обелели.
   - Ало! Ты меня слышишь?
   - Да, я слушаю вас, Валерий Игоревич.
   - Я по поводу трейлера.
   Кагасов ударил по клавише спикерфона, и двое человек, находившихся с  ним
в комнате, теперь могли тоже слышать каждое слово.
   - Какого трейлера?
   - С цветочками.
   Сидящие в комнате вздрогнули. Кагасов оскалил зубы.
   - Я вас не понимаю, Валерий Игоревич.
   - Ты меня прекрасно понимаешь. Цветочки при мне.  И  ягодки.  Я  хочу  их
вернуть.
   - Что?!
   - Мне они не нужны даром. Понятно? Я не знал, куда вляпался. Теперь знаю.
   - Это не телефонный разговор, - сказал Кагасов.
   - Знаю. Назови твое место. Кагасов поставил трубку  на  "холд"  и,  после
короткой консультации с товарищами, сказал:
   - Ресторан "Ариетта". Семь часов. Нестеренко думал, но недолго.
   - Пойдет, - сказал Нестеренко, - и еще. Приходите втроем: ты,  Сергеев  и
Васючин
   - Что?!
   - Слушай, Слава, - сказал Нестеренко, - что тебе надо? Отставку Ивкина? Я
тебе принесу на блюдечке отставку Ивкина. Меня вам не  хватает,  понятно?  У
вас дыры на этом фронте. Не должно такого быть, чтобы ваш трейлер мог  любой
залетный дурак грабануть! Я хочу с вами работать, понял?
   В  голосе  бандита  прорезалась  едва  заметная,  но   все   же   весомая
истерическая нотка.
   - Хорошо, - сказал Кагасов, - давай все обсудим.
   - С друзьями.
   Один из присутствующих в комнате кивнул, и Кагасов повторил:
   - Ладно. С друзьями. Погоди! А как ты узнал, куда звонить?
   - А пассажир в трейлере был, - с легкой издевкой сказал Сазан.
   Зам, главы  Службы  транспортного  контроля  молча  схватился  руками  за
голову.
   - Где он сейчас... пассажир? - хрипло спросил Кагасов.
   - У меня в гостях. Если  все  пройдет  нормально,  он  тоже  моя  забота,
понял?
   - Да.
   - "Ариетта", в семь. Бывай. И Нестеренко повесил трубку. Кагасов в полной
прострации откинулся на спинку дивана.
   - Твою мать! - выдохнул он.
   - Значит, это все-таки Нестеренко, - проговорил Васючиц.
   - Мочить суку!
   - Погоди, Анастасий. Нестеренко прав - он нам пригодится.
   - Чем? Кофе подносить?
   - Твои люди по Ивкину промазали? Промазали. Стыд какой! Пацаненка за отца
приняли, да и то не попали! А трейлер? Почему  его  ограбили,  как  ларек  у
автобусной остановки? Это работа для нестеренок, понял?
   - А этот - полковник? - добавил  Васючиц.  -  Да  если  Сазан  полковника
замочит, он на себя вышку возьмет!
   - Нынче вышек нет, - сказал Сергеев, - а сидеть я не собираюсь.
   - А не помиришься, так  сядешь.  У  Нестеренко  полковник  в  запасе,  ты
Нестеренко замочишь, полковник к себе на  Лубянку  вернется.  Представляешь,
что потом будет?
   - А если это подстава?
   - Подстава? На сто лимонов в валюте?
   - Ладно, - сказал Сергеев, - убедили. Ешьте своего Нестеренко с  гарниром
или без.
   Было около шести часов вечера, когда Валерий Нестеренко по  кличке  Сазан
вошел, отстранив секретаршу, в кабинет генерального директора  "Рыково-АВИА"
Виталия Ивкина.  За  ним  маячили  два  амбала.  Дверь  в  кабинет  осталась
открытой.
   Гендиректор был не один - его сын Миша сидел рядом и, видимо,  копался  в
бумагах.  При  виде  Нестеренко  Ивкин  поднял  голову.  Потом   пригляделся
внимательнее.
