он взялся и
кто или  что он был  такое. Голлум  - и все.  Черный, как  сама
темнота, с  двумя  громадными  круглыми  бесцветными глазами на
узкой физиономии.  У него была лодчонка,  и он тихо  скользил в
ней по озеру. Это и в самом деле было озеро,  широкое, глубокое
и ледяное. Он греб своими длинными задними лапами, свесив их за
борт, греб беззвучно, без единого  всплеска.  Не  таковский  он
был, чтобы шуметь. Он высматривал своими  круглыми, как плошки,
глазами слепых рыб и выхватывал их из воды  длинными пальцами с
быстротой  молнии.  Мясо  он  тоже любил. Когда  ему  удавалось
поймать гоблина, он бывал  доволен:  они нравились ему на вкус.
Но  сам  он  старался  не  попасться  им на  глаза.  Обычно  он
набрасывался на них  сзади  и душил, если какому-нибудь гоблину
случалось оказаться одному на берегу озера, когда Голлум рыскал
поблизости. Они, правда, спускались к воде очень редко, так как
чувствовали,  что  там  внизу,  у   самых   корней   горы,   их
подстерегает  что-то  неприятное.  Они   наткнулись   на  озеро
давным-давно,  когда  рыли туннели, и убедились, что дальше  не
проникнуть. Поэтому дорога  там и кончалась, и ходить туда было
незачем  -  если только их не посылал  туда  Верховный  Гоблин,
которому вдруг захотелось поесть  рыбки  из озера. Иногда он не
видел больше ни рыбки, ни рыбака.
     Жил Голлум  на  скользком каменном островке посреди озера.
Он  уже  давно  заприметил  Бильбо  и  наставил  на  него,  как
телескопы, бледные  глаза.  Бильбо  не  мог  видеть Голлума, но
Голлум-то его видел  и изнывал от любопытства, понимая, что это
не  гоблин. Он  влез  в лодочку и  оттолкнулся  от островка,  а
Бильбо  тем  временем сидел  на  берегу,  потерявший  дорогу  и
растерявший последние мозги, - словом, совершенно  растерянный.
И вдруг бесшумно подплывший Голлум прошипел и просвистел совсем
близко:
     - Блес-с-ск и плес-с-ск, моя прелес-с-сть! Угощ-щщение  на
с-с- славу! С-с-сладкий кус-с-сочек для  нас-с-с!  И  он  издал
страшный глотающий звук: "Голлм!". Недаром имя его было Голлум,
хотя сам он звал себя "моя прелес-с-сть". У хоббита чуть сердце
не  выпрыгнуло,  когда он вдруг услыхал шипение  и  увидел  два
бледных, уставившихся на него глаза.
 -  Ты  кто  такой?-спросил он, выставляя вперед кинжал. - А он
кто такой, моя  прелес-с-сть?  -  прошипел  Голлум  (он  привык
обращаться  к  самому себе, потому что больше ему не с кем было
разговаривать). Он явился именно затем,  чтобы  разузнать,  кто
это. Голода он сейчас не испытывал, только любопытство; будь он
голоден, он сперва бы сцапал Бильбо, а потом уже зашипел.
     - Я мистер  Бильбо  Бэггинс.  Я  потерял  гномов,  потерял
волшебника и  не знаю, где я. И  знать не  хочу, мне бы  только
выбраться отсюда. - Что за ш-ш-штука у него в руках?  - спросил
Голлум, глядя на кинжал, который ему явно не понравился. - Меч,
выкованный в Гондолине! -  Ты  слышиш-ш-шь? - прошипел Голлум и
сделался  очень  вежливым.  -  Не  присес-с-сть  ли  тебе,  моя
прелес-с-сть, не побес-с -с-седовать ли с ним немнож-ж-жко? Как
ему нравятс-с-ся з-з-загадки? Может быть, нравятс-с-ся?
     Голлум старался  вести  себя  как  можно  дружелюбнее,  во
всяком случае,  до поры до  времени, пока не выяснит побольше о
мече и о хоббите,  один  ли  он  в  самом  деле  и можно ли его
с-с-с®ес-с-сть, и не  проголодался ли он, Голлум. Загадки - вот
что  пришло  ему  в  голову.  Загадывать   загадки  да  изредка
отгадывать  их  - единственная игра, в которую ему  приходилось
играть давным-давно  с  другими чудными зверюшками, сидевшими в
своих норках. С  тех  пор он  потерял  всех своих друзей,  стал
изгнанником, остался  один  и  заполз  глубоко-глубоко, в самую
тьму под горой.
     - Хорошо, - сказал Бильбо, решив быть покладистым, пока не
узнает побольше об  этом  создании  - одно ли оно,  злое  ли  и
дружит ли с гоблинами. - Сперва ты, - добавил он, потому что не
успел ничего придумать. И Голлум прошипел:


  Не увидать ее корней,
  Вершина выше тополей,
  Все вверх и вверх она идет,
  Но не растет.

 -  Ну, это легко, - сказал Бильбо. - Наверное, гора. - Иш-ш-шь
как  прос-с-сто  догадалс-с-ся!  Пус-с-сть  у   нас-с-с   будет
с-с-состязание! Ес-с-сли моя прелес-с-сть с-с-спрос-с-сит, а он
не  отгадает,  моя  прелес-с-сть  его  с®ес-сст.  Ес-с-сли   он
с-с-спросит  нас-с-с,  а  мы не догадаем-с-с-ся, мы с-с-сделаем
то, что он прос-с-сит, хорош-ш-шо? Мы покаж-ж-жем  ему  дорогу,
моя прелес-с-сть.
     - Согласен, - сказал Бильбо, не-смея отказаться и отчаянно
пытаясь придумать загадку, которая бы спасла его от с®едения.


  На красных холмах
  Тридцать белых коней
  Друг другу  навстречу
   Помчатся  скорей,

   Ряды  их сойдутся,
  Потом разойдутся,
  И смирными станут
  До новых затей.

     Вот все, что  он сумел из  себя выжать, -  слово  "с®есть"
мешало ему думать. Загадка была старая, и Голлум, конечно, знал
ответ  не  хуже  нас с вами.  -  С-с-старье!  -  прошипел он. -
З-з-зубы!   З-з-зубы,   моя   прелес-с-сть!   У   нас-с-с    их
ш-ш-шес-с-сть!
     Затем он задал вторую загадку:

     Вез голоса кричит,
  Без зубов кусает,
  Без крыльев летит,
  Без горла завывает.

     - Минутку!-вскричал  Бильбо,   в  чьих  ушах   по-прежнему
звучало "с®есть". К счастью, нечто подобное  он когда-то слыхал
и теперь напряг свою память и  ответил:  -  Ветер,  разумеется,
ветер! Он был  так доволен собой, что следующую загадку сочинил
сам. "Пускай помучается, мерзкое создание", - подумал он.

     Огромный  глаз  сияет
   В  небесной  синеве,
   А маленький глазок
  Сидит в густой траве.
  Большой глядит - и рад:
  "Внизу мой младший брат!"

     - С-с-с, - просвистел Голлум. Он так давно жил под землей,
что забыл про такие вещи. Но когда Бильбо  уже начал надеяться,
что гадкое существо проиграло,Голлум вызвал в памяти те далекие
времена, когда он жил с бабушкой в норке на берегу реки.
 -  С-с-с,  моя прелес-с-сть, - просвистел он, - одуванчик, вот
какой с-с-смысл. Но такие будничные заурядные надземные загадки
ему  надоели.  К тому же они напомнили ему о тех днях, когда он
был не такой одинокий, не такой  противный,  не  скрывался,  не
таился. И у него испортилось настроение. И еще он проголодался.
Поэтому на сей раз он загадал загадку покаверзнее :

     Ее не видать
  И в  руки не взять,
  Царит над всем,
  Не пахнем ничем.
  Встает во весь рост
  На небе меж звезд.
  Все начинает
  И все кончает.

