было не пронести тюков -  тропинка  обрывалась  с одной стороны
вниз на глубину пятидесяти метров.  Зато  каждый  гном  обмотал
вокруг  пояса  веревку.  Они благополучно достигли  травянистой
ниши, там, наверху, устроили новый лагерь и подняли на веревках
из  нижнего  все  необходимое.  Таким  же  способом  они  потом
опускали друг  друга,  чтобы обменяться новостями с караульными
или  сменить  Бофура.  Бомбур  ни  под  каким  видом  не  желал
подняться наверх - ни на веревках, ни по тропе.
     - Я не  муха, чтобы порхать над  обрывом, - отвечал  он. -
Закружится голова, наступлю  себе на бороду, и опять вас станет
тринадцать. А веревки меня  не  выдержат. Как вы увидите позже,
веревки, к счастью  для  него, выдержали... Тем временем друзья
обследовали выступ дальше и обнаружили
     тропинку,   которая   вела   наверх.  Но  далеко   уходить
побоялись, да и не видели надобности. На вершине царила тишина,
лишь ветер шуршал  в трещинах. Они разговаривали тихо, не пели,
не перекликались  -  опасность  подстерегала  повсюду.  Те, что
возились с дверью,  пока ничего не добились. В своем нетерпении
они махнули рукой на руны и лунные буквы и без  устали пытались
определить на глаз, где именно  на  гладкой  поверхности  скалы
прячется дверь. Они  привезли из Озерного города кирки и другие
инструменты и сперва попробовали применить их. Но при первом же
ударе о скалу  рукоятки раскололись, чуть не повыдергав им руки
из  плеч,   стальные   части  сломались  или  погнулись,  точно
свинцовые. Гномы поняли,  что их навыки в горном деле бессильны
против чар, которые заперли эту  дверь.  Они  испугались и того
шума, который сами же наделали: каждый удар усиливался эхом.
     Бильбо  до  смерти  надоело  сидеть  на  пороге.  То  есть
никакого порога,  разумеется,  не  было,  просто  гномы в шутку
назвали так  травянистый  пятачок;  они  припомнили  Бильбо его
слова, сказанные  ох как давно,  когда к нему в норку нагрянули
нежданные гости.  Он тогда сказал,  что они посидят на пороге и
что-нибудь придумают. И  вот теперь они сидели и сидели, думали
и  думали  или бесцельно топтались поблизости, и  лица  их  все
вытягивались и вытягивались.
     Они было  воспрянули  духом,  обнаружив  тропу,  но теперь
совсем приуныли.  И все  же не хотели сдаться и  уйти ни с чем.
Теперь  и хоббит  был  не бодрее других.  Он  ничего не  делал,
только сидел, прислонившись  к скале, и глядел на запад, поверх
отрогов, поверх  широких  просторов,  за  черную  стену Черного
Леса,  туда,  где ему все мерещились Туманные  горы.  Если  его
спрашивали, что он делает, хоббит отвечал:
     - Вы же говорили, что мое дело сидеть на  пороге и думать,
как попасть внутрь, вот я и думаю. Но подозреваю, что  он думал
не столько  о деле, сколько о той стране,  что лежала в голубой
дали,  о тихой  родной  стране и о  своей  хоббичьей норке  под
Холмом. В траве  посредине  площадки лежал серый камень. Бильбо
обычно
     сидел, уныло уставившись на него  или  следя  за  большими
улитками. Тем, видно, нравилась  укромная  площадка, прохладные
стены,  и  они   медленно   ползали  по  ним,  с  удовольствием
присасываясь к камню.
     - Завтра пойдет  последняя  неделя осени, - сказал однажды
Торин. - А за ней последует зима, - добавил Бифур.
     - И наступит следующий  год, - закончил Двалин, - и бороды
у нас будут расти, пока не свесятся со скалы до самой долины, а
здесь по-прежнему  ничего  не произойдет. Чем только занимается
наш  Взломщик?  Раз  у  него есть кольцо-невидимка,  -  значит,
теперь с него и спрос  больше,  вполне мог бы пройти в  Главные
ворота и разведать как и что.
     Бильбо услышал  его  слова  (гномы находились наверху, как
раз над нишей)  и подумал: "Боже  милостивый, так вот  что  они
придумали! Несчастный я несчастный, вечно я должен вызволять их
из неприятностей,  во  всяком случае, после от®езда волшебника.
Что же мне делать? Так я и знал, что в  конце  меня ждет что-то
совершенно ужасное. Нет, я просто не в состоянии видеть еще раз
ту злосчастную долину Дейла. А дымящиеся ворота чего стоят!.."

