами страсти, охватившими ее от
наманикюренных  пальчиков  до  самых  сосков"  и   "взглядом
бездонных  синих глаз, пронизывающим всю плоть". Или  бредом
вроде:  "....отчаянно тонкая струнная  игла  наполнила  душу
воскрешающим к жизни напитком".
     В начале четвертого Женя упала в постель совершенно без
сил и поняла, что, несмотря на усталость, из-за трех выпитых
"эспрессо" заснуть не получится.
      Но...  Но  очередной  бессонной  ночи  она  просто  не
выдержит.
       Пришлось  лезть  в  заветный  пузырек  за  половинкой
снотворной таблетки.
       Снотворное  "зацепилось"  за  выпитое  вечером  пиво.
Подействовало мгновенно.
     И возродило старый кошмар.
      ...Она  опять - в той комнате. И опять -  в  помещении
никого  нет,  только в открытое окно врывается неприветливый
ветер.  Пуст  диван с комком нестиранного белья.  На  кресле
возвышается  кучка  небрежно  брошенной  одежды.  На   стуле
валяется  старый,  потертый глянцевый журнал.  Здесь  никого
нет,  нужно уходить... Но Женя знает - они где-то  рядом.  В
распахнутом   шкафу,   за   рядами   плечиков   с   дешевыми
костюмами...  Или  -  за  гардиной, за  плотной  темно-синей
гардиной,  которая  чуть шевелится под порывами  ветра...  И
Женя  чувствует - опасность непреодолима. И даже если сейчас
повернуться   и  попробовать  убежать,  чтобы  оказаться   в
подъезде,  где  светло,  и  соседи,  и  курят  на   площадке
спасительные  подростки, - она все равно не  успеет.  Они  -
везде, их запах пропитывает всю комнату, и дешевую мебель, и
проклятые шторы...
     Разве может сниться безысходность?
     Но Женя знает, что выхода у нее нет.
      И  она  просыпается - одеяло сброшено на пол, простыня
сбилась, пижамная курточка задралась чуть не до горла...  Ей
страшно,  до  сих пор страшно, и за окном -  еще  темень,  и
одиночество стучится изо всех уголков квартиры.
      Женя посмотрела на будильник и со стоном откинулась на
подушку.  Пора  вставать  -  уже половина  седьмого,  сейчас
затрезвонит будильник...
       Впереди   -  работа;  чтение  бесконечных  рассказов,
придирки  Хилого  Босса,  настороженность  коллег...  А  она
чувствует  себя так, словно вернулась домой  после  смены  в
шахте. Она не выдержит еще один рабочий день!
     Пришлось закрыть глаза, сосредоточиться и спросить себя
-  строго  так  спросить: "Для чего ты живешь, моя  дорогая?
Разве не для того, чтобы твои родители - пусть на небесах! -
смогли  гордиться  тобой?  Твоим  успехом?  Твоей  карьерой,
собственной  квартирой,  новой  машиной,  настоящим   другом
рядом? А это все без труда не дается..."
      После нотации, прочитанной самой себе, Женя выпрыгнула
из кровати.
      Голова  кружилась,  во рту было  сухо.  На  ощупь,  не
открывая глаз, она поплелась в ванную.
      Переживем. Выдюжим. Справимся! Женя долго  стояла  под
горячим  душем, соскребая с себя остатки сна и приснившегося
кошмара. Когда же эти сны кончатся! Ведь прошло столько лет!
       Наконец  страх  отпустил  ее.  Женя  выключила  воду,
растерлась   жестким  полотенцем  и  выбралась  из   ванной.
Протерла изошедшее паром зеркало, с опаской взглянула в него
- от такой жизни недолго и морщинами пойти!
      К  счастью,  морщины пока не появились. А  лицо  после
горячего  душа  выглядело свеженьким'  и  даже  розовеньким.
Недосыпную  мигрень удалось вылечить крепким  кофе  вкупе  с
цитрамоном.  Женя  повеселела.  Одеваясь,  она  думала:   "Я
превращаюсь в железного человека. В Александра Македонского.
