Уильямз.
     На столике в изобилии стояли закуски и напитки, но  никто  к  ним  не
притрагивался. Все они нервничали, были  напряжены,  и  каждый  был  занят
своей собственной проблемой.
     В зал вошла Кэйт Эрлинг, немолодая, но энергичная и знающая свое дело
швейцарка.
     - Прибыла машина мисс Рофф.
     Глаза ее быстро обежали зал, чтобы удостовериться все ли на  месте  -
ручки, блокноты, полны ли серебряные графины с водой, поставленные на стол
перед каждым из членов Совета,  приготовлены  ли  сигареты,  пепельницы  и
спички. Кэйт Эрлинг в течение пятнадцати лет была секретарем  Сэма  Роффа.
То, что он был мертв, не могло служить для нее причиной  безответственного
отношения к своим обязанностям. Удовлетворенная,  она  кивнула  головой  и
удалилась.
     Внизу перед административным зданием остановился лимузин, и  из  него
вышла Элизабет Рофф. На ней  был  строгих  линий  черный  костюм  и  белая
блузка. На лице полностью  отсутствовала  косметика.  Она  выглядела  явно
моложе своих двадцати четырех лет, очень хрупкой и легко ранимой.
     Пресса уже ждала ее. Едва она направилась в сторону  здания,  как  со
всех сторон ее тотчас обступили теле-,  радио-,  и  газетные  репортеры  с
фотоаппаратами и микрофонами.
     - Представитель "L'Europeo", мисс Рофф. Хотелось бы узнать,  кто,  по
вашему мнению, займет в концерне место вашего отца, в связи...
     - Взгляните сюда, мисс Рофф. Улыбнитесь-ка нашим читателям.
     - Ассошиэйтед Пресс, мисс Рофф. Что вам известно о завещании отца?
     - "Нью-Йорк дейли  ньюз".  Ваш  отец,  насколько  нам  известно,  был
опытным альпинистом. Выяснилось, каким образом...
     - "Уолл-стрит джорнел". Не могли бы вы рассказать  более  подробно  о
финансовом состоянии концерна?
     - Представитель  "Лондон  таймз".  Мы  собираемся  поместить  большой
материал о "Рофф и...
     Элизабет с трудом,  с  помощью  трех  охранников,  налево  и  направо
расталкивающих репортеров, пробивалась сквозь толпы к вестибюлю.
     - Еще один снимочек, мисс Рофф...
     Элизабет уже скрылась в лифте. Двери  автоматически  сомкнулись.  Она
глубоко вздохнула и огорченно подумала: "Сэм мертв, что им  всем  от  меня
надо?"
     Несколько секунд спустя Элизабет уже входила в конференц-зал.  Первым
ее приветствовал Алек Николз. Застенчиво притянув ее к себе, он сказал:
     - Прими мое самое глубокое соболезнование, Элизабет. Это поразило нас
как громом. Мы с Вивиан пытались дозвониться к тебе, но...
     - Я знаю. Спасибо, Алек. И за письмо спасибо.
     Подошел Иво Палацци и поцеловал ее в обе щеки.
     - Что я могу сказать, cara? Ты-то хоть в порядке?
     - Да, все в норме. Спасибо, Иво. - Она обернулась. - Привет, Шарль.
     - Элизабет, мы с Эленой просто места себе не  находим.  Можем  ли  мы
чем-нибудь...
     - Спасибо.
     К Элизабет подошел Вальтер Гасснер и, смущаясь, сказал:
     - Анна и я выражаем тебе глубокое соболезнование в связи  с  кончиной
отца.
     Она не желала быть здесь, где все, буквально каждая мелочь, так  живо
напоминало ей об отце. Ей хотелось убежать, поскорее остаться одной.
     Рис  Уильямз  стоял  немного  в  стороне,  внимательно  наблюдая   за
выражением лица Элизабет. "Если они сейчас же не прекратят, - подумал  он,
- она этого не выдержит и  расплачется".  Он  плечом  двинулся  сквозь  их
плотно стоявшую группу, протянул ей руку и сказал:
     - Привет, Лиз.
     - Привет, Рис.
     В последний раз она видела его, когда он принес  ей  весть  о  смерти
Сэма. А казалось, что прошло несколько лет  или  всего  несколько  секунд.
Однако с тех пор не прошло и недели.
     Рис понимал, как трудно Элизабет сохранять  самообладание.  И  потому
деловито сказал:
     - Поскольку все в  сборе,  предлагаю  незамедлительно  начать.  -  Он
улыбнулся. - Это не займет много времени.
