о, что произойдет во времени первым.
     Подписано и заверено
     Джон Кэбот Уинтроп III. Подписано и заверено в моем присутствии второго
апреля 1939. Альберт М. Суонсон, нотариус с правом практиковать в этом штате
до июня 17, 1939.
     "Добрый вечер, дорогие радиослушатели и  радиослушательницы!  Внимание!
Молния!  Хьюго Пинеро, ЧУДОТВОРЕЦ НИОТКУДА, уже в тысячный раз прогнозировал
смерть, и еще никто не  потребовал  премии,  которую  он  предложил  первому
человеку,  поймавшему его на ошибке. Тринадцать его клиентов уже скончались,
так что нет сомнений, что он имеет прямую связь с конторой СТАРУХИ С  КОСОЙ.
Это  единственная  новость,  о  которой  я ничего не хочу знать заранее. Ваш
обозреватель не будет клиентом пророка Пинеро..."
     В душном воздухе зала продребезжал жиденький баритон судьи:
     -- Будьте добры, мистер Уимс, вернемся к теме.  Суд  удовлетворил  ваше
ходатайство  о  временном  запрещении, а теперь вы обратились с ходатайством
изменить его на постоянное. Доктор Пинеро оспаривая ваш иск, указывает,  что
не представили никаких веских причин для запрещения, и просит об его отмене.
А  также  чтобы  я  предписал  вашему  клиенту  прекратить  вмешательство  в
деятельность фирмы, вполне  законную  во  всех  отношениях,  как  утверждает
Пинеро.  Поскольку вы выступаете не перед присяжными, прошу вас обойтись без
риторики и просто объяснить, почему я должен отказать ему в иске.
     Мистер Уимс  нервно  дернул  подбородком,  так  что  дряблая  землистая
складка кожи скользнула по его жесткому воротничку, и возобновил свою речь:
     -- С разрешения досточтимого суда я представляю интересы общества...
     --   Минуточку.   Мне  казалось,  что  вы  представляете  "Объединенное
страхование жизни".
     -- Формально говоря, именно так,  ваша  милость.  Но  в  более  широком
смысле  я  представляю  несколько  других  важнейших  страховых, кредитных и
финансовых институтов, а также их акционеров и держателей страховых полисов,
каковые составляют подавляющее большинство граждан этой страны. Кроме  того,
мы  считаем  себя  обязанными  защитить  интересы  всего  населения  страны,
неорганизованного, не имеющего представителей и  не  защищенного  во  многих
других отношениях.
     --  Мне  казалось,  что  народ представляю я, -- сухо заметил судья. --
Боюсь, я обязан считать вас представителем интересов только вашего  клиента,
как указано в иске. Но продолжайте. Каковы ваши доводы?
     Старик-адвокат попытался проглотить свой кадык, а потом начал снова:
     --  Ваша  милость!  Мы  утверждаем,  что имеются две отдельные причины,
почему этот запрет следует сделать  постоянным,  и,  далее,  что  достаточно
одной из этих причин.
     Во-первых,  этот  человек  занимается предсказательством, что запрещено
как  гражданским,  так  и  уголовным  законодательством.   Он   обыкновенный
гадальщик,  бродячий  шарлатан,  который  эксплуатирует доверчивость широкой
публики. Он  более  ловок,  чем  обычная  цыганка-хиромантка,  астролог  или
медиум,  и  поэтому  более опасен. Он ложно ссылается на современные научные
методы, чтобы придать внешнюю убедительность практикованию черной магии.  Мы
пригласили в суд именитых представителей Академии Наук, которые как эксперты
могут разоблачить нелепость его претензий.
     -- Во-вторых, даже если претензии этого человека обоснованы -- допустим
на мгновение  такую  нелепость...  --  Мистер  Уимс  позволил  себе холодную
улыбочку, -- мы утверждаем,  что  его  деятельность  противоречит  интересам
общества  в целом и наносит противозаконный ущерб интересам моего клиента, в
частности. Мы готовы предъявить многочисленные материалы, доказывающие,  что
этот  человек  публиковал сам или поощрял публиковать заявления, призывающие
общество отказаться от бесценных благ страхования жизни к большому вреду для
благосостояния и финансового положения моего клиента.
     Пинеро встал.
     -- Ваша милость, могу ли я сказать несколько слов?
     -- Что именно?
     -- Мне кажется, я смогу упростить ситуацию, если  мне  будет  разрешено
коротко ее проанализировать.
     -- Ваша милость, -- прервал Уимс, -- это против правил.