   - Что-то случилось, Валерий Игоревич? - спросил он.
   - Да. Мне нужно твое заявление.
   - Что?
   Бандит достал из-за пояса небольшой пистолет, и вороненое  дуло  уперлось
почти в лоб сидящему директору.
   - Я разве неясно выражаюсь? - любезно спросил  Нестеренко.  -  Мне  нужно
твое прошение об отставке. По собственному желанию.
   - Подлец!
   Это закричал Миша Ивкин.
   Директор чуть повернул голову.
   - Не надо, Миша, - сказал он, -  у  тебя  были  какие-то  иллюзии  насчет
современных робин гудов, у меня их никогда не было.
   И поднял на Нестеренко спокойные глаза.
   - Я этого давно ожидал, Валерий Игоревич, -  негромко  сказал  он,  -  я,
конечно, напишу заявление.  Можно  полюбопытствовать:  за  сколько  вы  меня
продали?
   - Не твое дело.
   Директор придвинул к себе чистый лист бумаги и начал  писать.  Секретарша
из-за  раскрытой  двери  наблюдала  за  происходящим.  К  этому  времени   в
предбаннике директора накопилось кое-какое количество  народу,  и  они  были
тоже внимательными и пораженными зрителями.
   - Надеюсь, аэропорт вам ничего не должен, Валерий Игоревич, за "крышу"? -
спросил Ивкин, протягивая Сазану бумагу. -  Учитывая  ваши  взаиморасчеты  с
противной стороной?
   - Ничего, - сказал Сазан, насмешливо улыбаясь.
   - Я... могу здесь остаться? ,
   - Хоть до ночи. Завтра с восьми утра это кабинет Кагасова.
   Сазан повернулся и пошел к выходу. Два амбала послушно следовали за  ним.
Небольшая толпа у дверей кабинета подалась перед  бандитом,  словно  он  был
зачумлен или болен СПИД ом.
   - Валерий Игоревич!
   Сазан остановился.
   Ивкин по-прежнему сидел за столом. Он был слегка  бледен  и  держался  за
сердце, но голос его звучал довольно твердо.
   - На заявлении надо поставить печать в канцелярии.  Первый  этаж,  шестая
комната налево.
   Сазан и его ребята  уже  дошли  до  конца  коридора,  когда  сзади  вдруг
послышался топот. Нес-теренко обернулся: на него, по-бычьи наклонив голову и
сжав кулачки, несся Миша Ивкин. Двое ребят,  бывших  с  Сазаном,  без  труда
поймали мальчишку и заломили ему правую руку  -  левая  по-прежнему  была  в
лубке. Миша забился в лапах качков, повторяя:
   - Сволочь! Козел вонючий! Я тебя убью! Нестеренко молча ударил  мальчишку
коленом в пах. Амбалы выпустили Мишу, и он повалился кулем на пол, скрючился
и замер.
   - Это за "козла", - негромко  и  ни  к  кому  особенно  не  обращаясь,  -
проговорил Нестеренко. Повернулся и стал спускаться вниз.
   Один из пилотов, осторожно выглядывавших из предбанника, бросился к Мише.
***

   Ресторан "Ариетта" был расположен почти в центре Москвы, по  той  простой
причине, что шикарные рестораны за пределами Садового кольца  давно  померли
голодной  смертью.  Про  "Ариетту"было   хорошо   известно,   что   перечень
предоставляемых ею блюд не ограничивался теми, что  обозначены  в  роскошном
меню, вложенном в кожаную  с  золотым  тиснением  папку,  и  что  страждущий
пациент всегда мог раздобыть в ней понюшку, щепотку  или  таблетку.  Поэтому
публика в ресторане собиралась слегка специфическая -  нет,  все  по  самому
высшему классу, мужики в строгих пиджаках и дамы  в  эфемерных  нарядах,  но
если присмотреться, то больше чем у половины посетителей взгляд  был  слегка
остекленевший, вроде как у мороженой воблы.
