Зоркальцева  и  Кислова.  Мы
договорились, что наметим список людей, с которыми общался Семен Алексеевич,
и проверим всех, кто с ним  встречался  в  последние  две  недели.  Каких-то
коммерческих дел у покойного не  было.  Вдобавок  мне  позвонила  его  жена,
которая спросила, когда можно забрать тело. Мне  пришлось  звонить  в  морг,
потом в прокуратуру, искать Дубова, чтобы  получить  у  него  разрешение  на
похороны. Потом позвонил Виталик. Он сообщил,  что  квартира  новому  жильцу
понравилась и он готов взять ее в аренду на  пять  лет.  Я  сразу  возразил,
сказав, что сдам только на два или три года.  Виталик  обещал  передать  мои
слова и сообщить мне их окончательное решение.
   Я так и не нашел Дубова, но  зато  сумел  дозвониться  до  Лобанова.  Тот
обещал найти прокурора и получить разрешение на похороны. Я сразу перезвонил
Елене Сергеевне и сообщил, что надеюсь сегодня же сообщить ей о сроке. И еще
я подумал, что веду себя по-хамски по отношению к семье Семена  Алексеевича.
Не по-людски. У людей такое горе, а я занимаюсь своими  проблемами.  Правда,
моя проблема была не такой простой, но если вспомнить, что Семен Алексеевич,
возможно, погиб из-за меня, то я обязан был все бросить и  поехать  к  Елене
Сергеевне. Но вместо этого я сидел в своем кабинете и ждал звонка  Виталика.
Он позвонил уже в половине первого и  сообщил,  что  клиент  согласен  взять
квартиру на три года. И даже платит вперед за два года.  Причем  из  расчета
двух тысяч долларов в месяц.
   - Но с ними нужно торговаться, - добавил Виталик, - они  наверняка  могут
заплатить три тысячи. И за три года вперед.
   - Пусть будет две с половиной. Но только за три года, - твердо сказал  я,
сразу просчитав, что это дает мне девяносто тысяч долларов. За налоги  я  не
боялся. Сейчас все равно никто не платит налогов. Можно написать, что я сдаю
квартиру за сто долларов, и платить  из  этого  расчета.  А  если  я  получу
девяносто  тысяч,  то  смогу  сразу  отдать  пятьдесят  и  найти   приличную
однокомнатную квартиру. В общем, я ждал звонка Виталика. Он позвонил еще раз
через полчаса и сообщил мне, что они согласны выплатить мне  две  тысячи  за
три года.
   - И еще, - добавил он, - у моего родственника есть однокомнатная квартира
рядом с твоим домом. Он сдает ее тебе на три года без оплаты. Я думаю,  твоя
квартира стоит не  меньше  трех,  а  эта  однокомнатная  не  больше  трехсот
долларов. Но на другой вариант мой  родственник  не  пойдет.  Он  для  этого
слишком большой сукин сын.
   - Я согласен, -  торопливо  сказал  я,  -  пусть  платят  деньги.  Только
сегодня. Андрей хочет взять у кого-то в долг, и я хотел бы  получить  деньги
именно сегодня.
   - Нужно подписать договор, - сообщил Виталик, - только  тогда  они  дадут
деньги.
   - Пусть привезут ко  мне  на  работу.  Скажут  в  проходной,  чтобы  меня
позвали, и я выйду. Только сегодня.
   - Может, ты посмотришь квартиру, в которой будешь жить?
   - Какая разница! Если есть такой вариант, то я  согласен.  Не  хочу  даже
смотреть. Пусть привозит договор.  И  деньги  чтобы  заплатили  сегодня  же,
обязательно сегодня.
   - Сделаем, - пообещал  Виталик.  Я  сразу  перезвонил  Алене.  Она  сняла
трубку, и я снова уловил в голосе некоторую истеричность.
   - Алло. Кто говорит?
   - Это я, Леня. Андрей дома?
   - Нет, он на работе. Скоро придет. В два часа мы должны быть  в  немецком
посольстве, для получения визы. А почему ты спрашиваешь?
   - Когда он приедет, ты скажи ему, чтобы он не брал денег в долг. Ты  меня
слышишь? Чтобы не смел брать денег в долг. Скажи, что я уже достал пятьдесят
тысяч долларов. Ты меня поняла? Скажи, что  я  привезу  ему  деньги  сегодня
вечером.
   - Откуда у тебя деньги? - испуганно спросила она. - Откуда, Леня?
   - Я привезу деньги, - не отвечая на ее  вопрос,  повторил  я,  -  привезу
пятьдесят тысяч. Ты ему передашь?
