прибегнуть к взлому, особенно когда  вспомнил про Боковой
Вход. И вот  тут-то  входит в  игру  наш милый Бильбо  Бэггинс,
самой судьбой  избранный  Взломщик.  Так  что давайте обсуждать
дело дальше и выработаем план действий.
 -  Превосходно, - сказал Торин. - Может быть, наш многоопытный
взломщик выскажет какие-нибудь ценные мысли или предложения?  -
И  он  с преувеличенной вежливостью поклонился Бильбо. - Прежде
всего я хотел бы услышать  побольше  о  самом  деле,  -  сказал
хоббит  (в голове у него все перемешалось, в животе похолодело,
но он, как истинный потомок Туков, решил не  отступать).  -  То
есть  про золото, и про дракона, и про все прочее, и как золото
туда попало, и чье оно, и так далее.
 - Господи помилуй! - сказал Торин. - Разве вы не видели карты?
Не слышали нашей песни? И разве не об этом мы толкуем уже много
часов  подряд?  -  И все-таки я хочу услышать все подробно и по
порядку, - упрямо сказал Бильбо, напуская на себя  деловой  вид
(обычно  предназначавшийся  для  тех, кто пытался занять у него
денег) и изо всех сил стараясь казаться умным,  осмотрительным,
солидным специалистом, чтобы оправдать рекомендацию, полученную
от Гэндальфа. Я также хотел бы  подробнее  услышать  о  степени
риска,  о  непредвиденных  расходах,  о  том,  сколько  времени
отводится на все это предприятие, о вознаграждении и прочая,  и
прочая. Под этим подразумевалось: "Что перепадет мне? И вернусь
ли я живым?"
     - Ну, хорошо, так и быть, - сказал Торин. - Много лет тому
назад,  во  времена моего деда Трора, нашу  семью  вытеснили  с
Дальнего Севера,  и  ей  пришлось  перебраться  со всеми своими
богатствами и  орудиями труда назад,  к этой самой Горе, что на
карте. Гору эту некогда открыл мой давний предок Трейн Старший,
но теперь гномы из нашего рода принялись за нее всерьез: изрыли
ее вдоль и поперек, расширили жилища и мастерские,  и при этом,
как я понимаю,  нашли довольно много золота и массу драгоценных
камней.  Как  бы  там  ни было, они баснословно  разбогатели  и
прославились, и дед  мой стал королем  Под Горой, и  его  очень
чтили  люди,  которые  поначалу  жили  на  Юге,  но  постепенно
расселились вверх  по  Реке  Быстротечной  до  самой долины под
сенью Горы. Тогда-то они и построили  веселый  город  Дейл.  Их
правители  всегда   посылали   за  нашими  кузнецами  и  богато
вознаграждали даже  наименее  искусных. Отцы отдавали нам своих
сыновей  в   обучение   и  щедро  платили,  особенно  с®естными
припасами, так что  мы  не давали  себе  труда пахать, сеять  и
вообще добывать пропитание. То были  счастливые  дни,  и даже у
самых небогатых из нас  водились  свободные денежки и досуг для
того,  чтобы   изготовлять   красивые   вещи  просто  так,  для
собственного удовольствия.  Я  уж  не  говорю  о  диковиннейших
волшебных игрушках, каких  в нынешнее время не увидишь нигде на
свете! Чертоги  моего  деда буквально ломились от всевозможного
оружия и драгоценных камней, резных изделий и кубков, а ярмарка
игрушек в Дейле  считалась чудом Севера. Все это, несомненно, и
привлекло  внимание  дракона.  Драконы,  как  известно,  воруют
золото  и  драгоценности у людей, у  эльфов,  у гномов - где  и
когда только  могут - и стерегут свою добычу  до конца жизни (а
живут драконы фактически вечно, если  только  их  не убьют), но
никогда не попользуются  даже  самым дешевым колечком. Сами они
сделать  неспособны   ровно  ничего,  даже  не  могут  укрепить
какую-нибудь разболтавшуюся чешуйку в своей броне. В те времена
на Севере расплодилось множество драконов, а золота, как видно,
становилось все  меньше, потому что  гномы кто бежал на Юг, кто
погиб, и  картина всеобщего разорения и опустошения приобретала
все более угрожающие размеры. Так  вот,  был  там один особенно
жадный, сильный и  отвратительный змей по имени Смог. Однажды с
Севера до нас донесся гул, похожий на гул урагана, и  все сосны
на  Горе  застонали  и  заскрипели  под  ветром. Те гномы,  кто
находился под  открытым небом, а  не внутри Горы (на счастье, я
был в их числе), издалека увидели, как дракон,  весь в пламени,
приземлился на нашей Горе. Потом  он  двинулся  вниз, дополз до
леса и поджег  его.  К  этому времени в Дейле  звонили  во  все
колокола и воины спешно вооружались. Гномы  бросились к Главным
Воротам, но там  их поджидал дракон.  Никто из них  не  спасся.
