ней?  По  собственной
инициативе?  Просто  потому,  что  не  знает,  куда  исчезла
любимая  девушка?  Или  Коля  разыграл  этот  спектакль   по
наущению Дубова?!
     Внутри все дрожало. Женя косилась на валявшийся на полу
дырокол  и отчаянно думала: "Я сейчас уйду! Уйду! Убегу!  Не
могу я здесь больше!"
      Но  убежать  она не успела. Дверь в ее  кабинет  опять
распахнулась.  Теперь  на пороге стоял  Хилый  Босс  -  Олег
Петрович Дубов собственной персоной.
     Кажется, ее худшие опасения подтверждались.

                     В то же самое время

      Когда  Кева у морга усаживался в свой "мере", тихонько
прожужжал  мобильник. Кева достал из кармана  трубу.  Звонил
Дубов:
     - Она сегодня не вышла.
     Кева сразу понял, о ком тот говорит: о секретутке Юле -
та сегодня не появилась на работе.
     - Домой звонили? - спросил он.
     - Никто не подходит.
        -   Мобила?   Друганы?   Предки?   -   требовательно
поинтересовался Кева.
      -  Мать  говорит, что она уехала к тетке... - проблеял
Дубов.
      -  Я  разберусь, - бросил Кева и нажал "отбой".  Завел
мотор,  тихонько  поехал по больничным дорожкам.  Набрал  на
мобильнике  номер  тех парней, что должны  были  следить  за
девчонкой. Вместо приветствия спросил:
     - Эй, хряки, бабушка здорова?
      -  Н-да,  - слегка замешкавшись, ответили ему  -  хотя
прекрасно поняли, и кто звонит, и кто такая "бабушка", и что
значит "здорова".
     - Где она? - бросил Кева.
      -  Дома.  -  Ответ  снова прозвучал  после  некоторого
замешательства.
     - Что делает? - настаивал Кева.
     - Телевизор смотрит.
     - Телевизор? В одиннадцать утра? Вы там слышите ее?
     Опять пауза, потом - неуверенный ответ:
     - Вроде...
     - Я еду к вам. Сидите, ждите.

                 В то же самое время. Женя.

      Дубов внимательно посмотрел на Женю. Кажется, засек  и
ab` e в ее глазах, и дрожащие губы...
      -  Какие  новости,  Марченко? -  непринужденным  тоном
спросил он. В его голосе Жене почудилась насмешка.
      -  Ни...  никаких, - промямлила она. - Я... я работаю.
Над отчетом для продюсера "Пополамов".
      Дубов  прошелся по ее кабинету. Демонстративно  поддел
ногой дырокол.
     Вопросительно взглянул на Евгению. Она молчала.
      Хилый Босс вплотную приблизился к ее столу. Навис  над
ним - так же, как только что Коля. Хотя Дубов весил чуть  не
втрое  меньше  охранника, Жене снова  стало  страшно.  Очень
страшно. Так, что захотелось кричать.
      -  Ты  не знаешь, где находится Юлия? - вдруг  тихо  и
вкрадчиво спросил Хилый Босс.
     - Не знаю. - Она собрала всю твердость.
     - Дома у нее ты никогда не была... - задумчиво произнес
Дубов, не сводя с Жени глаз.
     - Нет, не была. - Она выдержала его взгляд.
      - Вчера к ней - не заезжала? - Дубов, кажется,.над ней
издевался.
      Женя  решила перейти в наступление. В ее  положении  -
либо  пан, либо пропал. Если Хилый Босс знает о ее визите  к
Юле,  тогда ей уже ничто не поможет, отпирайся не отпирайся.
А если он только подозревает, тогда нужно защищаться.
     Не сдаваться без борьбы!
     Чертова Юлька, зачем я только к ней поперлась!
      Женя  вскочила  со  своего  кресла.  Ее  глаза  гневно
сверкали. Она громко, на грани истерики, воскликнула:
     - Да что вы все ко мне пристали?! Не знаю я, где Юля! И
допросов ваших не потерплю! Дурдом какой-то, а не работа!
     Она на секунду замолчала.
     Дубов ледяным тоном попросил:
     - Продолжай, Марченко!
      -  Я  не позволю, чтобы со мной так обращались! С меня
хватит! Сначала этот Коля, теперь вы! Я не желаю работать  в
такой обстановке. И вообще - я увольняюсь.
     Она с вызовом посмотрела на него.
     - Хорошо подумала? - угрожающе спросил босс.
      - Хорошо. С какого числа писать заявление? - Женя была
довольна, что ее голос не дрожит.
     - С сегодняшнего, - отрезал Дубов и вышел из кабинета.
      Женя, ошеломленная, опустилась в кресло. Кажется, все?
Вот  все  и закончилось? Она - свободна? Сейчас она  заберет
трудовую и больше никогда не увидит ненавистный "Глобус"?
     Или - все-таки нет? Просто так ее не отпустят...
      Внезапно  заломило в висках. Женя встряхнула  головой.
Затылок отяжелел, перед глазами поплыли желтые мушки, в ушах
зазвенело.
      "Что такое со мной? - отрешенно подумала она. - С чего
это башка так разболелась?"
      Женя  осторожно  встала.  Стены  кабинета  на  секунду
поплыли. Голова разрывалась.
        "Нужно    что-то   выпить...   Корвалол?   Анальгин?
Спазмалгон?"
      Женя  сделала  осторожный шажок. Он отдался  в  голове
стремительной болью.
     "Кофе. Мне нужен кофе!"
      Женя  выглянула  из кабинета. Жужжание  принтера,  гул
голосов,  звонки телефонов обволокли ее болезненным туманом.
Мысли  путались. "Попрошу Юлю сделать мне кофе!.. Хотя какой
кофе - Юли нет... А до столовки я не дойду..."
      Она  вернулась  в  кабинет, упала в кресло,  обхватила
голову руками...

                 В то же самое время. Кева.

