было  потрясающе.  Я  отступил назад  и  начал слушать мистера
Перрина. Папа и некоторые другие задавали ему вопросы.
     - Точно не известно,  - говорил он. - Ничего не осталось. Теперь-то
все показания приборов немедленно передаются в  Луна-Сити,  но  ведь это
случилось еще до установки линии дальней связи.
     - А что было бы,  -  спросил кто-то, - если бы этот взрыв произошел
на Земле?
     - Не  хочу  даже пытаться вам  отвечать,  но  поэтому лабораторию и
устроили здесь,  на обратной стороне Луны. - Он поглядел на часы. - Пора
возвращаться.
     Все  заторопились назад,  пробираясь вниз  к  тропинке,  когда мама
воскликнула:
     - Бэбинька! Где же Бэбинька?
     Я  вздрогнул,  но  пока еще не перепугался.  Шкет всегда где-нибудь
болтается,  то тут,  то там, но далеко не уходит, ему ведь всегда нужно,
чтобы кто-нибудь выслушивал его болтовню.
     Папа обнял маму одной рукой, другой он делал мне знаки.
     - Дик,  - рявкнул он, и голос его резко щелкнул в моих наушниках, -
ты куда девал своего брата?
     - Я? - откликнулся я. - Нечего на меня сваливать, я его в последний
раз видел, когда мама вела его сюда за руку.
     - Не  ври.  Дик.  Мама присела отдохнуть,  когда мы пришли сюда,  и
прислала его к тебе.
     - Если даже и так, он здесь не показывался.
     Тут уж мама зарыдала по-настоящему.  Все,  конечно, слушали, больше
ничего не оставалось: ведь мы были на одной волне. Мистер Перрин подошел
и выключил мамин микрофон. Сразу сделалось тихо.
     - Успокойте свою жену, мистер Логан, - приказал он, потом добавил:
     - Когда вы в последний раз видели ребенка?
     Папа ничем не мог помочь;  как только они пытались снова подключить
маму, приходилось тут же отключать ее. Помочь она ничем не могла, только
нас заглушала. Мистер Перрин обратился к остальным:
     - Видел  кто-нибудь маленького мальчика,  который был  с  нами?  Не
отвечайте, если вам нечего сообщить. Кто-нибудь видел, как он уходил?
     Никто не видел.  Я сообразил,  что он,  наверное, убежал, пока все,
повернувшись к  нему  спиной,  разглядывали кратер.  Я  сказал  об  этом
мистеру Перрину.
     - Похоже на то,  -  согласился он.  -  Внимание все!  Я  постараюсь
разыскать ребенка.  Оставайтесь там,  где вы  находитесь.  Не двигайтесь
отсюда никуда. Я отлучусь минут на десять.
     - Почему бы всем не пойти на поиски? - поинтересовался кто-то.
     - Потому что,  -  сказал мистер Перрин,  -  пока  у  меня потерялся
только один человек. Я не хочу, чтобы их было десять.
     И  он  исчез огромными прыжками,  каждый из  которых покрывал футов
пятьдесят.
     Папа хотел было броситься за  ним,  но  передумал,  потому что мама
внезапно пошатнулась,  упала на  колени и  медленно осела на землю.  Все
разом заговорили. Какой-то идиот хотел снять с нее шлем, но папа ведь не
сумасшедший.  Я  отключил радиосвязь,  чтобы  подумать самому,  и  начал
осматриваться,  не  отходя от  толпы,  стоя  у  края  кратера и  пытаясь
рассмотреть все, что было видно.
     Я проделал глазами весь путь,  который мы прошли. Глядеть на кратер
было абсолютно ни к чему,  если бы шкет был там,  его было бы видно, как
муху на тарелке.
     Другое дело -  за  пределами кратера:  за  несколько метров от  нас
можно  было  спрятать целый  полк,  скалы громоздились вдоль всего пути.
Огромные,  как дома,  валуны с  дырами,  нагромождения камней,  ущелья -
сплошная каша.  Время от времени виден был мистер Перрин, который рыскал
кругом,  точно собака, выслеживающая кролика, и подолгу возился на одном
месте.  Он  почти  что  летал.  Когда  ему  попадался крупный валун,  он
перепрыгивал через него и в прыжке наклонял голову, чтобы лучше видеть.
     Потом он снова устремился к нам,  и я опять включил радиосвязь. Все
продолжали наперебой разговаривать. Кто-то говорил:
     - Надо его найти до захода солнца.
     Кто-то другой ответил:
     - Глупости какие,  солнце  не  зайдет еще  неделю.  Дело  в  запасе
воздуха, говорю я вам. Эти скафандры только на четыре часа.