Река  закипела от  жара,  туман окутал Дейл,  и  в этом  тумане
дракон  напал  на  воинов  и  почти  всех  истребил  -  обычная
печальная  история,  в  те  годы, увы, нередкая.  Потом  дракон
вернулся назад, к  Горе, прополз через Главные Ворота и очистил
от жителей все улицы и переулки, подвалы, особняки и галереи. И
когда на Горе не осталось в живых ни одного гнома,  Смог забрал
все  сокровища  себе.  Наверное,  он, как водится  у  драконов,
свалил все в кучу где-нибудь в самой дальней пещере и с тех пор
спит на захваченном  золоте. По ночам он выползал через Главные
Ворота,  похищал  жителей  Дейла  и  с®едал  их,  так  что Дейл
постепенно  пришел  в  упадок,  а население частью  погибло,  а
частью  разбежалось.  Не  знаю  доподлинно,  что  там  творится
сейчас, едва ли кто-нибудь осмеливается  жить  близко  к  Горе,
разве  что  у Долгого Озера. Мы, малочисленная горстка  гномов,
спасшихся  в  тот день,- сидели в своем  убежище  и  оплакивали
судьбу,  проклиная  Смога.   Вдруг  вошли  мой  отец  и  дед  с
опаленными бородами.  Они  были  очень мрачны и неразговорчивы.
Когда  я  спросил,  как  им  удалось  уцелеть,  они  велели мне
помолчать и сказали,  что  в свое время я  все  узнаю. Потом мы
покинули эти края и, скитаясь  с  места  на место, зарабатывали
себе  на  жизнь, как  могли  : нам  случалось  даже браться  за
кузнечное  ремесло  или трудиться  в  угольных  шахтах.  Но  об
украденных  у  нас  сокровищах  мы  помнили  все время. И  даже
сейчас, когда, признаюсь, мы отложили кое-что про черный день и
уже не терпим  нужды (тут Торин погладил золотую цепь, висевшую
у него на шее), мы все еще полны решимости вернуть их обратно и
отомстить Смогу, если удастся. Я  часто  ломал  голову над тем,
как спаслись  отец и дед.  Теперь я  понимаю, что у  них был  в
запасе  Боковой  Вход,  о  котором никто, кроме них,  не  знал.
Очевидно, они и составили карту, и мне бы хотелось знать: каким
образом ее захватил Гэндальф и  почему  она не попала ко мне  -
законному наследнику?
     - Я ее не захватывал, мне ее дали, -  ответил волшебник. -
Ваш дед Трор, как вы помните, был убит в рудниках  Морайи царем
гоблинов Азогом. - Будь проклято его имя! -  отозвался Торин. -
А Трейн, ваш отец, двадцать первого апреля -  в прошлый четверг
минуло как раз сто лет с того дня - ушел  неизвестно  куда, и с
тех пор вы  его  не  видели... - Все это  верно,  -  подтвердил
Торин.
     - Так вот, ваш отец перед уходом отдал мне  карту и просил
передать ее вам:  а  что касается  времени  и места, которые  я
выбрал, чтобы  вручить ее, то моей вины тут  нет, ведь чего мне
стоило вас  разыскать! Когда ваш отец  отдавал мне карту,  он и
свое-то  имя  позабыл, не  то  что ваше,  так  что скажите  мне
спасибо! Получайте! - И он протянул бумагу Торину.
 -  Все  равно  не понимаю, - сказал Торин, и Бильбо захотелось
повторить то же самое. Об®яснение и ему  показалось  не  вполне
ясным. - Ваш дед, - медленно и сумрачно проговорил волшебник, -
собираясь на рудники Морайи,  отдал  карту  на  хранение  сыну.
После гибели вашего деда отец ваш отправился попытать счастья с
картой; он пережил множество всяких злоключений, но  так  и  не
добрался  до Горы. Я познакомился с ним в темницах черного мага
Некроманта; как он попал туда не знаю.
 -  Вы-то что там делали? - спросил Торин, содрогнувшись, и все
гномы тоже вздрогнули. - Неважно.  Интересовался  кое-чем,  как
всегда,  и,  надо сказать, там мне пришлось довольно туго. Даже
я, Гэндальф, еле-еле уцелел. Я пытался спасти вашего  отца,  но
было уже поздно: он повредился в уме, мысли его путались, он не
помнил ни о чем,кроме карты и ключа.
