- Почему здесь так много людей? - недовольно спросил Сабельников. - У
вас такой большой штат, что вы позволяете себе выставлять такую охрану?
   - Это не наши люди,  -  изумился  Тимошин.  Он  был  среднего  роста,
плотный, плечистый, с лопатообразными ладонями  и  широким  крестьянским
лицом. Тимошин прошел к палате.
   - Кто это такие? - спросил он у одного из своих сотрудников.
   - Личная охрана того типа, - пояснил офицер, - по двое дежурят  здесь
днем и ночью. И двое еще во  дворе  сидят,  в  машине.  И  рядом  с  ним
какая-нибудь баба всегда сидит. Мы возражали, но главный врач разрешил.
   - Убрать этот бардак, - разозлился Тимошин, входя в палату.  Рядом  с
раненым сидела молодая длинноногая девушка, блондинка,  лениво  чистящая
свои ногти. В палате был установлен цветной телевизор,  а  держал  пульт
лежавший в постели Кудрявцев.
   - Здравствуй, Тимошин, - лениво, сквозь зубы сказал Кудрявцев, увидев
входящего майора. Девушка при появлении майора даже не пошевельнулась.
   - Гражданка, - строго сказал  майор,  -  выйдите  отсюда.  -  Девушка
посмотрела на Кудрявцева. Тот кивнул головой.
   - Выйди, - разрешил он, - пойди погуляй пока. - Следом за Тимошиным в
палату вошли Сабельников и Виноградова.
   - А, явилась, - улыбнулся Кудрявцев, увидев Виноградоду ну ты, девка,
молодец. Никогда не думал, что меня баба спасет. Но, с  другой  стороны,
это уже второй раз в моей жизни. В  детстве  я  заболел  тяжело,  еще  в
грудном возрасте, когда нас с матерью вывозили из Харькова. Так у матери
молоко пропало, и  меня  какая-то  чужая  женщина  спасала.  Кормила  по
очереди меня и своего сына. Мать даже адреса ее не смогла  потом  найти.
Значит, меня женщина второй раз спасает.
   - Смотри, какой ты у нас счастливчик, -  недобро  улыбнулся  Тимошин,
усаживаясь в кресло рядом с кроватью, - и кресла какие у  тебя  стоят  в
палате, и телевизор фирменный. - Он явно не скрывал своей "пролетарской"
ненависти к такому типу, как Кудрявцев. Но и раненый платил ему  той  же
монетой.
   - Ты зубами не скрипи, - устало сказал он, - это ребята  принесли  из
офиса. И телевизор, и кресла мои. Ты у меня в  гостях,  значит.  Поэтому
зенки на меня не таращь и зубами не скрипи.
   - Ну-ну, пошути еще, - разозлился  Тимошин,  -  я  выясню,  кто  тебе
разрешил здесь свою охрану устанавливать и свои вещи таскать в палату.
   - Иди узнавай, - кивнул Кудрявцев, закрывая глаза,  -  опять  по  мою
душу явился. Ничего я тебе не  скажу,  Тимошин,  нет  у  меня  для  тебя
никаких слов. Не люблю я тебя. А ты не  любишь  меня.  Почему  я  должен
тогда с тобой разговаривать?
   Я ведь не обвиняемый, а жертва нападения. Поэтому ничего со  мной  ты
сделать не сможешь. - Тимошин стиснул кулаки, но промолчал.
   - По-моему, вам  лучше  отсюда  выйти,  -  посоветовала  Сабельникову
Виноградова, - и заодно забрать с собой  этого  майора.  У  них  явно  с
Кудрявцевым психологическая несовместимость. Они терпеть не  могут  друг
друга, и он ничего при этом майоре не скажет.  -  Сабельников  понимающе
кивнул головой.
   - Товарищ майор, - сказал он, обращаясь к Тимошину, -  можно  вас  на
минутку... - Они вышли из палаты.
