ое...
Но если  там  действительно  сигнализация,  значит,  в  контейнере  что-то
важное, нуждающееся в охране, и если  он  хочет  узнать  хоть  что-нибудь,
вскрывать придется именно этот. Больше он не думал о холодном  пиве,  хотя
во рту пересохло. Ради того, чтобы выяснить,  что  они  считают  достойным
такой защиты, стоило рисковать.
     О том, насколько сложная система прикрывала контейнер, ему стало ясно
уже через полчаса кропотливой, осторожной работы. Помогло  хорошее  знание
корабельной электроники. И хоть он не знал общей схемы и даже  не  пытался
разобраться в управляющем блоке, в конце концов ему удалось  обнаружить  и
обезвредить  основной  узел   сигнализации,   снабженный   многочисленными
датчиками тепловых и механических воздействии.  Система  оказалась  хорошо
замаскированной, и спасло его только то,  что  за  ней,  очевидно,  долгое
время не было ухода. Подгнившая доска  в  стене  раскрошилась  и  обнажила
тонкий, как паутинка, проводок. Возможно, впервые  он  отыграл  хоть  одно
очко в опасной игре, которую ему здесь навязали.
     Ротанов осторожно провел рукой по стенке контейнера. Как будто все  в
порядке, но если он не обезвредил хоть один датчик... Об  этом  не  стоило
думать, потому что он не собирался отступать.  Достал  тепловой  пистолет,
подбросил на ладони, словно проверяя вес. Потом приставил к боковой  грани
и нажал спуск. Уже через несколько секунд стало ясно, что в пистолете  еще
достаточно энергии для того, чтобы хорошенько разогреть пластмассу. Только
она почему-то не желала плавиться, даже раскалившись добела. К счастью, он
повредил механизм запора, внутри массивной стенки звякнуло,  и  неожиданно
толстая крышка на шарнире выскочила наружу, больно ударив его по руке.
     Потирая ушибленную  руку,  он  задумчиво  смотрел  на  контейнер.  Не
нравилась чрезмерная толщина крышки. "Сантиметров двадцать,  при  такой-то
прочности... Похоже на радиационную защиту. Только этого не хватало..." Он
вытянул ладонь и быстро провел  над  крышкой.  При  большой  интенсивности
излучения он почувствовал бы тепло, но ничего не было, и это ни о чем  еще
не говорило, потому что все зависело от характера излучения.  Наконец  ему
надоело топтаться около контейнера. Он  уже  не  сомневался,  что  влипнет
из-за него в  неприятную  историю,  и  именно  поэтому  следовало  кончать
поскорее.
     Отшвырнув бесполезный пистолет, в котором не осталось  уже  ни  капли
энергии, он сунул руку в контейнер сразу  по  самое  плечо.  И  ничего  не
обнаружил. Впрочем, нет, на самом дне было несколько округлых и  скользких
предметов. Он попытался ухватить один из них и сразу же  выпустил,  потому
что ему показалось, что где-то совсем рядом громко засмеялся ребенок.  Его
даже передернуло, таким нелепым и неуместным показался детский смех в этом
пустом грязном складе. Он мог бы поклясться, что звука не  было.  Смех  он
слышал словно бы внутри себя, в голове, но  слышал  совершенно  отчетливо.
Такое возможно при галлюцинациях, но он слишком хорошо знал, что у него не
бывает галлюцинаций.
     Очень осторожно, сантиметр за сантиметром, он снова приблизил руку  к
неизвестному предмету. Сначала ощутил только легкое  покалывание,  как  от
разряда тока, потом рука заныла, и, когда коснулась поверхности  предмета,
он ее уже не чувствовал. Перед глазами все  поплыло.  Очень  неясно,  едва
заметными контурами на стены сарая накладывалась какая-то картина...
     Чтобы не отвлекаться, он закрыл глаза, и  картина  стала  отчетливей.
Комната... Большая комната, залитая солнечным светом,  окно  распахнуто...
Ребенок стоит на пороге, держит в руках пластмассовую игрушку... И  что-то
колышется у окна, что-то знакомое, какие-то грязные  полотнища...  Дым  от
пожара? Остатки занавесок? Картина была неподвижной. Ничто не менялось. Он
чувствовал, что онемело уже все плечо. Дальше не стоило рисковать. Стиснув
зубы, одним точно рассчитанным движением он подхватил таинственный предмет
и рывком выдернул его из контейнера.