 -  С гоблинами Морайи мы давно расквитались, - сказал Торин, -
надо будет теперь заняться Некромантом. - Вздор!  Такого  врага
не  одолеть  всем  гномам, вместе взятым, даже если бы их можно
было еще собрать с четырех концов земли. Отец ваш хотел одного:
чтобы  его  сын разобрался в карте и употребил ключ в дело. Так
что дракон и Гора - этого вам за глаза хватит!
     - Внимание! Внимание! -  вырвалось у Бильбо. - В чем дело?
- спросили  гномы и  разом обернулись к нему, а  он, не в силах
совладать с собой, воскликнул: - Послушайте, что я скажу! - Что
такое? - спросили гномы.
     - Мне  кажется,  вам  надо  пойти  на  Восток  и  на месте
выяснить, что и как. В конце концов, существует Боковой Вход, и
драконы  когда-нибудь  да  спят,  и,  если   посидеть  у  входа
подольше, что-нибудь  непременно  придет  в  голову.  А  потом,
знаете, по-моему,  на  сегодня  разговоров  достаточно. Как там
говорится насчет рано вставать, рано в  кровать  и  так  далее?
Перед вашим уходом я накормлю вас хорошим завтраком.
     - Перед нашим общим уходом, вы хотите сказать, - отозвался
Торин. - Разве  не  вы Главный Взломщик? И  не  ваше разве дело
сидеть у  входа, не говоря  уже о том, чтобы проникнуть внутрь?
Но насчет кровати и завтрака я с вами согласен. Перед дорогой я
обычно  ем  яичницу из  шести  яиц  с  ветчиной  -  конечно, не
болтунью, а глазунью, да смотрите, чтоб глазки были целы!
     После того как  и остальные гномы об®явили, что они желают
на  завтрак  (никто  из  них   не   подумал   сказать  хотя  бы
"пожалуйста", что  немало  обидело Бильбо), все поднялись из-за
стола.  Хоббиту  пришлось еще  каждого  устроить  на  ночь;  он
предоставил им  все  гостевые  комнаты,  постелил  на креслах и
диванах, наконец разместил всех и улегся в свою кроватку, очень
усталый  и  не вполне успокоенный. Единственное, что он  твердо
решил, -  ни в  коем случае не вставать ни  свет ни заря, чтобы
накормить всех  этих  дармоедов.  Туковские  настроения  в  нем
повыветрились, и он был далеко не уверен, что наутро отправится
куда бы то ни было. Лежа в постели, он слышал, как в соседней с
ним парадной спальне Торин напевает.

  За синие горы, за  белый  туман
  В пещеры и  норы уйдет караван;
  За быстрые воды  уйдем до восхода
  За кладом старинным из сказочных стран...

     Бильбо заснул под эту песню и видел скверные сны. Когда он
проснулся, уже давно рассвело.



        Баранье жаркое


     Бильбо  живо   вскочил,   надел  халат  и  вошел  в
столовую.  Ни  души!  Он  застал  там  лишь  следы  обильного и
поспешного завтрака. В комнате все было перевернуто вверх дном,
в кухне  громоздились  груды  грязной  посуды, перепачканы были
чуть не все кастрюли и горшки. Бильбо с грустью убедился в том,
что  вечерняя  пирушка не  просто  дурной  сон.  Но  зато  он с
облегчением увидел, что гости  отправились  в путь без него, не
удосужившись  его  разбудить ( "Даже спасибо не  сказали"  ,  -
подумал он). В то же время Бильбо был немного разочарован и сам
удивился  своему  разочарованию.  "Не   будь   дураком,  Бильбо
Бэггинс, - уговаривал  он  себя,  - в твои ли  годы  мечтать  о
драконах и всякой сказочной чепухе!"
     И он надел фартук,  разжег  плиту, вскипятил воду и быстро
перемыл всю  посуду.  Потом  уютненько  позавтракал  на кухне и
тогда только  приступил  к  уборке  столовой.  Солнце уже сияло
вовсю, входная дверь  стояла  распахнутой, в дом залетал теплый
весенний ветерок.  Бильбо  начал  громко  насвистывать и совсем
позабыл про вечер накануне. Только-только он  собирался сесть и
уютненько  позавтракать  во второй  раз  у  раскрытого  окна  в
столовой,как вдруг появился Гэндальф.