     Она благодарно улыбнулась ему. Мужчины заняли свои места за  большим,
прямоугольной формы дубовым столом. Рис подвел Элизабет к месту президента
во главе стола и пододвинул ей стул. "Стул отца", - мелькнуло в  голове  у
Элизабет.  Здесь  он  сидел  в  качестве  бессменного  представителя  всех
совещаний.
     Шарль сказал:
     - Так как у нас нет... - Он спохватился и обернулся к Алеку. - Отчего
бы вам не повести это совещание?
     Алек оглядел всех присутствующих. Никто не возражал.
     - Хорошо.
     Он нажал на кнопку на столе, и с блокнотом  в  руке  в  конференц-зал
вернулась Кейт  Эрлинг.  Закрыв  за  собой  дверь,  она  села  на  стул  и
приготовилась писать.
     Алек заговорил:
     - Полагаю, что в данных обстоятельствах обойдемся без  формальностей.
Мы понесли тяжелую утрату. Но,  -  как  бы  извиняясь  за  то,  что  хочет
сказать, он взглянул в сторону Элизабет, -  самое  главное  сейчас  -  это
показать всему миру, что "Рофф и сыновья" все так же сильны.
     D'accord. А то нас в прессе уже травят, как клопов, -  угрюмо  сказал
Шарль.
     Элизабет быстро посмотрела в его сторону.
     - Почему?
     - Сейчас у фирмы масса неприятностей, Лиз - пояснил Рис. - Мы по  уши
увязли  в  судебной  тяжбе,  назначена   правительственная   комиссия   по
расследованию нашей деятельности,  и  некоторые  банки  оказывают  на  нас
довольно сильное давление.  Все  это  отрицательно  сказывается  на  нашей
репутации. Люди покупают лекарства, потому что доверяют фирме, которая  их
изготовляет. Если мы потеряем это доверие, мы потеряем клиентов.
     - И тем не менее у  нас  нет  проблем,  которые  было  бы  невозможно
разрешить. Главное - это немедленно реорганизовать фирму, -  бодро  заявил
Иво.
     - Каким образом? - спросила Элизабет.
     - Продав часть акций на сторону, - ответил Вальтер.
     Шарль подхватил:
     - Тем самым мы сможем быстро погасить долги в банках,  и  у  нас  еще
останется достаточно денег...
     Элизабет посмотрела в сторону Алека.
     - Ты тоже так думаешь?
     - Мы все так думаем, Элизабет.
     Она в задумчивости откинулась на спинку стула. Рис  собрал  кое-какие
бумаги, лежавшие перед ним, поднялся со своего места и  положил  их  перед
Элизабет.
     - Я подготовил  все  необходимые  документы.  Требуется  только  твоя
подпись.
     Элизабет мельком взглянула на лежащие перед ней бумаги.
     - Подпишу их, а дальше что?
     Заговорил Шарль:
     -  Примерно  с  полдюжины  международных   брокерских   фирм   готовы
сформировать  консорциум,  чтобы  гарантировать  размещение   акций.   Они
согласятся на цены, которые назначим мы. Среди покупателей могут оказаться
как крупные фирмы, так и частные лица.
     - Под крупными фирмами вы имеете в виду банки и страховые компании? -
спросила Элизабет.
     Шарль утвердительно кивнул головой:
     - Именно их.
     - И они назначат своих директоров в Совет.
     - Это обычная практика.
     - Другими словами, именно они будут контролировать "Роффа и сыновей",
- констатировала Элизабет.
     - Мы все также останемся в Совете, - вмешался Иво.
     Элизабет повернулась к Шарлю.
     - Вы сказали, что консорциум биржевиков готов немедленно  вступить  в
дело.
     Шарль утвердительно кивнул головой.
     - Так почему же они до сих пор не сделали это?
     Он озадаченно посмотрел на нее:
     - Не понимаю, что вы имеете в виду?
     - Если все согласны, что для концерна лучшим  выходом  в  создавшейся
ситуации будет выдача его в руки посторонним, не  имеющим  к  нашей  семье
никакого отношения, почему же это не было сделано раньше?
     Наступило неловкое молчание. Наконец Иво сказал:
     - Решение должно быть единогласным. Согласны должны  быть  все  члены
Совета без исключения.
     - Кто же был не согласен? - спросила Элизабет.
     На этот раз молчание было более длительным.
     Наконец Рис прервал его:
     - Сэм.
