что  это  следствие  каких-то
неизвестных повреждений, тончайших нарушений структуры  в  организме  или,
может быть, в самом мозгу, но потом было  доказано,  что  человек  умирает
оттого, что у него погашен мозг.
     - То есть как это "погашен"?
     - Может быть, это не совсем,  научное  определение,  но  зато  вполне
точное. Полностью  парализуется  деятельность  нейронов,  разрываются  все
связи, исчезает энергетический потенциал мозга.
     - Получается, что люсс ничего не берет от своей жертвы,  а  нападает,
так сказать, для развлечения?
     - Я этого не говорил. И вообще не спешите  с  выводами,  пока  я  вам
просто излагаю установленные факты. Люди  стали  осторожнее,  выходили  из
города только вооруженными группами, надевали защитные скафандры,  но  все
это оказалось неэффективно. К тому  же  активность  люссов  возрастала  во
много раз  после  каждого  нападения.  Особенно  ночью.  Днем  они  вообще
малоподвижны. Зато ночью... Однажды город подвергся  массированной  ночной
атаке. Можете представить себе, как это было. Люди метались по  улицам,  и
их как бы обволакивал  туман.  Там  были  женщины,  дети...  Конечно,  они
выставляли дежурных, дозоры с лучеметами и энергетическую защиту...  Но  в
то время еще не было найдено ни  одного  эффективного  средства  борьбы  с
люссами. Фактически город был уничтожен за одну ночь. Люсс способен менять
свою форму, у него вообще нет постоянной формы,  он  может  просочиться  в
любую щель... Немногие, оставшиеся в живых, бежали из города.  К  счастью,
город расположен почти на экваторе, всего  несколько  километров  отделяло
его от дневной стороны. Инстинктивно люди бежали к солнцу,  и  это  многих
спасло. Люссы не стали выходить на  дневную  сторону,  им  вполне  хватало
ночной. Казалось, что все оставшиеся в живых  спасены.  Планета  двигалась
вокруг солнца очень медленно, и не представляло большого труда  переходить
вслед за солнцем с  одной  стороны  экватора  на  другую.  Были  построены
временные базы по обеим сторонам экватора. Когда люди смогли  вернуться  в
город, прошло уже шесть месяцев, они даже не нашли останков своих близких.
     Оборудование, инструменты, снаряжение и оружие - все было вывезено на
базы. В городе никто не решился оставаться. Да и не хотел...  Было  решено
строить укрепленные базы, зарываться в землю, в скалы... Вначале казалось,
что опасность преувеличена, но после всего, что произошло... В общем, люди
уже не могли жить в городе.
     Какое-то время никто нас  не  трогал.  Лет  десять,  пожалуй,  прошло
спокойно. Мы уже начали надеяться, что самое страшное  позади.  Постепенно
забывался весь этот ужас. Начали рождаться новые дети, и  вот  тогда...  -
Было видно, что ему трудно продолжать разговор. Он словно старался  что-то
проглотить и никак не мог. Ротанов  смотрел  в  сторону,  делая  вид,  что
ничего не замечает. Ему хотелось стиснуть  руку  этому  много  пережившему
человеку, найти слова ободрения, но он понимал, что не имеет на это права.
Он был для него всего лишь инспектором, чужаком, прилетевшим с  Земли  для
того, чтобы холодно и  спокойно  оценить  все  их  беды.  Найти  правых  и
виноватых. Инженер уже взял себя в руки.
     - Да, так вот, именно тогда группа разведчиков обнаружила при дневной
вылазке в город, что  там  кто-то  есть.  -  Он  снова  замолчал  и  долго
рассматривал рукоятку какого-то отключенного прибора.
     - Это были синглиты?
     Инженер кивнул.
     - С этого, момента мы уже не знали покоя ни днем, ни ночью...
     - Откуда они взялись?
     Инженер пожал плечами.
     - У научного отдела есть много теорий на этот счет. Они с вами охотно
поделятся.
     - Ну а вы сами что об этом думаете? Должен же быть у вас  собственный
вывод.
     - Свои выводы я предпочитаю держать при себе. Готов поделиться только
известными фактами, а что касается выводов, то, думаю,  за  этим  дело  не
станет, очень скоро у вас появятся собственные.
     - Хорошо, давайте вернемся к фактам. Что собой представляют синглиты?
     Инженер встал, давая понять, что разговор окончен.