     На несчастье  Голлума, Бильбо когда-то слыхал что-то вроде
этого, и во всяком случае отгадка окружала его  со всех сторон.
-  Темнота! - выпалил  он,  даже  не  почесав в  затылке  и  не
приставив пальца ко лбу.
     - Без замков, без засовов дом,  слиток  золота  спрятан  в
нем, - сказал  он  просто так,  чтобы  оттянуть время, пока  не
придумает  что-то  поистине  неразрешимое.  Он  считал  загадку
достаточно затасканной и постарался выразить ее  хотя бы новыми
словами. Но  для  Голлума  она  неожиданно  оказалась  трудной.
Голлум свистел и шипел, пыхтел, но никак не мог догадаться.
     Бильбо уже начал  терять  терпение. -  Ну,  так что же?  -
сказал он. - По звукам, которые ты издаешь, можно подумать, что
ответ - "кипящий чайник". - Порас-с-скинуть мозгами, пус-с-скай
дас-с-ст нам время  порас -с-скинуть, моя прелес-с-сть. - Ну? -
повторил   Бильбо,   сочтя,   что    дал    достаточное   время
"порас-с-скинуть".  -   Говори  отгадку.  И  тут  Голлум  вдруг
вспомнил, как в детстве воровал из гнезд яйца и потом,  сидя на
бережке,  учил  свою  бабушку  высасывать  их.  -  Яйт-с-са.  -
прошипел он. - Яйт-с-са, вот как! - И поскорее загадал:

     Без воздуха живет она
  И, как могила, холодна,
  Не пьет, хотя в воде сидит,
  В броне, хотя и не звенит.

     Теперь Голлум,  в  свою  очередь,  считал  загадку  ужасно
легкой, потому что ответ был вечно  у него на уме. Просто в эту
минуту его так разволновала загадка  про  яйца,  что труднее не
придумывалось. Но бедняге Бильбо  она  показалась неразрешимой,
он ведь старался,  когда  мог, не  иметь  дела с водой.  Вы-то,
конечно, знаете ответ или просто  догадались,  так  как  сидите
себе с комфортом дома и никто вас не собирается с®едать. Бильбо
откашлялся разок-другой, но ответ не явился.
     Вскоре   Голлум  начал   посвистывать   от   удовольствия,
обращаясь  к  самому себе: - Интерес-с-сно, вкус-с-сный ли  он?
С-с-сочный ли? Можно ли его с-с-схрупать?
     Он снова начал таращиться на Бильбо из темноты. - Минутку!
- взмолился хоббит, дрожмя дрожа. - Полминутки! Я  -то дал тебе
время  пораскинуть   мозгами.  -  Пус-с-сть   пос-с-спеш-ш-шит,
пос-с-спеш-ш-шит! -  проговорил  Голлум и начал перебираться из
лодки на берег, поближе к Бильбо. Но едва он опустил свою тощую
паучью  лапу  в  воду,  оттуда  выскочила   испуганная  рыба  и
плюхнулась прямо Бильбо на ногу. - Ух! - вскрикнул он.  - Какая
холодная, липкая! - И тут его осенило. - Рыба! - закричал он. -
Рыба, рыба!
     Голлум был  страшно  разочарован.  А  Бильбо,  не теряя ни
минуты, задал новый вопрос, так что Голлуму -  хочешь не хочешь
- пришлось залезть обратно в лодку и думать дальше.

     Две ноги
  На трех ногах,
  А безногая в зубах.
  Вдруг четыре прибежали
  И с безногой убежали.

     Он выбрал  не самое удачное  время для этой загадки, но уж
очень он торопился. В  другой  раз Голлуму пришлось бы поломать
себе  голову, но  сейчас,  когда только что  шла  речь о  рыбе,
"безногая" угадалась довольно  легко,  а остальное пошло как по
маслу: "Человек сидит  на табурете и ест рыбу. Прибежала кошка,
утащила рыбу".  Голлум  решил,  что  подоспело  время  спросить
что-нибудь действительно  непосильное  и устрашающее. И вот что
он спросил:

     Уничтожает все  кругом:
   Цветы, зверей, высокий дом,
  Сжует железо, сталь сожрет
  И скалы  в порошок сотрет,
  Мощь городов, власть королей
  Его могущества слабей.

