ужто ничего?
     -- Ничего. Кроме некоторых деталей поведения.
     -- А как эта самая Маргарита Евсеевна с ним познакомилась?
     -- Общий знакомый у них оказался. Какой-то Валерий.
     -- Кто такой?
     --  Пока  не  знаю.   Сразу   неудобно   было   обо   всем
расспрашивать,  А  меня  в первую очередь Сева этот интересует.
Для начала мы сейчас адресок его установим.
     Лосев взялся за телефон.
     ...Итак, адрес неведомого Севы у него теперь  был,  как  и
фамилия-Глинский  Всеволод  Борисович.  "Что ж,-- бодро подумал
Виталий.-- В путь, так В путь, как сказал джентльмен..."  Очень
ему нравился этот диккенсовский неунывающий герой.
     Длиннейший   новый   дом   на   Смоленской   набережной  с
бесчисленным количеством под®ездов  и  квартир  вобрал  в  себя
необычайно  пестрое  и  случайное  население  со  всех  районов
Москвы.  Всеволод  Борисович  Глинский  занимал   двухкомнатную
квартиру в четырнадцатом под®езде на восьмом этаже. Там же была
прописана  и  его мать. Судя по записи в домовой книге, работал
Глинский в одном из  институтов  Академии  медицинских  наук  в
должности...  ночного  сторожа.  Владелец  новых  "Жигулей".  К
чему-то подобному Виталий был  уже  готов,  учитывая  некоторые
особенности  в  образе  жизни  Севы,  о которых не очень охотно
поведала Рита, вроде частых  от®ездов,  тяге  ко  всякого  рода
развлечениям и легкости в обращении с деньгами.
     Из конторы жэка Виталий вышел во двор, протянувшийся узкой
полосой  вдоль всего дома с тесными "карманами" для машин возле
под®ездов, где асфальт был расчерчен белыми полосами.
     Холодный ветер с реки вольно свистел во дворе,  и  Виталий
плотнее запахнул пальто.
     Он  не  спеша  прошел  вдоль  всего дома, отметив про себя
отсутствие красных  "Жигулей"  Глинского  возле  четырнадцатого
под®езда.  Зашел  в  стеклянную  будку  телефона-автомата  и на
всякий случай, позвонил Глинскому. К телефону подошла,  видимо,
мать,  сказала,  что  Всеволода  Борисовича нет .дома, будет не
скоро, и настороженно спросила, что ему передать и кто  звонит.
"Нет,  уж  вы  скажите,--  настаивала  она.--  Всеволод  просит
узнавать". Виталий еле от нее избавился,  и  эта  настойчивость
ему не понравилась.
     Потом  он  зашел в четырнадцатый под®езд и в каморке возле
лестницы обнаружил старуху лифтершу,  вязавшую  толстый  темный
носок.  Старуха  была  грузная, в пальто, на голове был повязан
теплый платок, на кончик носа с®ехали очки.
     -- Можно к вам, бабушка? --  спросил  Виталий.--  Погреюсь
только.
     --  Это  кто  ж  ты  будешь?  --  Старуха  с  любопытством
взглянула на него поверх очков, не переставая, однако, вязать.
     -- Да из милиции. Охрану проверяем квартир/ Который уж дом
обхожу,-- вздохнул Виталий,-- Вот и ДО  вас  дополз,  да  вроде
поздно уже.
     --  О, господи,-- ответно вздохнула старуха.-- Охрана. Мы,
что ли, не охраняем? Да ты  садись,садись,  отдохни.  И  верно,
устал,--  взглянулаОна  на лицо Виталия.-- Ноне какие нахалы-то
пошли, страсть.  На  обед  боюсь  отойти.  Вон  в  одиннадцатом
под®езде квартиру обокрали.
     -- Небось на охрану квартиру не отдали?
     -- Не. Те пока не трогают. Да ведь и непросто. Вот тута,--
она кивнула  на  оконце, за которым видна была площадка с двумя
лифтами,-- пять квартир на охране. Недавно совсем на восьмом  у
Глинских  поставили.  Уж как добивались. А все же, почитай, год
ждали.
