ий из чужого города? Повязка не жмет?

     Я взмыл вверх и приставил острие меча к его горлу.  Как он
перепугался!

     -- Ты  же теперь слепой! --  закричал Ивон, даже  не делая
попыток увернуться. -- Ты слепой!

     -- Мне хватает слуха, -- заявил я. -- Как тебе мой клинок?
Острый?

     --  Крылатые  не  убивают  друг  друга!   --  с  противным
повизгиванием в голосе крикнул Ивон. -- Лэн, останови его!

     Лэн парил рядом, наслаждаясь происходящим.

     -- Ивон, у вас прекрасный  обычай  наказывать  трусов,  --
сказал я. -- Но теперь я ввожу новый. Наказывать подлецов.

     Ударив со всего размаху,  я  рассек его правое крыло. Ивон
закувыркался, падая  вниз.  Секунду  я  провожал  его взглядом,
потом сложил крылья и бросился следом.

     Поймал я Ивона у самой земли. Схватил за волосы и довольно
резко затормозил -- в ладони остались вырванные с корнем пряди.
Ивон верещал, как поросенок.

     -- Запомни, -- опускаясь  рядом,  сказал я. -- Нельзя быть
подлецом.  Никогда.  Повторяй  это  по  утрам.  И  может  быть,
доживешь до дня, когда Крыло откажется тебя держать.

     На всякий  случай я ударил и по левому  крылу Ивона, а тот
стоял, в  ужасе глядя на меня и не  пытаясь снять свой арбалет.
Потом я взмыл вверх.  Так  быстро, что пущенная вдогонку стрела
меня не догнала.

     -- Что ты с ним сделал? -- спросил  Лэн, дожидавшийся меня
в небе. -- Убил?

     -- Нет, порезал Крыло. Пусть идет в город пешком.

     -- Это позор, -- серьезно сказал Лэн.

     -- Надеюсь. Как ты думаешь, он дойдет?

     --  Да  что  с  ним,  гадом,  сделается? Сам доползет  или
караванщики подберут. Он как раз на их тропе.

     -- Полетели домой, -- отбрасывая колебания, сказал я.

        xxx

     Мы приземлились на площади  --  там, где меня ослепили три
дня назад.  И пошли в  сторону нашего дома. Люди провожали меня
взглядами, кто  испуганными,  кто  удивленными.  На полпути нам
попался Шоки. Лэн  с  грустным видом  тронул  меня за плечо,  я
остановился, глядя собой сквозь черную повязку.

     -- Я  рад, что у вас  получился вылет, --  подходя, сказал
Шоки. -- Ты прекрасно летаешь, я видел. Прости.

     И злость на него у меня почти пропала.

     -- Шоки, нельзя быть рабом законов, -- сказал  я. -- Иначе
будешь  рабом  и  во  всем остальном. Над горами  мы  встретили
Ивона. У него  возникли проблемы с  Крылом, так что  он  придет
домой пешком и не совсем в срок. Не беспокойтесь зря.

     -- Ничего не  понимаю... -- признался Шоки. -- Данька, как
ты это делаешь?

     -- Караван придет в город к завтрашнему утру, -- словно не
слыша вопроса, сообщил  я. -- Можете  решать, кто будет  к  ним
наниматься. И считайте, что мы с Лэном уже нанялись охранять их
от нашего города до города торговцев.

     -- Вы уходите? -- словно  не  веря  своим ушам, воскликнул
Шоки.

     -- Пойдем, Младший,  -- велел я  Лэна, и мы  пошли  прочь.
Метров через десять Лэн не выдержал:

     -- Данька, ты серьезно?

     -- Вполне.

     -- Но ты даже не спросил меня! Может, я не хочу уходить!

     Я вспомнил Лэна таким, каким видел его Настоящим взглядом.
И поинтересовался:

     -- А ты что, не хочешь?

     Лэн молчал.