     И Элизабет вдруг поняла, что показалось ей странным и необъяснимым  в
первые минуты  пребывания  в  этой  комнате.  Они  все  выражали  ей  свое
соболезнование, говорили о том, как тяжело переживают ее утрату,  о  горе,
переполнявшем их сердца, и в то же время атмосфера в  конференц-зале  была
словно  наэлектризована,  чувствовалось  едва  скрытое  возбуждение  от...
Странно,  но  самым  адекватным  определением  этого  состояния,  подумала
Элизабет, было выражение "близкая победа".  У  них  уже  были  готовы  все
документы. "Требуется только твоя подпись". Но если решение, которого  они
добивались от нее, было единственно верным, почему же отец возражал против
него? Этот вопрос она задала вслух.
     - У Сэма были свои соображения, - пояснил Вальтер. - Ваш отец  иногда
бывал очень несговорчив.
     "Как  старый  Сэмюэль",  -  подумала  Элизабет.  Никогда  не  следует
впускать сытого лиса в курятник. В один прекрасный день он  проголодается.
Потому-то Сэм отказывался продавать акции на сторону. У него, видимо, были
до этого веские основания.
     Заговорил Иво:
     - Поверь мне, cara, лучше оставь это дело нам. Тебе  не  понять  всех
его тонкостей.
     На что Элизабет спокойно возразила:
     - А понять хотелось бы.
     - Зачем забивать себе голову всякой ерундой?  -  вступил  Вальтер.  -
Когда ваши акции будут проданы, вы получите огромную сумму денег -  вам  и
за всю жизнь их не истратить. Можно куда угодно поехать и жить  припеваючи
до конца дней.
     Вальтер говорил правду. Какое ей до всего дело? Надо просто подписать
все лежавшие перед ней листки и бежать отсюда.
     - Элизабет, мы напрасно теряем время. У  тебя  нет  иного  выбора,  -
нетерпеливо сказал Шарль.
     Но именно в это мгновение Элизабет поняла, что у нее есть выбор.  Как
был выбор и у отца. Либо она сбежит отсюда и позволит им делать  с  фирмой
все, что вздумается, либо она останется и  выяснит,  почему  они  все  так
дружно хотят получить право продавать акции на сторону, почему так  дружно
давят на нее. И давление это было столь мощным, что  она  почти  физически
ощущала его на себе. Казалось, что все присутствующие мысленно внушали  ей
немедленно поставить свою подпись под документами.
     Она бросила взгляд в сторону Риса, пытаясь проникнуть в его мысли. Но
выражение его лица было непроницаемым. Элизабет посмотрела на Кейт Эрлинг.
Много лет она была секретарем Сэма. Элизабет очень бы хотелось  поговорить
с ней наедине. Все  они  выжидательно  смотрели  на  Элизабет,  ожидая  ее
решения.
     - Я не стану их подписывать, - заявила она. - Во  всяком  случае,  не
сейчас.
     Все  ошеломленно  уставились  на  нее.  Воцарилась  гробовая  тишина.
Наконец Вальтер выдавил из себя:
     - Я не понимаю, Элизабет. - Лицо его было пепельно-серого цвета. - Но
у тебя нет другого выхода. Ты должна их подписать.
     - Вальтер прав. Ты должна это сделать, - зло проговорил Шарль.
     Они заговорили разом, возбужденно, сбивчиво, силясь  бурным  натиском
слов заставить Элизабет изменить решение.
     - Но почему ты не желаешь их подписывать? - горячился Иво.
     Она не могла заявить им: "Потому что мой отец отказался это  сделать.
Потому что вы уж слишком торопите меня". Она инстинктивно чувствовала, что
здесь что-то не так, какая-то тайна, и  хотела  во  что  бы  то  ни  стало
выяснить, в чем дело. Поэтому она просто сказала:
     - Мне нужно некоторое время, чтобы решить окончательно.
     Мужчины переглянулись.
     - А сколько времени, cara? - спросил Иво.
     - Пока не знаю. Я хотела бы взвесить все  "за"  и  "против",  оценить
возможные последствия.
     - Черт побери, - взорвался Вальтер, - но мы же не можем...
     - Полагаю, Элизабет права, - перебив его, отрезал Рис.
     Все присутствующие оглянулись на него. Рис продолжал, как ни в чем не
бывало:
     - Она имеет полное право лично разобраться в тех трудностях,  которые
переживает фирма, а затем уже принять решение.
     Его слова на какое-то время утихомирили бушевавшие страсти.
     - Согласен, - кивнул Алек.
     - Джентльмены, - с горечью сказал Шарль, - не важно, как мы  к  этому
относимся. Последнее слово все равно за Элизабет.