     По форме эта штука походила на свернутый восьмеркой тор,  сантиметров
двадцать в диаметре. Она казалась прозрачной и  довольно  тяжелой.  Внутри
что-то переливалось.  Какое-то  жидкое,  холодное  пламя.  В  такт  с  его
мерцающими переливами Ротанова бросало то в  жар,  то  в  холод,  все  его
чувства необычайно обострились.  Это  был  бешеный  коктейль  из  радости,
беспричинного  смеха,  невыразимой  безысходной  тоски,  острого   Пряного
страха, в голове  что-то  гремело  и  грохотало,  словно  били  в  древние
негритянские тамтамы, казалось, еще секунда - и он не выдержит чудовищного
напряжения, а рука намертво вцепилась в эту дьявольскую штуку и не  желала
разжиматься.  Вдруг,  словно  пройдя  через  усилитель,  в  его   сознание
ворвались слова: "Эй, ты! Брось это!" Рука  разжалась  сама  собой,  сосуд
упал в глубину контейнера. Шатаясь, будто  только  что  выбравшись  из-под
обвала, Ротанов медленно обернулся. Напротив него в  конце  прохода  стоял
высокий,  давно  не  бритый  человек  в  рваном  комбинезоне,  с   тяжелым
блестевшим от смазки пистолетом в руках.



        4

     Пистолет, направленный прямо в  живот  Ротанова,  медленно  двигался,
словно отыскивал подходящую точку, чтобы всадить в нее пулю или чем он там
стреляет...
     - В чем дело? - как мог  осторожнее  спросил  Ротанов.  -  Может,  вы
сначала об®ясните?
     - Жаль, шума поднимать нельзя, а то бы я тебе об®яснил...
     Ротанов не шевелился.
     - Может, все же поговорим? - предложил он, не сводя глаз с пистолета.
     Казалось, это  предложение  развеселило  его  противника,  во  всяком
случае, тот презрительно улыбнулся.
     - О чем можно говорить с синглитом? Лицом к стене!
     Ротанов не двинулся. Он совсем не  собирался  терять  из  виду  ствол
пистолета.
     - Я не синглит.
     - Ты повернешься к стене или нет?  -  Пистолет  перестал  рыскать  из
стороны в сторону и замер, словно нашел наконец точку, которую  искал  так
долго.
     - К стене я не повернусь. Можете стрелять так.
     Его противник снова усмехнулся, на этот раз скорее удивленно.
     - Первый раз встречаю синглита, который  так  много  говорит.  Ладно,
черт с тобой, можешь не поворачиваться. Иди вперед. Дистанция пять  шагов.
И запомни: остановишься - выстрелю.
     Это уже было кое-что. Не следовало перегибать палку. Ротанов медленно
пошел к выходу, надеясь,  что  в  конце  прохода,  пропуская  его  вперед,
противник допустит ошибку, сократит между ними расстояние. Но тот, видимо,
прикончил на своем веку не один  десяток  этих  таинственных  синглитов  и
хорошо знал им цену. Он отступил в самый конец прохода, пропустил Ротанова
и теперь был у него за спиной. Нельзя позволять вывести  себя  из  склада,
потому что здесь у него сохранялось некоторое преимущество.  Он  запомнил,
что в центральном проходе, недалеко от двери с левой стороны, стоял  целый
штабель тяжелых ящиков. Ящики эти еле держались. Ротанов  пошел  по  левой
стороне и, как только они миновали штабель, изо всех сил ударил  ногой  по
нижнему ящику.
     Весь штабель с грохотом рухнул, многие ящики раскололись,  и  десятки
непонятных предметов  раскатились  по  всему  полу.  Его  противник  успел
увернуться и не выстрелил... Ротанов опасался, что  от  неожиданности  тот
нажмет собачку и поднимет тревогу. Но этого не случилось.
     Сейчас их разделяла гора рухнувших  ящиков,  и  можно  было  спокойно
уйти. Склад тянулся метров на семьсот, и найти здесь затаившегося человека
практически невозможно. Но Ротанов все медлил, стараясь понять, почему  не
было выстрела... "Он говорил  о  каких-то  синглитах,  что  это  -  секта,
партия? Люди, захватившие власть? Судя по  всему,  сам  его  противник  не
принадлежал к этой группе, и уже только  поэтому  нельзя  его  упустить...
Возможно, с его помощью  удастся  встретиться  с  теми,  кто  противостоит
Бэргу. Придется рисковать, он ведь тоже может уйти, затаиться..."
     - Я сейчас выйду! - громко сказал Ротанов. - Подожди со стрельбой.
     Никакого ответа. Но, в  конце  концов,  не  выстрелил  же  он,  когда
рухнули ящики... Ротанов вышел на середину прохода и остановился.
     Теперь  он  был  отличной  мишенью,  а  главное  -  не  видел  своего
противника.
     Несколько секунд стояла напряженная тишина, потом в углу  за  ящиками
шевельнулась неясная тень. Наконец  в  проходе  показался  его  противник,
впервые с опущенным пистолетом.
     - Ну? Чего тебе?
     - Нуждаюсь в собеседнике... - проворчал Ротанов. - Да спрячь ты  свою
игрушку. Есть серьезный разговор.
     Он сделал пару шагов навстречу Ротанову, но пистолет все же не убрал.
     - Здорово вас здесь напугали.
     - Кто ты такой?
     - Что, непохож на синглита?
     - Синглит давно вызвал бы охрану. Так кто же ты?
     - Про корабль что-нибудь слышал?
     Противник тихо свистнул, спрятал пистолет, но ближе не подошел.
     - А чем ты докажешь, что ты с корабля?
     - Я об этом не думал, не собирался доказывать. У меня есть документы.
     - Документы можно подделать... Ну хорошо.  Меня  специально  послали,
чтобы разузнать про корабль. Двое наших видели посадку, но им не  очень-то
поверили, думали, какие-то штучки синглитов. Им ничего  не  стоит  сделать
корабль. Не настоящий, а так... Ладно, придется мне тебя забрать на  базу.
Там у нас хорошие специалисты. Разберутся, и если ты синглит...
     - Да не синглит я, не синглит! Я  пилот  с  этого  корабля.  И  давай
выбираться отсюда. Мы тут нашумели, а меня наверняка  ищут.  Слышал  утром
стрельбу?
     - Так это из-за тебя?
     - Сначала они меня вроде бы отпустили, а потом почему-то  передумали.
Здесь не очень надежное место.
     Словно подтверждая его слова, у наружной двери послышался шум.  Шаги,
скрип засова.
     - Ну вот, дождались...
     Видимо, его  противник  наконец  принял  решение.  Он  махнул  рукой,
приглашая Ротанова за собой, и нырнул в боковой проход.
     В противоположном от  входа  конце  склада  оказался  замаскированный
хламом лаз. Из него широкая сточная труба вела в соседний двор...  В  этом
городе у его недавнего противника были свои собственные, известные  только
ему дороги.
     Открылась крышка канализационного люка, скрытая под  слоем  дерна,  и
они очутились в узком подземелье. К удивлению Ротанова, здесь не ощущалось
никаких неприятных запахов и было относительно сухо. Очевидно, канализация
давно не работала.
     Долгий путь по туннелям, задним дворам и закоулкам вывел их  в  конце
концов в маленький тихий дворик. Здесь они впервые остановились и перевели
дух. Они стояли вплотную друг к другу,  втиснувшись  в  узкую  щель  между
стеной здания и забором. Почему-то Ротанову вспомнилась  кабина  подземки.
Там пахло пылью, плесенью, чем угодно, только не  человеческим  потом,  он
вспомнил об этом,  и,  может  быть,  поэтому  несвежий  запах  от  рваного
комбинезона его спутника показался ему приятней любых духов.
     - Как тебя зовут?
     - Вообще-то Филом. Но наши окрестили Филином. Так и ты можешь звать.
     В щель забора, за  которым  они  притаились,  хорошо  просматривалась
довольно оживленная городская улица. Транспорта не было  совсем,  наверно,
его полностью вытеснила в городе  подземка,  зато  пешеходы  шли  довольно
часто.
     - Чтобы выбраться из  города,  нам  придется  пересечь  здесь  улицу.
Другого пути нет. А это очень опасно, потому что, если ты  сказал  правду,
по всему городу об®явлена тревога и здесь нас ждут.
     Филин достал пистолет, пересчитал заряды и снова сунул его в  карман.
Ротанов хмуро слушал его и все никак не мог оторвать взгляд от  огромного,
в полнеба красноватого чужого солнца, висевшего над  крышами  человеческих
жилищ.
     - И давно вы так ходите по городу?
     - Как? - не понял Филин.
     - Да вот так, с оружием.
     - Все вас ждали... Когда вы там про нас вспомните, на своей  Земле...
Лет пятьдесят и ходим. Не больно вы спешили...  Мне  доктор  говорил,  что
рано или поздно вы прилетите, только я не шибко верил...