     - Я думаю, для первого раза достаточно, да и времени у нас  уже  нет.
Скоро рассвет, пора готовиться и выходить  на  основную  базу.  В  научном
отделе вам расскажут остальное.
     В отряде  было  сорок  человек.  Шли  плотной  группой,  ощетинившись
стволами лучеметов. Ступали след в след, не было  никаких  команд.  Каждый
знал свое место, знал, что ему нужно делать. Само  собой  получилось  так,
что в этой плотной массе  слитых  в  одно  целое  людей  Ротанов  оказался
инородным телом. Вначале он попытался идти  в  голове  колонны.  Но  очень
скоро понял, что мешает, сбивает строй, лишает его монолитности. Никто  не
сделал ему замечания, все шли молча, стиснув зубы, напряженные до предела,
похожие уже не на живых людей, а на хорошо  запрограммированные  автоматы,
настроенные на малейшую  опасность.  Чтобы  не  мешать,  он  вынужден  был
вернуться в центр группы, туда, где на нескольких карах  везли  поклажу  и
где, запакованная в целлофановый пластиковый кокон, лежала Анна. Она так и
не пришла в сознание...
     Идти было трудно из-за изнуряющей жары и  влажного  душного  воздуха.
Желтовато-фиолетовая расцветка местных растений чем-то  напоминала  земной
лес  глубокой  осенью,  но  это  впечатление  сразу  же  исчезало,  стоило
взглянуть на дерево вблизи. Собственно, эти  пружинистые  образования,  не
имеющие  центральных  стволов,  нельзя  было   даже   назвать   деревьями.
Бесчисленные тонкие усики  беспорядочно  росли  во  все  стороны,  образуя
плотную упругую подушку. Пробираться сквозь подобные заросли  было  просто
невозможно. К счастью, деревья росли довольно редко, между ними оставалось
достаточно свободного пространства. Через четыре часа они  сделали  первый
привал у небольшого ручья. Больше  всего  Ротанова  поражала  молчаливость
этих людей. Они все делали сосредоточенно, почти угрюмо. Он не  раз  ловил
на себе их изучающие любопытные взгляды, но никто не подошел  к  нему,  не
задал ни одного вопроса. Даже теперь, когда все, кроме часовых,  позволили
себе расслабиться, умыться, отложить оружие. Они словно бы избегали его...
Что же это такое - приказ, сила дисциплины? Нет. Здесь было что-то другое,
потому  что  в  них  вовсе  не  было  той  забитой   приниженности   перед
начальством, которой обычно сопутствует муштра. Может  быть,  они  считают
его виновным в несчастье, случившемся с Анной? Или  близкое  знакомство  с
люссом наложило на него какое-то негласное табу?
     Короткий привал кончился, и они двинулись дальше...  Узкие  платформы
каров сильно замедляли  движение.  Благодаря  силовой  подушке  они  легко
преодолевали мелкие неровности почвы, но их  длинные  корпуса  то  и  дело
запутывались в узких проходах между деревьями. Приходилось останавливаться
и вручную вырубать их из жестких, словно сделанных из железа пружин.
     Характер  местности  постепенно  менялся.  Густые  заросли  сменились
редкими группами отдельных растений, тут и там появились невысокие  холмы,
поросшие короткой щетиной  травы,  такой  же  жесткой  и  невзрачной,  как
деревья. Гряда скал, к которой они шли, теперь  приблизилась.  Ее  уже  не
скрывал  лес.  Люди  приободрились,  повеселели.  Как  понял  Ротанов   из
разговоров, до  передовых  постов,  прикрывавших  основную  базу  колонии,
осталось не больше часа пути. И вдруг в кроне дерева, которое  только  что
начали огибать кары, мелькнуло что-то яркое. "Ложись!" - крикнул  инженер,
но Ротанов замешкался и увидел, как на дереве распустился огненный цветок,
тут же превратившийся в вертящийся шар огня с черными  разводами  дыма  по
краям. В ту же секунду хлестнула  ударная  волна.  Ротанов  не  устоял  на
ногах, сверху сыпались горящие сучья. Он все ждал гула разрыва, но его  не
было, только тяжело, со свистом ухнуло, словно какой-то  великан  выдохнул
воздух, и сразу же справа и слева появились  еще  два  таких  же  огненных
шара. Они  вертелись  слишком  далеко,  на  них  можно  было  не  обращать
внимания, важно было понять, откуда по ним  стреляют.  Но  прежде  чем  он
успел разобраться в обстановке, сразу несколько лучеметов  в  руках  людей
выплюнули свои  огненные  капсулы  куда-то  вперед  и  вверх.  На  вершине
ближайшего холма завертелись такие же огненные  смерчи,  там,  пригибаясь,
бежали маленькие согнутые фигурки. Оттуда, сверху, отряд должен  был  быть
виден как на ладони. Следующий залп накроет их почти наверняка.