     Иво посмотрел на Элизабет:
     - Но решение, cara, должно быть быстрым.
     - Это я могу обещать, - сказала Элизабет.
     Они все смотрели на нее, каждый занятый своими мыслями. "О,  господи!
И ей придется умереть", - думал один из них.



                                    17

     Элизабет была в ужасе.
     Она часто бывала в цюрихском штабе отца, но всегда в роли посетителя.
Власть находилась в его руках. Теперь она  перешла  к  ней.  Она  оглядела
огромный  кабинет  и  почувствовала  себя  узурпатором,  обманным  образом
захватившим эту власть. Кабинет был великолепно  отделан  Эрнстом  Холлем.
Вдали от нее, у противоположной стены, стоял  низкий  комод,  над  которым
висел пейзаж Милле. Неподалеку  от  камина  уютно  расположились  кожаный,
коричневато-желтого цвета диван, большой  стол,  за  которым  обычно  пили
кофе, и четыре  кресла.  Стены  были  сплошь  увешаны  картинами  Ренуара,
Шагала, Кли и двумя ранними Курбе. Массивный красного дерева рабочий стол.
Рядом с ним на пристенном столике - переговорный комплекс,  целая  батарея
телефонов  прямой  связи  с  управлениями  различных  компаний   концерна,
разбросанных по всему свету. Тут же два красных телефона правительственной
связи, сложная система внутренней связи, телетайп и  другое  оборудование.
Над рабочим столом портрет старого Сэмюэля Роффа.
     Боковая дверь вела в гардеробную со встроенными шкафами из  орехового
дерева с выдвижными ящиками. Кто-то предусмотрительно убрал одежду Сэма, и
Элизабет была благодарна  этому  человеку.  Она  прошла  через  выложенную
плиткой ванную комнату с мраморной ванной и отдельным душем. На вешалках с
подогревом висели свежие  турецкие  полотенца.  Аптечка  была  пуста.  Все
мелочи, так или иначе связанные с повседневной жизнью Сэма,  были  убраны.
Скорей всего, Кейт Эрлинг. Сама собой пришла мысль, что Кейт, видимо, была
влюблена в Сэма.
     Апартаменты   президента   включали   огромную    сауну,    прекрасно
укомплектованный спортивный  зал,  парикмахерскую  и  столовую,  способную
вместить  сразу  более  ста  человек.  Когда   устраивались   приемы   для
иностранных гостей, перед каждым из  них  в  специальных  вазочках  стояли
национальные флаги их стран.
     Кроме этого, была еще личная  столовая  Сэма,  со  вкусом  отделанная
настенной росписью.
     Кейт Эрлинг, объясняя в  свое  время  Элизабет  систему  обслуживания
президента, рассказывала:
     - В течение дня на кухне дежурят два шеф-повара и один - ночью.  Если
вы устраиваете званный ленч или  обед  более  чем  на  двенадцать  персон,
поваров необходимо предупреждать как минимум за два часа до приема.
     И вот теперь Элизабет сидит за рабочим  столом,  на  котором  грудами
лежат различные документы,  докладные  записки,  статистические  данные  и
отчеты, и не знает, с чего начать.
     Она подумала об отце, о том, как он уверенно сидел на этом  месте  за
столом, и ее охватило жгучее чувство безвозвратной потери. Сэм  был  таким
знающим и блестящим руководителем. Как ей его сейчас не хватало!
     Перед тем как Алек вернулся в Лондон, Элизабет успела переговорить  с
ним.
     - Не спеши, - посоветовал он. - И не обращай внимание на давление, от
кого бы оно ни исходило.
     Он прекрасно понял ее состояние.
     - Алек, как ты думаешь, мне надо соглашаться на продажу акций?
     Он неловко улыбнулся и сказал:
     - Увы, да, старушка, но ведь у меня могут быть свои  корыстные  цели,
не так ли? Наши акции для  нас  мертвый  груз,  пока  мы  сами  не  сможем
распоряжаться ими по своему усмотрению. Теперь решение за тобой.
     Сидя в одиночестве за столом в кабинете, Элизабет вновь перебирала  в
памяти весь разговор. Ее так и подмывало позвонить  Алеку  в  Лондон.  Она
скажет только, что изменила свое первоначальное решение, и убежит  отсюда.
Здесь ей не место. Из  всех  них  она  самая  неподходящая  кандидатура  в
вершители судеб концерна.
     Взгляд ее упал на ряд кнопок  внутренней  переговорной  системы.  Под
одной из них стояло  имя:  Рис  Уильямз.  Поколебавшись,  она  нажала  эту
кнопку.


     Рис сидел по другую  сторону  стола  и  внимательно  глядел  на  нее.
Элизабет знала, что он о ней думает, что они все о ней думают. Что  ей  не
место за этим столом.
     - Ну и бомбочку же ты подбросила на сегодняшнем совещании,  -  сказал
Рис.
     - Мне ужасно неловко, что всех расстроила.
     Он улыбнулся.
     - "Расстроила" не то слово. Ты повергла всех в состояние  шока.  Все,
казалось, шло как по маслу.  Уже  давно  были  заготовлены  заявления  для
прессы. - Он испытывающе посмотрел  ей  в  глаза.  -  Что  заставило  тебя
отказаться подписать бумаги, Лиз?
     Как могла она  объяснить,  что  какое-то  шестое  чувство,  интуиция,
остановило ее руку? Он поднимет ее на смех. Но ведь и Сэм ранее  отказался
разрешить продажу акций "Роффа и  сыновей"  на  сторону.  Надо  попытаться
выяснить, почему он сделал это. Словно прочитав ее мысли, Рис сказал:
     -  Твой  прапрадед,  создатель  фирмы,  сделал  ее  семейной,   чтобы
исключить возможность проникновения в  нее  чужаков.  Но  тогда  это  была
махонькая фирма. Времена изменились. Сейчас у вас  самый  большой  в  мире
аптечный магазин. Тот, кто займет место твоего отца в этом кресле,  должен
будет принимать окончательное решение. А это, поверь, очень тяжело и очень
ответственно.
     Она посмотрела на него и подумала: он иносказательно дает ей  понять,
что она занимает чужое место.
     - Я могу надеяться на твою помощь?
     - Ты же знаешь, что да.
     После  этих  слов  сразу  пришло  облегчение,  и  она  только  сейчас
осознала, как сильно рассчитывала на него.
     - Первым делом, - сказал Рис, - надо показать тебе  хотя  бы  здешние
фармацевтические  цеха.  Ты   хоть   представляешь   себе,   как   реально
функционирует компания?
     - Не очень.
     Это было неправдой. За последние несколько лет Элизабет  побывала  на
многих  совещаниях,  проводившихся  Сэмом,   и   неплохо   разбиралась   в
управленческом механизме "Роффа и сыновей", но  ей  хотелось  увидеть  его
глазами Риса.
     -  Мы  производим  не  только  лекарства,  Лиз.  Мы  выпускаем  также
химические препараты, духи, витамины, лосьоны и  пестициды.  Изготавливаем
косметику и биоэлектронное оборудование. У нас есть цеха  по  производству
пищи и отделения по выработке животных нитратов.
     Элизабет знала об этом, но Рис продолжал:
     -  Мы  издаем  медицинскую  литературу,   производим   лейкопластыри,
антикоррозийные и другие защитные пленки, и даже пластиковые бомбы.
     Элизабет чувствовала, что он сам загорается от своих слов: в них  она
расслышала непритворную гордость, и  это  странным  образом  напомнило  ей
отца.
     - "Рофф и сыновья" владеют заводами и дочерними  компаниями  в  более
чем ста странах. И все они посылают отчеты сюда, в этот кабинет.
     Он остановился, словно хотел уяснить, понимает ли она, что он имеет в
виду.
     - Старый Сэмюэль вошел в дело  с  одной  лошаденкой  и  ретортой  для
химического анализа. А теперь дело разрослось и превратилось в  шестьдесят
фармацевтических заводов,  разбросанных  по  всему  миру,  десять  научных
центров, в которых  соответственно  заняты  тысячи  рабочих,  продавцов  и
ученых, мужчин и женщин. За последний год в одних только  Штатах  лекарств
было куплено на четырнадцать миллиардов долларов - и  львиная  доля  этого
рынка сбыта наша.
     "И все же "Рофф и сыновья" оказались в долгах. Тут что-то не так".


     Рис провел  Элизабет  по  цехам  завода,  находившегося  при  главном
управлении фирмы. Цюрихское отделение концерна, включавшее  в  себя  около
дюжины фабрик, занимало на шестидесяти акрах земли  почти  семьдесят  пять
зданий. Это  был  своеобразный  замкнутый  микромир,  полностью  сам  себя
обеспечивающий.   Они   прошли   по   рабочим   цехам,   исследовательским
лабораториям, токсикологическим центрам, посетили складские по