     Первый голос сказал:
     - О! - потом тихо добавил: - Как рыба, вытащенная из воды...
     Вот тогда я перепугался. Чей-то голос произнес, задыхаясь:
     - Бедный, бедный малыш! Надо его найти, пока он не задохнулся.
     Тут резко вмешался голос моего папы:
     - Перестаньте!
     Я услышал чье-то рыдание. Может быть, мамино.
     Мистер Перрин подошел к нам почти вплотную и заговорил:
     - Всем замолчать!  Мне надо вызвать базу,  - и произнес решительным
голосом: - Перрин вызывает контрольный пост, Перрин вызывает контрольный
пост.
     Ответил женский голос:
     - Говорите, Перрин.
     Он рассказал о случившемся и добавил:
     - Вышлите Смита  забрать эту  группу,  я  остаюсь.  Мне  нужны  все
солдаты,  которые  есть  поблизости,  и  добровольцы  из  числа  опытных
сотрудников  Колониальной  Службы.   С   первой   же   партией  пришлите
радиопеленгатор.
     Долго  ждать  не  пришлось.   Они  стаей  налетели  на  нас,  точно
кузнечики, наверное, они делали миль сорок-пятьдесят в час.
     Было бы на что посмотреть, если бы мне не было так тошно.
     Папа попробовал было поспорить,  чтобы его не  отправляли на базу с
остальными туристами, но мистер Перрин оборвал его:
     - Если бы  не  ваше упрямство,  мы  не  попали бы в  эту переделку.
Следили бы как следует за своим ребенком,  он не заблудился бы.  У  меня
тоже дети есть,  но я их не таскаю на Луну,  пока они еще маленькие и не
могут сами о себе позаботиться. Так что идите со всеми - не могу я еще и
вас на себя брать.
     Я думал,  папа бросится на него с кулаками, - и он бы так и сделал,
если бы мама снова не потеряла сознание. Мы ушли вместе с группой.
     Следующие два  часа  был  сплошной  кошмар.  Нас  посадили рядом  с
пунктом управления,  и  мы  могли  слышать через  громкоговоритель,  как
мистер Перрин командует поисками.  Сначала я думал, что они наткнутся на
шкета сразу же,  как начнут применять радиопеленгатор: даже если шкет не
подавал голоса,  можно было бы поймать треск его передатчика.  Но с этим
не получилось.  Так ничего и не было слышно. И люди, которые отправились
на поиски, тоже ничего не обнаружили.
     Хуже всего было, что папа и мама даже не пытались ругать меня. Мама
тихонько плакала,  а  папа утешал ее  и  поглядывал на  меня с  каким-то
странным выражением. Я понял, что он меня просто не видит. Но догадался,
о  чем он  думает:  если бы  я  не настаивал на прогулке на поверхность,
ничего бы не случилось. Я сказал:
     - Да не смотри ты на меня так,  папа.  Никто ведь мне не поручал за
ним следить. Я думал - он с мамой.
     Папа ничего не ответил, только головой покачал. Похоже было, что он
здорово устал,  весь даже как-то  съежился.  А  мама,  вместо того чтобы
обвинять меня и кричать,  перестала плакать, и ей удалось через силу мне
улыбнуться.
     - Поди сюда,  Дакки, - сказала она и обняла меня свободной рукой. -
Никто тебя не винит,  Дикки.  Что бы ни случилось, ты не виноват, Дикки.
Помни об этом.
     И  я позволил ей меня поцеловать,  а потом ненадолго присел рядом с
ними, но мне было еще хуже, чем прежде. Я все думал про шкета - как он и
что с ним,  кислород-то ведь у него кончается. Может, и не по моей вине,
но я  знал,  что мог этого не допустить.  Не надо было мне полагаться на
маму и  надеяться,  что она за  ним присмотрит,  не  умеет она этого как
следует. Она из тех людей, которые собственную голову могли бы потерять,
если бы  она  не  была как  следует привинчена -  для  украшения.  Мама,
понимаете ли, хорошая, но страшно непрактичная.
     Она бы страшно переживала,  если бы шкет не нашелся. И папа, да и я
тоже.  Шкет всегда ужасно мешает,  но чего-то стало не хватать, когда он
перестал болтаться под ногами.  Я вспомнил слова:  "Как рыба, вытащенная
из воды..."  Как-то я  нечаянно опрокинул аквариум -  и вспомнил теперь,
как  эти  рыбы  выглядели.  Довольно неприглядно.  Если шкет умрет такой
смертью...