     -- Мы пойдем в город торговцев. Мы вытрясем  все их тайны.
Мы узнаем, где  они ухитряются так лихо загорать, -- постепенно
распаляясь, говорил  я. -- И не смей врать,  что ты не мечтаешь
удрать из своего города!

     Лэн ответил, когда мы уже подошли к дому.

     -- Да, мечтаю. Мне не нравится мой город!  Только лучше бы
ты  не  получил это  свое  Настоящее  зрение  и  не  видел меня
насквозь! Данька, я не хочу, чтобы за меня решали!

     Домой  мы  вошли  молча.  Каждый сам по себе.  Лэн  достал
буханку, нарезал, и принялся мрачно  жевать  черствый  хлеб.  Я
таким самоуничижением заниматься не стал, выудил кусок вяленого
мяса и с чувством вгрызся в него.

     За этим занятием нас и застал Котенок. Он, наверное, мирно
спал наверху, но почувствовал наше возвращение и сбежал вниз.

     -- Ого, --  только и сказал Солнечный котенок, забрался на
стол и улегся между нами.

     С минуту  он молчал, разглядывая то меня, то  Лэна. И я со
стыдом понял, что  уж  он-то все увидит действительно насквозь.
Не спрячешься.

     -- Лэн, я буду говорить с тобой, -- строго начал Котенок.

     -- Почему? -- вскинулся  Лэн. -- Я ни при чем! И  вообще с
Данькой не ссорюсь.

     -- Я  буду говорить с тобой,  потому что с  Данькой сейчас
говорить бесполезно,  --  продолжал  Котенок  так  же сурово. И
сразу же решил, что теперь превратился в доброго героя, который
видит  всю  правду и  лучше  всех знает,  что  им надо  делать.
Попутно возвращая свет целому миру.

     -- Неправда! -- завопил я. Но Котенок строго посмотрел мне
в глаза, и я осекся.

     --  Можешь выйти,  --  сказал Котенок. --  Я  говорю не  с
тобой, а с твоим  единственным  Настоящим другом. Лэн, у Даньки
на радостях все перепуталось. Он думает, что если  в его глазах
-- свет, то он ничего плохого сделать не может. А это не так. И
Свет, и Тьма -- это просто силы. Конечно, светом трудно сделать
черное дело,  а тьмой --  высветить зло. Трудно, но можно. Будь
ты хоть весь  светящийся, это тебя  не застрахует от  ошибок  и
скверного характера.

     -- Так что же  делать? -- тихо спросил Лэн. -- Чем  я могу
помочь?

     -- Прощай Даньку, когда он тебя обижает. Пойми,  что он на
самом деле хочет сделать все как лучше. Просто  он теперь видит
всех  такими,  какие они  есть  на самом  деле,  а иногда  надо
смотреть, какими они хотят быть.

     -- Хорошо, -- сказал Лэн.

     --  И  еще. Спорь  с  Данькой не  потому,  что он  позабыл
спросить  твоего  согласия   --  он  же  просто  знал,  что  ты
согласишься.  Спорь  с  ним,  когда  он  будет  на  самом  деле
ошибаться.

     Лэн молча кивнул.

     -- А теперь,  --  вставая, сказал  Котенок,  -- я выйду  и
снова зайду. И когда вернусь, здесь все должно быть по-другому.

     Когда  Котенок  вернулся, на столе для него стояло  полное
блюдце  сливок,  а  в  кресле  напротив  сидели мы  с  Лэном  и
выжидательно на него смотрели.

     --  Ого,  --  вновь  сказал  Котенок.  Но совсем с  другой
интонацией. Лакнул для  пробы  сливки и одобрительно кивнул. --
Как это у вас получилось?

     -- Сливки,  что ли? -- притворно  удивился Лэн. --  Их еще
целый кувшин.

     -- Да ну же! Мяу! -- прикрикнул Котенок. -- Не  морочь мне
голову, ты прекрасно понял вопрос!