   - Вы на двадцать минут опоздали,  Валерий  Игоревич,  -  сказал  Кагасов,
когда Сазан быстро вошел в отдельный кабинет,  -  мы  тут  уже  всю  закуску
съели.
   Сазан молча вынул из-за пазухи заявление Ивкина об уходе и положил его на
стол перед Кагасовым.
   - Вот вам десерт, - сказал Сазан. Кагасов смотрел на лист во  все  глаза.
Он уже знал о безобразной  истории,  произошедшей  в  директорском  кабинете
полтора часа назад: один из мелких доброжелателей  Службы  -  заместитель  в
отделе грузовых перевозок - расписал  ее  во  всех  подробностях.  Он  также
понимал, что отставка Ивкина - дело решенное, не  сегодня,  так  завтра.  Но
сейчас он глядел на мятый листок, лежащий перед ним, с  чувством  брезгливой
радости. Листок был  исписан  четким,  слегка  дрожащим  почерком,  и  внизу
красовалась круглая аэропортовская печать.  Кагасов  никогда  еще  не  видел
бумаг, написанных в буквальном смысле под дулом пистолета.
   Кагасов передал бумагу Васючицу, тот  внимательно  прочел  ее,  сложил  и
сунул в карман. Потом внимательнее посмотрел на Сазана.
   - Я вас где-то видел, - сказал он.
   - Аэропорт "Еремеевка". Телохранитель банкира Шакурова. Только  волосы  у
меня были не рыжие. Кагасов коротко и энергично выругался.
   - Вы говорили что-то о трейлере, - сказал Васючиц.
   - Товар у меня. Можете его забрать.  Васючиц  скатал  в  комочек  хлебный
мякиш и теперь отрывал от него кусочки и бросал на стол.
   - И что вы за это хотите?
   - За товар - ничего. Я хочу с вами работать.
   - А зачем вы нам?
   - А я полезный, - усмехнулся Сазан. - Вот вам несколько примеров. Хорошо,
я взял ваш трейлер. А вы слыхали, что трейлеры - их вообще грабят? А если  б
какие-нибудь отморозки шестнадцатилетние на  него  наскочили?  Представляете
сценарий: отморозки в экстазе, бегут тут же на Рижский с  рюкзаком  героина,
ментовка, понятное дело, чужих продавцов загребает, они  поют  про  трейлер,
как соловьи, ФСБ в два счета находит хозяев трейлера... И если шкуру свою вы
и унесете, то  половину  денег  отдадите  точно...  Вам  нужно,  чтобы  ваши
поставки каждый тип из подворотни мог грабануть? Я организую защиту.
   Тут  в  дверь  осторожно  постучались,  и  вошел  официант  с   подносом,
уставленным  разнообразной  жратвой.  Нестеренко  выждал,  когда  все  будет
расставлено по местам, спросил бутылочку "Перрье" и продолжал:
   - Дальше. Вам чистильщики нужны? Нужны.
   - У нас свои есть, - негромко и угрожающе сказал Сергеев.
   - Есть-то они есть, - усмехнулся Сазан,  -  но  только,  вы  извините  за
откровенность, Анастасий Павлович, у нас армия как  была  предназначена  для
массированных походов по территории Западной Европы и  прилегающего  шарика,
желательно после нанесения ядерного удара, так и осталась. Не создана у  нас
армия для штучных операций. Возьмем хоть войну в Чечне, хоть происшествие  с
Ивкиным. Заказали директора, подстрелили сына, да и то промазали.  Хотите  я
вам расскажу, что произошло?
   Вызвали вы контрактников из Байшанского по-гранотряда, в отпуск,  на  три
дня, я знаю, проверил - наверное, тех самых,  которые  за  речку  ходили,  и
рассказали им, кого и как убрать. А ребята, пока сигнала ждали,  приняли  на
грудь. Увольнительная все-таки, да еще Москва. В общем, окосели ребята  и  к
употреблению были непригодны. Так?