     Я взял себя в руки и решил,  что лучше придумать, как бы его найти.
Через какое-то  время я  понял,  что могу найти его,  если бы только они
пустили меня туда. Но меня, конечно бы, не пустили.
     Снова появился доктор Эванс,  директор, - он нас встречал, когда мы
только подошли, - и спросил, не может ли он что-нибудь сделать для нас и
как себя чувствует миссис Логан.
     - Вы  же  знаете,  что  я  все на  свете бы  отдал,  чтобы этого не
случилось, - сказал он. - Мы делаем все возможное. Я распорядился, чтобы
из Луна-Сити выслали несколько металлоискателей.  Возможно, мы обнаружим
ребенка по металлу его скафандра.
     Мама спросила,  нет ли у  них собак-ищеек,  а  доктор Эванс даже не
стал смеяться.  Папа предложил использовать вертолеты, тут же поправился
- ракеты.   Доктор  Эванс  растолковал  ему,  что  со  скоростью  ракеты
невозможно тщательно осмотреть окрестность.
     Немного погодя я  отозвал его в сторонку и стал уговаривать,  чтобы
он позволил мне участвовать в экспедиции. Он был вежлив, но непреклонен,
а я все настаивал.
     - А  почему ты так уверен,  что найдешь его?  -  спросил он.  -  Мы
собрали сейчас самых опытных людей Лунной Службы, какие только оказались
поблизости.  Боюсь, сынок, что ты сам заблудишься или с тобой что-нибудь
случится,  если  ты  попробуешь искать наравне с  ними.  Если  ты  здесь
потеряешь из виду ориентиры, то наверняка заблудишься.
     - Но послушайте,  доктор,  -  сказал я ему, - я ведь знаю шкета, то
есть я хотел сказать,  своего братишку,  лучше, чем кто бы то ни было на
свете. Я не заблужусь - то есть если и заблужусь, то так же как он. А за
мной пусть кто-нибудь следит.
     Он обдумал мои слова.
     - Стоит попробовать,  -  неожиданно согласился он. - Я сам за тобой
пойду. Надевай скафандр!
     Мы вылезли,  делая тридцатифутовые шаги,  -  максимум, на что я был
способен.  Доктор Эванс держал меня  за  пояс,  чтобы я  не  споткнулся.
Мистер Перрин ждал нас. Ему вроде бы мой план не совсем понравился.
     - Может быть,  старый приемчик "заблудившегося мула" и сработает, -
согласился он, - но я буду продолжать поиски тем же порядком. Ну, малый,
возьми-ка этот сигнальный фонарик, в тени он тебе пригодится.
     Я стоял у края кратера и старался представить себе,  что я -  шкет,
усталый и порядком разобиженный, что на меня не обращают внимания. Что я
стал бы делать дальше?
     Я вприпрыжку помчался вниз по склону -  без определенной цели, так,
как это сделал бы шкет.  Потом остановился и обернулся, чтобы проверить,
следят ли за мной мама,  папа и  Дикки.  Следили за мной хорошо:  доктор
Эванс  и  мистер Перрин держались неподалеку сзади.  Я  сделал вид,  что
никто за мной не смотрит,  и продолжал идти. Я оказался совсем близко от
большого  скопления скал  и  повернул к  первой  из  них.  Она  не  была
достаточно  высокой,  чтобы  я  мог  за  ней  спрятаться,  но  шкет  там
поместился бы.  Похоже,  он мог бы здесь затаиться - шкет любил играть в
прятки, чтобы становиться центром внимания.
     Вот я и подумал об этом. Когда шкет играл в эту игру, он воображал,
что спрягаться -  это забраться подо что-нибудь:  под кровать или диван,
под  автомобиль или  даже  под  кухонную раковину.  Я  огляделся вокруг.
Множество подходящих местечек:  в  скалах было полно глубоких полостей и
нависающих  уступов.  Я  начал  прочесывать их.  Это  было  безнадежно -
поблизости таких полостей, наверное, штук сто.
     Мистер Перрин подошел ко  мне,  когда я  выползал из  четвертого по
счету укромного местечка, слишком тесного для меня.
     - Наши уже прошлись здесь с  фонариками,  -  сказал он  мне.  -  Не
думаю, что это что-нибудь даст парень.
     - Ладно,  -  сказал я,  но  продолжал свое.  Я  же знал,  что смогу
забраться в такие уголки,  куда не пролезет взрослый. Я только надеялся,
что шкет не забрался в такое место, куда мне не пролезть.