   - Да, спасибо,
   - Как Игорь?
   - Все в порядке. Он смотрит телевизор. Позвать?
   - Нет, - в последние дни я все время боялся  сорваться  при  мальчике.  А
этого делать никак нельзя, - до свидания. Успехов вам в посольстве.
   - Спасибо. До свидания.
   Я положил трубку и стал ждать, когда с  приходной  позвонит  дежурный.  Я
сидел в своем кабинете весь перерыв и ждал. А в  два  часа  ме^я  позвали  к
Облонкову. Я позвонил Зоркальцеву и Кислову,  которые  работали  в  соседнем
кабинете, и попросил их перебраться ко мне. А сам  отправился  к  Облонкову.
Честно говоря, я не удивился, когда он меня вызвал. Он ведь  заменял  нашего
генерала, улетевшего с президентом в зарубежную командировку. В  кабинете  у
Облонкова сидели Галимов и Дубов. Саши Лобанова не было, и  это  меня  сразу
насторожило.
   - Здравствуйте,  Литвинов,  -  строго  сказал  Облонков,  -  проходите  и
садитесь. Мы хотим с вами поговорить.
   Я был уверен, что они захотят.  После  найденного  вчера  календаря,  где
дважды была записана моя фамилия да еще жирной чертой соединенная с фамилией
банкира Цфасмана, у меня просто не оставалось в этом  сомнений.  Но  мне  не
понравилось, что в комнате не было Лобанова, единственного в  этой  компании
нормального человека, который мог бы отнестись ко  мне  благожелательно.  Но
вообще-то в этот момент я меньше всего думал об этой троице. На меня  и  без
того свалилось слишком много  за  последние  дни.  Болезнь  Игоря,  убийство
Семена  Алексеевича,  разговор  Облонкова,  который  я  нечаянно  подслушал.
Слишком много для одного человека, и я вовсе не хотел бы встречаться с этими
типами и отвечать на их вопрос. Вдобавок ко всему я постоянно помнил о  том,
что в проходной меня может ждать  посланец  родственника-кровососа,  который
должен привезти мне договор с богатой сволочью,  которая  решила  арендовать
мои квадратные метры. Впрочем,  наверное,  преувеличиваю,  человек,  который
хотел взять мою квартиру, вряд ли был сволочью. Он ведь не  знал,  почему  я
сдаю свою квартиру. Хотя, с другой стороны, если он был  такой  богатый,  то
наверняка - сволочь. В наше время девяносто  девять  богачей  из  ста  стали
таковыми только благодаря мошенничеству, воровству или коррупции.
   Наверное, во мне бушует комплекс  неполноценности.  Я  ведь  не  сумел  к
сорока годам стать миллионером и  теперь  вынужден  сдавать  свою  квартиру,
чтобы помочь сыну. Но, с другой стороны, для чего мне эти  миллионы?  Жил  я
один, получал вполне достаточно. Имел прекрасную квартиру в  центре  города.
Не всем же быть миллионерами. Но... Опять это проклятое "но". Почему  другие
могут, а я нет?  Наверное,  потому,  что  они  смогли  заработать  приличные
деньги, а я не смог. В нашей стране необязательно, чтобы миллионер был самым
умным человеком. В Америке или  в  Европе  -  да,  там  действительно  нужно
обладать  некоторым  интеллектуальным  потенциалом,  чтобы  сделать  деньги.
Вернее, там интеллект стоит денег, и  чем  больший  интеллект,  тем  большие
деньги получает его владелец. В нашей стране миллионерами пока становились в
силу совсем других качеств. Поэтому, наверное, у  нас  так  не  любят  очень
богатых людей. Ведь некоторые наши шахматисты, артисты, писатели, художники,
я, конечно, говорю о самых известных и самых удачливых, тоже  очень  богатые
люди, но к ним другое отношение. Люди знают, за что они получают  деньги.  А
вот все прочие... Когда шахтерам не платят зарплату  по  полгода  и  тут  же
показывают по телевидению миллионеров, строящих и покупающих  дворцы,  можно
представить себе  состояние  голодных  парней,  точно  знающих,  что  дворцы
построены на недоплаченные им деньги. Хотя, если начнется бунт, я буду не  с
этими парнями. Как цепной пес, буду охранять тех, у  кого  больше  денег,  а
значит, и больше прав.
   В общем, сидел я перед этой троицей и думал совсем о других вещах.  А  на
Облонкова мне и смотреть не хотелось. Я ведь с первой минуты был уверен, что
он замешан в убийстве Семена Алексеевича. Я только хотел закончить все  дела
с Игорем, найти им деньги, отправить в Германию, а уже потом сказать подлецу
все, что я о нем думаю и знаю. Но он не дал мне на это времени...
   - Вы знаете, зачем мы вас позвали? - спросил Облонков. Он был на "вы"  со
всеми старшими офицерами и грубо тыкал младшим.
   - Догадываюсь, - ответил я, - вчера нашли календарь.
   - Не только. Зачем вы скрыли, что два раза заходили к Семену  Алексеевичу
в день убийства?
   - Я ничего не скрывал. Меня никто не спрашивал. А  заходил  я  по  делам.
По-моему, это нормально, когда сотрудник заходит к своему  начальнику,  даже
два раза в день.
   - Не прикидывайтесь, Литвинов, - одернул меня Облонков. - Здесь находятся
сотрудники прокуратуры и ФСБ. Вы сами видели календарь  Семена  Алексеевича.
Там значится ваша фамилия.
   - Там есть много фамилий, - устало заметил я. - При чем тут календарь?
   - При том, - торжествующе сказал Облонков. -  Вы  знаете,  что  там  ваша
фамилия соединена с фамилией банкира Цфасмана?
   - Видел, - угрюмо согласился я, - лучше бы не соединял.
   - И чем вы объясняете такую деталь?
   - Ничем.  Просто  так  захотелось  Семену  Алексеевичу.  Завтра  в  своем
календаре  я  проставлю  вашу  фамилию  и  соединю  ее  чертой  с   фамилией
Президента. Ну и что?
   - Шутите, - строго вставил Дубов, - неужели вы  не  понимаете,  насколько
все серьезно?
   - Понимаю, - разозлился я.  -  Семен  Алексеевич  был  моим  наставником,
мудрым учителем. Другом. Я его очень любил. А вы позвали  меня  сюда,  чтобы
допрашивать из-за этого... дурацкого календаря.
   - Хватит! - разозлился Облонков. - Вы забываетесь, подполковник Литвинов.
Здесь не базар. Извольте отвечать по существу. Чем вы объясняете, что  Семен
Алексеевич связал ваши фамилии жирной  чертой?  И  рядом  с  вашей  фамилией
поставил вопросительны и знак?
   Как я мог ответить на  этот  вопрос?  Начать  рассказывать  все  сначала?
Рассказать о том, как я просил  Семена  Алексеевича  помочь  мне  в  решении
проблемы с Игорем. Рассказать, как он звонил банкиру. Как тот потом  отрекся
от своего намерения, отказавшись мне  помогать.  Рассказать  о  том,  как  я
подслушал разговор самого Облонкова. И как передал все  Семену  Алексеевичу.
Рассказать о том, что у меня не было времени, и в проходной меня должен  уже
ждать посланец Виталика с договором. Я посмотрел на  их  лица.  На  суженные
глаза Галимова, на тупое лицо Дубова, на ухмыляющегося Облонкова.  И  понял,
что никогда и ничего им не расскажу. Хотя  бы  потому,  что  они  ничего  не
поймут.
   - Не знаю, - упрямо сказал я, - спросите лучше у Цфасмана.
   И  в  этот  момент  они  переглянулись.  Странно  переглянулись.  Мне  не
понравилось выражение их лиц, не понравилось, как быстро отвел глаза Дубов.
   - Значит, нам лучше все узнать у банкира? - гнусно ухмыльнулся Облонков.
   - Как хотите, - я уже почувствовал неладное. Может, банкир  рассказал  им
какую-нибудь гадость про меня? Например, сказал, что я звонил и шантажировал
его? После смерти Семена Алексеевича я мог поверить в  любую  неожиданность.
Но  то,  что  произошло  на  самом  деле,  оказалось  для  меня   абсолютной
неожиданностью.
   - Неужели вы еще ничего не знаете? - спросил Галимов.
   - Нет, - ответил я, - что-нибудь случилось?
   - Случилось, - разозлился Облонков, - конечно, случилось.
   - Сегодня утром банкир Цфасман убит, - пояснил Дубов, - нам  сообщили  об
этом только час назад. Теперь вы понимаете, почему нас так  интересуют  ваши
две фамилии, поставленные рядом?

Эпизод четырнадцатый

   В это утро он решил выехать на  работу  чуть  позже  обычного.  Почему-то
сильно болела голова, и он еще до завтрака  принял  лекарство,  которое  ему
привезли из Израиля. Однако после завтрака голова продолжала  болеть,  и  он
принял еще одну таблетку, надеясь, что к моменту приезда в офис все придет в
норму.
   Он вспомнил, что вчера, вернувшись домой, он помыл  голову  и,  возможно,
забыл сразу выключить в своей комнате кондиционер.  Вот  и  результат.  Марк
Александрович прошел в гостиную и прилег на диван, чтобы немного  отдохнуть.
По телевизору шел футбольный матч, и он, увлекшись, забыл о  головной  боли.
Через десять минут, взглянув на часы, вскочил с дивана.  Хотя  бы  к  десяти
надо успеть в банк. Слишком  велики  ставки  перед  выходными  днями,  чтобы
позволить себе валяться на диване.
   Он вышел из дома. Обе машины уже ждали его в конце  дорожки,  ведущей  от
дома  к  стоянке.  По  настоянию  самого   Марка   Александровича   парковку
автомобилей у его дачи отнесли чуть в  сторону  от  дома,  чтобы  машины  не
подъезжали к парадному въезду и  не  портили  газоны  и  цветы,  рассаженные
вокруг.  Его  загородный  дом,  построенный   несколько   лет   назад,   был
своеобразным шедевром архитектуры. По официальным документам, он потратил на
строительство трехэтажного особняка около четырехсот тысяч  долларов,  тогда
как на самом деле оно  обошлось  ему  в  два  с  половиной  миллиона.  Около
миллиона стоила обстановка и  оборудование,  которые  в  течение  нескольких
месяцев еще привозили для окончательного обустройства.
   Он сел в машину, кивнув водителю  и  телохранителю  в  знак  приветствия.
Обычно на трассе их "Мерседес" шел первым, а джип охраны следовал  за  ними.
Но пока они выезжали из дачного поселка, джип шел первым, а  за  ним  -  его
автомобиль. И лишь на  трассе  "Мерседес"  обгонял  сопровождение.  Это  был
заранее предопределенный распорядок, который знали оба водителя. Джип выехал
первым. В нем сегодня сидели трое охранников.
   - Почему их трое?  -  спросил  банкир  у  своего  личного  телохранителя,
сидевшего рядом с водителем.
   - Один сегодня заболел,  -  повернулся  к  нему  телохранитель,  -  когда
приедем в банк, вызовем кого-нибудь из наших охранников.
   - Пусть впредь не болеет, - зло заметил банкир.
   Машины выехали одна за другой. В этом элитарном дачном поселке у  каждого
хозяина был сравнительно небольшой участок, если соотносить  его  размеры  с
возможностями каждого. И не из-за какой-то фантастически  дорогой  платы  за
землю, это обстоятельство как раз не смущало живущих в дачном поселке людей.
Но сама его территория была довольно невелика, что и  ограничивало  аппетиты
владельцев.  Поэтому  машины  ехали,  медленно   двигаясь,   вдоль   забора,
выстроенного как внешнее кольцо всего поселка. На проходной охранник  кивнул
проезжающим в знак приветствия и поспешил открыть ворота.
   Автомобили выехали за пределы поселка. Еще некоторое время дорога петляла
между деревьями, пока машины не выехали на шоссе,  ведущее  в  город.  Здесь
"Мерседес" прибавил  скорости  и,  обойдя  джип,  вырвался  вперед.  Цфасман
посмотрел на часы.
   - Вы торопитесь? - спросил водитель.
   - Да, но особенно гнать не нужно, - сказал осторожный Марк Александрович,
доставая телефон. Работать можно начать  уже  отсюда,  потребовав  секретаря
соединять его со всеми нужными людьми.
   Через полчаса автомобили подъехали к зданию банка.  Телохранитель  открыл
дверь, и Цфасман быстро вышел из машины,  направляясь  в  здание  банка.  На
своем лифте он поднялся наверх. В  приемной  уже  сидели  трое  вызванных  к
приезду шефа сотрудников банка.
   - Сейчас я вас приму, - кивнул Цфасман, кивая ожидавшем его людям.
   Он вошел в кабинет, направляясь к своему столу. Сел в  кресло  и  обратил
внимание на стоявшую рядом с его телефонами картонную коробку.
   - Что это у меня в кабинете? - спросил он, вызвав секретаря.
   - Это книги, Марк Александрович. Привезли прямо из  издательства,  книги,
которые вы заказывали.
   - Я не заказывал никаких книг, - удивился он, - откуда их принесли?
   Иногда он заказывал новые книги для своей библиотеки, и об этом знали все
его сотрудники.
   Но  в  последние  месяцы  он  не  делал  никаких  заказов.  Может   быть,
издательство само решило прислать ему в подарок свои новинки? Он  недовольно
взглянул на коробку, ожидая ответа секретаря.