   - Спасибо, - усмехнулся Кудрявцев, - признаюсь тебе по  секрету,  что
не люблю таких типов.  Уж  очень  пахнет  от  него  "рабоче-крестьянским
происхождением". А я по натуре эстет, аристократ. Мне такие типы  всегда
были неприятны. Садись. Мне  нравится  присутствие  красивых  женщин.  Я
прошу их меняться все время,  чтобы  не  скиснуть.  Это  очень  повышает
тонус, наличие красивой женщины в палате, ты не находишь? - Она  села  в
то кресло, где раньше сидел Тимошин. Потом посмотрела на другое  кресло,
стоявшее перед раненым.
   - Может, мне пересесть туда, там, кажется, сидела ваша пассия?
   - Оценил твой юмор, - улыбнулся Кудрявцев, - но можешь оставаться и в
этом кресле. Мне твоя красота нравится несколько иначе, чем тех девочек,
которые здесь были. У тебя внутренняя красота, если хочешь, материнская.
   Все-таки ты мне подарила вторую жизнь. Если бы не ты и твой  партнер,
я бы сейчас лежал где-нибудь на Новодевичьем и надо мной бы уже собирали
венки.
   - А почему на Новодевичьем? - засмеялась Надежда.
   - А на другом и не похоронят. Престиж все-таки. Ты не обижайся, что я
сразу на "ты" перешел. Все-таки ты моя кровница, можно сказать, крестная
мама.
   Или нечто в этом роде.
   -  Надеюсь,  мне  не  придется  кормить  тебя  грудью?  -  улыбнулась
Виноградова.
   - Что? - Кудрявцев расхохотался до слез. -  Здорово.  Слушай,  бросай
свою милицию и переходи работать ко мне. Начальником личной охраны.  Три
тысячи долларов в месяц будешь получать. Мало? Четыре.
   - Я подумаю над твоим предложением. Только я работаю не в милиции,  -
ответила она.
   - Ну, в ФСБ. Вообще-то я тоже подумал, что ты не из милиции.  Слишком
интеллигентна  и  очень  жестока.  Я  видел,  как  ты  тому  типу   ногу
прострелила. Это впечатляло.  Сотрудница  милиции  просто  дала  бы  ему
пистолетом в рожу, а ты решила не пачкаться. Значит, ты из ФСБ?
   - Опять ошибся.
   - Становится интересно, - приподнялся на локте Кудрявцев.  -  Так  из
какого ты ведомства? Неужели из Института охраны материнства и детства?
   -  Нет.  Я  из  Бюро  координации.  Это  международная   организация,
занимающаяся  проблемами  преступности  в  странах   СНГ,   -   сообщила
Виноградова.
   Кудрявцев откинулся на подушку. Помолчал немного и сказал:
   - Молодец. Я не думал, что ты правду скажешь,  проверял  тебя.  А  ты
молодец.
   - Не нужно было  проверять,  -  спокойно  ответила  Надежда.  я  ведь
видела, что ты играешь. - Кудрявцев повернул к ней голову.
   - Зачем пришла? Говори, что тебе нужно?
   - Только одно. Кто и зачем хотел тебя убить? - Он отвернулся,  закрыл
глаза. Молчание длилось целую минуту. Потом спросил:
   - А вы не знаете?
   - Примерно догадываемся, но я хотела бы услышать твою версию.
   - Зачем?
   Она пожала плечами:
   - Странный вопрос, если ты знаешь, чем именно мы занимаемся.
   - Немного знаю, - признался  Кудрявцев,  -  вернее,  слышал  о  твоей
организации. Нечто вроде местного Интерпола. Интересно, но  глупо.  Если
местные ничего сделать не могут, то каким образом  приезжие  специалисты
собираются  разобраться  в  наших  проблемах?  Или  в  проблемах  других
республик СНГ? Глупо, ты не находишь?