     Но шесть огненных шаров  развернулись  почему-то  впереди  отряда,  и
почти сразу же несколько капсул лопнули справа и  слева.  В  пыли  и  дыму
стало трудно что-нибудь рассмотреть. Когда порыв ветра унес дым в сторону,
Ротанов понял, что разрывы берут отряд в кольцо, прижимают  его  к  земле,
сбивая кроны деревьев над головами, но ни одна капсула не ударила вниз,  в
центр невидимого круга, за которым лежали люди. Это его так поразило,  что
он, забыв об опасности, приподнялся на  колено,  чтобы  лучше  видеть.  На
втором дальнем холме что-то  происходило.  Инженер  махал  ему,  предлагая
лечь, но Ротанову было не до него.  Показалось,  что  он  узнал  очертания
предмета на вершине дальнего холма. Предмет напоминал клок ваты, и  вокруг
него бегали, суетились маленькие  фигурки,  похожие  на  людей.  Холм  был
слишком далеко, но Ротанов видел, что несколько стрелков пытаются  достать
его во что бы то ни стало. Они задрали стволы  лучеметов  высоко  вверх  и
выпускали капсулу за капсулой. Внизу, у подножия  холма,  кипело  огненное
озеро, но ни одна капсула не доставала даже до склонов.
     Ротанов бросился к  инженеру,  сорвал  у  него  с  груди  бинокль  и,
оттолкнув вцепившиеся в него руки,  побежал  вверх.  Он  приметил  плоскую
каменную глыбу и надеялся  до  нее  добраться,  прежде  чем  его  заметят.
Впрочем, он уже почти не  боялся  выстрелов,  очень  уж  все  происходящее
походило на какую-то странную игру, а не на бой. И действительно, огненные
хлопушки брали его в кольцо, сбивали с ног, но он добрался-таки до  своего
камня невредимым и прилип к нему. Стоило приставить бинокль к глазам,  как
окружающее перестало для него существовать. Он весь превратился в зрение.
     Это был, конечно, люсс. Он узнал его сразу, но  все  происходящее  на
вершине холма было для него совершенно непонятно. Люсс, необычно  плотный,
с какими-то темными полосами и пятнами, бешено вращался в центре небольшой
поляны. Он то расширялся, то опадал и с каждой такой пульсацией с®еживался
все больше. Вокруг  него  неподвижно  стояли  пять  или  шесть  синглитов.
Ротанов догадался, что это синглиты, а не люди, по неудобным для  человека
позам. Когда они двигались, их невозможно было издали отличить  от  людей,
но стоило им остановиться, как они застывали  в  полной  неподвижности  и,
казалось, были способны прервать начатое движение в любой точке.  Замереть
с занесенной для шага ногой,  например,  или  остановиться  с  наклоненным
вперед туловищем. Словно им ничего не стоило  поддерживать  тело  в  любом
неустойчивом равновесии. Еще несколько синглитов вышли  из-за  деревьев  и
присоединились к стоящим вокруг этого бешено вращавшегося люсса. Казалось,
они  совершают  какой-то  тайный  обряд.  Вдруг  люсс  слегка   подскочил,
вытянулся вверх и быстро утек  в  сторону.  На  поляне  оставалась  только
группа синглитов и еще что-то на том  месте,  где  только  что  был  люсс,
какой-то предмет...
     Бинокль был с электронным умножителем. Подкрутив  регулятор,  Ротанов
смог рассмотреть, что там такое было, хотя почти уже догадался, прежде чем
тронул верньер настройки. На поляне в небольшом углублении лежало  яйцо...
Точно такое же, какое он видел в том странном контейнере на складе.  Форму
этого предмета невозможно было спутать с чем-нибудь другим. И  хотя  яйцо,
лежавшее на поляне, было матовым, даже каким-то белесым, а то,  с  которым
довелось ему познакомиться раньше, все  переливалось  радужным  свечением,
тем не менее он его узнал... И почти не сомневался в  том,  что  последует
дальше.
     Из группы синглитов двое отошли  в  сторону  и  вскоре  вернулись  со
знакомым шестигранным контейнером. Они поднимали  яйцо  осторожно,  словно
это был какой-то горячий  хрупкий  сосуд.  Двое  других  развернули  кусок
холста и аккуратно упаковали в него яйцо, прежде чем опустить в контейнер.
Почти сразу из-за деревьев показался кар, точно  такой  же,  как  тот,  на
котором лежала Анна... Они поставили на него контейнер, водитель долго  не
мог запустить мотор, что-то у них не ладилось с  этим  каром.  Но  вот  он
тронулся наконец, на поляне никого уже не было. Кар качнулся последний раз
и исчез из поля зрения. Больше  ничего  не  было  видно.  Ротанов  опустил
бинокль. Бой, по-видимому, кончился несколько минут назад. Отряд  собрался
у вездеходов и теперь дожидался его. Никто больше не прятался и  никто  не
стрелял. Ротанов встал и пошел вниз. Когда он подошел  к  инженеру,  чтобы
отдать бинокль, тот выглядел  так,  словно  был  в  чем-то  виноват  перед
Ротановым. Он взял  у  него  бинокль,  глядя  в  сторону,  только  что  не
извинился, хотя извиняться нужно было, по существу,  самому  Ротанову.  Он
помнил, как грубо оттолкнул инженера и почти вырвал бинокль, когда заметил
люсса.
     - Ну так вот, - сказал Ротанов, потирая ушибленное плечо. -  Я  хотел
бы знать, что это значит.
     - Вы видели?
     - Да.
     - Это яйцо.
     - Я так и думал. Для чего оно синглитам?
     - На Земле был такой вид комара, кажется, анофелес... Я читал о нем в
учебнике биологии.  Так  вот,  этот  анофелес,  прежде  чем  снести  яйцо,
обязательно должен был напиться человеческой крови...
     - То есть вы  хотите  сказать,  что  люсс,  прежде  чем...  Нет,  это
невозможно! Здесь не было раньше людей, даже крупных  млекопитающих.  Этот
цикл развития не мог возникнуть. Он предполагает сложный симбиоз, комплекс
организмов, а мы здесь чужаки,  на  этой  планете,  и  не  могли  войти  в
эволюционный ряд такого сложного симбиоза.
     Инженер пожал плечами.
     - Мы не так уж хорошо знаем, что здесь было раньше. И потом, это ведь
только мои предположения. Вы, кажется, хотели их услышать...
     - Мне нужно осмотреть это место.
     - Ничего нового вы там не  увидите.  -  Инженер  по-прежнему  избегал
смотреть на него, и это укрепило Ротанова в его решении.
     - Все-таки я посмотрю.
     - Ну, если вы настаиваете...
     Прежде всего Ротанов с двумя сопровождающими  взобрался  на  холм,  с
которого по ним стреляли. Как он и предполагал, место, где  был  обстрелян
отряд, отсюда просматривалось как на ладони. Отчетливо виднелся  выжженный
черный круг, за которым недавно лежали люди.
     - Могли бы вы отсюда попасть в центр круга? - спросил  Ротанов  своих
сопровождающих.
     Высокий  человек  в  потрепанной  кожаной  куртке,  весь   обвешанный
какими-то фляжками и  ящичками,  с  двумя  вещевыми  мешками  за  плечами,
хитровато прищурившись, смотрел на Ротанова.
     - Это может сделать любой мальчишка, ни разу  не  державший  в  руках
лучемет.
     - Синглиты всегда так плохо стреляют?
     - Если бы они плохо стреляли, половины из нас не  ушло  оттуда  из-за
случайных попаданий.
     - В чем же дело?
     - Убивать нас им ни к чему... Не так уж много людей осталось,  каждый
из нас ценится на вес золота. Мы им нужны живыми.
     - Вы думаете, они действуют заодно с люссами?
     - А они и  есть  одно.  И  сейчас  напали  только  затем,  чтобы  нас
задержать. Мы ведь могли помешать... - Он кивнул на соседний холм.
     Ротанов не стал спорить. Он чувствовал, что в предположении  инженера
что-то неверно, хотя, казалось, новые факты подтверждают его правоту.