     -- Часто уезжают?
     -- Ну, сам-то, ясное дело. А мать-старуха, как сыч, сидит.
Добро бережет. За хлебом и то не выйдет. Я и молоко, я и  хлеб.
Ну,  правда,  ноги  у нее,-- вздохнула лифтерша,-- Да и какие у
нас, старух, моги?-- Она махнула рукой.-- А мне,  видишь,  всех
жалко. И что это за нервы такие, ты мне скажи.
     -- Хороший вы человек, значит.
     --   Вчерась,   когда  уезжал,  сказал:  "За  мамой,  Анна
Петровна, присматривайте". А то я не знаю.
     -- Не женат, значит?
     -- Да зачем ему жена-то?-- подхватила лифтерша.--  У  него
девок  тьма, всех водит, матери не стесняется. Год назад у него
Нина была, видная такая, вея в кольцах, душистая. Как,  бывало,
пройдет, в лифте потом полчаса ее дух стоит.
     "Нина",-- отметил про себя Виталий.
     --  ...Ну,  а  потом  козочка  такая  появилась.  Верочка.
Веселенькая. Раз на  такси  прикатила,  а  его  дома  нет.  Ну,
посидели,    покалякали.   Бухгалтером   она   на   трикотажном
производстве.
     "Вера,-- снова отметил  про  себя  Виталий.--  Это  что-то
новое".
     -- Тоже бросил?
     -- Ясное дело. Девки-то дуры. Потом уже приходила, записку
оставляла.  Сказала:  "Пожалеет".  Как же, ваш брат пожалеет, а
вот мне, ужас, как жалко ее стало.  В  глазах-то  слезы,  я  же
вижу. Ну, я ей варежки связала. Отнесла.
     -- Куда?
     --  Домой.  Она  от  меня, считай, рядом живет. На Плющихе
тоже.
     -- В одном доме?
     -- Не. Рядом, говорю. Мой семнадцать, а ее тринадцать.
     Виталий стал прощаться.
     -- Завтра зайду,-- сказал он.-- Устал. Да и время уже...
     -- Ну и ладно и ладно,-- закивала старуха лифтерша.
     Выйдя во двор, Виталий плотнее  запахнул  пальто,  оглядел
небольшую  стоянку  возле под®езда и посмотрел на крайний левый
номер, выведенный  на  асфальте.  Место  это  было  по-прежнему
пусто.  Потом  он  задумчиво  направился  к воротам, ведущим на
набережную.
     Темная вода неслышно колыхалась  и  рябила  внизу,  в  ней
отражались бесчисленные огни. Ветер дул с прежней силой.
     Виталий, размышляя, сунул руки в карманы пальто и медленно
двинулся вдоль каменного парапета набережной.
     Итак, Сева прорисовывается все больше. Подозрительный тип.
Но ухватить  его  пока  не  за  что. Придется ловить, никуда не
денешься. И вот выявились некоторые  связи,  интересные  связи.
Во-первых,  некий Валерий. Его называла Маргарита Евсеевна. Кто
такой, пока неизвестно. Затем Нина.  Очень  похожа  на  ту,  из
"Березки".  Скорей всего она и есть. Еще одна женщина, Верочка.
Эту связь можно было бы не исследовать, сугубо, кажется, личные
отношения-и  личная  драма,  если  бы  не  два  обстоятельства.
Первое,   что   настораживает,--   это  место  работы  Верочки:
бухгалтерия  какого-то  трикотажного  предприятия.  Правда,   к
лимонной  кислоте  это  отношения  не имеет. И все-таки... Ведь
Эдик  тоже  говорил  о  каком-то  трикотажном  предприятии.  Но
главным  было  попа второе обстоятельство. Верочка считает, что
Глинский должен бояться ссоры с ней. Возможно,  она  знает  про
него  что-то  нехорошее,  опасное?  Это  уже  может представить
оперативный интерес.  Да,  Пожалуй,  из  всех  выявленных  пока
связей  Глинского  эта  самая  интересная. Но как к той Верочке
подступиться? Расскажет ли она все, что знает? Верочка  сердита
на   Глинского,  обижена  им,  оскорблена,  даже,  может  быть,
озлоблена. Но...
     Виталий вдруг заметил, что непроизвольно двигается  уже  в
сторону  Плющихи,  и усмехнулся. Ну, правильно. Туда и надо ему
сейчас.
     Вот и дом тринадцать. Виталий внезапно остановился.  Около
под®езда  стояли красные ."Жигули". Виталий посмотрел на номер.
Тот самый.
     Задача внезапно  осложнилась.  Выходит,  отношения  их  не
порвались?  Точнее,  Глинский,  видимо,  восстановил отношения.
Испугался? Скорее всего. Ведь теперь-то он  увлечен  Маргаритой
Евсеевной.
     Виталий  снова  вышел  на  набережную  и  брел  по ней, не
замечая крупных  хлопьев  мокрого  снега,  вдруг  поваливших  с
черного неба.
     Утром,  сразу  после  оперативки  в  отделе,[Лосев надолго
исчез из Управления.
     Первый визит его был в контору жэка, где  жила  Вера.  Там
он,  однако,  не  задержался,  лишь  перелистал домовую книгу и
почерпнул оттуда самые необходимые  первичные  сведения.  И  из
ближайшего автомата позвонил Цветкову.
     Уже  через  час  Виталий  оказался  в  комитете  комсомола
трикотажного комбината.
     По дороге он еле сдерживал переполнявшее  его  нетерпение.
Виталий   даже   не   ожидал   такой  удачи.  Подумать  только,
оказывается, Верочка  Хрисанова  работала  в  бухгалтерии  того
самого  комбината,  о  котором  говорил  Эдик  Албанян,-- здесь
произошло хищение пряжи тоже по  фальшивой  доверенности.  Нет,
это  была  не случайная удача. Все связано в этой жизни, только
надо .докопаться.
     Из комитета комсомола Лосев уехал во втором  часу  дня.  А
под вечер Петя Шухмин привез перепуганную Верочку.
     Виталий не успел раскрыть рот, как она выпалила:
     -- Ну вот, я так и знала!.. Так и знала!.. И расплакалась.
     -- Что вы знали? -- удивился Лосев.
     -- Что подумают на меня...
     Виталий внимательно посмотрел на девушку. Она была недурна
собой,  маленькая, изящная, с копной совсем светлых, прямо-таки
льняных волос, нежное и правильное, бледное личико  и  большие,
слегка  подведенные  темно-карие  глаза. "Ведь милая девушка,--
подумал Виталий.-- Но рядом с Маргаритой Евсеевной проигрывает,
конечно. Вот только  глаза..."  Да,  глаза  вдруг  сказали  ему
что-то  новое  об  этой девушке, что-то не укладывающееся в тот
образ, который Виталий уже нарисовал себе. Эта девочка неглупа,
жизнерадостна и добра. Но  сейчас  ей  страшно,  и  вообще  она
измучена чем-то. Впрочем, ясно, чем измучена.
     --  Для начала имейте в виду, я вас ни в чем не подозреваю
и ничего такого о вас не думаю,-- сказал Виталий.
     -- Правда? -- Вера слабо  улыбнулась.--  Я  вам  почему-то
верю.
     --  А  почему  же  мне  не  верить?  Ведь я вас ни разу не
обманул.-- Виталий тоже улыбнулся,-- А вы, между прочим, верите
порой даже тем, кто вас уже однажды обманул,-- многозначительно
заключил он.
     -- Я не понимаю...-- Она пожала плечами.
     -- Сейчас поймете. Вы знаете, где находитесь?
     -- В милиции.
     -- Здесь  уголовный  розыск.  Вот  сейчас,  например,  мне
предстоит  разыскать  опасных  преступников,  которые совершили
хищение. Очень крупное,
     -- Это у нас?
     -- Не только у вас, но и еще в . одном месте. И тоже ,  по
фальшивой доверенности. Но там он.и еще убили человека.
     --  Ой,  какой  ужас!  --  с искренним испугом воскликнула
Вера.
     -- Теперь понимаете, как важно их быстрее , найти?
     -- Конечно!
     -- Тогда скажите, почему вы перестали ходить с ребятами  в
клуб?--  неожиданно  спросил  Виталий.--  И  дружить  с Сережей
Морозовым?
     -- Но это...
     -- Вы обещали говорить правду.
     -- Ну, хорошо. Я познакомилась с другим человеком.
     -- Он называет себя хирургом?
     -- Он хирург.
     -- Нет. Вы знаете его фамилию?
     -- Конечно.
     -- Тогда посмотрите справку с его работы.
     Из лежащей на столе папки Виталий достал бумагу и протянул
Вере. Та удивленно пробежала ее глазами.
     -- Вахтер?.. Не может быть.
     --  Оказывается,  может,--  пожал  плечами  Виталий.--  Он
назвал себя хирургом, познакомившись недавно и с этой женщиной.
     Лосев   достал   из  той  же  папки  фотографию  Маргариты
Евсеевны. Вера бросила на нее неприязненный взгляд, но  в  руки
не взяла.
     -- Какая красивая...
     --  --  Да.  Кстати,  и  она работает в бухгалтерии. В том
самом месте, где тоже произошло хищение и  подсунули  фальшивую
доверенность. Странно, правда?
     Вера, что-то соображая про себя, рассеянно произнесла;
     --  Да, странно... Неужели поэтому он перестал... Но... он
вчера говорил... Что вы сказали?-- переспросила она.
     -- -Я говорю, странное совпадение. С этой женщиной.
     -- Это  не  странное  совпадение.--  Глаза  Веры  налились
слезами.--  Это...  это  подлость!  Он  мог  мне прямо сказать.
По-честному.
     -- Тут все не по-честному, Вера. Вы же видите...  А  может
быть, он вас боится?
     Виталий  напряженно  ждал  ответа. Поворот в разговоре был
рискованный. Вера сейчас могла не пойти на откровенность,  если
была  хоть  чуточку в .курсе дел Глинского и участвовала в них.
Тут Виталия вело только непонятное ему самому  чутье,  какое-то
особое ощущение неестественности такого контакта для Веры.
     --   --  Конечно,  боится,--  сказала  Вера  и  с  горечью
усмехнулась.-- Я только не знала,  что  она  такая  красивая...
Ведь все время чувствовала, что он что-то скрывает.
     --  Чем же вы его напугали?.-- спросил Виталий., Она снова
покосилась на фотографию, лежавшую на столе. Эта фотография  не
давала ей покоя. Вера, опустив глаза, молчала.
     -- Скажите,-- попросил Виталий,-- Ведь мы условились.
     --   Однажды   я   увидела   у   него   на   столе   бланк
доверенности...-- тихо, не поднимая глаз, произнесла Вера.--  С
печатью. А подписи не было. Я тогда жутко почему-то испугалась.
     --  А  на  кого  была  эта  доверенность, куда? -- спросил
Виталий.
     -- Я не разглядела. Она из-под книги высовывалась.
     :-И что. вы сделали?
     -- Я ничего ему тогда не сказала. Подумала:  ну,  мало  ли
что?   В   общем,   успокаивать  себя  стала.  А.  когда  он...
изменился,-- Вера опять бросила взгляд на  лежавшую  в  стороне
фотографию,-- я разозлилась и опять про это вспомнила.
     -- И сказали ему?
     --  Ну,  не  сказала...  просто...  намекнула.  И  он  вот
прискакал.
     -- Значит, вы уже поняли и... молчали?
     -- А что я могла понять?.. Ну, правда, у нас уже произошло
это...-- Она опустила голову.-- И... и я не могла решиться. Ну,
не могла,
     -- Понимаю...-- Виталий поразмышлял  минуту,  потом  снова
спросил:-А из друзей его вы кого-нибудь знаете?