     Ротанов почувствовал скрытый упрек в его  словах,  но  промолчал.  Не
пришло еще время для об®яснений... Он по-прежнему не  знал,  чьи  интересы
отстаивал этот человек, против кого и почему взял в руки оружие...
     С того места, где они стояли,  хорошо  просматривалась  улица  в  обе
стороны, и ничего подозрительного на  ней  не  было,  вот  только  Ротанов
вообще не знал, что здесь считается  подозрительным,  и  потому  полностью
положился на Филина. А тот все не спешил выходить и продолжал разглядывать
одиноких прохожих. Ротанов  отметил,  что  люди  шли  быстро,  не  обращая
внимания друг на друга, и как-то слишком уж  отчужденно.  Обычно  в  таких
изолированных  маленьких  городках   толпа   разбивается   на   небольшие,
об®единенные общим разговором группы. Здесь этого не  было.  Филин  тронул
его за рукав.
     - Как только выйдем на улицу, ни в коем случае не спеши. Иди  быстро,
как все здесь ходят, но не спеши. Ни к кому не  подходи,  ни  на  кого  не
обращай внимания, но самое главное - не спеши и  не  смотри  по  сторонам,
иначе тебя сразу заметят. Ко мне не подходи ближе трех шагов,  что  бы  ни
случилось, даже если начнется стрельба. Ну, пошли! Да, и запомни на всякий
случай, мало ли что, если выйдешь из города один, к нашим нужно  идти  все
время на север, километров сорок. Выйдешь на посты,  скажешь,  тебя  Филин
прислал. Ну, давай.
     - Подожди, минута дело не решит, а  там  мало  ли  что...  Скажи  мне
сначала, что там было, в контейнере на складе?
     Из всех вопросов, вертевшихся на языке, Ротанов выбрал этот и  теперь
с напряжением ждал ответа. Но Филин только покачал головой и посмотрел  на
него неприязненно.
     - Этого я тебе не скажу. И у наших ты об  этом  лучше  не  спрашивай.
Раньше нужно было прилетать, вот что. Пошли! Некогда нам разговаривать!  -
Он сунул пистолет за пазуху и  сразу  преобразился.  Во  всем  его  облике
появилась деловая сосредоточенность. Плечи он откинул назад, и  в  походке
появилась та  целеустремленность,  которая  была  свойственна  большинству
прохожих. Стоило ему шагнуть на улицу, и он сразу же затерялся,  слился  с
толпой.
     Выждав немного, Ротанов пошел за ним  следом,  стараясь  в  меру  сил
подражать  Филину.  Но  у  него  получалось  плохо,  не  было  многолетней
практики, и вообще он не понимал, почему нельзя проскочить улицу  с  ходу.
Филин зачем-то дошел до перекрестка, потоптался  на  месте  и,  неожиданно
юркнув между прохожими, сразу оказался на той стороне. Боясь потерять  его
в толпе, Ротанов прибавил шагу, но перед перекрестком ему на  плечо  легла
чья-то тяжелая рука.
     - Стой!
     Не оборачиваясь, Ротанов пригнулся и резко рванулся в сторону.  Почти
сразу Филин выстрелил в кого-то с противоположной стороны улицы, кто-то за
спиной Ротанова упал. Сбившаяся на перекрестке толпа бросилась врассыпную.
Когда она рассеялась. Филина нигде не  было  видно.  Понимая,  что  нельзя
терять ни секунды, Ротанов шагнул  в  ближайший  под®езд,  не  раздумывая,
поднялся по лестнице примерно  до  середины  и  рванул  первую  попавшуюся
дверь. Он был почти уверен, что никто не заметил в сутолоке, как он  вошел
в под®езд. Занявшись Филином, на какое-то время они потеряли его из  виду.
Филин выстрелил специально, чтобы отвлечь внимание на себя...
     Дверь подалась без всякого сопротивления, от неожиданности он с силой
захлопнул ее за собой. Несколько секунд стоял в полумраке, тяжело дыша и с
горечью думая о том, что,  пока  он  не  разберется  во  всем,  что  здесь
произошло, он будет обузой, слепым котенком, и  кому-то,  чтобы  вызволить
его из беды, придется подставлять себя под удар... Он дал себе слово,  что
это не продлится слишком долго,  и  первым  делом  он  разыщет.  Филина...
Наконец глаза немного  привыкли  к  полумраку  коридора.  Он  увидел,  что
потолок кое-где обвалился. Там зияли темные дыры, а  обои  выглядели  так,
словно кто-то драл их когтями.
