зрыв  был  не  случайным,  а  преднамеренным.  В  отчете  этот   инцидент
резюмировался следующим  образом:  "Расследование,  проведенное  чилийской
правительственной комиссией, было поверхностным. Официальное предположение
свелось к следующему: концерн богат, народ беден,  пусть  концерн  платит.
Комиссия не сомневается, что это акт  саботажа,  предпринятый  неизвестным
или группой неизвестных лиц,  использовавших  для  этой  цели  пластиковые
взрывчатые   вещества.   Расследовать   реальные   причины    взрыва    не
представляется возможным в  связи  с  предвзятым  отношением  к  инциденту
членов комиссии".
     Элизабет помнила этот взрыв. Газеты и  журналы  были  полны  ужасными
подробностями, сопровождающимися фотографиями жертв, и вся мировая  пресса
обрушилась  на  "Роффа  и  сыновей",  обвинив   концерн   в   бездушии   и
наплевательском отношении к человеческим страданиям. В общественном мнении
образ фирмы значительно потускнел.
     Следующий раздел отчета был посвящен  основным  направлениям  научных
исследований, проводившихся в течение целого ряда  лет  учеными  "Роффа  и
сыновей". Речь шла о четырех  проектах,  каждый  из  которых  потенциально
обладал  колоссальными  возможностями.  Стоимость  общих  затрат   на   их
разработку превышала пятьдесят миллионов долларов.  И  в  каждом  из  этих
четырех  случаев  та  или  иная  из  конкурирующих  фармацевтических  фирм
опередила "Роффа и сыновей", предъявив патент  на  изготовление  того  или
иного из четырех лекарств по абсолютно идентичным  с  концерном  формулам.
Отчет утверждал: "Один случай совпадения можно было бы отнести  к  разряду
непредвиденных случайностей. В сфере, где десятки  компаний  работают  над
одним  и  тем  же,  совпадения  результатов  неизбежны.  Но  четыре  таких
совпадения, произошедших  подряд  одно  за  другим  в  течение  нескольких
месяцев, наводят на мысль, что кто-то из  сотрудников  "Роффа  и  сыновей"
выдал или  продал  за  деньги  исследовательские  материалы  конкурирующим
фирмам. В связи с повышенной секретностью проводимых исследований,  каждое
из которых велось самостоятельно в различных, значительно  удаленных  друг
от  друга  лабораториях  в  условиях,  полностью  исключающих  возможность
разглашения,  мы  полагаем,  что  лицо  или  лица,   повинные   в   выдаче
окончательных формул  конкурирующим  фирмам,  имеют  доступ  к  совершенно
секретным документам фирмы. Из чего заключаем, что этот человек или группа
людей  занимают  ответственные  посты  в  управлении  концерном  "Рофф   и
сыновья".
     Но это было еще не все.
     ...Большая партия токсических лекарств была неправильно маркирована и
отправлена в продажу.  Прежде  чем  это  обнаружилось,  несколько  человек
умерли. Пресса же вновь обвинила концерн  в  халатности  и  небрежности  к
человеческой жизни. Выяснить, каким образом  была  неверно  промаркирована
эта партия товара, так и не удалось.
     ...Из охраняемой  лаборатории  исчез  смертельно  опасный  токсин.  В
течение часа неизвестный обзвонил сразу несколько  редакций  и  сообщил  о
случившемся. Газеты немедленно подняли шум.


     Длинные полуденные тени стали еще длинней и  постепенно  переросли  в
сплошную темень ночи, в воздухе потянуло прохладой. Элизабет,  поглощенная
отчетом, ничего не замечала вокруг. Когда в кабинете стало  совсем  темно,
она включила настольную лампу и продолжала читать,  переходя  от  описания
одного ужаса к другому.
     Даже сухой,  канцелярский  тон  отчета  не  был  в  состоянии  скрыть
глубокий драматизм  его  содержания.  Ясно  было  одно.  Кто-то  упорно  и
целенаправлено пытался нанести "Роффу и сыновьям"  максимальный  ущерб,  а
возможно,   даже   и   уничтожить   их.   _К_т_о_-_т_о   _в   _в_ы_с_ш_е_м
э_ш_е_л_о_н_е _в_л_а_с_т_и_.
     На последней странице аккуратным четким почерком отца было  написано:
"Давление на меня. Цель: заставить согласиться на свободную продажу акций?
Вычислить подонка".
     Она вспомнила, каким озабоченным в последнее время казался ей Сэм,  и
затем эта его неожиданная скрытность. Он просто не  знал,  на  кого  может
положиться.