   - Не совсем, -  возразила  Виноградова,  -  проблемы  у  нас  схожие,
менталитет почти одинаковый, а преступность своя, доморощенная. Я думаю,
мы быстрее поймем друг друга с украинцами, чем с французами или немцами.
   - Ну, ну, - кивнул Кудрявцев, - значит, у вас полное взаимопонимание.
   - Ты не ответил на мой вопрос.
   - А какой ответ ты хочешь услышать?
   - Только правду.
   - Я не знаю. Вернее, я пока не уверен, кто это мог быть.
   - Но у тебя есть предположение?
   - Есть.
   - Тогда скажи, кто?
   - У каждого свои враги, - философски сказал Роман Кудрявцев.
   Она покачала головой.
   - Я начинаю сожалеть, что оказалась в тот  вечер  рядом  с  тобой,  -
призналась Надежда.
   Он с интересом посмотрел на нее. Потом прошептал:
   - Это была судьба.
   Она встала.
   - Ничего больше не хочешь мне сказать?
   - Вы все равно не справитесь, - убежденно сказал он, - это мое личное
дело.
   - До свидания, - она пошла к выходу.
   - Подожди, - окликнул ее Кудрявцев. Она повернула голову.
   - Я всегда долги возвращал, - прохрипел он, - не хочу  быть  в  долгу
перед тобой. На меня покушались люди Горелого. А почему именно его  люди
и кто им заказал мое убийство, этого я тебе не скажу. Поймайте  Горелого
и узнайте все у него.
   Она смотрела ему в глаза.
   - Ну и собачья у тебя жизнь, Роман, - вдруг презрительно сказала она,
- живешь с охраной, вечно всего боишься, даже девок  к  тебе  водят  под
охраной.
   Несчастный ты человек.
   Она вышла из палаты. В коридоре ее ждали Сабельников и Тимошин.
   - Узнали  что-нибудь?  -  бросился  к  ней  майор.  Она  отрицательно
покачала головой.
   Чуть позже, уже сидя вдвоем в машине  с  Сабельниковым,  она  сказала
подполковнику:
   - Это были люди Горелого. Он убежден в этом.

Глава 9

   Только в  самолете  они  узнали,  что  летят  в  Ташкент.  Забрав  их
паспорта, водитель оформил им билеты, и они  пошли  на  посадку,  пройдя
предварительно обычный таможенный и пограничный контроль, уже никого  не
удивлявший  при  пересечении  границы  бывших  республик  прежде  единой
страны. В самолете находилось  не  очень  много  людей,  это  был  очень
неудобный ночной рейс, к тому же они попали на разные места, из-за  чего
не могли даже разговаривать друг с другом. Кирилл,  оказавшийся  зажатым
между двумя женщинами, просто заснул, откинув кресло  до  упора.  Слава,
сидевший рядом с симпатичной девушкой, улыбался ей всю  дорогу,  пытаясь
ее разговорить. А Николай, напротив, сидел у  окна  и  почти  весь  путь
смотрел в  иллюминатор,  словно  надеясь  увидеть  нечто  неизвестное  в
вечерней темноте.
   Сам Цапов, успевший купить в аэропорту газеты и журналы, просматривал
их,  время  от  времени  оглядываясь  назад,  туда,  где  сидел   внешне
непримечательный и все время дремавший Раскольник. Цапов знал, что слова
Горелого о его напарнике были правдой. Раскольник был не просто убийцей.
Он был одним из тех  редких  типов  убийц,  которые  наслаждаются  видом
жертвы, кому доставляют удовольствие страдания  и  мучения  несчастного.
Садист и палач, Раскольник имел явные отклонения в психике наводящие его
на чудовищные по своей изощренности пытки для жертвы.  В  обычной  жизни
это был всегда молчаливый,  аккуратный  человек,  слегка  помешанный  на
чистоте и всегда имевший при себе  несколько  носовых  платков.  Но  при
поручении  ему  сложного  задания  он  преображался,  словно  оборотень,
превращаясь в настоящего волка.