     Шло время, а я все коченел и коченел и стал ужасно уставать. Прямые
лучи Солнца на Луне очень жаркие,  но в  ту же секунду,  как попадаешь в
тень, становится холодно. А среди скал, у их подножий, никогда не бывает
тепло.  Скафандры,  выданные нам,  туристам,  хорошо  изолированные,  но
дополнительная изоляция помещается в  перчатках и  ботинках,  да  еще  в
задней части брюк, а я большую часть времени ползал на животе, залезая в
укромные местечки.
     Тело мое так онемело,  что я с трудом двигался,  а спереди был весь
покрыт льдом.  Из-за этого я, кроме всего прочего, ужасно беспокоился: а
как же шкет? Не замерз ли он?
     Если бы я не вообразил себе,  как выглядела рыба,  и как шкет может
замерзнуть прежде,  чем я доберусь до него, я бы уже все бросил. Я почти
потерпел  поражение.  Кстати,  в  этих  полостях было  довольно жутко  -
никогда не знаешь, что там в их глубине.
     Доктор Эванс взял меня за руку, когда я выполз из очередной дыры, и
прислонил свой  шлем  к  моему,  чтобы  я  мог  услышать его  голос  без
передатчика:
     - Пожалуй,  пора кончать,  сынок.  Ты  совершенно измотался,  а  не
обработал и акра.
     Я вырвался.
     Следующая скала  нависала  немного,  не  выше  фута.  Я  направил в
углубление луч  света.  Оно было пустое и,  казалось,  не  ведет никуда.
Потом  я  заметил  там  поворот.  Я  пригнулся и  пополз.  Коридор  чуть
расширялся и  сужался снова.  Я подумал,  что не стоит залезать глубоко,
ведь шкет не  стал бы  ползти дальше в  темноте,  но все-таки пролез еще
немного и зажег фонарик.
     И увидел торчащий ботинок.
     Вот  как  это  все получилось.  Я  чуть не  разбил голову в  шлеме,
выбираясь оттуда, зато тащил за собой шкета. Он был слаб, точно котенок,
и  лицо у  него было какое-то странное.  Когда я вылез,  мистер Перрин и
доктор Эванс так и бросились ко мне, начали колотить по спине и радостно
кричать.
     - Он умер,  мистер Перрин?  -  спросил я, как только смог перевести
дыхание. - Нехорошо он как-то выглядит. Мистер Перрин осмотрел его.
     - Нет...  На  горле есть пульс.  Шок -  да,  и  на холоде он пробыл
слишком долго...  Но ведь этот скафандр сделан по специальному заказу...
Мы живо приведем его в чувство.
     Он взял шкета на руки, а я потащился следом.
     Через десять минут шкет,  закутанный в одеяло, пил горячее какао. И
я  выпил немного.  Все говорили одновременно,  а мама опять плакала,  но
теперь вид у нее был нормальный, и папа тоже немного пришел в себя.
     Он  пытался заполнить чек  на  имя  мистера Перрина,  но  тот резко
отказался:
     - Не нужно мне вознаграждения:  ведь это ваш мальчик нашел его.  Вы
мне можете сделать только одно одолжение.
     - Да? - Папа был сама любезность.
     - Держитесь подальше от Луны.  Здесь вам не место,  вы не из породы
пионеров.
     Папа принял это как должное.
     - Я  уже обещал это жене,  -  ответил он,  и  глазом не моргнув.  -
Можете не беспокоиться.
     Когда мистер Перрин уходил,  я догнал его и сказал,  чтобы никто не
услышал:
     - Мистер Перрин,  я только хотел вам сказать,  что вернусь, если вы
не возражаете.
     Он пожал мне руку и ответил:
     - Я знаю, парень.




                          РОБЕРТ ХАЙНЛАЙН
                   ...А ЕЩЕ МЫ ВЫГУЛИВАЕМ СОБАК


     Пер. с англ. А. Корженевского

     -  "Неограниченные услуги". Мисс Кормет слушает. - Произнесла
она,  глядя  на  экран.  В голосе чувствовалось  теплое  дружеское
участие  и  одновременно  безликая  эффективность  -  как  раз   в
необходимой  пропорции. Экран несколько раз мигнул,  а  затем  там
возникло стереоизображение - толстая, раздражительная, разодетая в
пух  и прах женщина аристократической наружности, которой явно  не
помешали бы физические упражнения.
     -  О,  моя  дорогая, - простонало изображение. - Я просто  не
знаю, сумеете ли вы мне помочь...
     - Я не сомневаюсь, что это в наших силах, - проворковала мисс
Кормет,  мгновенно  прикинув  стоимость  платья  и  драгоценностей
(похоже,  настоящих) и решив, что клиент, судя по всему, выгодный.