     --  Из  друзей?..  Ну,  вот  Игорь.  Он где-то под Москвой
живет. Потом Валерий. Он, кажется, тоже .хирург.
     -- Такой же? -- невольно усмехнулся Виталий.
     -- Ой, я уже ничему не верю,-- вздохнула Вера.  "Игорь",--
подумал Виталий и спросил:
     -- А к Этому Игорю вы не ездили?
     -- Он звал, но... я не поехала.
     -- Скажите, а когда вы видели у него дома ту доверенность,
не вспомните?
     -- Давно. Еще осенью.
     -- Вы только познакомились?
     -- Мы уже, наверное, месяц были знакомы.
     -- Он часто расспрашивал вас о работе?
     -- Часто, конечно.
     -- И о ваших фондодержателях тоже?
     -- Я ему вообще все рассказывала,-- пожала плечами Вера.--
Жаловалась. У нас же беспорядков...
     -- А он?
     --  Сочувствовал. Вообще был очень внимательный. Поначалу.
Цветы дарил. Как все. Сами знаете.
     -- Не знаю,-- сдержанно ответил  Виталий  и  посмотрел  на
часы:-Пора  вам  домой, поздно уже. Обещайте мне никому о нашей
встрече не рассказывать. Хорошо?
     -- А вы не расскажете?
     -- Нет,-- покачал головой Виталий.-- Наш разговор  --  это
служебная тайна.
     -- Ну, и я не скажу никому,-- твердо обещала Вера.
     ...Накануне днем Откаленко снова обошел тот двор, где была
обнаружена машина.
     Почему  они  именно сюда машину загнали, интересно? Скорее
всего, пожалуй, наткнулись просто на удобный  двор.  Да,  место
вполне подходящее.
     Машину  за  грудой  ящиков  и  коробок почти не видно, тем
более вечером и ночью.  А  днем  все  время  под®езжают  другие
машины,   привозят   овощи,   фрукты.  Среди  них  тоже  стоять
незаметнее.  Да  и  не  собирались  они  тут  долго  стоять.  А
перекинуть  груз  с  машины на машину, видно, решили сразу, как
только сорвался ремонт.
     Однако перебросить  с  машины  на  машину  груз  в  десять
тонн...  Нужны рабочие. Тяжелые мешки-то. Вдвоем не справишься.
Даже втроем. С тем, который курил "Герцеговину". В этот  момент
за его спиной раздался насмешливый голос:
     -- Нюхаешь,, милок? Небось, из милиции?
     Игорь оглянулся.
     Перед ним стоял неопределенного возраста низенький, щуплый
и небритый  человек  с  испитым  лицом  и  хитрющими маленькими
глазками. Был он в старых, заляпанных грязью сапогах  и  синем,
рваном  халате  поверх  ватника,  на  всклокоченной  голове еле
держалась мятая кепка. Глазки  его  уже  с  утра  подозрительно
блестели,  в  свекольно-красный  с  прожилками  нос не оставлял
сомнений в склонностях его владельца.
     --  А  тебе  интересно  знать,  откуда   я?--   усмехнулся
Откаленко.
     --  Хе!  Страсть,  как  интересно,--  презрительно ответил
тот.-- А то я на вас не нагляделся. Как зовут-то тебя, ежели не
секрет?
     -- Игорь. А тебя?
     -- Федя-Квас, все при нас.
     -- Ты, гляжу, шутник. Слышь, Федя. Тут, говорят,  порченая
машина стояла.
     --   Вчерась   еще   стояла,--  Федя  хитро  посмотрел  на
Откаленко.-- И есть тут кое-кто -- все про ту машину знает.
     -- А чего про нее знать-то?
     -- Эх,-- вздохнул Федя и подмигнул,--  Добрый  я  человек.
Ужас  просто.  Ну,  дай  сигаретку. Постой! -- Он склонился над
протянутой Игорем пачкой.-- Я уж... три возьму, не обидишься?