     Бедняга Бильбо сидел  и перебирал в уме имена всех чудовищ
и страшилищ, о  которых  слыхал, но  никто  из них не  натворил
стольких ужасов сразу.  У него было чувство, будто ответ совсем
не про чудовищ и он  его  знает, но голова у него  отказывалась
варить.  Он  впал  в  панику, а это всегда  мешает  соображать.
Голлум опять перекинул лапы за борт, спрыгнул в воду и зашлепал
к берегу. Глаза его все приближались к Бильбо...  У Бильбо язык
прилип к  гортани, он хотел крикнуть : "Дай  мне еще время! Дай
время! " Но у него вырвался только писк: "Время! Время!"
     Бильбо спасла  случайность:  это  и  была разгадка. Голлум
снова был разочарован. Он начинал злиться, игра ему надоела, он
проголодался. На этот раз он  не  вернулся в лодку, а уселся  в
темноте  подле   Бильбо.  Это  окончательно  вывело  Бильбо  из
равновесия и лишило способности соображать.
     - Пус-с-сть   с-с-спрос-с-сит   еще  рас-с-с,   пус-с-сть,
пус-с-сть!  -  прошипел  Голлум.  Но  Бильбо  был  просто  не в
состоянии думать,  когда  рядом  сидела  такая  мерзкая  мокрая
холодная  тварь  и все время его трогала  и  ощупывала.  Бильбо
чесался, Бильбо щипал себя - ничего не выходило.
     - С-с-спрос-с-си нас-с-с, с-с-спрос-с-си!  - шипел Голлум.
Бильбо щипнул себя еще разок, похлопал  себя  со  всех  сторон,
сжал рукоять кинжала и даже пошарил другой рукой в кармане. Там
он нашарил колечко, которое подобрал  в  туннеле  и про которое
забыл.
     - Что такое у меня в кармане? - спросил он вслух. Он задал
вопрос так, сам себе, но Голлум подумал, что вопрос относится к
нему, и  ужасно  заволновался.  - Нечес-с-стно, нечес-с-стно! -
зашипел он. - Ведь правда, моя  прелес-с-сть, ведь нечес-с-стно
с-с-спраш-ш-шивать   нас-с-с,   что  у   него   в   мерс-с-ском
кармаш-ш-шке?
     Бильбо, сообразив,  что  произошло, не нашел ничего лучше,
как повторить еще раз громче: -  Что у меня в кармане? - С-с-с,
- зашипел Голлум. - Пус-с-сть  дас-с-ст  нам  догадаться с трех
рас-с-с. - Ладно! Отгадывай! - сказал Бильбо. - Рука? - спросил
Голлум. - Неправильно, - ответил Бильбо,  вовремя убравший руку
из кармана. - Еще раз!
     - С-с-с, - прошипел Голлум. Он еще  больше разволновался и
стал вспоминать все предметы, которые держал у себя в карманах:
рыбьи кости,  зубы  гоблинов,  мокрые  ракушки,  кусочек  крыла
летучей мыши, камень  для заострения клыков и прочую гадость. -
Нож! - выдавил он из себя наконец.
     - Не угадал! - обрадовался Бильбо, давно потерявший нож. -
Последний  раз!  Голлум теперь оказался в состоянии куда  более
тяжелом, чем  после загадки про яйца.  Он шипел, и  плевался, и
раскачивался взад и  вперед, и шлепал лапами по земле, корчился
и извивался, но никак не решался ответить в последний раз.
     - Давай же! -  торопил  Бильбо. -  Я  жду! Он храбрился  и
делал уверенный  и бодрый вид,  но на самом деле боялся думать,
чем кончится игра независимо от  того,  догадается  Голлум  или
нет.
     - Время истекло! -  об®явил он. - Бечевка или пус-с-сто! -
взвизгнул  Голлум.  Он  поступил  не  очень  честно  -  не дело
высказывать две догадки сразу.
     - Ни то и ни другое! - закричал с облегчением Бильбо. В ту
же минуту он  вскочил  на ноги,  прислонился  спиной к скале  и
выставил вперед кинжал. Он знал,  конечно,  что  игра в загадки