- В чем заключаются ваши проблемы? И ваше имя, пожалуйста.
     Она  протянула  руку  и коснулась клавиши на  подковообразном
пульте - связь с кредитным отделом.
     -  Но  все  так  безумно  сложно!  -  с  чувством  произнесло
изображение. - Надо же было Питеру именно сейчас сломать бедро!  -
Мисс Кормет нажала клавишу, помеченную словом "Медицина". - Я  ему
всю  жизнь  говорила,  что  поло - занятие  опасное.  Нет,  вы  не
представляете,  моя дорогая, что такое материнские страдания...  И
ведь главное, как некстати все...
     -  Вы хотите, чтобы мы взяли на себя уход за больным? Где  он
сейчас?
     -  Уход?  Боже,  ни  в коем случае! Этим займутся  в  клинике
"Мемориал".  Мы  им  платим, без сомнений, достаточно.  Нет,  меня
беспокоит  званый  обед. Принципесса будет очень недовольна,  если
все сорвется...
     Ответный сигнал из кредитного отдела настойчиво мигал, и мисс
Кормет решила вернуть разговор в прежнее русло.
     -  Понятно.  Мы  обо всем позаботимся. А теперь,  пожалуйста,
ваше имя, постоянный адрес и местонахождение в данный момент.
     - Как? Вы меня не знаете?
     - Я догадываюсь, - дипломатично ушла от ответа мисс Кормет, -
но в "Неограниченных услугах" уважают тайну обращений клиентов.
     -  О  да, действительно... Очень мудро с вашей стороны.  Меня
зовут миссис ван Хогбейн-Джонсон.
     Мисс    Кормет   едва   сдержала   удивление.   Необходимость
консультироваться в кредитном отделе сразу отпала.  Но  сигнал  на
пульте вспыхнул мгновенно: "ААА" - неограниченный кредит.
     -  Однако  я не вижу, как вы сумеете мне помочь, - продолжила
миссис  Джонсон. - Я же не могу разорваться и быть одновременно  в
двух местах.
     - В "Неограниченных услугах" любят сложные задачи, - заверила
ее мисс Кормет, - и если вы посвятите меня в подробности...
     Спустя  какое-то время она вытянула из миссис  Джонсон  более
или  менее  связный рассказ. Оказалось, ее сын, Питер III  (слегка
потрепанный  годами  Питер  Пэн, давно  знакомый  мисс  Кормет  по
стереографиям  в  прессе,  где  он  появлялся  в  самых  различных
нарядах,   что   захватывали  воображение  богатых   бездельников,
прожигающих время в свое удовольствие), совершенно бездумно выбрал
именно  этот день - когда у матери намечено наиважнейшее  светское
мероприятие, - чтобы покалечиться, причем довольно серьезно. Более
того,  он был настолько невнимателен к своей матушке, что совершил
эту оплошность за полконтинента от дома.
     Как  поняла  мисс  Кормет,  давняя  привычка  миссис  Джонсон
держать   отпрыска  под  ногтем  требовала  от  нее   немедленного
появления  у  постели больного. И разумеется,  личного  участия  в
подборе младшего медперсонала. Однако званый обед, назначенный  на
вечер,  являл  собой кульминацию многомесячных  усилий  и  интриг.
Короче, что же делать?
     Заметив  себе, что процветание "Неограниченных  услуг"  и  ее
собственный  довольно  значительный доход зависят  в  основном  от
глупости, отсутствия предприимчивости или просто лени пустоголовых
паразитов  на  теле общества, мисс Кормет объяснила, что  компания
"Неограниченные услуги" проследит, чтобы ее светский  обед  прошел
успешно,   для  чего  они  установят  в  ее  гостиной   переносной
стереоэкран  в полный рост: таким образом она сможет приветствовав
гостей  и  давать объяснения, находясь непосредственно  у  постели
сына.  Мисс Кормет проследит, чтобы во главе операции стоял  самый
способный менеджер с безупречной репутацией в общества, чья  связь
с  "Неограниченными услугами" не известна никому.  При  правильной
постановке дела Катастрофу, мол, даже можно превратить в  светский
триумф,  лишний  раз  подчеркнув, что  миссис  Джонсон  не  только
изобретательная, гостеприимная хозяйка, но и заботливая мать.
     -  Воздушное  такси, которое доставит вас  в  ракетный  порт,
прибудет  к подъезду через двадцать минут, - добавила она  нажимая
клавишу  "Транспорт". - По дороге до порта вас будет  сопровождать
один