     Мы с Лэном переглянулись и рассмеялись.

     -- Да никак, -- ответил я за Лэна. -- Мы просто посмотрели
друг на друга, потом Лэн  достал  сливки, а я блюдце. Потом  мы
сели и стали тебя ждать.

     --  Пойдет,  -- решил Котенок. -- Главное  --  без  всяких
глупых извинений и клятв в вечной  дружбе.  В  общем,  начинаем
военный  совет.  А  тебе,  Данька,  персональное   напоминание:
осторожнее с Настоящим зрением.

     -- Мы нашли торговцев, -- первым начал Лэн.  -- Они завтра
будут в городе, и Данька уже успел с ними поссориться.

     --  И  за  дело, -- подхватил  я.  --  Их  трое, не считая
охраны. Мужик с женой и дочка, противная, как ведьма. Мужик дал
Лэну конфетку, кинул, как  собачке!  Я ее растоптал. А девчонка
загорелая, она недавно была на солнце!

     -- Ты уверен, что этот торговец хотел обидеть Лэна?

     -- Нет, но...

     -- А  ты знаешь, что  торговцы плавают на своих кораблях в
разные  миры и  их  дети вовсе не  обязаны  быть бледными,  как
вареная рыба?

     Я молчал. Потом опустил глаза и признался:

     -- В общем,  я,  наверное, дурак.  Я  решил, что нам  надо
попасть в город торговцев и узнать...

     -- ...где они прячут солнышко, -- сладким голосом закончил
Котенок.  --  Сказочек начитался.  Но  в  город  торговцев  нам
действительно надо.

     -- Да? -- обрадовался я. -- Зачем?

     -- Узнать, кто  купил у них  свет. Узнать, почему  они  не
воюют с  Летящими. Что они им  такое продают или  что покупают,
почему никого не боятся. И зачем им тогда  нужна охрана? Города
на  торговцев  чуть  ли  не  молятся,  с  Летящими  у  них  все
шито-крыто... А охрана с караванами идет.

     -- Правильно, -- сказал я. -- Котенок, ты  куда лучше, чем
я, все рассчитал!

     -- Это потому, что я не полагаюсь только  на внешность или
только на сущность, -- об®яснил Котенок. -- А ты вначале сделал
все выводы из внешности торговцев, а потом -- из сущности Лэна.
Вот и двойная ошибка.

     -- Данька! -- неожиданно спросил Лэн. -- Ты что, и вправду
видишь меня насквозь?

     Он напряженно ждал ответа, и  я  соврал.  Кому же приятно,
что ничего нельзя сохранить в тайне, пусть даже и от друга:

     -- А чего тебя видеть? Ты и так как на  ладони.  Буду я на
тебя силы тратить!

     Лэн немного успокоился. Вздохнул и сказал:

     -- Данька прав, надо пойти в город торговцев. Я тоже давно
хотел там побывать... Только вначале надо попросить Шоки, чтобы
наш дом никому не отдавали, а то я к нему привык, -- неожиданно
закончил он.

     Поговорить с  Шоки?  Я  шмыгнул  носом,  представляя такой
разговор после  нашей  сегодняшней перепалки. И Лэн великодушно
пообещал:

     -- Я сам с ним поговорю. Знаю, что он меня не очень любит,
ну да  это будет честная просьба...  Шоки не откажет.  Сейчас и
пойду.

     --  Давай-давай,  -- подбодрил  его  Котенок.  --  Я  пока
обдумаю, что нам с собой  взять.  И пороюсь в твоих шкафах,  не
против?

     -- Да хоть все перерой! -- весело сказал  Лэн, вставая. --
И еще... вы меня рано не ждите. Я зайду попрощаться к маме.

     -- Вот мы  дураки, -- сокрушался Котенок, когда Лэн вышел.
-- Совсем  забыли, что он  еще ребенок, у которого есть мама...
Данька, а ты чего ревешь? А?