очень старинная и считается  священной  и даже злые существа не
смеют  плутовать,  играя  в  нее.  Но  Бильбо не доверял  этому
скользкому созданию: с отчаяния оно могло выкинуть любую штуку.
Под любым предлогом  оно могло нарушить договор. Да и последняя
загадка, если на то  пошло,  согласно древним правилам игры, не
могла считаться настоящей.
     Но Голлум пока  не  нападал на Бильбо. Он  видел  в руке у
Бильбо  оружие  и  сидел  тихо, дрожа и что-то  шепча.  Наконец
Бильбо не выдержал.
     - Ну?  -  сказал  он.  -  Где  обещание? Мне пора.  Обещал
показать  дорогу   -   показывай!   -   Мы   обещ-щ-щали,   моя
прелес-с-сть? Вывес-с-сти мерс-с-ского  Бэггинс-с-са на дорогу?
Воз-з-зможно. Но что же у него в кармаш-ш-шке?  Не бечевка, моя
прелес-с-сть, но и не пус-с-сто, не пусс-сто. Голлм! - Тебя это
не касается, - ответил Бильбо. -  Обещание  надо  выполнять.  -
Какой он  с-с-сердитый,  моя прелес-с-сть, как торопитс-с-ся, -
прошипел  Голлум.   -   Пус-с-сть  подождет,  подождет.  Мы  не
пус-с-стимс-с-ся по туннелям нас-с-спех.  Мы  должны с-с-сперва
вз-з-зять кое-что важное.
     - Тогда  живей!   -   скомандовал   Бильбо,  радуясь,  что
отделается  от  Голлума.  Он  думал,  что  Голлум  просто  ищет
предлога, чтобы удрать и не вернуться.  Что  он  там  бормочет?
Какая  такая  важная вещь припрятана у него  на  черном  озере?
Бильбо   ошибался.   Голлум   собирался  вернуться.  Он   очень
проголодался  и  разозлился.  У  этого  злобного  обездоленного
создания родился план.
     На  островке,  о  котором  Бильбо ничего не  знал,  Голлум
прятал  всякую  дрянь,  а  кроме  того  очень  полезную,  очень
прекрасную и очень волшебную вещь. Кольцо - золотое драгоценное
кольцо! - Подарок  на мой день  рождения, - прошептал  он,  как
любил  шептать  себе в беспросветно темные нескончаемые дни.  -
Вот что нам нужно сейчас-с-с, нужно сейчас-с-с!
     Дело в  том, что кольцо это  было не простое,  а чудесное.
Тот, кто  надевал его на палец,  делался невидимым, и  лишь при
ярком солнечном свете можно было разглядеть тень, да и то очень
слабую  и  неверную. - Подарок! Получен в  день  рождения,  моя
прелес-с-сть.
     Так  он  всегда твердил себе, но кто  знает,  каким  путем
Голлум заполучил его в те давние  времена,  когда  таких  колец
было на свете много. Вероятно, сам Мастер - повелитель колец не
знал этого. Сперва Голлум носил кольцо  на  пальце,  потом  ему
надоело, и он стал носить его  в мешочке на шее, пока кольцо не
натерло ссадину. Теперь Голлум обычно держал кольцо под камнями
на своем островке и то и  дело проверял, там ли оно. Он надевал
его изредка, когда уж очень невмоготу становилось жить  с ним в
разлуке или когда бывал очень голоден, а рыба прискучила. Тогда
он крался  по  темным  туннелям  вверх,  высматривая  случайных
гоблинов. Порой  он  даже  отваживался  заглядывать  туда,  где
горели факелы: глаза у него  болели,  он жмурился, но он был  в
безопасности! Да, в полной безопасности. Никто его не видел, не
замечал,  и  вдруг -  р-раз!  - пальцы  его  впивались в  горло
гоблина. Всего несколько часов назад он надевал кольцо и поймал
гоблиненка. Как тот  заверещал!  От него осталась пара косточек
про запас, но сейчас Голлуму хотелось чего-нибудь понежнее.
     - В полной безопас-с-сности, -  шептал  он себе под нос. -
Он не увидит нас-с-с, правда, моя прелес-с-сть? Нет, не увидит,