     Он так расстроился, что ночью  почти  не  сомкнул глаз. На
следующий день  гномы  разбрелись  кто  куда; одни, спустившись
вниз, совершали моцион на  пони,  другие лазали по склону. Весь
день Бильбо в унынии просидел в нише, глядя на камень или вдаль
через  узкий  проход.У  него  было странное чувство,  будто  он
чего-то ждет. "Может, волшебник вдруг об®явится", - думал он.
     Когда он поднимал голову,то видел кусок дальнего леса. Вот
солнце повернуло на запад -  и  на лес легло желтое пятно,  как
будто солнце  осветило последнюю осеннюю листву. Вскоре большой
оранжевый шар  скатился  к  горизонту.  Бильбо  увидел довольно
высоко  над  краем  земли  еле заметный бледный  узенький  серп
новорожденной луны. В тот же момент он услышал у себя за спиной
резкое щелканье. Он  обернулся:  на сером камне сидел большущий
дрозд,  угольно-черный,  с  бледно-желтой  грудкой,  пестревшей
темными  точками.  Щелк! Дрозд схватил улитку и  ударил  ею  об
камень. Щелк! Шелк!
     И  вдруг  Бильбо осенило! Забыв про осторожность, стоя  на
самом  краю  карниза,  он  стал  громко  звать гномов и  махать
руками.  Гномы,   спотыкаясь   о   камни,   бросились  к  нему,
недоумевая, что  случилось.  Бильбо  быстро  все  об®яснил. Все
замолчали: хоббит стоял у
     серого камня, гномы нетерпеливо  ждали.  Солнце спускалось
все ниже, и  надежды их таяли.  Солнце село в  полосу  багровых
облаков и  скрылось.  Гномы  застонали,  но  Бильбо по-прежнему
стоял не двигаясь. Узенький серп начал  спускаться к горизонту.
Стало темнеть. И  вдруг, когда все уже совсем отчаялись, сквозь
просвет в облаках  прорвался красный луч. Он проник через узкий
проход  в  нишу  и  упал на гладкую поверхность  скалы.  Дрозд,
который, склонив голову набок, тоже следил  за  ним  со  своего
насеста бусинками глаз,  вдруг  застрекотал. От стены с треском
отскочил каменный осколок. На высоте трех футов от земли, в том
месте, куда упал луч, в скале вдруг появилась дырочка.
     Испугавшись, как бы не пропустить момент, гномы кинулись к
скале и навалились на нее -  она не подавалась. - Ключ! Ключ! -
крикнул Бильбо. - Где Торин? Подбежал Торин. - Ключ! - закричал
ему Бильбо. - Который был при карте! Скорее, а то будет поздно!
     Торин выхватил ключ, висевший у него на груди, и вставил в
дырочку. Ключ подошел!  Торин  повернул его. Дзинь! Луч пропал,
луна исчезла, небо почернело. Они опять нажали на дверь,и часть
стены медленно-медленно
     отошла. Появились  длинные прямые щели. Очертилась дверь в
пять  футов  вышиной и  в  три  шириной  и  беззвучно  и тяжело
распахнулась внутрь.  Из  глубины, словно пар, выплыла темнота,
глазам их предстала глубокая зияющая чернота  - разверстый вход
в глубь Горы.


        Что    ждало    их    внутри    

Гномы долго стояли перед дверью  и  спорили,  и  наконец
Торин   произнес   речь:  -  Настало  время  для  того,   чтобы
высокочтимый мистер Бэггинс,
     проявивший себя  за  долгое  время  пути  как превосходный
компаньон,  как  хоббит,  исполненный  отваги  и  находчивости,
поражающими несоразмерностью с его небольшим ростом,  и, если я
могу так  выразиться,  наделенный  запасом удачливости, который
превышает  обычный, отпущенный  судьбой...  Настало,  повторяю,
время для  того, чтобы он оказал  нам услугу, ради  которой его
включили в нашу Компанию, и заработал обещанную долю.
     Вы уже знакомы со стилем  Торина  в  исключительно  важных
случаях,  поэтому  не буду пересказывать его речь дословно.  Он
распространялся еще  довольно  долго. Случай был действитель но
важный, но  хоббитом  овладело  нетерпение.  Он тоже достаточно
хорошо изучил Торина и сразу сообразил, к чему тот клонит.