     --  Волшебник  несчастный! --  крикнул  я,  пряча  лицо  в
ладони. -- У меня тоже есть мама! А я даже попрощаться с ней не
могу!

         * ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ТОРГОВЦЫ * 

        1. Мы уходим из города

     С самого утра мы собирались. Много вещей с  собой брать не
стоило,  даже  если  мы  собирались идти пешком, а  не  лететь.
Выбрали лучшее оружие (выбирал Лэн), теплую  и красивую одежду,
немного еды. Ну и, конечно, по новому Крылу, про запас.

     Торговцы пришли в город к обеду. Караван медленно втянулся
на площадь,  охранники  быстро  заставили  животных  улечься, а
мужчина-торговец подошел  к  ожидавшим  его взрослым и принялся
торговаться.

     Это, конечно,  только  так  говорится  --  торговаться. На
самом-то  деле  он сообщил свои условия, а  у  жителей  особого
выбора не было. Торговец предложил отдать  почти половину груза
-- пищу, ткани, оружие,  если  десять молодых мужчин наймутся к
какому-то герцогу из  другого  мира. Торговец подчеркнул, что в
том  мире  есть  солнце  и мужчинам дадут  крылья,  поднимающие
большой вес. Так что они смогут летать, как в детстве.

     Желающих  нашлось  немало.  Взрослые даже заспорили  между
собой, но постепенно  договорились. Как я понял, через пять лет
они могли вернуться  обратно,  или наняться к другому человеку,
или еще  на пять лет  остаться у  герцога, на этот  раз уже  не
бесплатно, а  получая  деньги  для  себя.  Многие мужчины сразу
стали  говорить,  что они вернутся через  пять  лет. Но я и  не
поверил, да и остальные тоже.  Разве  можно  променять  солнце,
Крылья и  службу в гвардии  герцога на темный, мрачный мир, где
они не могут летать?

     Когда все  было обговорено и взрослые принялись разгружать
тюки, мы подошли к торговцу.

     --  Мы хотели  бы  наняться к вам,  --  начал я.  Торговец
удивленно приподнял брови:

     -- Никогда  бы не подумал.  Ты же не слишком уважаешь нас,
мальчик.

     -- Мы хотим наняться ненадолго,  --  пояснил  я. -- Просто
чтобы дойти до вашего города.

     -- Да? -- Торговец откровенно забавлялся. -- А дальше?

     -- Посмотрим, думаю, для Крылатых найдется занятие и там.

     -- Возможно,  возможно.  --  Торговец  кивнул.  -- Знаешь,
мальчик, мне кажется, что ты считаешь нас врагами.  И поэтому я
соглашусь на вашу просьбу. Понимаешь?

     -- Думаете, что мы сменим мнение?

     --  Необязательно.  Но  у  нас  так  мало врагов, что  мне
хочется понаблюдать за вами вблизи.

     -- Честный ответ, -- признал я.

     -- А в нашем деле  врать  невыгодно.  -- Торговец протянул
руку, словно собирался погладить меня по голове. Я отстранился,
и он сделал вид, что ничего не произошло. Сказал:

     --  Не  думаю,  что  вам  придется  работать  в  пути.  Но
предлагаю плату: по пять монет каждому. Это хорошая цена.

     --  По  семь  монет,  --  сказал   я.  Торговец  удивленно
посмотрел на меня. Я добавил: -- По семь. Торговаться я умею.

     -- Не думаю. Но ладно, по шесть.

     --  Идет. --  Теперь  я протянул ему  руку,  и торговец  с
серьезным видом пожал ее.

     -- Мы отправимся через два часа. Отдыха в  вашем городе не
будет, мы спешим. Так  что  не опоздайте, ждать не собираюсь...
Да, тебе можно задать вопрос?

     -- Конечно.

     -- В горах ты был без  повязки на глазах. Зачем она тебе в
городе?