   - Не пили они, - неожиданно сказал Сергеев, - просто глаза вылупили. Один
из Усть-Илимска, другой деревенский,  а  тут  -  Москва!  Да  они  три  года
асфальта не видели.
   - Анастасий! - предупреждающе сказал Кагасов.
   - Да ладно тебе, - махнул рукой Сергеев.
   - Хорошо, не пили, - согласился Сазан, - но что  из  этого  следует?  Что
жмуриков  штамповать  должен  профессионал.  А  не   представитель   смежной
профессии.
   Сазан отпил немного красного вина, промакнул рот салфеткой и продолжил:
   - Проблема в том, что без воров  вам  все  равно  не  обойтись.  Пока  вы
развивались, вы могли пробавляться этим делом: армейская "крыша",  случайные
какие-то продавцы... А вы знаете, например,  что  в  Краснодаре  воры  очень
сильно приглядываются к этом вашему Бесику? И что в историю  о  том,  что  у
него "крыша" от ФСБ, больше никто , не верит? И все размышляют на тему: а не
Бесик ли заказал Кобу? Ваше счастье,  что  после  смерти  Кобы  они  еще  не
вылезли из разборок. А вылезут  -  и  займутся  вами.  И  я  знаю  конкретно
человека, который говорит про Бесика, что у него армейская ,  "крыша".  И  я
могу сделать так, что этот человек через неделю не сможет поделиться  своими
соображениями ни с кем, кроме  Господа  Бога.  Или  чертей,  что  вероятнее,
учитывая его послужной список.
   И потом. Килограмм опия в Москве стоит четыре тысячи долларов,  килограмм
героина - двести тысяч. А за сколько их продаете вы?  В  пять  раз  дешевле,
небось?  Потому  что  вы  не  занимаетесь  розничной  торговлей.  Боитесь  и
правильно делаете. Потому что для этого придется драться за место  на  рынке
со старожилами и с ментами ссученными. Потому что по рынку непременно пойдет
слух, что вон армия торгует порошком.  И  какой-нибудь  не  в  меру  прыткий
эфесбешник решит на этом слухе делать карьеру. Прецедент у меня уже сидит  в
надежном месте и на цепочке.
   Вам не жалко терять девять десятых заработка, а?
   Пусть по рынку ходит слух, что  порошок  продает  Сазан.  Вы  занимаетесь
транспортировкой и прикрытием с самого  верха.  Разборки  я  беру  на  себя.
Ментовку я беру на себя. Всю силовую часть вопроса я беру на себя. В Москве.
В других городах обещаю свести с надежными людьми.
   И Сазан с аппетитом  принялся  наворачивать  розовую  форель,  отливающую
матовым светом на гофрированных, фиолетово-зеленых листьях  салата.  Кагасов
столь же флегматично начал расправляться с бараньими ребрышками.
   Васючиц вяло ковырял вилочкой в тарелке.
   - Кстати, по поводу прецедента. Из ФСБ. Что  вы  там  о  нем  сказали?  -
спросил Кагасов, обсосав последнюю косточку.
   - У меня на даче один "гостиничный номер" специально  зарезервирован  для
таких оказий, - сказал Сазан. - Калинин сидит в этом номере и ходит, как кот
ученый, по цепи вокруг столба. Только цепь не золотая, а из нержавейки.
   - А сказки он тоже рассказывает, как кот? - спросил Кагасов  бесстрастным
голосом.
   - Сказок он больше не рассказывает. После  продолжительной  и  не  всегда
дружественной с ним беседы он  переключился  исключительно  на  всамделишные
истории.  И  я  могу  вас  заверить,  что  о  самодеятельном   расследовании
полковника Калинина  его  начальство  ничего  не  знает.  Желаете  осмотреть
достопримечательность?