     Элизабет вновь взглянула на заглавную страницу отчета.
     В ОДНОМ ЭКЗЕМПЛЯРЕ.
     Она была уверена, что расследование велось независимым агентством.  И
потому никому, кроме Сэма, не было известно об отчете. А  теперь  и  кроме
нее. Преступник не знал, что находится под подозрением. Знал ли  Сэм,  кто
он? Виделся ли он с ним до своего несчастного случая? Элизабет терялась  в
догадках. Единственное, в чем она была уверена, - это в том, что в их ряды
затесался предатель.
     К_т_о_-_т_о _в _в_ы_с_ш_е_м _э_ш_е_л_о_н_е _в_л_а_с_т_и_.
     Ни у кого не было возможности наносить столь сокрушительные удары  по
фирме на столь различных ее структурных уровнях.  Не  потому  ли  Сэм  так
резко выступал против любой попытки вывести фирму из-под  контроля  семьи?
Может быть, он сначала  хотел  схватить  преступника  за  руку?  Пустив  с
молотка концерн, он не смог бы проводить никаких секретных  дознаний,  ибо
каждый шаг расследования должен был бы согласовываться  с  новым  составом
Совета.
     Элизабет вспомнила заседание Совета, и как все его члены склоняли  ее
к свободной продаже акций. Все до одного.
     Она вдруг впервые в полной мере осознала, что находится в доме  одна.
Громкий телефонный звонок заставил ее вздрогнуть. Она подошла к телефону и
сняла трубку:
     - Алло?
     - Лиз? Мне только что передали, что ты хотела срочно увидеть меня.
     Она обрадовалась, услышав его голос, но вдруг вспомнила, зачем хотела
его увидеть. Чтобы сказать, что собирается подписать  бумаги  о  свободной
продаже акций. Но за несколько коротких часов все  переменилось.  Элизабет
посмотрела в приемную, где висел портрет старого Сэмюэля. Он основал фирму
и до конца своей жизни боролся за  свое  детище.  Отец  укрепил  структуру
фирмы, превратил в корпорацию, отдавая ей всего себя, отдав за нее жизнь.
     - Рис, - сказала Элизабет в трубку. - Я хотела бы  собрать  Совет  во
вторник в два часа дня. Оповести всех, пожалуйста.
     - Вторник в два часа дня, - повторил Рис. - Что-нибудь еще?
     - Нет, -  после  недолгого  молчания  проговорила  она.  -  Это  все.
Спасибо.
     Медленно опустила трубку на рычаг. Теперь ее черед  выступить  против
них.


     Они  с  отцом  высоко  в  горах.  "Н_е  _с_м_о_т_р_и  _в_н_и_з_!"   -
беспрестанно твердит ей отец, но она не слушает его и поворачивает  голову
- под ней пропасть, пустота, сотни метров уносящейся вниз  пустоты.  Рокот
близкого грома, резкая вспышка молнии. Молния попадает в веревку Сэма,  та
мгновенно вспыхивает, и Сэм начинает падать в пустоту. Элизабет видит, как
тело отца, кувыркаясь в воздухе, стремительно  несется  вниз,  и  начинает
кричать. Но крики ее тонут в грохоте грома.
     Элизабет проснулась вся в поту, с сильно бьющимся  сердцем.  Раздался
мощный удар грома, она посмотрела в  окно  и  увидела,  что  идет  сильный
ливень. Резкие порывы ветра швыряли  дождевые  брызги  в  раскрытую  дверь
балкона. Элизабет вскочила с кровати, подбежала к двери и  плотно  закрыла
ее. Прижавшись к стеклу, она смотрела на укрытое тучами небо,  на  изредка
прорезавшие его зигзаги молний. Смотрела, но ничего этого не видела.
     Перед глазами все еще мелькали сцены, увиденные во сне.


     К утру ливень прекратился,  с  неба  сыпал  только  мелкий  моросящий
дождь. Элизабет надеялась, что он не помешает Алеку прилететь  на  остров.
После чтения отчета ей  необходимо  обязательно  с  кем-нибудь  поделиться
своими сомнениями. А пока  следует  убрать  его  куда-нибудь  подальше  от
любопытных глаз. В башенной комнате был сейф.  Туда  она  его  и  положит.
Элизабет приняла ванну, натянула на себя старый свитер и изрядно  потертые
брюки и спустилась вниз в библиотеку, чтобы взять отчет.
     Отчета в библиотеке не было.