     Я  растерялся.  Я  и  думать  забыл,  что  в  горах снимал
повязку.  И  какое  это  нелепое  зрелище  -- мальчик с  плотно
завязанными глазами,  который  ведет  себя,  словно  все видит.
Может  сказать,  что  мы  играем?  Но  какие  тут  игры,  кроме
"Крылатых и  Летящих"...  Оглядевшись,  я  убедился,  что рядом
никого из горожан нет. И стянул с глаз черную ленту.

     -- Так лучше?

     -- А зачем была нужна повязка?

     Я не ответил.  Вместо этого посмотрел ему в лицо Настоящим
взглядом. Но прежде  чем  успел увидеть торговца, тот вздрогнул
как от  удара, быстро достал  из кармана и надел большие черные
очки. Вроде солнцезащитных, с зеркально-черными стеклами.

     Сквозь эти очки я не видел.

     -- Так лучше? -- повторил мой вопрос торговец.

     -- Нет, -- сказал я и снова завязал глаза черной лентой.

     -- Очень жалею, что заключил  с  тобой  договор, -- заявил
торговец. -- Ты не согласишься его расторгнуть?

     Здорово, что он так серьезно относится к обещаниям...

     -- Нет, не соглашусь.

     --  Через  два часа мы уходим. --  Торговец  отвернулся  и
зашагал вдоль  каравана. Интересно, а как  он видит во  тьме? В
черных очках... И как видел раньше, без всяких очков?

     -- Лэн, бежим за вещами, -- сказал я.

     -- У нас же два часа...

     -- Фига с маслом, а не два часа. Быстрее.

     И мы  рванули  домой.  Там  торопливо  надели рюкзаки (Лэн
сунул себе за пазуху Котенка  --  нечего  его показывать раньше
времени) и  побежали  обратно.  Караван  уже  готовился в путь.
Охранники, старые и новые, пинками поднимали буйволов, торговец
что-то об®яснял удивленным взрослым, его  жена  и  дочка шли по
улице, ведущей  из  города,  словно  показывая  путь. Я помахал
торговцу  рукой.  Тот сделал вид, что не  заметил,  пожал  руки
нескольким взрослым и зашагал за караваном.

     -- Пойдем, Лэн, -- сказал я.

     -- Может, спросим, не надо ли чем-нибудь помочь?

     -- Плохой из тебя солдат, Лэн.  Кто  же  напрашивается  на
работу? Не бойся,  этот  тип в черных очках  про  нас не забыл.
Наоборот, только о нас теперь и думает. Пошли.

     И  мы  побрели  вслед  за караваном, едва  удерживаясь  от
искушения  взмыть  в воздух. С нами не  прощались.  Только  Лэн
помахал рукой нескольким  мальчишкам  и сказал мне, что Младший
Ивона стоит в толпе с убитым  видом.  Наверное,  переживает  за
своего опозоренного Старшего.

     Первые  три  дня  мы  совсем  ничего  не  делали.  Караван
неторопливо  шел   по   горным   дорогам,   каждые   два   часа
останавливаясь минут на пятнадцать. Еще  один  привал  на  пару
часов был  днем, а для  сна торговец отводил всем десять часов.
Те охранники, что с караваном с самого начала, на нас  почти не
обращали внимания, Они болтали между собой, вспоминали каких-то
знакомых из  Города  -- наверняка города торговцев, рассуждали,
куда первым делом отправятся, когда вернутся домой. Взрослые из
нашего  города  вели  себя  приветливее. Я все время  ловил  их
удивленные взгляды, потому что черной повязки с глаз не снимал,
но  вопросов  они  не  задавали. Вечером все  ставили  палатки,
торговцы забирались  в свою, охранники, кроме стороживших ночью
-- в свою. Взрослые из нашего города ставили несколько палаток,
но обычно полночи  просиживали  в одной, потягивая крепкое вино
из кожаного  бурдюка,  что  выдавал  им  каждый вечер торговец.
Разговоры их сводились к тому,  что  они  прекрасно помнят, как
владеть  Крылом,  цену себе знают и, заработав побольше  денег,
построят дом в самом солнечном  месте,  какое  только найдут. О
том, чтобы вернуться  обратно, никто уже  и не заикался.  Мы  с
Лэном тоже устраивались  со взрослыми и тихонько сидели в углу,
слушая их рассуждения. К  нам  относились неплохо, вроде даже с
уважением. Я не  сразу  понял, что взрослые по-своему расценили
наш уход их  города.  Они  решили, что мы не  хотим  воевать  с
Летящими и дожидаться возраста, когда можно уйти с торговцами в
другой мир, а собираемся удрать прямо сейчас.

     Котенка  мы  от них  не  прятали.  Просто  он  притворялся
обычным, неговорящим и  нелетающим, а свет свой делал как можно
слабее. Кошки в городе были, хотя и немного, и никто  Котенка в
волшебных свойствах не заподозрил.

     Когда мы уходили от взрослых в свою палатку, то устраивали
маленький военный совет.  Но  обсуждать было почти нечего. Куда
идем -- не знаем, от кого обороняем караван -- тоже.  Вся семья
торговцев стала носить черные очки, и Настоящим взглядом на них
не посмотришь.  Я пробовал смотреть по-настоящему на охранников
каравана, но ничего толком не увидел. Они были такими, какими и
казались.  Я  раньше думал, что это очень  хорошая  черта  быть
простым и открытым, а теперь понял: когда у человека нет внутри
никакой  тайны,  ни  плохой,  ни  хорошей,  то он делается  как
неживой.

     Только   на   третий   день  что-то  изменилось.   Вначале
засуетились охранники. Теперь двое шли далеко впереди, проверяя
все  подозрительные  места  на  тропе, а еще  трое  внимательно
следили  за  небом. Торговец подошел к взрослым нашего  города,
поговорил с  ними, потом дал каждому  по пять монет  -- больших
кругляшей  из   прозрачного   камня   вроде  хрусталя.  Мужчины
подоставали  оружие   и   тоже  рассеялись  по  каравану  среди
охранников.

     Потом торговец подошел ко мне.

     -- Пора  отрабатывать  плату, -- вместо приветствия сказал
он.

     -- Плати, -- пожал я плечами.

     Торговец без  споров  выдал мне десять монет, поколебался,
потом  добавил еще две.  Я  спрятал  их  в карман  на  Крыле  и
спросил:

     -- А где можно их потратить?

     -- В нашем городе, --  не  удивляясь,  сказал торговец. --
Теперь готовы работать?

     -- Да.

     -- Сейчас мы  войдем в заболоченную долину. Посреди нее --
островок, на котором стоит башня.

     -- Башня Летящих?

     --  Конечно.  Караван  дойдет  до островка, к  нам  выйдут
Летящие, и  я буду говорить  с ними. Обычно никаких подвохов не
бывает, но  надо все предусмотреть. Я  хочу, чтобы ты  со своим
напарником проверил дорогу до башни -- это километров десять --
и убедился, что на ней нет засады. Потом вы вернетесь  и будете
охранять мою семью. Летящие не  должны  вас  увидеть, они плохо
относятся к Крылатым.

     -- Значит, вы с ними торгуете, -- сказал я.

     --  Иначе никакой  охраны  не хватило бы.  К  тому же  мне
выгодно торговать со всеми. Это моя работа.

     Спорить  было  глупо, а говорить, что он поступает  подло,
еще глупее. Я промолчал.

     -- Еще вопрос, мальчик. Откуда у тебя Настоящее зрение?

     -- Заметили? -- полюбопытствовал я.

     Торговец снял очки и помахал ими.

     -- Это стекла,  наполненные тьмой. В них ничего не увидишь
на  свету,  зато  прекра