     Квартира казалась нежилой, но почти сразу из  комнаты  женский  голос
спросил: "Кто здесь?" Ротанов молчал,  и  женщина  вышла  в  коридор.  Она
словно только что сошла с картинки модного журнала прошлого века. Какая-то
немыслимая пушистая шаль, платье из блестящего материала в обтяжку  -  все
это выглядело так нелепо на фоне  грязных  обоев,  что  Ротанов  буквально
остолбенел. Она смерила его спокойным, чуть высокомерным взглядом:
     - Что вам здесь нужно? Кто вы?
     - Ротанов.
     - Ах вот как, Ро-та-нов.  -  Она  произнесла  его  фамилию  с  легким
акцентом врастяжку. - И что же дальше?
     Он пожал плечами.
     - Вы слышали шум на улице?
     - Это из-за вас?
     Он кивнул.
     - Хорошо,  проходите.  -  Она  не  испугалась  и  даже,  кажется,  не
удивилась. Только плотнее закуталась в свою шаль и пошла вперед, показывая
ему дорогу.
     Они вошли в гостиную, если можно было назвать гостиной  комнату,  где
не было даже стульев. Валялись какие-то обломки мебели, книжные полки  без
книг, рама от картины. Ротанов молча смотрел то на женщину, то на эту кучу
хлама.
     - Вы здесь живете?
     - Конечно. Ах, это... - Она перехватила его взгляд. - Это осталось от
людей.
     - То есть как это осталось от... Вы хотите сказать, что вы сами не...
- Он почувствовал себя так, словно кто-то схватил его за горло и не  давал
дышать. Еще в кабинете у  Бэрга  он  почти  догадался...  Даже  раньше,  в
транспортной кабине. Но мозг отказался верить очевидным  фактам.  А  потом
этот мальчишка с пистолетом совершенно сбил его с толку... Она смотрела на
него совершенно равнодушно и не сделала попытки помочь.
     - Надеюсь, вы догадываетесь, что я...
     - Что вы человек? Конечно. Это любопытно. Я уже  давно  не  встречала
здесь людей.
     - Послушайте! - сказал Ротанов, опускаясь на то,  что  когда-то  было
диваном. У него голова шла кругом, он был слишком потрясен, чтобы  сказать
что-нибудь вразумительное. Но она ждала, и было  похоже,  что  она  вообще
способна простоять, не делая ни малейшего движения, целую вечность.
     - Послушайте... Даже на Земле никто не мог бы предположить,  что  это
возможно... Создание таких совершенных моделей немыслимо! Таких роботов не
существует!
     - А кто вам сказал, что я робот?
     - Так кто же вы?!
     - Просто нечеловек.
     - Ах, ну да... конечно... просто...  просто  нечеловек...  -  Ротанов
почувствовал, как внутри его что-то взорвалось.  Он  вскочил  и  несколько
мгновений не мог протолкнуть в себя ни глотка воздуха. Наверно, все вместе
подействовало на него так, что на какое-то  время:  он  перестал  отдавать
отчет своим действиям.
     Нечеловек здесь, в человеческом жилище!  В  человеческом  обличье,  в
человеческом платье!.. Она перестала кутаться  в  шаль,  и  Ротанов  вдруг
заметил царапину на ее шее. Царапина была довольно глубокой и  свежей,  но
вместо засохшей крови под кожей обозначилось что-то белое, и это  "что-то"
не было похоже на человеческую плоть. Ротанов отвернулся, чтобы скрыть  от
нее невольную гримасу.
     - Вы хорошо держитесь. Другие обычно выпрыгивали из  окна  или  сразу
начинали стрелять.
     - Их можно понять... - пробормотал Ротанов, он уже почти взял себя  в
руки. - Ладно. Может, вы об®ясните, откуда у вас... почему вы  так  похожи
на человека?
     - Вы хотели спросить, откуда у меня это тело? Ведь так?
     - Ну, допустим.
     - Этого я, к сожалению, не знаю. Однажды утром я  проснулась  в  лесу
такой, какая есть. Все было немного непонятно, но, в общем, мне  было  все
равно. Что-то я смутно помнила - лицо старой женщины, например.  Не  знаю,
почему именно это лицо я так долго не могла забыть. Какой-то дом... Только
это все было так... Ну, неважно, что ли... К людям меня не  тянуло.  Когда
здесь, в городе, поселились наши, я тоже перешла сюда. Вначале здесь  было
очень неспокойно, часто приходили люди. Они всегда очень громко  кричат