шлое,  в  настоящем
расцветают их цветы, те самые, что зовутся у вас белыми колоколами, и лишь
в  далеком  будущем  вызревают  иногда  плоды,  содержащие  в  себе  тайну
бессмертия...
     - Что случилось с планетой?
     - Не знаю, как назвать их,  существа?  Растения?  В  момент  импульса
хронара включилось противоположно направленное временное биополе  планеты.
Чтобы  противостоять  импульсу  хронара,  энергия  его  должна  была  быть
огромной, растянутой во времени и точно рассчитанной...  Очевидно,  не  во
всех точках им  удалось  полностью  погасить  энергию  импульса,  начались
разрывы пространства, извержения вулканов,  планетный  катаклизм  захватил
все материки, но планета уцелела, осталась в настоящем. Правда,  они  сами
почти все погибли...
     - Не все... - тихо прошептал Ротанов. Но она услышала.
     - Да, уцелела одна маленькая  рощица,  но  и  она  вымирает.  Пустыня
наступает на нее со всех сторон. За последнее  столетие  не  прижилось  ни
одного нового растения,  а  старые  постепенно  погибают,  кольцо  пустыни
смыкается вокруг них, и вскоре на  планете,  которую  они  отстояли  ценой
своей жизни, останутся одни пустыни.
     Она помолчала, потом тихо продолжала:
     -  Почва  расползалась,  превращалась  в   грязь,   затопляла   целые
материки... Мы ничего не могли сделать. К тому времени нас уже не было  на
планете. Вернее, не было в ее настоящем... До сих пор мы не знаем, виноват
в этом импульс нашего хронара, или это биополе планеты  зашвырнуло  нас  в
прошлое, которого мы хотели добиться такой дорогой ценой?
     - Вы пришли в этот  мир  голыми  и  безоружными,  -  тихо  проговорил
Ротанов.
     - Да, все снаряжение, оборудование, наш корабль - все это осталось на
северном материке, на том самом, где катаклизм достигал  наибольшей  силы.
Видимо, там  произошел  чудовищный  взрыв.  Не  сохранилось  ничего,  даже
пыли...
     В неверном красноватом свете камня он заметил слезы, стоящие у нее  в
глазах.
     Ротанов отошел в сторону, отвернулся, чтобы не видеть ее  лица  и  не
мешать ей плакать... Ночь, казалось, придвинулась еще  ближе  и  села  как
лохматая черная птица на зубцы крепостных башен. Ничто не нарушало тишину,
даже дромы угомонились. Звезды чуть сместились к востоку, возвещая близкий
рассвет.
     - Сколько же лет вам понадобилось, чтобы голыми руками построить этот
замок? И сколько мужества? - тихо добавил он.
     - Рэниты живут долго... Слишком долго, - еще  тише  прозвучал  ответ.
Тогда он повернулся, отыскал в темноте ее руку и осторожно погладил ее:
     - А знаешь, девочка...
     - Я не девочка, Ролано.
     И все  равно  она  казалась  ему  маленькой  заблудившейся  девочкой,
девочкой, которой надо помочь. Он не стал с ней спорить. Он  словно  думал
вслух...
     - Я побывал на разных планетах, бывают безвыходные  ситуации,  бывают
ситуации, из которых невозможно выбраться, но так только  кажется,  поверь
мне! Теперь вы не одни, люди помогут вам вернуться.
     - Есть законы, перед  которыми  бессильны  и  вы  и  мы.  Это  вечные
нерушимые законы жизни. Те,  кто  восстает  против  нее,  сами  становятся
мертвецами, им уже ничто не поможет.
     Но он не слушал ее, он торопливо, почти лихорадочно искал выход.
     - Вот посмотри: мы  можем  послать  экспедицию  к  вашей  звезде,  не
пройдет и года, как рэниты прилетят за вами!
     - Пока мы летели  сюда,  прошли  тысячелетия.  Не  забывай  об  этом,
Ролано. Мы знаем свое будущее. Вся наша цивилизация давно погибла.
     - Но ведь Дубров возвращался отсюда!
     - Ты тоже вернешься. Уже очень скоро.
     - Значит, и вы могли бы!
     - Вернуться, куда? В ваше время? Оно  чужое  для  нас.  Стать  вашими
нахлебниками? Это не для нас, Ролано. Рэниты - гордая раса.
     - Я знаю.
     - Плохо ты нас знаешь, если предлагаешь такое!
     - Но ведь не можете вы оставаться здесь одни! Без помощи! Мы могли бы
оставить вам всю планету, завезти сюда необходимое оборудование, машины...
     - Опять ты о том же...  Не  такие  уж  мы  беспомощные.  Тысячелетние
древние знания нашего народа помогли нам выстоять в самое  трудное  время,
теперь наш дом здесь. Другого нет и не будет. У каждого народа свой  путь.
Теперь ваша очередь летать к звездам. Может  быть,  вы  будете  счастливее
нас...
     - И все же хоть что-то можем мы для  вас  сделать?  Неужели  люди  не
имеют права помочь друг другу в беде?
     - Возможно, у вас есть такое право, только вот мы не  люди...  -  Она
замолчала, и в ее молчании он угадывал нечто  недосказанное,  может  быть,
просьбу, которую не выражают словами, может быть, он должен был понять это
сам, но в ту минуту ничего не понял,  только  почувствовал,  что  разговор
окончен, что истекают последние секунды этой  фантастической,  невозможной
ночи. Не все умеют мириться с неизбежным. Он крепче сжал  ее  невидимую  в
темноте руку.
     - Послушай... Вельда, мы могли бы вернуться вместе...
     - А ты знаешь, сколько мне лет?
     - Какое это имеет значение?!
     - Имеет, Ролано. Имеет. В  первую  сотню  лет  чувства  притупляются,
отмирают. Остаются лишь память и долг...
     - Я не могу поверить, что ваша цивилизация  исчезла  бесследно.  Ваше
знание о таком далеком будущем могло оказаться неточным. Люди  должны  это
проверить. Где находится ваша звезда?
     - Чужой дом иногда охраняется, Ролано, даже после ухода  хозяев.  Это
может быть опасным.
     - Каждый полет к звездам опасен. И все же рэниты и люди летают.
     Он заметил, что она взволнована, и не мешал ей думать. Иногда надежда
на  невозможное  ломает  самые  строгие  запреты.  Рэнитка  отвернулась  к
каменному парапету и  торопливым  движением,  словно  боялась  передумать,
начертила в пыли целую россыпь точек.
     - Это ваше небо.
     Ротанов узнал рисунок знакомых созвездий и молча кивнул.
     - Вот здесь. - Она обвела кружком одну из точек. Ротанов узнал и  эту
звезду.
     - Альфа Гидры.
     - Мы звали ее Дэлой... Если ты  кого-то  найдешь...  Они  знают,  как
пройти сквозь время. Они могли бы найти нас... Но там уже  никого  нет.  А
теперь прощай. Я и так  сказала  тебе  больше,  чем  могла.  -  Она  резко
повернулась  и  не  оглядываясь  пошла  прочь.  Темнота  почти  сразу   же
растворила ее фигуру.


     Ротанов решил вернуться на следующее утро. Он еще не  знал,  как  это
сделает, но чувствовал, что время настало и что обратный  переход  пройдет
без труда. Он тщательно убрал комнату. Единственная вещь, с которой он  не
хотел расставаться, был арбалет. Он понимал, что  не  может  взять  его  с
собой, и не хотел, чтобы эта вещь затерялась в зарослях. Ротанов  погладил
отполированное ложе и повесил оружие на стену. Кому-нибудь пригодится.  Он
не мог взять с собой ни образцов, ни собранных с  таким  трудом  гербариев
местной   растительности.    Вообще    ничего    материального,    никаких
доказательств... Сейчас он  очень  хорошо  понимал  Дуброва  и  знал,  как
беспомощен  может  быть  человек,  не  сумевший  подтвердить  своих  слов.
Галлюцинация от растительных ядов...  Весь  этот  мир,  со  слов  Дуброва,
показался бы  ему  сплошной  галлюцинацией.  Теперь  ему  самому  придется
убеждать других. Впрочем, доказательства могут появиться.  Цивилизации  не
исчезают бесследно. Пусть людям пока неподвластно время,  но  пространство
они научились преодолевать неплохо.
     Дверь за его спиной тихо отворилась, и вошел Гарт -  единственный  из
рэнитов, снисходивший до общения с  ним,  ограничивая  его,  правда,  лишь
самыми необходимыми словами.
     -  Ты  уходишь  совсем?  -  В  который  раз   Ротанов   удивился   их
проницательности, но не показал виду и лишь утвердительно кивнул.
     - Ухожу.
     - Мы должны тебе кое-что.
     - Я узнал больше, чем заработал. Узнал все, что хотел.
     - Нет. Для тебя лично.
     - Мне ничего не надо.
     - Я не так сказал. Знания, которые ты должен получить, могут принести
пользу. То, что ты узнал, бесполезно и для тебя, и для твоего народа.
     - Как знать. Я так не считаю. Остальные знания мы добудем сами.  Люди
тоже гордая раса. Прощай.
     - Останься хотя бы на завтрак. У тебя долгий путь.
     Ротанов отрицательно покачал головой и прошел  мимо  посторонившегося
рэнита. Он уже знал, что всякие прикосновения как выражение симпатии у них
не приняты, и потому не протянул ему руки.
     В центре стриженого  пятна,  обозначившего  границы  сохранившейся  в
будущем рощи, было  одно  растение,  отличавшееся  от  остальных.  Ротанов
заметил его еще в колонии. Здесь же, среди  своих  укороченных  собратьев,
оно сразу  бросалось  в  глаза.  Его  ствол  был  толще,  крона  пышнее  и
"подрезалась" - исчезала из виду, как будто выше, чем у  остальных.  Кроме
того, ствол этой трескучки расчленялся на сегменты, словно перед Ротановым
рос  гигантский  бамбук  толщиной  в  добрый  бочонок.  Он   постучал   по
глянцевитой коре, звук казался глухим, очевидно, ствол внутри был  полным.
Он обернулся и долго сквозь редкие заросли смотрел на дорогу,  на  которой
два дня назад увидел повозку с  Вельдой.  "Странное  создание  человек,  -
подумал Ротанов. - Он упорно добивается истины, ищет ее, не считаясь ни  с
какими трудностями, а настигнув  ее  наконец,  иногда  не  может  сдержать
чувства горечи. Всегда так бывает, почти всегда. Наверно, поэтому  древние
считали плод познания... горьким". "Мне пора..." - тихо произнес он вслух.
И ничего не произошло. Он  не  почувствовал  никакого  волнения.  То,  что
должно было произойти, произойдет обязательно, без малейшего участия с его
стороны. Он не мог бы об®яснить, откуда у него такая уверенность. Он нашел
в корнях большой трескучки углубление, сел в него поудобней и  стал  ждать
восхода солнца, только сейчас почувствовав, как устал от этой  бесконечной
ночи и накопившейся горечи.
     Уйдя от рэнитов, он вдруг испытал облегчение, словно  все  это  время
нес на плечах вместе с ними непосильную  тяжесть  утрат,  разочарований  и
безнадежности. Теперь он многое видел иначе, иной меркой судил их. Кем они
были?  Торговцами,  продававшими  крупицы  своих  знаний  за  чужой  труд?
Мечтателями, покорявшими звезды? Учеными, подчинившими  себе  само  время?
Или всем этим понемногу?  Их  эпоха  прошла.  Навсегда  сгинула  в  бездну
прошлого,  только  память  осталась,  и  не  стоит  тревожить  прах   этих
воспоминаний, вторгаться в  их  склепы...  Потому  что  здесь,  на  Реане,
осталось от них только прошлое, мертвое  прошлое.  Впрочем,  и  на  Гидре,
наверно, тоже...
     Первые лучи солнца согрели его,  и  он  задремал,  продолжая  слышать
шорох листвы над своей головой. Потом его качнуло, легко, как это бывает в
кресле глайдера, когда тот идет на посадку. Ротанов открыл  глаза,  увидел
солнце,  клонившееся  к  западу,  взглянул  на  свое  обнаженное  тело  и,
поднявшись, серьезно сказал, обращаясь к трескучке:
     - Спасибо, друг.
     В десяти шагах он нашел свой рюкзак и одежду в том самом  месте,  где
расстался с  ними.  Значит,  в  колонии  до  сих  пор  не  обнаружили  его
отсутствие... Вот почему он нашел Дуброва в  своем  коттедже  в  ночь  его
исчезновения. Очевидно, все его двухмесячное путешествие заняло по времени
Реаны не больше нескольких часов.
     Ротанов торопливо оделся и вдруг услышал странный звук, словно за его
спиной загудел большой шмель. Ствол большой трескучки вибрировал и  слегка
раскачивался. Ротанов подошел ближе, он был уверен, что минуту назад ствол
был совершенно неподвижен, что бы  это  могло  означать?  Раздался  резкий
звук. Ротанов от неожиданности отшатнулся. Ствол растения расколола  снизу
доверху продольная трещина.  Ее  края  развернулись,  и  прямо  на  глазах
Ротанова в совершенно пустом пространстве ствола вдруг  появился  какой-то
предмет... Ротанов смотрел на него долго, не смея двинуться  с  места,  не
веря собственным глазам.


     Когда робот закончил постройку стандартного коттеджа и возвел  вокруг
новых  владений  Дуброва  небольшую  изгородь,  Дубров  выключил   его   и
отсоединял  от  аккумулятора  клеммы   питания.   Это   был   его   личный
универсальный робот, такой же, как  у  каждого  колониста.  Сегодня  он  в
последний  раз  воспользовался   его   услугами.   Набор   самых   простых
земледельческих инструментов, немного консервов - вот все, что  ему  могло
пригодиться.
     Место он выбирал тщательно. Его не должны были найти, прежде  чем  он
осуществит задуманное.  Проще  всего  было  укрыться  в  горах,  где  было
множество  пещер,  завалов,  ущелий.  Но  горы  его  не  устраивали,   ему
необходима была голубоватая почва Реаны. Одинокая скала образовала в  этом
месте нечто вроде большого грота и закрывала его  новое  жилище  вместе  с
участком огороженной земли от наблюдений с воздуха. С трех сторон  участок
скрывала скала,  с  четвертой  робот  набросал  высокий  песчаный  вал,  и
обнаружить укрытый под скалой коттедж можно было, лишь  подойдя  вплотную.
Скалу он нашел года два  назад,  когда  много  путешествовал  по  реанским
пустыням в одиночку, пытаясь найти в них  следы  былой  жизни.  Еще  тогда
подумал, что это место идеально подошло бы для небольшого поселения,  если
бы люди могли, добывать здесь для себя пищу...  Все  дело  было  именно  в
земле. Он надеялся, что, если ему удастся удалить из нее частицы  ядовитой
голубой глины, земля вновь обретет  плодородие...  Он  знал,  что  колония
трескучей приживается  лишь  в  том  месте,  где  может  вырасти  маточное
растение. Не было у него почти никаких шансов на успех, ко он все же решил
попробовать, потому что иного пути не было. Жизнь  на  этой  планете  была
возможна лишь там, где росли трескучки. В одном инспектор был, безусловно,
прав  -  не  могли  они  рассчитывать  на  сокращавшуюся  с  каждым  годом
резервацию. Если  его  попытка  не  удастся,  люди  навсегда  оставят  эту
планету, и тогда пустыни сомкнут свое смертоносное  кольцо  над  последним
живым пятном. Били у него и личные  причины,  заставившие  войти  на  этот
отчаянный, шаг. О них он не стал бы рассказывать никому.
     Дубров зачерпывал землю лопатой, рассыпал  ее  на  куске  брезента  и
пальцами зернышко к зернышку перебирал сухую почву.  Для  этой  работы  не
годилось ни одно механическое  приспособление,  только  человеческие  руки
могли отобрать ядовитые крупинки. Правда, трескучки каким-то образом росли
на этой почве. Вот только новые ростки на ней не приживались. Каждый сезон
спороносители уходили в пустыню, сеяли свои споры, из  которых  ничего  не
вырастало, и ветер нес по мертвой земле черную пыль.
     Каждый вечер, когда новое ведро земли было  готово,  он  шел  в  свой
огород, высыпал землю в заранее приготовленное место, выравнивал и обильно
поливал, словно в пустой земле могли быть зародыши  какой-то  жизни...  На
что он рассчитывал? Для чего проделывал эту  бесконечную  и  бессмысленную
работу?
     Каждый вечер, отворив калитку своего огорода, он садился  на  крыльце
дома и ждал, до рези в глазах всматриваясь в пустыню. Человек был  так  же
терпелив, как эта  пустыня,  много  столетий  ждущая  своего  часа,  чтобы
затянуть петлю вокруг последнего пятна жизни, еще оставшегося на  планете.
И однажды вечером человек дождался. Вначале на горизонте появилась  черная
точка. Она постепенно приближалась, увеличивалась  в  размерах.  В  глазах
человека сменилась целая гамма чувств. Вначале в них было удивление, потом
разочарование и затем отчаяние. Это было совсем не то, что он ждал. К  его
владениям приближался обыкновенный вездеход,  и  рычание  его  мотора  уже
вторглось в величественное молчание пустыни. Его тайное убежище раскрыто.
     Из вездехода вышел всего один человек. Больше и не надо. Дубров устал
в  одиночку  нести  свой  непосильный  груз.  Им  вдруг  овладело   полное
безразличие. Пусть  делают  что  хотят,  пусть  выполняют  инструкции,  он
пальцем больше не шевельнет, пускай все катится к чертовой матери!  Он  не
двинулся, когда инспектор вытащил из  вездехода  какой-то  мешок  и  молча
прошел мимо него к  калитке.  Он  не  произнес  ни  слова,  когда  Ротанов
вернулся, подобрал лопату, лежащую у крыльца, и снова ушел в огород.
     Постепенно им овладевал глухой гнев. Посторонний человек распоряжался
в  его  владениях  как  у  себя  дома.  Какой-нибудь  очередной  карантин,
какие-нибудь анализы, запреты! Инспектор посреди его огорода копал большую
круглую яму. Дубров видел, как его шипастые ботинки рвут и  топчут  землю,
над которой он работал все эти долгие дни, которую отсеивал по крупице.  И
все-таки он не произнес ни слова. Когда яма была готова, инспектор высыпал
в нее мешок земли, привезенной с собой. Выровнял края, сделал  в  середине
небольшое углубление и вернулся к Дуброву.  Долго  молча  он  стоял  подле
него. Дубров не смотрел на инспектора, он  смотрел  на  свой  искалеченный
огород, в котором по-прежнему не было ни одного ростка. И, только  услышав
какой-то непонятный шорох, Дубров перевел взгляд, но так и не  взглянул  а
лицо Ротанову, а лишь посмотрел на его  руки,  большие,  ловкие  руки,  не
привыкшие к грубой физической работе, покрытые теперь свежими  мозолями  и
ссадинами. Дубров слишком хорошо знал, откуда на этой планете  у  человека
могут появиться такие мозоли, и почувствовал, как сердце у него замерло. И
только потом он увидел, что они не пустые, эти руки.  В  ладонях  Ротанова
лежал какой-то предмет, завернутый в выгоревшую мятую тряпку, и  инспектор
медленно эту тряпку разворачивал. Как зачарованный, следил Дубров  за  его
пальцами, снимающими еще и внутреннюю  обертку  из  мягкой  бумаги.  Потом
Дубров на секунду закрыл глаза и отвернулся,  боясь  ошибиться.  Когда  он
снова взглянул на руки Ротанова, в его ладонях, соединенных вместе,  лежал
освобожденный от оберток выпуклый коричневый предмет, покрытый глянцевитой
кожицей. Форма предмета чем-то напоминала человеческое сердце. Но это было
не сердце. Дубров медленно поднялся с крыльца и протянул к предмету  руку,
словно хотел погладить его, но так  и  не  решился.  Он  проглотил  комок,
застрявший в горле, и глухо спросил:
     - Откуда это у вас? - Он все еще боялся ошибиться.
     - Это оно, старина. Ты все подготовил как надо. Теперь, если  хочешь,
посади его сам.
     Семя  было  большим  и  тяжелым,  оно   казалось   просто   огромным,
наполненным свежими соками, его прохладная оболочка приятно холодила кожу.
Дубров долго держал его на вытянутых ладонях перед собой.
     - Биологи оторвут нам голову, когда узнают. Они ищут его  много  лет.
Говорят,  оно  лечит  от  всех  болезней,  говорят,  в  нем  скрыта  тайна
бессмертия. Ты слышал легенду? - Ротанов молча кивнул. -  Оно  не  всякому
дается в руки, только раз в столетие вызревает это семя...
     И вновь Ротанов услышал,  как  гудел  и  вибрировал  ствол  растения,
словно звал его из какого-то неимоверного далека.
     - Наверно, у них есть основания доверять нам. Наверно,  мы  оправдали
это доверие, ведь они знают будущее...


     И однажды  вечером  они  дождались.  Далеко  на  горизонте  появилась
крохотная точка. Она росла, приближалась,  и  ничего  чужеродного,  ничего
механического не было в  ее  движении.  Небольшой  мохнатый  треножник  на
секунду остановился перед калиткой, словно раздумывал, нужно  ли  входить.
Два человека затаили дыхание. Но вот  мягкая  лапа  сделала  пробный  шаг,
осторожно ощупала взрыхленную, обильно политую почву, и существо  вошло  в
огород. Там, в его центре, победно устремлялся к  фиолетовому  небу  Реаны
мощный зеленый росток. Существо  обошло  его  вокруг,  склонилось,  словно
обнюхивая, я вдруг завертелось  на  грядках  а  радостном  танце  и  почти
мгновенно превратилось  в  пушистое  облачко  спор,  а  на  горизонте  уже
появилась новая точка...
     - Наверно, их привлекает запах, а может быть, они просто  знают,  что
здесь уже нет пустыни.
     - Да, мы разорвали кольцо. Это лишь