     - Голубчик, - сказал он, - да когда же ты пожалуешь? А еще
говорил "рано вставать"! Скажите на милость - сидит завтракает,
или  как  там у  тебя  это  называется,  а  между  тем половина
одиннадцатого! Они не могли  ждать  и оставили тебе послание. -
Какое послание? -  спросил  бедный мистер Бэггинс в неописуемом
волнении.  -  Вот те раз! -  воскликнул  Гэндальф. - Я тебя  не
узнаю - ты даже не вытер  пыль на каминной полке! - При чем тут
каминная полка?  Хватит  с  меня  мытья  посуды на четырнадцать
персон!  -  Если бы ты вытер  каминную  полку, ты бы нашел  под
часами   вот   это!  -  И  Гэндальф  протянул  Бильбо   записку
(написанную,  естественно,   на  собственной,  Бильбо,   писчей
бумаге).
     Вот что Бильбо прочел:

     "Торин  и  Ко  шлют  Взломщику Бильбо свой  привет!  За
гостеприимство   -   сердечная    благодарность,    предложение
профессиональной помощи принимается с признательностью. Условия
- оплата при вручении искомого размером  до,  но  не  превышая,
четырнадцатой  части  общего дохода  (буде  таковой  случится).
Возмещение  путевых  издержек  в  любом  случае  гарантировано,
похоронные издержки  ложатся  на  Ко  или  на ее представителей
(если  меры  не приняты покойным заранее). Не считая  возможным
нарушать ваш  драгоценный  отдых,  мы отправляемся вперед, дабы
сделать необходимые приготовления. Будем ожидать вашу почтенную
особу в харчевне Зеленый Дракон, Байуотер,  ровно  в  11  утра.
Надеясь на  Вашу  пунктуальность, имеем честь пребывать глубоко
преданные Торин и Ко.


     - Остается  ровно  десять  минут.  Тебе  придется  бежать,
-заметил Гэндальф.  - Но... - начал  Бильбо. - Никаких  "но", -
отрезал  волшебник.  -  Но  ведь... - сделал еще  одну  попытку
Бильбо. - Никаких "но ведь"! Бегом!

     Бильбо  потом   никак  не  мог  вспомнить,  каким  образом
очутился на улице - без шапки, без трости, без денег,  без всех
тех  вещей,  которые  привык  брать  с  собой, выходя из  дому.
Оставив  второй   завтрак   недоеденным  и  посуду  после  себя
невымытой, он  сунул Гэндальфу ключи  от дома и побежал со всех
своих мохнатых ног  по улочке мимо большой мельницы, через мост
и еще с милю По Ту Сторону Реки.
     Ну  и  запыхался же  он,  и  упарился  же,  когда  ровно в
одиннадцать,  с  боем  часов,  достиг  Байуотера.  И  на  тебе!
Оказалось, что носовой платок он тоже забыл дома!
 -  Браво!  - сказал Балин, ждавший его в дверях харчевни.  Тут
из-за поворота  дороги,  которая  вела  в  деревню,  показались
остальные. Они ехали верхом на пони, и каждый пони был навьючен
всевозможной поклажей - тюками, мешками  и  прочими  пожитками.
Самый маленький пони, очевидно, предназначался Бильбо.
     - Теперь залезайте оба - и в путь! -  скомандовал Торин. -
Прошу прощения, - запротестовал Бильбо, -  я  не  успел  надеть
шляпу, забыл носовой платок и не захватил денег. Вашу записку я
получил только в десять сорок пять, чтобы быть точным.
     - А вы  не будьте таким  точным, - посоветовал Двалин, - и
не волнуйтесь! Придется вам до конца путешествия обходиться без
носовых платков и еще много без чего. А вместо шляпы...  у меня
в багаже есть лишний капюшон и плащ. Вот так в  одно прекрасное
утро  в  самом конце апреля они тронулись  потихоньку  в  путь.
Бильбо был облачен  в  темно-зеленый плащ и чуть-чуть полинялый
темно-зеленый капюшон,  которые ему одолжил Двалин. Одежда была
ему  велика,  выглядел он довольно нелепо. Боюсь и  вообразить,
что подумал бы при виде Бильбо его отец  Банго. Бильбо утешался
единственно тем, что  его нельзя принять  за гнома, так  как  у
него нет бороды.
     Не  успели  они  от®ехать  от  харчевни,   как  их  догнал
Гэндальф, совершенно великолепный на  великолепном  белом коне.
Он привез Бильбо уйму носовых платков, любимую трубку и табаку.
Вся компания  весело  поехала дальше. По дороге путешественники
целый день рассказывали  разные  истории и пели песни, замолкая
лишь на то время,  пока  останавливались перекусить. И хотя это
случалось далеко не так часто, как хотелось Бильбо, он все-таки
понемногу стал входить во вкус такой  жизни  и  подумывал,  что
приключения - это не так уж плохо.