     - Если  от  меня  ждут,  чтобы я первым вошел  в  потайную
дверь, о Торин Оукеншильд, сын Трейна,  да удлинится бесконечно
твоя  борода,  - сказал  Бильбо  с  раздражением,  -  то  так и
скажите! Я  мог бы, конечно, отказаться.  И так я  уже вызволял
вас  дважды,  а это  в  сделку не  входило,  так что  кое-какую
награду я уже заслужил. Но, как говаривал мой отец, "третий раз
за все платит". И пожалуй, я не откажусь. Я теперь  больше верю
в свою  счастливую звезду, чем в былые времена  (он имел в виду
прошлую  весну,  перед  тем  как  покинул  родной  дом,  но ему
казалось,  что  то   было   тысячу  лет  назад).  Ладно,  чтобы
отвязаться, я согласен  заглянуть  туда разок. Кто составит мне
компанию?
     Он не ожидал, что раздастся хор добровольцев, поэтому и не
был разочарован. Фили и Кили  явно  чувствовали  себя неловко и
переминались с  ноги на ногу.  Все остальные даже и не скрывали
своего нежелания присоединиться  к  Бильбо - все, кроме старого
Балина,  вечного  караульного,  который   очень   привязался  к
хоббиту. Он сказал, что во всяком случае зайдет внутрь и, может
быть, даже сделает с десяток шагов, чтобы в крайнем случае было
кому позвать на помощь.
     Что  я  могу  сказать  гномам в оправдание? Что  они  были
намерены щедро заплатить Бильбо за  его  услуги.  Раз они взяли
его специально для того, чтобы он делал за  них трудную работу,
то и не возражали,  чтобы он ее сделал, коли сам не  против. Но
они непременно выручили  бы его из  беды, как поступили  уже  в
начале путешествия  при встрече с  троллями, когда у них еще не
было  никаких  причин  быть  ему благодарными. Что  правда,  то
правда:  гномы  не герои, а расчетливый народец, превыше  всего
ставящий  деньги;  попадаются гномы хитрые и коварные и  вообще
дрянные. Но есть и вполне порядочные, вроде Торина с Компанией,
только не надо ждать от них слишком многого.
     На бледном небе, запятнанном черными облаками,  показались
звезды. Хоббит юркнул  в  заколдованную дверь. Идти внутри Горы
оказалось делом несложным. Это вам не гоблинские низкие туннели
и не  корявые подземные ходы  в пещере лесных эльфов. Коридор в
Горе был сделан  гномами в расцвете их могущества и мастерства:
прямой, как по линейке, с гладким полом и гладкими стенками, он
шел под уклон ровно и плавно, куда-то в таинственную черноту.
     Через короткое время Балин пожелал Бильбо  удачи и остался
стоять посреди  туннеля, откуда еще виднелись неясные очертания
двери и,  из-за  особого  устройства  туннеля, шелестящий шепот
гномов слышался совсем близко. Затем Бильбо надел кольцо и стал
красться по  туннелю  вглубь  и  вниз. Напуганный преувеличенно
громкими  отголосками   эха,   он   превзошел   себя  самого  в
бесшумности  и  осторожности.  Он  дрожал  от   страха,  но  на
физиономии у него  были написаны решимость и суровость. Ведь он
был далеко не тот хоббит, который выбежал когда-то без носового
платка из Бэг-Энда. Он обходился без платка уже целую вечность.
Проверив,  на  месте ли кинжал, он затянул  кушак  и  продолжал
путь.
     "Вот  оно,  Бильбо Бэггинс,  -  сказал он  себе.  - Ты  по
собственной  воле увяз  в  этом деле с  головой,  вот теперь  и
расплачивайся за  свою глупость. Какой  же я идиот! - твердил в
нем отнюдь  не туковский голос.  - На что мне сдались сокровища
дракона?  Если  бы я  мог  проснуться  и  очутиться  не  в этом
проклятом туннеле, а в  своей  прихожей! Да пускай бы сокровища
оставались здесь на века вечные!".
     Поскольку  это  был  не  сон,  то  он и  не  проснулся,  а
продолжал  идти  вперед  да  вперед.  Наконец  очертания  двери
исчезли,   Бильбо   остался    совсем   один.Вскоре   сделалось
жарковато."Может, жар идет из глубины?  Я  вижу  впереди  яркое
зарево", - подумал он. Так оно и было.  Красный свет разгорался
все ярче, и в туннеле
     становилось   положительно  жарко.   Над   Бильбо   начали
проплывать клочья  пара, окутывать его. Бильбо обливался потом,
ему слышался  какой-то булькающий, пульсирующий шум, похожий на
клокотание большого котла, кипящего на огне,  и одновременно на
мурлыканье гигантской  кошки.  Вскоре  Бильбо безошибочно узнал
храп крупного зверя. Впереди, в  красном  зареве  кто-то  спал.