   Кагасов вздрогнул. Меньше всего ему хотелось  спускаться  в  "гостиничный
номер" с бетонным полом и голыми стенами и беседовать там с полковником ФСБ,
которого, судя по всему, довели до консистенции свиной  отбивной.  Это  было
неаппетитно, и это было опасно. Комфортней всего было  бы  просто  приказать
этому готовому на цырлах ходить бандиту зарыть полковника где-то в  лесочке,
и тогда, если что-нибудь когда-нибудь и выплывет,  отвечать  за  эфесбешника
придется Нестеренко.
   Но, с другой стороны, побеседовать с  полковником  следовало.  Надо  было
узнать, что ему известно и что он рассказал Нестеренко.
   - Поехали, - сказал Кагасов, - допьем кофе и поедем.

***

   Спустя пятьдесят минут темные иномарки с Нестеренко и его новыми друзьями
проехали  через   ворота   ягодковской   дачи.   Генерал-лейтенант   Сергеев
отговорился поздним часом и отбыл домой: на дачу пожаловали только Кагасов и
Васючиц с двумя охранниками: Сазан мимолетно подумал, что,  на  верное,  эти
охраннички и расстреляли Воронкова с Глузой.
   Нестеренко провел всю компанию широким,освещенным коридором, спустился по
винтовой лесенке. Они оказались  в  подвале:  справа,  в  костельной,  шумел
могучий японский агрегат, слева возвышалась монументальная  сейфовая  дверь.
Около двери скучал бритый качок. Валерий поглядел в глазок, открыл  дверь  и
вошел внутрь.
   Полковник Калинин не ходил, как кот ученый, на  цепи  вокруг  столба.  Он
лежал кучкой рваного тряпья на матрасе,  брошенном  прямо  поверх  бетонного
пола, ничком и на скрип двери даже не шелохнулся. Ничего, кроме  матраса,  в
подвале не было:если  не  считать  параши  в  углу  и  немигающей  лампочки,
оплетенной стальной сеткой.
   - Подъем, - скомандовал Сазан.
   Рука Калинина, выброшенная  вперед,  зашевелилась.  Пальцы  заскребли  по
дырявому матрасу. Кагасов с некоторой зачарованностью  смотрел  на  стальное
кольцо, охватывавшее запястье Калинина. От запястья к штырю в стене шла цепь
из шарикоподшипниковой стали.
   - Обратите  внимание,  -  сказал  Сазан,  -  насколько  гуманней  условия
содержания по сравнению с государственным изолятором. Лежи хоть  весь  день,
никакого тебе туберкулеза, и повара не воры.
   Веки  полковника  поднялись,  и  он  уставился  прямо  в  лицо  Кагасову.
Начальник аэропорта вздрогнул. Он никогда раньше не видел в глаза  Калинина,
но по габаритам это был здоровый, сильный мужик, самостоятельно  пустившийся
в предприятие, на которое немногие бы отважились. Теперь он глядел с матраса
с такой смесью ненависти и  страха,  страха  перед  обычной  и  нескончаемой
болью, что Кагасова невольно прошиб холодный пот. Он представил себе, что он
кинул Нестеренко и сам оказался в этом  подвале,  ив  глубине  души  тут  же
решил, что Нестеренко лучше не кидать.
   - Хорошие люди хотят с тобой поговорить, - сказал Сазан.
   - Зачем? - еле слышно прошелестел Калинин, - я уже все сказал.
   Кагасов сделал шаг вперед:
   - Что ты делал в Еремеевке?
   - Левка Рашников... мой друг... просил разобраться, почему в  крае  ходят
слухи, что за Бесиком стоит ФСБ.
   - Кто, кроме тебя, знает о Еремеевке?
   - Никто... я взял отпуск...
   - А Рашников? Краснодарский уполномоченный?
   Калинин не отвечал Кагасов неожиданно подскочил к лежащему человеку и изо
всей силы двинул его башмаком в бок. Полковник взвизгнул по-собачьи. - Тише,
тише, - Сазан положил Кагасову руку на плечо, - у него ребра  сломаны.  -  А
Рашников? - повторил Кагасов.  Калинин  не  отвечал:  было  похоже,  что  он
потерял сознание. Потом веки его опять медленно дрогнули  и  попозли  вверх.