     Сперва  они  проезжали  владения  хоббитов  -   просторный
добропорядочный край с отличными дорогами, населенный почтенным
народом; время от  времени  им встречался какой-нибудь гном или
фермер,  спешившие  по своим делам. Потом пошла местность,  где
жители говорили на  незнакомом языке и пели песни, каких Бильбо
раньше не слыхивал. Наконец они углубились  в Пустынную Страну,
где  уже  не  попадалось  ни  жителей,  ни трактиров, а  дороги
становились все хуже да хуже. Впереди замаячили сумрачные горы,
одна другой выше, казавшиеся черными  из-за  густых  лесов.  На
некоторых виднелись  древние  замки  такого зловещего вида, как
будто  их   построили  нехорошие  люди.  Все  кругом  сделалось
мрачным,  погода  вдруг  испортилась,  стало  холодно  и  сыро.
Ночевать им приходилось где попало.
     - Подумать только - июнь на носу!  -  ворчал  Бильбо;  его
пони  хлюпал   по   грязнейшей   проселочной  дороге  в  хвосте
процессии.  Близился  вечер,  время  чая прошло, весь  день  не
переставая лил дождь, с капюшона текло  в  глаза,  плащ  промок
насквозь, пони устал и спотыкался о камни. Путешественники были
не в духе  и молчали. "Наверняка  дождь промочил тюки  с  сухой
одеждой и вода попала в мешки с едой, - с грустью думал Бильбо.
-  Как  бы мне хотелось очутиться  сейчас  у себя дома, в  моей
славной норке, у очага, и чтобы чайник начинал петь!.."
 Еще  не  раз  потом  ему пришлось мечтать об этом! А гномы все
трусили вперед да вперед, не оборачиваясь, словно совсем  забыв
про  хоббита.  За  серыми  тучами, должно быть, село солнце, и,
когда они спустились в глубокую долину, по  дну  которой  бежал
поток,  сделалось  совсем темно. Поднялся ветер, ивы по берегам
закачались и зашелестели. К счастью,  старинный  каменный  мост
был  цел  и  им  не  пришлось  переправляться  вброд, а то река
вздулась от дождей и с шумом бежала с гор и холмов.
     Когда они  наконец  очутились  на  другом  берегу,  совсем
стемнело. Ветер  разогнал тучи, проглянула луна. Они спешились,
и  Торин  пробормотал что-то насчет ужина и  "где  бы  отыскать
сухое местечко на ночь".  И  тут только заметили, что Гэндальфа
нет. Он ехал с  ними всю дорогу, так и не об®ясняя  - участвует
он в их походе  или просто провожает до поры до времени.  Он ел
больше всех, болтал больше всех и хохотал громче всех. А теперь
он просто-напросто исчез, и все тут!
     - Как раз когда так пригодился бы  волшебник! - простонали
Дори и Нори (они разделяли взгляд хоббита на то, что  есть надо
регулярно, часто и как можно больше).  В  конце  концов  решили
заночевать где есть и только передвинулись под деревья, так как
там земля  была суше. Но зато ветер стряхивал  воду с листвы, и
звук падающих  капель - "кап, кап" - наводил  уныние. К тому же
что-то приключилось  с костром, огонь словно заколдовали. Гномы
обычно умеют разложить костер буквально  где  угодно  и из чего
угодно, независимо от того, есть ветер или нет. Но в этот вечер
у них ничего не клеилось, даже у Ойна и Глойна,  уж  на что они
были мастера по части костров.
     Потом вдруг невесть чего испугался один из пони и ускакал.
Его  не  успели  перехватить,  и  он  забежал  в  реку. Пытаясь
вытащить его из воды, Фили  и  Кили чуть не утонули, а  поклажу
унесло течением. Там,  как  назло, была большая часть провизии,
поэтому их ожидал скудный ужин и еще более скудный завтрак.
     Так  они  сидели, хмурые, промокшие, и ворчали,  а  Ойн  и
Глойн продолжали возиться с костром и  переругиваться. Бильбо с
грустью   размышлял   о   том,   что  приключения  -   это   не
увеселительная прогулка в сияющий майский день.  И вдруг Балин,
который выполнял роль дозорного, закричал :
 -  Глядите,  огонь  !  Немного  поодаль  темнел  холм, местами
довольно густо поросший деревьями. В  гуще  деревьев  и  впрямь
сверкал  огонь,  красноватый,  уютный,  словно  свет костра или
факелов. Они  поглядели-поглядели  и  принялись  спорить.  Одни
стояли за то, чтобы пойти и просто посмотреть, что там такое, -
хуже не будет. Другие убеждали: