шоссе, к удовольствию Элли, оказалось буквально  под
стражей. Она часто встречала кроликов, в особенности  в  Западном  Техасе.
Они копошились по обе стороны дороги, но под лучами  новых  кварцевых  фар
"Тандерберда"  вставали  на  задние  лапки,  безвольно  свесив   передние.
Казалось, целые мили ушастого почетного  караула  приветствуют  ее...  или
ревущий автомобиль, несущийся в ночи. Они глядели  вверх...  принюхиваясь,
поводили тысячей розовых носов, двумя тысячами глаз  вспыхивали  во  тьме,
когда адское устройство, грохоча, проносилось мимо них по дороге.
   Быть может, для них это  своего  рода  религия,  подумала  Элли.  Возле
дороги собираются в основном молодые кролики.  Те,  кому  никогда  еще  не
приходилось видеть автомобильные фары. Если  подумать,  два  ослепительных
луча света, летящих со скоростью 130 километров в час, представляют  собой
удивительное зрелище. Но хотя обочины кишели тысячами кроликов, ни посреди
дороги, возле разделительной линии, ни на краях полотна  она  ни  разу  не
видела ни одного из них, не видела даже мертвой тушки с ушами,  прилипшими
к мостовой. И зачем они  выстраиваются  по  краям  дороги?  Возможно,  это
как-то связано с температурой асфальта? Но почему же никто из кроликов  не
пытается в несколько прыжков перескочить черную полосу, отделяющую его  от
собратьев? Что представляет дорога  с  точки  зрения  кроликов?  Дело  рук
неизвестно зачем и откуда взявшихся чужаков, которых большинство  грызунов
никогда и не видело? Едва ли хоть  кто-нибудь  из  кроликов  интересовался
всем этим.
   Шорох шин на шоссе представлял собой тот же белый шум, и  Элли  поняла,
что бессознательно ищет упорядоченности и в нем. Она стала  прислушиваться
ко многим источникам белого шума:  двигателю  холодильника,  бурчавшему  в
ночной тишине, к струе воды, с плеском  льющейся  в  ванну,  к  стиральной
машине, когда приходилось заниматься бельем  в  крохотной  комнатке  возле
кухни, к шуму волн... Она отправилась тогда поплавать с аквалангом  вблизи
острова Коцумел около Юкатана, но досрочно уехала - так хотелось побыстрее
вернуться к работе. Элли прислушивалась к домашним  источникам  случайного
шума, пытаясь определить, не  больше  ли  в  них  упорядоченности,  чем  в
межзвездных шумах.
   Прошлым летом, в августе, она побывала в Нью-Йорке  на  заседании  UъSI
(французская аббревиатура Международного научного радиосоюза). Ей сказали,
что в подземке небезопасно, но тоска по белому шуму оказалась  сильнее.  В
лязге и стуке подземной дороги ей чудился  ключ  к  разгадке,  и  половину
рабочего дня она потратила на путешествия: с 34-й  стрит  на  Кони-Айленд,
обратно через Манхэттен, а потом по другой линии к дальним  окраинам  -  в
Квинс. Она сделала пересадку на станции в Джамайке и  вернулась  в  отель,
где проводилась конференция, запыхавшаяся и  слегка  раскрасневшаяся  -  в
конце концов был жаркий августовский день. Иногда поезд кренился на крутом
вираже, тогда в вагоне гас свет и за окнами мелькали лампы дневного света.
Ей казалось, что в каком-то невообразимом гиперрелятивистском  межзвездном
корабле она мчится через  скопление  юных  голубых  супергигантов.  Потом,
когда поезд выходил на прямую, огни загорались вновь, и она снова замечала
кислый запах, качающиеся  петли  над  головой,  миниатюрные  телекамеры  в
защитных  кожухах   с   замазанными   аэрозольной   краской   об®ективами,
стилизованные  многоцветные  схемы  ходов   сообщения,   проложенных   под
Нью-Йорком, тонкий визг тормозов при остановке на станциях.
   Она вела себя несколько эксцентрично и понимала это. Но ведь всю  жизнь
она  фантазировала.  Да,  конечно,  она  несколько   увлеклась   в   своем
пристрастии к шумам. Явного вреда от этого быть не могло. Никто ничего  не
заметил. По крайней мере это было нужно  для  работы,  при  таком  настрое
стоимость  путешествия  на  Коцумел  можно  было  исключить  из  налоговой
декларации - как командировку для исследования шума прибоя.  Она  ощущала,
что в какой-то мере становится одержимой.
   Вздрогнув,  Элли  поняла,  что  приехала  на  станцию  "Рокфеллеровский
центр". Торопливо переступая через кучу свежих газет, брошенных на  пол  у
двери вагона, она успела прочесть  заголовок  в  "Ньюс  пост":  "ГЕРРИЛЬЯС
ЗАХВАТЫВАЮТ РАДИОСТАНЦИЮ ХОБУРГА". Если мы симпатизируем им, это борцы  за
свободу, подумала она. Если же нет - это террористы.  Но  когда  сразу  не
выберешь, это геррильяс. Рядом в газете  красовался  портрет  цветущего  и
уверенного в себе мужчины, над которым был заголовок: "КАК ОКОНЧИТСЯ МИР".
ВЫДЕРЖКИ ИЗ НОВОЙ КНИГИ ПРЕПОДОБНОГО БИЛЛИ ДЖО  РЕНКИНА.  ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО  В
"НЬЮС  ПОСТ"  НА  ЭТОЙ  НЕДЕЛЕ".  Элли  мельком  проглядела  заголовки   и
постаралась  побыстрее  забыть  их.  Увертываясь,  она  пробралась   через
оживленную толпу к  отелю,  где  шла  конференция,  и  успела  как  раз  к
сообщению Фудзиты о проекте гомоморфного радиотелескопа.


   На шелест шин накладывалось периодическое постукивание на швах полотна,
которое  укладывалось  различными  бригадами  дорожников   Нью-Мексико   в
различные эпохи. Что, если  проект  "Аргус"  уже  принимает  сообщение  со
звезд, только передача ведется очень медленно  -  один  бит  в  час,  или,
скажем, в неделю, или в десять лет?  Что,  если  пространство  пронизывает
медленная  воркотня  древних,  весьма  терпеливых   цивилизаций,   которым
неоткуда узнать, что познание закономерностей утомляет нас уже за  секунды
или минуты? Что, если  они  живут  десятки  тысяч  лет  и  _рреееччь  иххх
ооочччееннь  мееедлееенна_?  "Аргус"  и  не  узнает  об  этом.  Могут   ли
существовать столь долговечные существа?  И  хватит  ли  им  всей  истории
Вселенной, чтобы не торопясь достичь высот разума?  Не  статистический  ли
разрыв химических связей,  распад  тел  по  второму  закону  термодинамики
определяют скорость размножения этих существ? И не сокращает ли этот закон
их жизнь? Или же они населяют старый и холодный мир, где даже молекулярные
соударения происходят нечасто, например раз  в  день.  И  ей  представился
вполне  привычный  для  земного  взгляда  радиопередатчик  где-нибудь   на
метановом утесе, едва освещенном  далеким  солнцем,  похожим  на  красного
карлика. Безжалостные волны аммиака вгрызаются в берег, издавая белый шум,
вовсе неотличимый от шума прибоя в Коцумеле.
   Впрочем,  не  исключено  и  противоположное  -  какие-нибудь  суетливые
человечки, мельтеша, выпаливают за одну наносекунду радиосообщение в сотню
страниц английского текста. Конечно, пользуясь узкополосными  приемниками,
воспринимающими  небольшой  диапазон  частот,  приходилось  надеяться   на
длительные передачи. Быстрой модуляции  таким  прибором  не  уловить.  Это
следует непосредственно из интегральной теоремы Фурье, близко связанной  с
принципом неопределенности Гейзенберга. Так, например, если вы работаете с
полосой пропускания в один килогерц, то не сможете выделить в ней сигнал с
периодом модуляции меньше одной миллисекунды.  Звуки  сольются.  Частотные
диапазоны "Аргуса" были уже меньше одного герца, что позволяло  обнаружить
очень медленные модуляции, меньше одного бита в  секунду.  Было  бы  много
легче обнаруживать еще более  медленные  модуляции,  скажем  длительностью
больше часа, если, конечно, у вас хватает терпения,  направив  телескоп  в
одну точку, наблюдать за небом в течение многих часов. Но в небе так много
уголков, куда следует заглянуть,  сотни  миллионов  звезд  ожидают  своего
исследователя.  И  потратить  все  свое  время  лишь  на   наблюдение   за
несколькими звездами просто немыслимо. Элли  опасалась,  что  в  поспешном
стремлении прослушать все  небо  менее  чем  за  человеческую  жизнь  люди
забывают и про тараторок-стрекотунов и про тягучих  медлителей,  по  капле
выдавливающих слова.
   Конечно,  думала  она,  инопланетяне  знают,  какие   частоты   следует
предпочесть. У них есть опыт межзвездной связи,  есть  и  опыт  общения  с
нарождающимися цивилизациями. И  если  существует  некоторый  рациональный
диапазон  скоростей  передачи,  пригодных  для  принимающей   цивилизации,
передающие воспользуются  именно  им.  Модулировать  ли  за  микросекунды,
модулировать ли за часы? Во что это им обойдется? По земным стандартам все
они там, наверху, обладают  и  немыслимыми  энергетическими  ресурсами,  и
невероятной техникой. Если они пожелают связаться с нами, то сделают  все,
чтобы  облегчить  нам  прием.   Пошлют   сигналы   по   многим   частотам,
воспользуются модуляциями с различным временным масштабом. Им  понятно,  с
каким отсталым мирком придется иметь дело, и пожалеют нас.
   Но тогда почему мы еще не обнаружили их сигналы? Неужели Дейв  прав,  и
внеземных цивилизаций не существует? А все эти миллионы миров - всего лишь
безжизненные пустыни? И, значит, разум  возник  лишь  в  одном  из  темных
закоулков непостижимо  обширной  Вселенной?  Но  как  Элли  ни  старалась,
отнестись всерьез к подобной возможности она  не  могла.  Уж  очень  точно
совпадала  эта  идея  со  всеми  людскими  опасениями  и  претензиями,   с
недоказуемыми доктринами о жизни после смерти и даже с псевдонауками вроде
астрологии. Такая мысль была бы воплощением  геоцентрического  солипсизма,
то есть концепции, в которой были убеждены наши предки, что  _мы  одни_  в
этой Вселенной. Аргументы Драмлина в основном сводились к этим мыслям.  Уж
очень хочется нам в это поверить.
   Минуточку! Мы еще не провели даже однократного  исследования  северного
неба с помощью телескопов "Аргуса". Повод для беспокойства  возникнет  лет
через семь или восемь, если мы ничего не  услышим.  Во  всей  человеческой
истории это первая возможность узнать, обитаемы ли другие миры.  В  случае
неудачи мы только по-настоящему оценим эту редчайшую драгоценность - жизнь
на нашей планете. В случае же успеха преобразуем всю историю нашего  вида,
разорвем путы провинциализма. При такой ставке можно  пойти  на  некоторый
профессиональный  риск,  сказала  Элли  себе,  прижимаясь  к   обочине   и
разворачиваясь словно гонщик. Дважды переключив передачу, она  направилась
обратно к  "Аргусу".  Выстроившиеся  вдоль  дороги  кролики,  порозовевшую
шерстку которых уже золотила заря, поворачивали головы ей вслед.



        4. ПРОСТЫЕ ЧИСЛА

                   Что же, на  Луне  нет  моравских  братьев,  и  ни  один
                миссионер так и не посетит нашу бедную языческую  планету,
                чтобы   цивилизовать   ее   цивилизацию,   чтобы   сделать
                христианским ее христианство?
                                            Герман Мелвилл. "Белый бушлат"

                   Величье - только в молчании; все прочее - слабость.
                                          Альфред де Виньи. "Смерть волка"

   Холодный черный вакуум остался  позади,  импульсы  уже  приближались  к
ничем не выделяющейся карликовой  желтой  звезде,  прокладывая  свой  путь
среди миров ее сумеречной системы. Они мерцали у планет  из  газообразного
водорода, проникали в недра ледяных  лун.  Пронзили  органические  облака,
окутавшие холодный мир,  на  котором  только  еще  зарождались  отдаленные
предшественники жизни, на лету миновали  планету,  давно  пережившую  пору
расцвета. Плеснули о берега теплого  мира,  голубого  и  белого,  медленно
вращавшегося на черном усыпанном звездами поле.
   Жизнь пышно цвела на этой планете, удивляя количеством и  разнообразием
форм. Даже на заледеневших вершинах  высочайших  гор  этого  мира  прыгали
пауки, а возле трещин, извергавших  горячую  воду,  у  подножий  океанских
хребтов копошились питающиеся серой черви. Планета породила существа,  что
могли жить  только  в  концентрированной  серной  кислоте,  и  такие,  что
мгновенно в ней гибли; породила создания, для которых  кислород  -  яд,  и
бесчисленные организмы, не способные существовать без  этого  живительного
газа.
   Не столь давно по всей этой планете распространился некий вид  разумных
существ. Теперь их можно было встретить и  на  дне  океана,  и  на  низких
орбитах. Они так и кишели в каждом  уголке  и,  складке  этого  крохотного
мирка. Линия утра, разделяющая ночь и  день,  перемещалась  на  запад,  и,
следуя  за  ней,  миллионы  таких  существ  приступали  к  своим  утренним
ритуалам. Одевали свои пиджаки или  дхоти  [набедренная  повязка  (инд.)],
выпивали  настой  чая,  кофе  или  одуванчика,  садились   на   велосипед,
автомобиль или в повозку, влекомую  быками,  и  отдавали  некоторое  время
пахоте, учебе... или судьбам планеты.
   Первые импульсы цуга радиоволн пронзили атмосферу и облака и, попав  на
твердую  поверхность,  частично  отразились  обратно   в   космос.   Земля
поворачивалась, налетали следующие импульсы, они  обволакивали  не  только
саму планету, но и всю Солнечную систему. Лишь  малая  доля  этой  энергии
поглощалась ее мирами. Большая  часть  все  стремилась  вперед  за  желтую
звезду, совершенно не в ту сторону, куда летела она, - в кромешную тьму.


   Начиналась  вечерняя  пересменка.  Дежурный  наблюдатель  в  дакроновой
куртке со словом "Мародеры"  над  стилизованным  вельветовым  волейбольным
мячом входил в контрольное помещение. Небольшая группа радиоастрономов как
раз отправлялась обедать.
   - Ну, ребята, и сколько же лет  мы  ищем  зелененьких  человечков?  Уже
больше пяти, а, Вилли?
   Говорили они добродушно, но в смешках чувствовалось раздражение.
   - Пора сделать перерыв, Вилли, - добавил один из  них.  -  Все  снимают
густые сливки на измерениях светимости квазаров. А у нас дело затянется до
бесконечности, если нам будут оставлять только два  процента  времени  для
наблюдений.
   - Конечно. Ты прав, Джек.
   - Вилли, мы заглядываем во времена рождения Вселенной. И наша программа
тоже сулит многое... Мы-то _знаем_, что Вселенная существует, но  ты  едва
ли можешь поручиться, что в ней найдется хоть один зеленый человечек.
   - С подобными вопросами  обращайтесь  к  доктору  Эрроуэй.  Она  охотно
выслушает ваше мнение, - несколько кислом тоном отвечал тот.
   Дежурный вошел в помещение. Быстро оглядел дюжину телевизионных экранов
с результатами измерений.  Только  что  закончили  прослушивать  созвездие
Геркулеса. Они заглянули в самое сердце великого роя галактик за пределами
Млечного Пути, скопления Геркулеса, удаленного от Земли на  сто  миллионов
световых лет; прослушали М-13, рой примерно из трехсот тысяч  звезд  (если
не  учитывать  гравитационно-двойные),   обращающийся   вокруг   галактики
Млечного Пути в 26 тысячах световых  лет  от  нас;  изучили  Рас  Альгети,
двойную звезду, а еще Дзета и Лямбда Геркулеса - звезды,  отличающиеся  от
Солнца и похожие на него, но находящиеся неподалеку.  Звезды,  которые  мы
видим невооруженным взглядом, удалены от нас не  более  чем  на  несколько
сотен световых лет. Они тщательно  просмотрели  сотни  небольших  секторов
неба в созвездии Геркулеса на миллионе  различных  частот  и  не  услышали
ничего. В минувшие  годы  они  изучали  созвездия,  лежащие  к  западу  от
Геркулеса: Змеи, Северной Короны, Волопаса, Гончих Псов... но и там ничего
не услышали.
   Несколько  телескопов,  как  мог  видеть  дежурный,  добирали  какие-то
пропущенные данные в Геркулесе. Остальные целились  в  прилежащий  участок
неба, в следующее созвездие к востоку от Геркулеса.  Несколько  тысяч  лет
назад жителям восточного Средиземноморья показалось,  что  оно  напоминает
струнный музыкальный инструмент, его связывали с греческим  мифологическим
героем Орфеем. Созвездие называли Лирой... Лира.
   Компьютеры повернули телескопы,  чтобы  следить  за  звездами  Лиры  от
восхода до заката. Теперь они  будут  накапливать  радиокванты,  управлять
поведением телескопов, представлять  результаты  человеку  в  удобном  для
осмысления  виде.  Даже  _один_  дежурный  в  сущности  был   излишеством.
Последовательно миновав банку с конфетами,  кофеварку,  записанное  рунами
эльфов  изречение  Толкиена  на  распечатке  из  Станфордской  лаборатории
искусственного интеллекта и наклейку на бампер со словами "ЧЕРНЫХ  ДЫР  НЕ
ВИДАТЬ", Вилли подошел к  пульту  управления.  Он  мило  кивнул  дежурному
дневной смены, собравшему бумаги, чтобы  отправиться  на  обед.  Поскольку
результаты измерений  этого  дня  светились  янтарем  на  главном  экране,
необходимости задавать вопросы Вилли не ощущал.
   - Сам видишь, ничего особенного. Был какой-то  проблеск...  по  крайней
мере похоже было... на сорок  девятом,  -  сказал  он,  махнув  куда-то  в
сторону окон. - Бригада специалистов  по  квазарам  освободила  десятые  и
двадцатые около часа назад. Кажется, у них очень интересные данные.
   - Да, слыхал. Они не понимают...
   Вдруг его голос затих,  на  пульте  ярко  замигал  сигнал  тревоги.  На
дисплее под надписью "Зависимость интенсивности от частоты" возник  резкий
вертикальный пик.
   - Ну-ка, похоже на монохроматический сигнал!
   На другом экране с  надписью  "Зависимость  интенсивности  от  времени"
слева направо за пределы экрана шествовала цепочка импульсов.
   - Числа, - слабо промолвил Вилли. - Кто-то передает числа.
   - Быть может, кто-то из ВВС. Где-то  в  районе  16-й  сотни  часов  [от
момента  начала  наблюдений]  я  заметил  самолет  дальнего   обнаружения,
наверное, из Киртленда. Забавляются ребята.
   При всеобщем безмолвном согласии ряд радиочастот был зарезервирован для
радиоастрономии. Но именно потому, что они  представляли  собой  свободный
канал, военные просто не могли удержаться от искушения. Если бы дело дошло
до всеобщей войны, первыми о ее начале узнали бы именно радиоастрономы.  В
радиоокна, открытые в космос, повалили бы приказы боевым и  наблюдательным
спутникам на геосинхронных орбитах,  трансляции  кодовых  распоряжений  на
удаленные аванпосты. Однако  и  без  военных  передач,  прослушивая  сразу
миллион диапазонов, приходилось быть готовым к помехам. Молнии,  зажигание
в двигателях автомобилей, передающие спутники - все порождало радиопомехи.
Но в компьютеры были заложены все их параметры,  и  при  обработке  данных
такими помехами пренебрегали, сомнительные сигналы компьютер выслушивал  с
большим  вниманием,  проверяя  на   соответствие   заложенным   в   память
параметрам. Время  от  времени  в  порядке  разминки  над  ними  пролетали
самолеты   электронной   разведки   с   радарной   установкой,   кокетливо
замаскированной  под  летающее  блюдце,  тогда   радиотелескопы   "Аргуса"
мгновенно обнаруживали несомненные признаки разумной жизни.  Впрочем,  эта
жизнь всегда принадлежала к вполне определенной  разновидности,  наводящей
на грустные размышления. Она действительно была в известной мере разумной,
но только чуточку внеземной.  Несколько  месяцев  назад  самолет  F-29E  с
современными установками электронного противодействия  пролетел  в  80.000
футах над обсерваторией и вызвал  тревогу  на  всех  телескопах.  С  точки
зрения штатских астрономов, радиосигналы были достаточно  сложны  и  могли
принадлежать внеземной цивилизации. Но потом  они  обнаружили,  что  самый
западный телескоп принял радиоволны минутой  раньше  восточного,  и  стало
ясно, что их породил об®ект, перемещающийся  в  окутывающем  Землю  тонком
покрывале атмосферы, а  не  какая-то  невообразимо  чужая  цивилизация  из
космических глубин. Наверное, история повторяется.


   Пальцы правой руки Элли были вставлены в пять равномерно  расположенных
гнезд в невысоком ящичке, находящемся  на  столе  перед  нею.  Изобретение
экономило полчаса в неделю.  Но  большой  необходимости  в  нем  не  было,
поскольку тратить эту половину часа все равно было не на что.
   - Я рассказала обо всем миссис Ярборо. Ее кровать теперь рядом с  моей,
после того как от нас ушла миссис Вертхеймер. Не хочу  зазнаваться,  но  в
твоих успехах есть и моя доля.
   - Да, мама.
   Элли поглядела на ногти и по  их  блеску  решила,  что  необходима  еще
минута, может быть, полторы.
   - Я