                                    19

     Комната выглядела так, словно по ней пронесся ураган. Ночью шквальный
порыв  ветра  распахнул  стеклянные  двери  на  веранду  и,  ворвавшись  в
помещение вместе с дождем, разметал все на своем  пути.  На  мокром  ковре
лежали несколько прилипших к нему листков из  отчета,  остальные,  видимо,
были унесены ветром.
     Элизабет подошла к распахнутым дверям и выглянула наружу. На  лужайке
не видно было ни  одного  машинописного  листка.  Ветер,  видимо,  все  их
сбросил с утеса в море.
     В ОДНОМ ЭКЗЕМПЛЯРЕ.
     Она должна узнать имя человека, которого Сэм нанял провести негласное
расследование. Может быть, Кейт Эрлинг подскажет, где его искать? Но разве
Кейт Эрлинг вне подозрений? Все это  похоже  на  какую-то  дикую,  ужасную
игру, где все друг другу не доверяют. Теперь надо быть вдвойне осторожней.
     Вдруг Элизабет вспомнила, что дома ни крошки. Она успеет сделать  все
необходимые покупки в Кали ди Вольпе и вернуться назад до прибытия  Алека.
В шкафу в гостиной она нашла свой старый  плащ  и  захватила  шарф,  чтобы
покрыть  голову.  Когда  дождь  перестанет,  она  попытается  отыскать  на
территории виллы хотя бы часть листков из  унесенного  ветром  отчета.  На
кухне сняла с крюка ключи от джипа, через заднюю дверь прошла  под  навес,
где он стоял.
     Она  прогрела  мотор  и  осторожно  подала   машину   задним   ходом.
Развернувшись, стала медленно, на тормозах, съезжать по  подъездной  аллее
вниз. Доехав до конца аллеи, свернула  направо  на  узкую  горную  дорогу,
которая вела в маленький поселок Кали ди  Вольпе,  раскинувшийся  внизу  у
подошвы утеса. В этот час дорога была пуста; по ней вообще  редко  ездили,
так как на вершине утеса  кроме  виллы  Роффов  стояло  всего  только  еще
два-три дома. Элизабет посмотрела налево и далеко внизу увидела все еще не
пришедшее в себя после вчерашнего шторма черное с проседью, сердитое море.
     Ехала она медленно, так как эта часть  пути  была  наиболее  опасной.
Узкая дорога - на ней с трудом могли разминуться две машины - была пробита
прямо в  скале,  по  краю  утеса.  Справа  вертикально  вверх  поднималась
сплошная стена, левая же граница дороги вообще отсутствовала,  вместо  нее
зияла пропасть в несколько сот футов высотой, отвесно  уходившая  прямо  в
море. Элизабет старалась держаться ближе к стене  и  не  спускала  ноги  с
тормоза, чтобы в  нужный  момент  удержать  машину  от  разгона  на  круто
возраставшем в этом месте уклоне дороги.
     Машина приближалась к крутому повороту.  Элизабет  быстро  нажала  на
педаль тормоза.
     Машина, как ни в чем не бывало, неслась вниз, набирая скорость.
     Она не сразу поняла, в чем дело. Изо всех сил надавила на  педаль,  и
снова никакого результата. Сердце ее бешено забилось. Машина  вписалась  в
поворот и покатила вниз, с каждой секундой наращивая скорость.  Она  снова
надавила на педаль. Бесполезно!
     Впереди маячил новый поворот. Элизабет не спускала глаз с дороги,  не
решаясь взглянуть на спидометр, но краем глаза  видела,  что  стрелка  уже
вот-вот приблизится к пределу. По ее спине пробежал  мороз.  Вот  она  уже
вошла  в  поворот,  машину  на  скорости  резко  занесло.  Задние   колеса
заскользили  к  краю  пропасти,  но  машина,   чудом   выровнявшись,   еще
стремительней  понеслась  вниз.  Ничто  уже   не   могло   остановить   ее
смертельного падения в бездну: ни барьеры, ни рычаги управления, а впереди
ее ждали все новые и новые повороты. Мозг  Элизабет  лихорадочно  работал,
ища возможности для спасения.  Может,  выпрыгнуть  на  ходу?  Она  бросила
взгляд на спидометр. Машина шла  со  скоростью  семьдесят  миль  в  час  и
постоянно увеличивала ее на узкой ленте ничем не защищенной горной дороги.
Смерть неминуема. И в какую-то минуту она отчетливо осознала,  что  сейчас
ее убивают, как до этого хладнокровно убили ее отца. Сэм  прочитал  отчет,
за что и был лишен жизни. Теперь настал ее черед. И она так  и  не  узнает
имя убийцы, того, кто настолько ненавидел их, что пошел на  самое  ужасное
из всех преступлений. Было бы гораздо легче, если бы он  был  незнакомцем.