Сазан присел на корточки возле пленника.
   - Тебя спрашивают - твой друг Рашников был в курсе  твоих  расследований?
Полковник тяжело дышал.
   - Смотрите, Слава, как это делается, - сказал Сазан.  Он  внезапно  левой
рукой зажал запястье полковника, а правой ухватил средний палец,  осклабился
и довернул руку. Калинин вскрикнул. Да-же под маской  из  грязи  и  какой-то
свалявшейся крови, покрывавшей его  лицо,  было  видно,  как  он  смертельно
побледнел. Сазан выпустил кисть полковника. Средний палец на ней торчал  под
каким-то неестественным углом.
   Васючиц наблюдал за происходящим совершенно спокойно, как за необходимой,
но грязной работой, которая должна быть проделана, и в глазах  его  сквозило
брезгливое  равнодушие.  Кагасов,  наоборот,  подался  вперед:  зрачки   его
засветились каким-то нездоровым светом, рот слегка приоткрылся-он и  сам  не
ожидал, что его так взволнует эта сцена в подвале. "Поеду отсюда к  девкам",
- почему-то пронеслось в голове.
   - Рашников, - повторил Сазан.
   - Он... не знал... Мог догадываться, но я с ним не говорил. Клянусь...
   - Все равно Рашникова придется убрать, - сказал Кагасов.
   - Пошли отсюда, - проговорил Васючиц. Через  пять  минут  они  стояли  на
вольном воздухе, с наслаждением вдыхая запах  ночных  сосен  вместо  спертой
вони мочи и крови. Кагасов вдруг впервые в жизни подумал, что это  за  ужас:
арест и камера.
   - Кстати, Толя, - наклонился Сазан к уху Васючица, - удовлетворите,  бога
ради, мое любопытство. Что там умудрился услышать покойный Воронков, что  вы
его гасили в таком темпе?
   Элегантный чиновник устало прислонился к стене,
   - Позвонить решил некстати, - проговорил Васючиц.
   - В смысле?
   - Дачи у нас рядом, а у него телефона  нет.  Вот  он  и  побежал  ко  мне
звонить. Я со Славой сижу  на  террасе,  обсуждаю  поставку.  Вижу  -  около
телефона кто-то копошится. Я подумал, что это Славкин охранник. Минут  через
двадцать мы вышли в сад, я охранникам говорю, чтобы они не  вертелись  возле
террасы. "А мы не вертелись". - "А кто же тогда  звонил?"  -  "А  ваша  жена
какого-то фраерка пустила".
   - И что дальше? - с интересом спросил Сазан.
   - Дальше - полный абзац. Ребята  побежали  к  Воронкову  на  дачу  -  нет
Воронкова. Тетка чешет из магазина, спрашивает: "Вы к Воронкову? А  Воронков
на автобус садился, который к станции". Мы - к станции, подъезжаем, смотрим:
подошла электричка, в нее Воронков грузится. Тут я сообразил: а что, если он
не в Москву, а в Рыково?
   Полетели в Рыкове, смотрим,  бредет  по  дороге  наш  воронков  вместе  с
толпой. Я из машины вылез, ребят  в  объезд  поля  послал,  позвонил  Глузе.
Сейчас,  говорю,  к  тебе  Воронков  придет  -  с  ним  один  неловек  хочет
поговорить.  Ты  ему  про  человека  не  говори,  а   скажи,   что   кабинет
прослушивается и веди на стоянку. Он там ждать будет. Чудом  все  обошлось.А
джип куда делся? К Славе во двор заехал.
   Все хорошо, что хорошо кончается, - пробормотал Кагасов.
   - Где порошок? - спросил Васючиц. Сазан вместо ответа подошел  к  темному
"лендроверу", забрызганному по  уши  лесной  грязью.  Бандит  подня