     Федя взял сигареты, бережно положил их  в  верхний  карман
халата и таинственно понизил голос:
     --  Вечером приходи, попозже. Бурда тут беспременно будет.
Вот с ним и потолкуй. Ежели, конечно, сумеешь...--  Он  коротко
хихикнул.--  Они  тут  кое-чего  делали,  сам видел, Туда-сюда,
одним словом. Только гляди, меня, в случае чего, не заложи,,,--
Глаза его стали жалкими и грустными.
     Лосев не прошел бы мимо таких глаз. Но Откаленко  в  ответ
лишь коротко бросил;
     -- Будь спокоен.
     -- Пока, Игорек,-- залихватским тоном сказал Федя.-- Авось
свидимся еще. Поклон супруге и деткам.
     Он   сделал   приветственный  жест  и  вихляющей  походкой
направился к разгружавшейся рядом машине.
     ...Вечером  двор  показался  Игорю  еще  более  грязным  и
угрюмым,  чем  днем,  хотя  над под®ездами окружавших его домов
горели яркие лампочки. Только возле магазина все  было  окутано
темнотой.   Над  высокой  грудой  пустой  тары  виднелась  одна
сиротливая, неяркая лампочка; казалось, вокруг нее темнота  еще
больше сгущалась.
     До  него  донесся  гомон пьяных голосов, хотя самих парней
видно не было. "За ящиками сидят",-- догадался Игорь.
     Ему  не  впервые  было  встречаться  с   такими   шальными
компаниями,  и потому особого страха он не испытывал. Откаленко
ненавидел это  разнузданное,  жестокое  и  темное  племя  и  не
понимал своего друга Лосева, который был готов возиться с самым
последним  и  отпетым  из  них, пытаясь отыскать некую "болевую
точку в душе". "Какая тут  душа?  _  враждебно  думал  Игорь.--
Давить надо каждого, чтобы боялся высунуться".
     Подойдя  поближе  и  обогнув  гору  картонных  коробок, он
увидел в тусклом свете  единственной  здесь  лампочки  компанию
человек  в  пять или шесть, расположившихся вокруг опрокинутого
ящика, на котором стояли стаканы,  бутылки,  а  на  развернутой
бумаге  лежала  какая-то  снедь.  Самих  парней разглядеть было
трудно. Гомонили все, но  как  будто  прислушиваясь  к  одному,
который сипло гудел, перекрывая их голоса:
     -- ...Тайга-мачеха, братва, сгубить может враз. Собьешься,
и хана тебе...
     Игорь оттолкнул ногой какой-то лежавший на его пути ящик и
приблизился. Голоса смолкли. Все повернулись в его сторону.
     --  Ну-ка,  специалист по тайге, подойди,-- резко приказал
Откаленко.
     -- Ты откуда, зараза, взялся?  Сам  подойди,  раз  я  тебе
нужен,-- В голосе прозвучала насмешка.
     --  Подойди,  Бурда, разговор есть,-- повторил Игорь.-- Не
пожалеешь.
     -- Ты бы не пожалел, что сюда сунулся! -- угрожающе заявил
все тот же голос.-- Тащи его сюда, ребятки. Живо.
     Но первый же из подскочивших к  Откаленко  парней  получил
такой  удар,  что, завертевшись на месте, не устоял и повалился
на груду ящиков, верхние из которых обрушились на него.  Парень
отчаянно,  с  подвыванием  закричал,  и  второй из нападавших в
нерешительности остановился.
     -- Ну, иди сюда, иди,-- позвал  его  Игорь.--  Пока  Бурда
подойдет, я с тобой успею поговорить.
     --  Слышь,  ты!  Тебе,  зараза,  чего  надо?--  все еще не
поднимаясь со своего места, но уже миролюбивее  спросил  Бурда.
Этот сиплый голос принадлежал ему.
     -- Есть разговор,-- повторил Откаленко,-- С глазу на глаз.
Неужто  боишься,  Бурда?  Или,  по-другому, Николай Спивак, как
хочешь.
     -- Ха