      Без  двадцати двенадцать Кева подъехал в тот  двор  на
улице   Королева,  где  проживала  "бабушка"   -   то   есть
подозреваемая Юлия.
      Сегодняшняя пара наблюдателей теснилась в  темно-синей
"девяносто девятой" с тонированными стеклами.
     Кева остановил "мерс" метрах в двадцати от "девятины".
       Прошелся  по  свежему  снежку.  Открыл  заднюю  дверь
"девятки", уселся на сиденье. Впереди возвышались два бритых
затылка. У одной головы в ухе торчал наушник. В машине  было
накурено. Среди крепкого сигаретного духа Кева уловил слабый
аромат "ганджи" - марихуаны.
      -  Кайфуете,  следопыты? - спросил  Кева  голосом,  не
предвещавшим ничего хорошего.
     - Все путем, - отозвался один из бритых. Полуобернулся,
осклабился:
     - Тихо, спокойно.
        -   Давно   -   "тихо,   спокойно"?   -   иронически
поинтересовался Кева.
     - Чего? - крякнул второй охранник.
      -  Давно козу пасете? - с глухим раздражением  спросил
Кева.
     - С шести утра, - покорно отрапортовал бритый.
      -  А  ее саму слышали, семафоры? - столь же иронически
осведомился он.
     - Кого, бабулю?
     Оба стремщика давно поняли, куда клонит Кева, но валяли
дурку:  делали  вид,  что они тут ни  при  чем,  дело  их  -
маленькое и хата их с краю.
      -  Слышали вы ее, говорю? С шести часов-то? - таким же
спокойным  голосом  уточнил  Кева.  -  Пердела  она?  Ссала?
Дрочила? Подмывалась?
      Тот,  что  был  с  наушником, виновато  пожал  кожаным
плечом.
     - Вроде нет. Дышит тихо.
      - А ну дай. - Кева протянул руку. Первый бритый быстро
и  виновато вынул наушник, протянул на заднее сиденье боссу.
Кева вложил его в левое ухо.
     "...Продолжается визит президента России в Южную Корею,
- донесся до него хорошо поставленный телевизионный голос. -
Сегодня   президент   дал  завтрак  в  честь   южнокорейских
бизнесменов.  На деловом завтраке присутствовало  около  ста
пятидесяти местных предпринимателей. Меню завтрака  включало
"  себя  жареного тунца с грибами под суфле из икры,  суп  с
мясом краба, выдержанным в укропе..."
      Ни  единого  звука, свидетельствующего  о  присутствии
человека  в  квартире,  до  Кевы не  доносилось.  Он  выдрал
наушник  из  уха,  протянул его первому.  -  Давай-давай,  -
похлопал  его  по  плечу. - Слушай, просвещайся.  Потом  нам
политинформацию прочтешь. А ты, - он ткнул кулаком  в  плечо
второму, - пошли со мной.
      Через  три минуты Кева с бритым напарником  звонили  в
квартиру Юли.
     Как и следовало ожидать, им никто не открыл.
      Дверь в квартиру девки оказалась обычной, не стальной.
Крытая   драным   дерматином.   Замок   тоже   обыкновенный,
английский.
      Кева  достал  из  внутреннего кармана куртки  гарнитур
<Комплект   отмычек  (уголовное  арго).>.  Знаком   приказал
напарнику   отойти   к   лестнице,  посматривать.   Подобрал
подходящую    отмычку,   всунул   в    замочную    скважину.
Непринужденно, словно родным ключом, отомкнул дверь.
     Махнул напарнику - они вошли. Затворили дверь.
      Чувствовалось, что в квартире - пусто. Только  звучал-
надрывался телевизор: "...Премьер-министр заявил, что Россия
очень заинтересована в итальянских инвестициях..."
     Кева бросил напарнику:
     - Стой у двери.
     Сам прошел в комнату.
      На  комоде  полыхает, разговаривает телевизор.  Дверца
платяного шкафа распахнута. На диване валяется пара впопыхах
брошенных   платьев,  перекрученные  колготки,   коробка   с
туфлями.   Полное   ощущение   того,   что   отсюда   спешно
эвакуировались. Спасались бегством.
     Кева раздраженно щелкнул пультом телевизора. Наконец-то
стало тихо.
     Прошел на кухню - в коридоре покорно переминался с ноги
на ногу охранник.
      На  кухне сразу заметил у стены пластмассовую, дочиста
вылизанную   плошку.  Рядом  -  блюдечко  с  водой.   Открыл
холодильник.  Сразу  бросилась в глаза  баночка  с  кошачьим
кормом "Муркас".
     Кева достал початую банку. Позвал: "Кис-кис-кис-кис..."
     Квартира оставалась столь же тихой и нежилой, как и три
минуты назад.
      -  Здесь жил кошак, - подумал вслух Кева (его тяготила
мертвая тишина квартиры). - Теперь кота - нет.
     Внизу, выйдя на улицу из Юлиного подъезда, Кева спросил
у виновато уменьшившегося в размерах неудачливого охранника:
     - Козу только слушали? Или писали - тоже?
     - Записывали... - промямлил стремщик.
     - Сколько часов записи хранится?
      -  Двадцать  четыре  последних,  -  торопливо  ответил
"следопыт".
     - У вас они есть?
     - Да. В машине.
      В "девяносто девятую", стоявшую у подъезда, уселись  в
(-., порядке:
      Кева на переднее пассажирское сиденье, охранник  -  на
заднее.
      -  Когда последний раз слышали дырку? - резко  спросил
Кева.
     Передний полуобернулся, переглянулся с задним.
      -  Вынь ты наушник, - ласково посоветовал ему Кева.  -
Оглохнешь. И запись останови.
        "Семафор"   послушно   вытащил   наушник,   выключил
магнитофон.
     Задний виновато проговорил:
     - Ровно в семь утра включили телевизор...
      -  Та-ак, - ласково поощрил Кева. - Хорошо. А телку-то
вы слышали?
     Охранники опять переглянулись.
     - Кряхтение? Звонки? Бульканье? Чистку зубов?
     - Нет. Ничего, - решился и ответил первый - рулевой.
      - Эх, эдельвейсы... - вздохнул Кева. - Чего ж вы здесь
тогда торчите?
     Вы чего, ящика современного не видали? "Рекорды" все до
сих пор смотрите?
     "Кэ-вэ-эны"?.. Не знаете, что такое таймер? А?..
     Братки понурили свои огромные стриженые бошки.
     - Где кассеты с записью?
      -  В  бардачке,  -  с  готовностью  ответил  первый  -
"водитель". - Все разложено по часам.
      - Значит, так, колхозники, - строго проговорил Кева. -
Вы лоханулись, мокрощелку отпустили? Давайте, отрабатывайте.
Ноги  в  руки - и вперед, по соседям... Спрашивайте.  Видели
они телку? Когда в последний раз? С кем?
     Охранники переглянулись.
      -  Базарьте с людьми без понтов, ласково, -  продолжил
инструктаж  Кева.  -  Вы, мол, братья ее.  Приехали  издаля.
Договорились: сеструха будет дома, а ее вдруг и нет.  И  вы,
типа, за нее волнуетесь...
      Сторожа опять переглянулись - приказ Кевы пришелся  им
не  слишком  по вкусу. Однако возражать не стали  -  покорно
полезли из машины наружу. Постояли на холодке чуть-чуть -  и
потопали к подъезду.
      Кева  достал из бардачка кассеты с записями прослушки:
всего  того,  что творилось в квартире девчонки в  последние
сутки.
      Чтобы выработать дальнейший план действий, Кеве  важно
было   понять:   сама  она  решилась  сбежать   -   или   ее
предупредили?
     А если предупредили - то как? И - кто?

                             ***

      Кассету  с записью последних трех часов Кева решил  не
прорабатывать.
      Доверился  охранникам, не слышавшим  за  это  время  в
квартире девчонки-секретутки ничего, кроме телевизора.
     Достал другую кассету. На ней значилось: "01.03.0* года
- 02.03.0* года. 21.00 - 08.00".
      "Как же так? - в первый момент удивился Кева. - Почему
на   трехчасовую   кассету   уместилась   одиннадцатичасовая
запись?"
     Потом сообразил: магнитофон снабжен функцией VOR .
Значит,  он  ничего  не писал, пока в квартире  девчонки  не
раздавалось ни звука! "И эти долбодуи сразу не могли мне  об
этом сказать! Вот уж бакланы - так бакланы!.."
      Кева засунул в магнитофон кассету, надписанную "21.00-
8.00". Перекрутил ее на начало.
     Приглушенный звук телевизора. Мявканье кота.
     Звук льющейся воды. Позвякивание перемываемых тарелок.
      Затем  кран  закрутили. Шуршание  -  видимо,  вытирают
тарелки.  Вдруг  приятный  девичий голосок  затянул:  "Моя-я
певица   ум-мирает   на-завтра-а!.."  Голос   смолк.   Шаги.
Шуршание. Снова шаги. Звук открываемой двери.
     Входной двери.
     Кева прибавил у магнитофона громкость и подался вперед.
      Шаги в коридоре. Две пары шагов. Вдруг - шепот. Шелест
чьих-то губ. Так тихо, что слов не разобрать. Кева сделал  в
магнитофоне громкость на максимум.
     Затем вдруг явственный девичий вскрик: "Что?"
       Какое-то   шипение,  возня  в   коридоре.   Потом   -
неестественный,  напряженный  девичий  голос:   "Что   тебе,
Шпунтик? Опять лопать?! Фигушки!.."
     Кева остановил запись. "Странно! Кот не мяукал, есть не
просил, а она его - уговаривает. К ней явно кто-то пришел!"
     Кева нажал "Play".
      Снова  шаги - две пары шагов! Опять шепот (и  снова  -
слов не разобрать!). Затем - звук открываемой двери (кажется
- в ванную). Шуршание одежды.
      Потом  вдруг - опять отчетливое поскребывание.  ("Нет,
это  не  кот - скребутся, кажется, снова в линолеум  входной
двери".)  Затем - очень тихий, но все же отчетливый  женский
голос:  "Все нормально". Голос, кажется, не хозяйки квартиры
- другой женщины.
     Снова открывается входная дверь...
     Молчаливое шуршание... Одежда? Кажется, шелест купюр...
     Затем - отдаленный звук шагов - быстро, по-мальчишески,
сбегающих по лестнице ...
       Потом  вдруг  короткий,  едва  ощутимый,  на  пределе
слышимости, диалог: "За мною следят!" - "Знаю"...
      И снова - шаги, шуршание... Потом - неожиданно громкие
и  оттого  звучащие особенно неестественно хозяйкины  слова:
"Ну  ладно уж, Шпунтик, иди сюда. Так и быть. Дам тебе  одну
ложку. Но не больше..."
      ...Когда  спустя два часа Кева закончил тщательно,  по
несколько  раз,  прослушивать кассету с  записью  того,  что
происходило  вчера  вечером  в  квартире  подозреваемой,  он
нисколько не сомневался в трех вещах:
      Во-первых,  она убежала из-под наблюдения после  того,
как ее кто-то предупредил.
      Во-вторых,  этот "кто-то" - женщина,  причем  -  очень
e.`.h. знакомая Юле женщина.
     И, в-третьих, эта женщина - явно непрофессионал.

                          Глава 16

                 В то же самое время. Женя.