     Этот  самый  анофелес,  о  котором  говорил   инженер,   прежде   чем
превратиться в комара, проходит несколько стадий. Из яйца  вылупляется  не
комар, а что-то другое... какая-то личинка... Что, если  синглиты?..  Нет,
оборвал он себя. Рано делать выводы. Сейчас он будет собирать  факты,  как
можно больше фактов и никаких предвзятых мнений...
     Что-то в нем  сопротивлялось  простым  и  очевидным  выводам,  что-то
связанное  с  городом  и  с  той  женщиной.  Слишком  много  было  в   ней
человеческого для того, чтобы быть  только  разновидностью  этого  чужого,
словно пришедшего из кошмара существа.
     На втором холме действительно не оказалось ничего интересного. Поляна
с утоптанной, словно на ней  танцевали,  землей,  небольшое  углубление  в
центре  воронки,  где  лежало  яйцо.  Следы  тяжелых  ботинок.   Отпечаток
платформы кара, где тот стоял с отключенной подушкой.  Ротанов  и  сам  не
знал, что он здесь ищет.
     - Этот кар, кто его делал? - спросил он хитроватого лучеметчика.
     - Синглиты. У нас не осталось заводов и материалов. Едва  справляемся
с производством зарядов и самого простого оружия.
     - Значит, и наши тоже?
     - Конечно. Трофейные. Хорошие машины. У синглитов каждый  раз  бывает
что-нибудь новенькое. Заводы им достались сильно потрепанные, но  они  там
все переделали и наладили свое производство.
     Это  сообщение  не  понравилось  Ротанову:  выходило,   что   главной
производительной силой на планете в настоящее время  являлись  не  люди  и
даже не  люссы,  ее  законные  хозяева,  если  признать  за  ними  наличие
какого-то  интеллекта,  а  кто-то  третий...  И  если  верны  его   первые
впечатления, люди постепенно сдавали позиции, уступали первенство почти во
всех  областях.  Можно  было  признать  и  принять  временное   поражение,
отступление человека под давлением обстоятельств. Наконец,  он  готов  был
примириться, если бы человек встретил в космосе разум,  равный  себе,  или
даже превосходящий человеческий, каким и был, возможно, разум  рэнитов,  и
отступил в поединке с ним...  Но  ведь  произошло  что-то  совсем  другое,
что-то не укладывающееся ни в одну из этих схем... На планете  хозяйничают
синглиты, почти полные копии людей внешне и интеллектуально; мало того, до
появления человека их, судя по всему, здесь вообще не было, с  кем  же  мы
тогда воюем? С собственными тенями?
     Они начали спускаться с холма, так и не обнаружив ничего интересного.
У самого подножия, где совсем недавно рвались  их  протонные  заряды,  все
обуглилось от высокой  температуры.  Кое-где  дымились  и  чадили  остатки
искореженных кустарников. Земля была горячей и смрадной, от нее поднимался
пар, пахло чем-то отвратительно зловонным.  На  самой  границе  обожженной
зоны они наткнулись на обломки. Похоже, здесь  взрывом  разнесло  кар  или
какую-то другую машину. В оплавленных кусках обшивки трудно  было  угадать
даже общее очертание того, что они собой  представляли  до  взрыва.  Вдруг
Ротанов заметил на уцелевшем кусте обрывки материи... Больше там ничего не
было, только эти обуглившиеся клочки.
     - От них никогда ничего не остается.  Один  туман.  Даже  если  пулей
зацепит как следует, повредит внутри что-то важное, синглит сразу начинает
распадаться, только облачко пара поднимется, и все.
     - Конечно, так и должно  было  быть,  ничего,  кроме  тумана,  ничего
вещественного - так, чтобы после побоища не в  чем  было  себя  упрекнуть,
словно и не было ничего... Один туман... -  Ротанов  пнул  ногой  какой-то
обломок, железо жалобно скрипнуло. Хорошо  хоть  это  осталось.  Он  решил
взять с собой небольшой обломок, толком еще не зная  зачем,  просто  чтобы
что-то  противопоставить  этому  туману,  какой-то  след,  почти  улику...
Наверно, инженер все-таки был прав, не совсем доверяя ему. Не мог он  быть
полностью на его стороне. Возможно, потому, что у него в ушах до  сих  пор
звучали слова: "Люди, наверное, очень злые..."
     Несмотря на то, что у них не было другого выхода, несмотря на то, что
на них предательски напали ночью, они не имели права  ожесточаться,  слепо
хвататься за оружие и бить без разбору во все чужое именно потому, что они
люди...