   Когда стюардесса разносила напитки, Цапов попросил налить ему  стакан
сока, а Раскольник выпил минеральной воды.  Остальные  ребята  предпочли
спиртные напитки. Кирилл выбрал водку, Слава взял  банку  пива,  а  Коля
предпочел красное вино. Примерно через полчаса после того, как  принесли
скромный ужин, Цапов поднялся и  прошел  в  туалет.  Выходя  оттуда,  он
столкнулся с Раскольником, курившим рядом с туалетами,  находившимися  в
конце второго салона, где можно было курить. Увидев Цапова, он кивнул  и
вдруг спросил:
   - Кто-нибудь знает про наш рейс?
   - Никто. А почему ты спрашиваешь? - удивился Цапов. Обычно Раскольник
никогда не  задавал  первым  вопросов  и  вообще  не  отличался  большой
любознательностью. Но ответа он  не  получил.  Раскольник  просто  пожал
плечами и отвернулся, даже не став отвечать на вопрос Цапова.
   "Типичный хам, - разочарованно подумал Цапов, проходя к своему месту.
- Почему его заинтересовал этот вопрос?" - подумал он, но вскоре забыл о
происшествии.
   Самолет пошел на посадку, за бортом была  уже  глубокая  ночь.  Когда
попросили пристегнуть привязные ремни, Цапов вдруг почувствовал,  как  к
нему сзади наклонился Раскольник.
   - Нас будут встречать? - спросил он.
   - Да, - ответил, чуть обернувшись, Цапов.
   - Мы же не поместимся в одну машину, - задышал ему в ухо Раскольник.
   - Значит, за нами придут  две  машины,  -  пожал  плечами  Цапов,  не
понимая, почему так волнуется его напарник.
   - У меня нехорошее предчувствие, - вдруг сказал Раскольник.
   - Что? - не понял Цапов, но к ним уже подходила стюардесса с просьбой
пристегнуть привязные ремни.
   Еще через некоторое время самолет заскользил по  бетонной  полосе.  К
трапу подали  обычные  небольшие  автобусы  для  пассажиров.  Цапов,  не
чувствуя за спиной привычного дыхания Раскольника, одним из первых вошел
в автобус. Он еще увидел, как следом за ним поднялся Коля.  А  по  трапу
спускался Слава, помогавший девушке, своей соседке, нести тяжелую сумку.
   На пограничном контроле почти все кабины были закрыты, и лишь в  двух
из них  сидели  угрюмые  пограничники,  проверявшие  паспорта  прибывших
пассажиров.
   Цапов прошел к стойке пограничников и протянул свой паспорт.  Мрачный
пограничник привычным усталым  жестом  взял  паспорт,  поднял  глаза  на
Цапова. И что-то записал на  лежавшем  перед  ним  листе  бумаги.  Потом
вернул паспорт его владельцу.
   - Следующий, - сказал он  чуть  дрогнувшим  голосом,  и  вдруг  Цапов
увидел, как пограничник, повернувшись назад, кивнул  кому-то,  стоявшему
за его спиной.
   Отсюда не было видно, кому именно кивнул офицер, но  было  совершенно
ясно, что кивнул он именно на проходившего пограничный контроль Цапова.
   Он прошел в зал и направился к сидевшим за стойками таможенникам. Ему
не понравился жест офицера, и он решил подождать остальных членов  своей
команды, взяв таможенную декларацию для  заполнения.  Когда  пограничный
контроль проходил Николай, офицер снова  кивнул  кому-то,  показывая  на
проходившего мимо него  в  этот  момент  человека.  Теперь  сомнений  не
оставалось. На  границе  явно  были  предупреждены  об  их  приезде.  Но
волноваться не стоило. Это могли быть люди,  которым  было  поручено  их
встретить.  Следующим,  уже  у  другого  офицера,  проходил  пограничный
контроль Слава. Он  галантно  пропустил  вперед  девушку  и  лишь  затем
предъявил свой паспорт. И снова, уже этот второй офицер, кивнул  головой
куда-то назад, показывая на проходившего контроль Славу.