и  мерс-с-ский   мечиш-ш-шко   нам  будет  не  с-с-страшен,  не
страш-ш-шен. Вот какие  планы  копошились в его злобном умишке,
когда  он вдруг  зашлепал  к лодке и  исчез  в темноте.  Бильбо
решил, что  только он его и видел. Но  на всякий случай немного
подождал:  все  равно  он  не  представлял   себе,  как  отсюда
выбраться.  Внезапно  он услышал  пронзительный  крик.  Мурашки
побежали  у него  по  коже. Где-то не  очень  далеко в  темноте
бранился и  причитал Голлум. Он  был на островке, рылся то там,
то сям, искал и копался, но безрезультатно.
     - Где  оно?  Куда  задевалос-с-сь?  -  услышал  Бильбо.  -
Потерялос-с-сь,      моя      прелес-с-сть!     Потерялос-с-сь.
Нес-с-счастные мы, горемычные, моя прелес-с-сть, оно потерялос-
с-сь  !  -  Что  случилось?  -  окликнул  его   Бильбо.  -  Что
потерялось?  -  Пус-с-сть  не  с-с-спраш-ш-шивает  нас-с-с!   -
взвизгнул Голлум. - Его не кас-с-сается! Голлм! Потерялос-с-сь,
голлм,  голлм!  -  Я  тоже потерялся! - закричал  в  нетерпении
Бильбо. - И хочу найтись. Я выиграл, ведь ты обещал. Иди теперь
сюда. Иди и выводи меня, а потом будешь искать дальше!
     Как  ни  был  несчастен  Голлум, Бильбо все равно  не  мог
проникнуться к  нему  сочувствием.  И  потом,  от вещи, которая
нужна Голлуму позарез,  наверняка  хорошего ждать нечего. - Иди
сюда! - закричал Бильбо  громче.  - Нет, нет, моя прелес-с-сть,
пус-с-сть подождет! - прошипел Голлум. -  Мы  еще  поищем,  оно
потерялос-с-сь, голлм.  - Но ты так  и не ответил  на последний
вопрос,  а  обещание  надо  держать,  -   настаивал  Бильбо.  -
Пос-с-следний вопрос-с-с! - повторил Голлум. И вдруг из темноты
послышалось   пронзительное   шипение:  -  Что  же  у  него   в
кармаш-ш-шке?   Пус-с-сть   с-с-скажет.  С-с-сперва   пус-с-сть
с-с-скажет.
     Вообще-то у  Бильбо  не  было  причин  не говорить Голлуму
отгадку. Но его раздосадовала вся эта канитель. В конце концов,
он  выиграл,  почти честно  и  притом  с  риском  для  жизни. -
Разгадки отгадываются, а не подсказываются, - возразил он. - Но
загадка была нечес-с-стная,  -  ответил Голлум. - Вопрос-с-с, а
не загадка, моя прелес-с-сть, не загадка. - Ну,  раз мы перешли
на простые  вопросы, то я спросил  первым, - ответил  Бильбо. -
Что ты потерял? - Что у него в  кармаш-ш-шке, моя прелес-с-сть?
Свист  и   шипение   раздались   вдруг   опять   так  громко  и
пронзительно, что Бильбо посмотрел в ту  сторону  и,  к  своему
ужасу, увидел две  устремленные прямо на него горящие точки. По
мере того как у Голлума росло подозрение, его глаза разгорались
все ярче. - Что ты потерял? - настаивал Бильбо.
     Теперь глаза у Голлума загорелись  зеленым  огнем,  и  два
огонька  начали  приближаться с  угрожающей  быстротой.  Голлум
бешено греб к берегу. Пропажа и подозрение вызвали такой прилив
ярости  в  его душе,  что  никакой  кинжал  был  ему  теперь не
страшен. Бильбо  не  мог,  конечно,  догадаться,  что привело в
такое бешенство гадкое создание, но  понял,  что  все  пропало,
сейчас Голлум убьет его. Он  повернулся  и  бросился бежать, не
разбирая дороги, по  темному  туннелю, который привел его сюда.
Он старался держаться поближе к стенке и вел по ней рукой.
     - Что у него  в кармаш-ш-шке? - услышал он громкое шипение
и всплеск, когда Голлум выпрыгнул из лодки в в