Бильбо на момент приостановился. Но только на момент  - и сразу
двинулся дальше.  Это  был  самый  мужественный  поступок в его
жизни.  Бильбо  одержал настоящую победу над самим собой  перед
лицом неведомой  опасности,  подстерегающей  его впереди. Итак,
после  короткой  остановки  Бильбо двинулся дальше.  Вообразите
себе теперь такую  картину: Бильбо доходит до конца туннеля, до
отверстия приблизительно той же величины и  формы, что наружная
дверь,  заглядывает  туда;  перед ним открывается  сокровищница
древних гномов - самая  нижняя  пещера у самого основания Горы.
Там  темно,  границ  огромной  пещеры  не   видно,  можно  лишь
догадываться о ее величине; вблизи же на каменном полу огненная
громада. И эта громада - Смог!
     Исполинский золотисто-красный дракон лежал и крепко  спал.
Из  пасти  и из ноздрей вырывался дребезжащий  звук  и  струйки
дыма, но пламени он сейчас не извергал. Под  его туловищем, под
всеми лапами и толстым свернутым хвостом,  со  всех  сторон  от
него, скрывая  пол,  высились  груды  драгоценностей:  золото в
слитках,  золотые  изделия,  самоцветы,  драгоценные  камни   в
оправе,  жемчуг  и серебро, отливающее красным в этом  багровом
свете.
     Смог  спал  на  боку,  сложив  крылья,  подобно  громадной
летучей мыши; хоббит видел  снизу  его длинный живот, в который
вдавились драгоценные  камни  и  золото  от  долгого лежания на
богатом ложе. На ближайшей к  нему  стене  смутно  поблескивали
кольчуги, шлемы, топоры, мечи и  копья,  на  полу рядами стояли
большие кувшины и сосуды, вмещавшие несметные богатства.
     Сказать, что у Бильбо захватило дух,  будет слишком слабо.
С тех  пор как люди  исказили язык эльфов, которому научились в
эпоху,  когда  мир был несказанно прекрасен, не найдется  слов,
чтобы выразить все удивление  и  восхищение Бильбо. Он и раньше
слыхал рассказы и песни про  сокровищницы  драконов,  но не мог
представить себе их великолепия,  да  и страсть гномов к золоту
была ему чужда. Но сейчас душа его прониклась восторгом; словно
околдованный, он застыл на месте, забыв про страшного стража.
     Он глядел и глядел и не мог оторваться,  потом, словно его
влекла  какая-то  сила, прокрался  к  куче  сокровищ.  Над  его
головой спал дракон, страшный и грозный  даже  во  сне.  Бильбо
схватил большую чашу с двумя  ручками,  такую  тяжелую, что еле
поднял ее, и со страхом  бросил  взгляд  наверх. Смог шевельнул
крылом, расправил когти, храп зазвучал по-иному...
     Бильбо ринулся  к  выходу.  Но  дракон  пока не проснулся,
просто теперь ему снился другой сон. Маленький хоббит мчался по
длинному туннелю. Сердце его стучало, ноги  тряслись, он сжимал
чашу и мысленно  твердил:  "Ай да  я!  Теперь они увидят!  Так,
значит, я больше смахиваю на  бакалейщика,  чем  на  Взломщика?
Пусть-ка попробуют повторить это!".
     Но никто и не думал  этого  повторять.  Балин был счастлив
видеть хоббита живым, изумлен  и  ничуть не меньше восхищен. Он
взял Бильбо на руки и вынес наружу. Была ночь, облака застилали
звезды,  Бильбо  лежал  с  закрытыми глазами, переводил  дух  и
наслаждался  свежим  воздухом, не  замечая,  как  взволнованные
гномы хвалят его, хлопают по спине и обещают услуги всех членов
своих семей из поколения в поколение.
     Гномы  все  еще  передавали  из  рук  в  руки   чашу  и  с
воодушевлением обсуждали,  как  обретут в недалеком будущем все
свои сокровища.  Вдруг  внутри  Горы  послышался  глухой раскат
грома, как будто
     рокотал потухший вулкан, надумавший опять извергаться. Они
прикрыли  дверь  и   эаложили   щель  камнем,  чтобы  дверь  не
захлопнулась, но из глубины Горы доносился страшный грохот, рев
и топот, так что скала под ними сотрясалась.