   "Что здесь происходит?" - нервно подумал Цапов.
   Слава пошел к выходу, где сидели таможенники. Он предъявил таможенную
декларацию, что-то весело сказал таможеннику и вышел из  зала.  Кажется,
все  в  порядке.  За  ним  проследовал  Коля,  почему-то   медливший   с
заполнением декларации.
   Он вразвалку подошел к  таможенникам  и,  положив  декларацию,  почти
сразу вышел из зала. Что было дальше, отсюда не было видно.  Пограничный
контроль начал проходить Кирилл.
   "Почему нигде не видно Раскольника? - нервно подумал Цапов. - Пора бы
ему появиться у стойки пограничников". Он взял  свою  сумку  и  пошел  к
выходу.
   Один из  таможенников,  азиат  с  раскосыми  выразительными  глазами,
показал на его сумку.
   - Что везешь, дорогой? - весело спросил он.
   - Ничего, - ответил Цапов, - только белье.
   - Тогда проходи, - засмеялся таможенник, и он, положив декларацию  на
столик, прошел к выходу из зала. У выхода его  ждали  несколько  молодых
людей.
   - Вы Константин Цапов? - спросил один из них.
   - Да.
   - Пройдемте с нами.
   - А кто вы такие? - В этот момент ему в бок уперлось дуло пистолета.
   - Тихо, - посоветовал кто-то из "встречающих", - веди  себя  тихо.  И
отдай сумку.
   У него отобрали сумку и с приставленным к  ребру  оружием  повели  из
аэровокзала туда, где стоял "Икарус" с темными стеклами.
   - Сюда, - приказал все тот же голос, и он влез в автобус. В  автобусе
было светло. С задних сидений на него смотрели растерянные и  ничего  не
понимавшие Николай и Слава.
   - Иди к ним, - больно толкнули Цапова. В автобусе находилось  четверо
вооруженных автоматами людей.
   - И веди себя прилично, - посоветовал тот же голос.  Цапов  прошел  к
ребятам.
   - Ничего себе встреча, - пробормотал Слава, - наверное, это менты.
   - Не похоже, - угрюмо сказал Цапов,  усаживаясь  на  сиденье.  Стекла
были темные, и, кроме того, их  закрывали  темные  занавески.  Он  хотел
отдернуть занавеску, но один из охранников грозно покачал головой.
   - Не трогай, - строго сказал он, - не нужно открывать. "Действительно
интересная встреча", - зло подумал Цапов. У автобуса что-то произошло.
   Слышались крики,  ругань,  потом  частые  удары.  Через  мгновение  в
автобус подняли избитого Кирилла. Его лицо было  в  кровоподтеках,  губы
распухли. Очевидно, он не хотел сразу лезть в автобус и  решил  попытать
счастья и выхватить пистолет у одного из конвоиров. В ответ  его  избили
Рукоятками оружия. Его лицо напоминало теперь застывшую  красную  маску.
Его бросили прямо на пол.
   - Охраняйте, - приказал все тот же молодой голос,  -  а  мы  приведем
пятого.
   "Откуда они обо всем знают?" - мелькнула у Цапова тревожная мысль. Он
поднялся с кресла.
   - Сидеть, -  крикнул  один  из  конвоиров,  повернув  в  его  сторону
автомат.
   Трое других тоже насторожились.
   - Я ему помогу, - сказал  Цапов,  наклоняясь  к  стонавшему  на  полу
Кириллу. В ответ охранник сделал три шага по направлению к нему и ударил
автоматом по почкам. Цапов упал на колени. Боль  была  дикая,  казалось,
нечем дышать. На глаза навернулись слезы.
   - Черт бы вас побрал, - прошептал он, с трудом поднимаясь на ноги,  -
черт бы вас побрал. - Удовлетворенный  охранник  вернулся  на  место,  а
Цапов сел на полу, рядом с лежавшим Кириллом.