Скоро  мне  будет  хватать четырех часов сна...  Ну  и  что:
устаю... Ну и ладно: Дубов - скотина...
      Зато я делаю карьеру. Карьеру в Москве. Не об этом  ли
мы мечтали с мамой и папой?"
      Женя, что называется, разгулялась и теперь чувствовала
себя прилично.
      Даже  решила, что концентрация внимания у нее  сегодня
нормальная,  и  можно не тащиться в противном  переполненном
метро, а отправиться в "Глобус" на машине.
     "Ока" обрадовалась своей хозяйке. Приветливо подмигнула
фарами,  снимаясь с сигнализации, и завелась  с  полоборота.
Женя   забросила  на  заднее  сиденье  увесистую   сумку   с
рассказами (машина сразу просела) и уверенно дала по  газам.
Удалось  тронуться  с  неким подобием визга,  и  Женя  гордо
подумала: "Вот так вам всем! Хоть и на двух цилиндрах..."
      Ровно  в  девять Марченко уже въезжала  за  крепостную
стену  "Глобуса".  В девять ноль три (минимальные  опоздания
она  себе  все-таки  позволяла) Женя,  привычно  скользя  по
дурацкому полу, вошла в холл. Рассказы - тяжелые, заразы!  -
оттягивали ей руку.
     Коллеги поздоровались сквозь зубы, поглядели косо. Один
старичок  бухгалтер был с ней любезен - но,  верно,  потому,
что  пытается  прикадриться.  А  непосредственный  начальник
Бритвин  хоть и мил, но со странностями. Настроение  у  него
все  время меняется. Порой панибратствует, порой -  рявкает.
То Женечкой называет, то - по фамилии.
      На  коленях у Жени лежал очередной рассказ. Тошнит уже
от графоманов!
      Она  невидящим  взглядом уставилась в  текст,  а  сама
думала: "Пожалуй, корень зла - в Хилом Боссе. Это он:  завел
секретность, приваживает холуев, доносчиков...
     От него вся ненормальность "Глобуса" идет...
      Повинуясь внезапному импульсу, Женя отшвырнула рассказ
и  включила компьютер. Давно пора узнать, что за  гусь  этот
Дубов!
      Женя  вышла в Интернет, загрузила поисковый сервер.  В
графе "Я ищу" написала - Олег Петрович Дубов.
     "Идет поиск", - ответил компьютер.
      Ссылок на Дубовых оказалось тысяч пятьдесят, на Олегов
- почти миллион.
       Но  Олег  Петрович  Дубов  оказался  в  Интернете   в
единственном экземпляре.
      Поисковая  система  адресовала  Женю  на  сайт  газеты
"Российский бизнес".
      Марченко  повернула  экран, загородила  его  спиной  и
принялась читать:
     Дубов Олег Петрович, 1963 г. р.
        Окончил    Московский    государственный    институт
международных  отношений (1984), а также  магистерский  курс
"Международные отношения и мировая экономика" в Университете
мира ООН.
      Получил  степени  магистра делового  администрирования
(МВА)   в   Уортонской  школе  бизнеса  (США)   и   магистра
гуманитарных наук, по специальности Международные  отношения
(СССР)" в институте Харри-мана при Колумбийском университете
(США).  В  1992- 1996 годах работал финансовым директором  в
рекламном агентстве "Дерри и Харпол" (Нью-Йорк, США). В 1997-
1998  годах - вице-президент PR-агентства "Томас  энд  сане"
(США).  В России работает с 1999 года. Возглавляет рекламное
и  PR-агентство "Глобус". Уставной капитал  -  2  млн  руб.,
объявленный   штат   -   27   человек.,   сферы   интересов:
коммерческая  реклама, пиар, преимущественно в области  шоу-
бизнеса, искусства, литературы и кино.
      Более  никаких  ссылок  на Олега  Петровича  Дубова  в
Интернете не имелось.
      Женя  быстренько отвалилась от сети. М-да, Хилый Босс,
оказывается,  - большой гра