   - Они сказали, что вы заказывали, - недоуменно протянула женщина.
   - Должно быть, прислали в подарок,  -  сказал  он,  отключая  селектор  и
протягивая руку к коробке,  чтобы  достать  книги.  Он  едва  успел  открыть
коробку и в какую-то долю секунды заметить, что  внутри  книг  нет,  а  есть
непонятная масса и провода, ведущие... Больше он ничего не  успел  осознать,
так как грянул взрыв чудовищной силы.  На  секретаря  упала  входная  дверь,
сорванная с петель. Двое сотрудников банка, сидевшие в  приемной,  оказались
на полу. Один, ударившись головой о  батарею,  потерял  сознание.  Секретарь
стонала под грудой обломков и упавшей на нее дверью.
   - Он умер! - закричал кто-то из сотрудников.
   - Его убили! - закричал  другой.  И  началась  обычная  в  таких  случаях
паника.  К  тому  времени,  когда  приехали  сотрудники   ФСБ,   милиции   и
прокуратуры, врачи и пожарные, все уже стало более  или  менее  ясно.  Взрыв
буквально разнес кабинет Марка Цфасмана, разорвав его на  кусочки  кровавого
мяса. Тяжело были ранены его секретарь и один из сотрудников банка. Еще один
сотрудник отделался ушибами. Через полтора часа о смерти известного  банкира
сообщили по всем информационным каналам страны.

Эпизод пятнадцатый

   Подполковник  Демидов  был  человеком  обстоятельным,  даже  дотошным.  В
уголовном розыске выживают лишь два типа людей.  Скрупулезные,  неторопливые
прагматики,  которые  к  каждому  порученному  делу  относятся  взвешенно  и
рационально, видя в любом  преступлении  лишь  свою  работу,  которую  нужно
выполнять  добросовестно.  И  второй  тип  -  азартных,  рисковых   сыщиков,
увлекающихся и любящих авантюру, приключения, неожиданности. Только  у  этих
двух типов людей есть шансы удержаться в уголовном  розыске  и  пройти  весь
служебный путь от рядового оперативника до старшего офицера. Остальные,  кто
относится к своей службе как к надоевшей  заботе  или  видит  в  ней  только
источник доходов, как правило, ничего не  добиваются  и  довольно  бесславно
заканчивают свою карьеру. Демидов  принадлежал  к  первому  типу  людей,  он
относился к своей службе как к работе, которую нужно делать добросовестно  и
честно. Именно поэтому он так тщательно проверил все квартиры  у  дома  Резо
Гочиашвили  и  установил,  что  тот   действительно   говорил   правду   про
подъезжавшие машины.
   Демидов  позвонил  в  прокуратуру  и   попросил   разрешения   продолжить
расследование. Но Кимелев с досадой заметил, что дело передано  в  ФСБ,  сам
подозреваемый сбежал и  теперь  этим  делом  должны  заниматься  следователи
контрразведки,  а  курировать  их  будет  прокурор,  надзирающий  за   ходом
следствия в органах ФСБ. Демидов поморщился и положил  трубку.  Кимелев  был
прав. Но что-то не  давало  подполковнику  возможность  успокоиться.  Он  не
понимал, что именно  это  было.  Интуиция,  помноженная  на  его  опыт?  Или
беспокойство,  даже  чувство  стыда  за  подозреваемого,  непонятно   почему
решившего сбежать из ФСБ?  Или  это  было  неосознанное  сожаление  о  своих
поступках в ту ночь, когда у него появился  майор  Рожко,  решивший  забрать
задержанного даже без оформления нужных документов?  Как  бы  там  ни  было,
Демидов приказал Зиновьеву негласно проверить туристическую  фирму,  которую
Гочиашвили  возглавлял.  Зиновьев  сообщил,  что  побывавшие  в  офисе  этой
компании сотрудники  ФСБ  успели  опечатать  все  помещения  и  забрать  всю
документацию.
   Это еще больше раззадорило Демидова, и  он  разрешил  Зиновьеву  на  свой
страх и риск проникнуть в опечатанное помещение и подключиться к  компьютеру
в надежде что-либо выяснить о  туристической  фирме  подозреваемого.  Однако
Зиновьев и во второй раз вернулся ни с  чем.  Вся  информация  из  служебных
компьютеров была стерта, а дискетки увезены в ФСБ.
   Подполковник понял, что его опередили  по  всем  направлениям.  Тогда  он
приказал  Зиновьеву  найти  сотрудника  фирмы,  отвечавшего   за   служебную
переписку. Не составляло труда выяснить, что  эт