   "Что же здесь произошло? - не понимал он.  -  Нас  ведь  должны  были
встретить. Кто эти люди? Зачем нас загнали в  автобус?  Если  бы  хотели
просто  убить,  могли  бы  зарезать  прямо  здесь.   Или   вывезут   для
показательного расстрела куда-нибудь за город? Нет,  не  похоже.  Скорее
нас  просто  захватывают  в  качестве  заложников.  Заложников?   Может,
нападавшие хотят вытянуть из  нас  какие-то  сведения?  Где  Раскольник?
Неужели и он попадется так же глупо, как мы?"
   Он с трудом поднялся на  ноги,  помог  подняться  и  сесть  в  кресло
Кириллу.
   На этот раз охранники не возражали. Один из них сел за руль автобуса,
поставив рядом автомат.
   "Сейчас приведут Раскольника", - обреченно подумал  Цапов.  Но  время
шло, а он не появлялся. Наконец минут через двадцать показались те,  что
встретили их у выхода из  аэровокзала.  Их  было  не  трое,  как  сперва
показалось  Цапову,  а  четверо.  Видимо,  четвертый  стоял  за  спинами
офицеров пограничной стражи и ждал  условного  сигнала.  Раскольника  не
было. Значит, ему удалось уйти.
   Поднимавшиеся  в  автобус  люди  коротко   переругивались.   Особенно
нервничал молодой, с лицом сфинкса и неприятными серыми глазами.
   - Почему ты его упустил? - нападал  он  на  одного  из  группы,  того
самого четвертого, которого Цапов раньше не видел.
   - А этот тип, видимо, что-то  почувствовал.  Он  сел  в  автобус  дня
депутатов. Видно, прошел с нашими депутатами, прилетевшими из Москвы.  В
автобусе документов не проверяют, только смотрят паспорта.  Там  думали,
что он депутат из России. А потом в депутатской  он  заплатил  деньги  и
исчез. Никто его больше не видел. Они говорят, что груза у него с  собой
не было.
   - Кретины, - возмущался молодой "сфинкс", - это был самый важный  для
нас человек. И мы его упустили. Ищите! Он не мог далеко уйти. -  Молодой
остался в  автобусе  вместе  с  водителем  и  еще  одним  охранником,  а
остальные пятеро выбежали из автобуса. "Сфинкс" подошел к Цапову.
   - Куда он мог убежать? - спросил он у своего пленника.
   - Не знаю, - честно признался Цапов, - но думаю, вы напрасно  теряете
время. Раз он сумел уйти от вас таким образом, то вы его не найдете.
   - Торопишься умереть?  -  равнодушным  голосом  презрительно  спросил
молодой "сфинкс". - Ты не торопись, - посоветовал он,  -  хотя  в  твоем
положении лучше умереть сразу. Если  ты  сегодня  до  утра  подробно  не
расскажешь нам о караване с грузом, то утром будешь жалеть, что не  умер
сразу. Понимаешь, жалеть.
   - А ты меня не пугай, - огрызнулся Цапов, - я пуганый  уже.  Напрасно
вы, ребята, ввязались в это дело. Всех вас порешат и  еще  ваших  боссов
прибьют. Не нужно было вам становиться у нас на пути.
   - Угрожаешь еще, - засмеялся молодой "сфинкс". Даже прическа  у  него
была странная, волнообразная, начинающаяся и заканчивающаяся  где-то  от
виска до виска.
   - Нас все равно найдут, - равнодушным голосом предупредил Цапов, -  и
лучше, если найдут поскорее. Если мы останемся в этом автобусе долго, то
вам просто отрежут головы. Вы же это прекрасно знаете. - Но  его  угрозы
явно не действовали. Молодой человек махнул рукой,  усмехнулся  и  пошел
обратно к водителю.
   - Кто это такие? - спросил Коля.
   - Не з