     Женя наконец собралась с силами и вышла в холл.
      За  Юлечкиной  стойкой  восседала  неприятная  женщина
средних  лет. "Уже - новая секретарша?! - удивилась Женя.  -
Ну, Дубов, - шустер..."
       Сотрудники   старательно  пялились  в   мониторы,   с
озабоченным видом терзали телефонные аппараты. На Женю никто
не обращал внимания. "Слух о моем увольнении еще не прошел",
-  поняла Марченко. Медленно, чтобы не упасть, - голова  все
еще кружилась - она пошагала в столовую "Глобуса". Пусть  ее
уволили - в чашке кофе ей, она надеялась, не откажут.
     В столовой было почти пусто. Только за угловым столиком
сутулился  над газетой Федор Степанович. Он вскинул  голову,
заслышав ее шаги. Тут же вскочил, бросился ей навстречу:
     - Женечка, что с тобой?!
       -   Ни-ни-чего,   -  произнесла  она,   еле   ворочая
непослушным, тяжелым языком. - Просто голова разболелась...
      Федор  Степанович заботливо подхватил ее  под  локоть,
подвел к своему столику, усадил... Спросил встревожен но:
     - У тебя раньше такое бывало?
     - Иногда... если перенервничаю. - Слова давались Жене с
трудом.
     - Тебе нужно к врачу, - строго сказал главбух.
      -  Хорошо,  -  не  стала спорить она. Боль  потихоньку
отступала. Женя проговорила:
     - Мне бы кофе...
      -  Нельзя, Женя. Вдруг у тебя давление? Тогда от  кофе
будет только хуже!
     - возразил бухгалтер. Она упрямо мотнула головой:
     - Кофе! Мне всегда помогает!
     - Ты уверена? - недоверчиво спросил Пахомов.
      - Пожалуйста, Федор Степанович, - умоляюще проговорила
она.
     - Хорошо, - неохотно уступил он. - Сейчас принесу.
     И авторитетно добавил:
     - Только некрепкий.
      Бухгалтер отправился к стойке. А Женя как завороженная
смотрела  на его пиджак, оставшийся висеть на спинке  стула.
Из   внутреннего   кармана  призывно   выглядывала   кожаная
дискетница...
      Федор  Степанович  болтался у стойки  довольно  долго.
Сначала  ждал,  пока ему нальют кофе. Потом у него  зазвонил
мобильный  и он тихо, не возвращаясь к столику, перебросился
со звонившим короткими фразами.
      Когда бухгалтер наконец принес кофе, Женя сидела, сжав
виски руками.
      -  Женечка,  тебе  хуже? Может,  вызовем  "Скорую"?  -
осторожно предложил он.
     Женя опустила руки, откинулась на стуле:
     - Нет-нет, мне уже легче.
      Она  с облегчением сделала большой глоток кофе.  Слабо
улыбнулась:
     - Хотите новость, Федор Степанович? Меня уволили!
       Женя   ждала   какой  угодно  реакции  -   удивления,
сострадания,  может  быть, даже гнева. Но  Федор  Степанович
просто осторожно погладил ее по руке и успокаивающе сказал:
     - На самом деле, я так не думаю.
     - В смысле? - не поняла она.
     - Никто тебя не увольнял. Иди и работай.
     Она удивленно уставилась на него:
      -  Но Дубов же сказал - писать заявление! Добрые глаза
бухгалтера блеснули сталью. Лицо закаменело. Женя никогда не
видела милейшего Федора Степановича таким.
      -  Я сказал тебе - иди и работай. Олег Петрович просто
погорячился.
      Женя  поморгала. Потерла виски. Что-то она  ничего  не
.понимает.  Федор Степанович между тем вернулся в  привычную
оболочку. Принял обличье старичка-добрячка. Заквохтал:
      -  Ну,  как твоя голова? Может быть, все-таки  поедешь
домой?
      -  Голова почти прошла, - твердо сказала Женя. - Но  я
хочу знать, что происходит!
      Федор  Степанович устало откинулся на своем  стуле.  И
неожиданно раздраженно сказал:
      -  Олег  Петрович очень расстроен тем, что Юля исчезла
внезапно.  Ничего  не  сказала, никого не  предупредила.  Он
опасается - вдруг ее переманили конкуренты.
     - Конкуренты? - недоверчиво фыркнула Женя. Такой версии
она  просто  не ожидала. - Зачем Юлька нужна конкурентам?  -
совершенно искренне удивилась она.
      Бухгалтер  еле  уловимо  передернул  плечами.  А  Женя
впервые  подумала: не все очевидно в агентстве "Глобус".  И,
кажется,  отнюдь  не  Дубов  здесь  настоящий  главарь.  Для
реального,  обладающего властью босса Олег Петрович  слишком
прост,  примитивен. Совсем не исключено, что главный мафиози
в  "Глобусе"  - этот милый старичок. Кофеек, обедики,  сюсю-
пусю.  Однако  в  чем, в чем, а в железной выдержке  ему  не
откажешь...
      -  Ты  правда никогда не приезжала к Юле? - между  тем
непринужденно спросил Федор Степанович.
      "Вот,  кажется,  ключевой  вопрос!  В  третий  раз  за
сегодняшний день..."
     Женя горячо сказала:
      - Да нет же! Я даже не знаю, где она живет! "Что-то  я
совсем  запуталась, - безнадежно подумала она. - Все  вокруг
смешалось,   переплелось.  Не  поймешь,  кто   плохой,   кто
хороший..."
     Женя жалобно взглянула на Федора Степановича:
     - Так я действительно могу идти и работать?
     Он тепло улыбнулся:
     - Конечно, иди. Если, конечно, твоя голова прошла...
      -  Голова  в полном порядке