Но он был одним из тех, кого она  прекрасно  знала.  И  это  было  обиднее
всего. Перед глазами  встали  знакомые  лица:  Алек...  Иво...  Вальтер...
Шарль... Кто-то  из  них,  больше  некому.  _К_т_о_-_т_о  _в  _в_ы_с_ш_е_м
э_ш_е_л_о_н_е _в_л_а_с_т_и_.
     Причину ее смерти припишут несчастному случаю, как раньше несчастному
случаю приписали  смерть  Сэма.  Слезы  градом  текли  из  глаз  Элизабет,
смешиваясь с капельками дождя, но она их не замечала. Джип стало все  чаще
заносить на мокрой дороге, и она, судорожно вцепившись в  рулевое  колесо,
пыталась выровнять его. Она  знала,  что  жить  осталось  всего  несколько
секунд, прежде чем она  сорвется  в  пропасть.  От  ужаса  и  неимоверного
напряжения тело ее онемело, а руки, обхватившие руль, казались ей чужими и
деревянными. Она осталась одна в целом мире, мчась  на  огромной  скорости
навстречу своей гибели, и только  ветер  без  умолку  завывал  ей  в  уши:
"_Л_е_т_и_м _с_о _м_н_о_й_!" - и рвал и толкал машину, силясь сбросить  ее
с дороги. Джип опять сильно занесло, и Элизабет сделала отчаянную  попытку
вновь выровнять его, вспомнив, чему ее учили. "Всегда поворачивай  руль  в
сторону заноса".  Машина  и  на  этот  раз  оказалась  послушной  рулю  и,
выровнявшись, вновь продолжала свой стремительный бег под  гору.  Элизабет
взглянула на спидометр... восемьдесят миль в час. Словно пущенная  пращой,
машина на огромной скорости приближалась к очередному крутому повороту,  и
Элизабет поняла, что на этот раз уже не сумеет вписаться в него.
     Вся жизнь в ней, казалось, замерла, отгороженная  тонкой  пленкой  от
реальности. Она услышала голос отца, говорившей ей: "Что  ты  делаешь  тут
одна в темноте?", и он взял ее на руки и понес наверх в постель, и вот она
на сцене, танцует, и все кружится и кружится и не  может  остановиться,  и
мадам Неттурова громко кричит  на  нее  (или  это  она  сама  кричит?),  и
появляется   Рис   и   говорит:   "Разве   так   следует   отмечать   свое
совершеннолетие?" И Элизабет подумала, что теперь уже  никогда  не  увидит
Риса, и она стала звать его, и пленка исчезла, но кошмар остался.  И  джип
пулей  приближался  к  повороту.   Сейчас   она   сорвется   в   пропасть.
Единственное, о чем она сейчас мысленно молила Бога, - чтобы все кончилось
как можно быстрее.
     В этот момент впереди, справа от себя, чуть не доезжая  до  поворота,
Элизабет заметила узкую полоску противопожарной просеки,  пробитой  сверху
вниз прямо в скале. Для  решения  оставались  считанные  секунды.  Она  не
знала, куда ведет просека, знала только, что вверх, что это  остановит  ее
стремительный спуск и даст ей  хоть  какой-то  шанс  на  спасение.  И  она
решилась. В тот момент, когда джип  на  страшной  скорости  приблизился  к
просеке, она резко рванула руль вправо. И хотя задние колеса  начали  было
скользить, инерция стремительного  движения  успела  занести  передние  на
гравий просеки, и джип  с  надрывным  воем  уже  мчался  вверх.  Элизабет,
вцепившись в руль, старалась  удержаться  на  узкой  полоске,  окаймленной
справа и слева цепочками редких деревьев, подступавших  прямо  к  просеке,
так что их  ветки  больно  хлестали  ее  по  рукам  и  голове,  когда  она
проносилась мимо них. Она взглянула вперед  и,  к  своему  ужасу,  увидела
внизу все то же взбесившееся Тирренское море. Просека просто вела к другой
стороне утеса. Спасения не было.
     Обрыв стремительно приближался, слишком  стремительно,  чтобы  успеть
выпрыгнуть из машины. Вот он уже совсем рядом, а внизу бескрайнее море.  В
этот момент джип резко занесло, и последнее, что успела заметить Элизабет,
было выросшее, словно из-под колес машины, дерево, затем  раздался  взрыв,
который казалось, заполнил собой всю вселенную.
     И в тот же миг воцарились тишина и покой.



                                    20

     Очнулась она на больничной койке, и первым, кого  увидела,  был  Алек
Николз.
     - А в доме хоть  шаром  покати,  чем  же  я  тебя  кормить  стану,  -
прошептала она и разрыдалась.
     Глаза Алека наполнились болью, он нежно обнял ее и прижал к груди.
     - Элизабет!
     - Все в порядке, Алек, - пробормотала она. - Страшное уже позади.
     И это было правдой. Казалось, каждая клеточка  ее  тела  трепещет  от
боли и страданий, но она жива, и в это верилось с  трудом.  Она  вспомнила
свой смертельный спуск и вся похолодела от ужаса.
     - Давно я здесь нахожусь?
     Голос ее был слабым и хриплым.
     - Тебя сюда привезли два дня тому назад. Все это время  ты  была  без
сознания. Доктор говорит, что ты чудом  спаслась.  Все,  кто  видел  место
катастрофы, утверждают, что ты должна была  погибнуть.  На  тебя  случайно
натолкнулись лесничие  и  немедленно  доставили  сюда.  У  тебя  небольшое
сотрясение мозга и масса ушибов, но, слава богу,  все  кости  целы.  -  Он
вопросительно взглянул на нее и спросил: - А зачем ты поднялась на вершину
утеса по противопожарной просеке?
     Элизабет рассказала все, как было. Ужас отразился на его лице,  когда
вместе с ней он пережил безысходное отчаяние ее жуткого спуска. Слушая, он
то и дело повторял: "Боже мой!" Когда она кончила,  Алек  был  бледен  как
полотно.
     - Какая глупость и ужасная случайность!
     - Это не случайность, Алек.
     Он в недоумении взглянул на нее.
     - Что значит "не случайность"?
     И впрямь, откуда же ему знать правду? Он ведь не читал отчета.
     - Кто-то вывел из строя тормоза.
     Он недоверчиво покачал головой.
     - Зачем?
     Потому что... Нет, она не может сказать правду. Пока не может. Хотя и
доверяет Алеку больше всех. Просто еще не  пришло  время.  Надо  прийти  в
себя, выздороветь и все тщательно обдумать.
     - Не знаю, - уклончиво ответила Элизабет. - Но я почти  уверена,  что
кто-то к ним приложил руку.
     Она взглянула ему в глаза и увидела, как одно за другим  промелькнули
в них недоверчивость, недоумение и, наконец, гнев.
     - Мы найдем этого негодяя.
     Голос его был суровым.
     Подойдя к телефону, он поднял трубку и  спустя  несколько  минут  уже
говорил с начальником полиции Олбии.
     - Алек Николз у телефона, - сказал он. - Я... Спасибо, она  чувствует
себя хорошо... Спасибо. Я передам ей. Я звоню по поводу джипа, на  котором
она ехала. Где он?.. Пусть там и стоит. Проследите за этим, пожалуйста.  И
найдите хорошего механика. Через полчаса буду у вас.
     И положил трубку на рычаг.
     - Джип в полицейском участке, в гараже. Я отправлюсь туда.
     - Я еду с тобой.
     Он удивленно посмотрел на нее.
     - Доктор сказал, что ты должна  побыть  в  постели  по  крайней  мере
два-три дня. Ты же не можешь...
     - Я еду с тобой, - упрямо повторила Элизабет.
     Сорок пять минут спустя, несмотря на бурные протесты лечащего  врача,
Элизабет, вся в синяках и кровоподтеках, настояв на своем,  была  выписана
из  больницы  под  свою  ответственность  и  вместе  с   Алеком   Николзом
отправилась в полицейский гараж.
     Луиджи Ферраро, начальник  полиции  Олбии,  был  пожилым  смуглолицым
сардом с огромным животом и кривыми  ногами.  Его  заместитель,  инспектор
Бруно Кампанья, словно каланча, возвышался над своим начальником. Это  был
крепкого сложения пятидесятилетний мужчина, неторопливый и  основательный.
Оба они вместе с Элизабет  и  Алеком  наблюдали,  как  механик  обследовал
нижнюю  сторону  джипа,  приподнятого  над  полом  с  помощью   небольшого
гидравлического подъемника. Левое переднее крыло и радиатор были  смяты  в
лепешку и залиты соком деревьев, в которые  врезался  джип.  Элизабет  при
виде машины сделалось дурно, и она вынуждена была опереться на руку Алека.
Он участливо посмотрел на нее.
     - Ты уверена, что тебе не станет хуже?
     - Я прекрасно себя чувствую, - солгала Элизабет.
     У нее от слабости дрожали  колени,  и  она  чувствовала  себя  сильно