     Гномы  сразу  забыли  свое  самонадеянное  бахвальство   и
с®ежились от страха. Упускать из виду  Смога  было  рано.  Если
живешь бок о бок с драконом, изволь с ним считаться. Драконы не
умеют найти  применение  своему  богатству,  зато, как правило,
знают  каждую  вещь  наперечет.  Смог  не  был  исключением  из
правила.  Беспокойный  сон  (в  нем  самым  неприятным  образом
фигурировал  какой-то   мелкорослый  воин  невиданной   отваги,
обладатель страшного меча) сменился дремотой,потом дракон вдруг
пробудился. В пещере пахло чем-то незнакомым. Может быть, запах
принесло  в  ту  дыру?  Хоть  и  маленькая,  она  всегда слегка
тревожила Смога. Он уставился  на  нее с подозрением. Отчего он
не завалил ее давным-давно? В последнее время ему даже чудилось
доносившееся оттуда  слабое  постукивание.  Он  поднял голову и
втянул воздух. И тут заметил, что исчезла чаша.
     Воры! Пожар! Убийство! Такого  не  случалось еще ни разу с
тех  пор, как  он  поселился в Горе!  Ярость  его не  поддается
описанию; такую  ярость  испытывают  лишь  купающиеся в роскоши
богачи, если у них внезапно пропадет вещь, которой они обладают
давно, но которая  не  понадобилась им  ни  разу в жизни.  Смог
изрыгнул пламя,  пещера  наполнилась дымом, гора зашаталась. Он
попытался засунуть голову в  дыру,  потом заревел что было мочи
и, втянув шею, помчался вон  из  логова  по просторным туннелям
горного дворца  к Главным воротам.  В голове у него сидела одна
мысль:  обшарить   всю   гору,   изловить  вора,  растерзать  и
растоптать его! Смог вылетел из ворот, вода в реке зашипела, со
свистом поднялся пар; разбрызгивая огонь, Смог взмыл в воздух и
приземлился на  вершине  Горы,  окруженный  языками  зеленого и
алого  пламени.  Гномы услыхали  страшный  шум  его  крыльев  и
вжались  в   стену,   надеясь  спрятаться  от  драконьих  глаз,
высматривающих врага.
     Все  они  неминуемо погибли  бы,  если  бы  опять-таки  не
Бильбо. - Скорей! - шепотом приказал он. - За дверь! В туннель!
Здесь оставаться нельзя!
     Только они хотели нырнуть внутрь  горы,  как  вдруг  Бифур
закричал: - Мои братья! Бомбур и Бофур! Мы забыли про  них, они
внизу в долине! - Они погибнут, и наши пони тоже,  мы останемся
без припасов! - застонали остальные гномы. - Мы ничего не можем
поделать! - Вздор! - оборвал их Торин. К нему вернулось прежнее
достоинство. - Мы не можем их  бросить!  Внутрь  войдут  мистер
Бэггинс,  Балин,  а также Фили и  Кили  - все сразу дракону  не
достанутся. Остальные... где веревки? Живей!
     Вероятно, за все время похода в такую передрягу они еще не
попадали.  Наверху   по   горным   ущельям   гулко  гремел  рев
взбешенного  дракона.  В любой  момент  он  мог  слететь  вниз,
изрыгая пламя, или  облететь Гору и  застать их в  тот  момент,
когда они бешено тянули веревки на  краю  обрыва.  Бофур  успел
подняться, все было тихо.  Потом  показался Бомбур, он пыхтел и
отдувался, веревки  скрипели,  но вокруг было по-прежнему тихо.
Потом  втащили  инструменты  и  мешки  с   провизией...  И  тут
разразилась гроза!  Послышался  резкий  свист крыльев. Верхушки
скал тронул красный отсвет. То был Смог.
     Они едва успели нырнуть в  туннель  и  втащить свои мешки,
как из-за Горы вывернулся дракон;  крылья  его  издавали  дикий
свист, подобный  завыванию  ветра,  пламя  лизало  склон  Горы.
Огненное  дыхание   спалило  траву  перед  дверью,  проникло  в
приоткрытую дверь  и обожгло гномов. Дрожащее пламя взметнулось
вверх, черные  тени  скал  заплясали.  Потом  снова  воцарилась
темнота. Внизу пони заржали от  страха,  разорвали  веревки и в
панике ускакали. Дракон ринулся за ними вдогонку.
     - Только мы  их и видели!  - проговорил Торин. - Если Смог
заметит кого, спасения нет.  Тут  нам суждено и остаться, разве
только  у  вас возникнет охота вернуться к  реке  по  открытому
пространству на глазах у Смога.  Такая  перспектива  никого  не
прельстила. Они отползли подальше
     от  входа  и  лежали  так,  пока  в  приоткрытую  дверь не
заглянул бледный рассвет.  Они  дрожали всем телом, хотя внутри
было тепло и душно. В течение ночи они несколько раз слышали то
нарастающий, то затихающий рев драко