     -- Терпение, мистер Уимс, ваши интересы будут ограждены. Мне кажется, в
этом деле  нам  требуется  больше  света  и меньше шума. Если доктор Пинеро,
высказавшись в этот момент, тем самым сократит  разбирательство,  я  склонен
дать ему это разрешение. Продолжайте, доктор Пинеро.
     --  Благодарю  вас,  ваша  милость. Обратившись сначала к последнему из
обвинений мистера Уимса, я готов признать, что  я  действительно  публиковал
заявления, о которых он говорит...
     --  Погодите,  доктор.  Вы решили обойтись без адвоката. Но вы уверены,
что способны защищать свои интересы?
     -- Я готов рискнуть, ваша милость. То, что  я  намерен  признать,  наши
друзья могут доказать без всяких затруднений.
     -- Очень хорошо. Продолжайте.
     --  Я  готов  признать, что в результате этого многие люди аннулировали
свои страховые полисы, но пусть они докажут, что кто-либо из поступивших так
потерпел в итоге какой-нибудь ущерб или понес убытки.
     Совершенно верно, что  "Объединенное  страхование"  в  результате  моей
деятельности  теряет клиентов, но это естественное следствие моего открытия,
которое превратило их полис в такой же анахронизм, как лук со стрелами. Если
иск будет удовлетворен на этом основании, я налажу производство  керосиновых
ламп, а затем потребую, чтобы "Эдисону" и "Дженерал электрик" было запрещено
производство электролампочек.
     --  Я  готов  признать,  что  поставил  предсказания  смерти на деловую
основу. Но я отрицаю, что я занимаюсь магией, будь  она  черная,  белая  или
радужная.   Если   делать   предсказания,   опираясь   на   научные  методы,
противозаконно, статистики "Объединенного страхования"  много  лет  нарушают
закон,  предсказывая  на  каждый год точный процент смертей в данной большой
группе  населения.  Я  предсказываю  смерть  в  розницу,   а   "Объединенное
страхование"   предсказывает   ее   оптом.   Если   действия  "Объединенного
страхования" законны, каким образом мои могут быть противозаконны?
     -- Я признаю важность вопроса о том, действительно ли я способен давать
точные предсказания или нет. И я готов признать, что гак называемые эксперты
Академии Наук покажут, что я этого не могу. Но им мой  метод  неизвестен,  и
они не могут вынести о нем весомого заключения.
     --  Погодите,  доктор.  Мистер  Уимс,  правда  ли, что ваши эксперты не
знакомы с теорией и методом доктора Пинеро?
     На лице мистера Уимса мелькнула тревога.  Он  побарабанил  пальцами  по
столу и, наконец, ответил:
     -- Могу ли я попросить суд ненадолго прервать заседание?
     -- Разумеется.
     Мистер  Уимс  несколько  минут  торопливым  шепотом совещался со своими
помощниками, затем повернулся к судье:
     -- Ваша милость, мы хотели бы предложить следующее: пусть доктор Пинеро
объяснит  теоретическую  основу  и  практическое   применение   своего   так
называемого  метода,  а тогда эти именитые ученые смогут высказать суду свое
мнение об обоснованности его претензий.
     Судья вопросительно посмотрел на Пинеро, который ответил:
     -- Дать свое согласие на это я не могу. Независимо от  того,  верен  ли
мой метод или нет, было бы опасно допустить, чтобы он попал в руки глупцов и
шарлатанов...  --  он  махнул рукой на группу профессоров, сидевших в первом
ряду, помолчал и  ядовито  улыбнулся,  --  ...как  прекрасно  известно  этим
господам.   Кроме   того,  для  доказательства  действенности  метода  вовсе
необязательно открывать принципы, на которых он построен. Нужно ли  мне  для
доказательства  верности  моих  предсказаний  обучать азам все это общество,
самоназначенных хранителей мудрости, излечивать их  от  укоренившихся  в  их
сознании  суеверий? В науке для того, чтобы прийти к выводу, есть только два
пути. Один -- научный метод, другой -- схоластический. Можно  либо  исходить
из   результатов   экспериментов,   или  слепо  следовать  авторитетам.  Для
настоящего ученого  критически  важны  экспериментальные  доказательства,  а
теория  --  просто удобное пособие, которое можно отбросить, если оно уже не
отвечает своему назначению. Для ученого-педанта авторитет -- это все, и если
факты не укладываются в теорию, предписанную авторитетами,  их  отбрасывают.
Именно такая точка зрения -- точка зрения педантов, цепляющихся за устарелые
теории,  преграждала  путь новым знаниям на протяжении всей истории. Я готов
доказать мой метод с помощью эксперимента и как Галилей в суде  сказать:  "И
все-таки  она  вертится!". Я раньше уже предлагал такое доказательство этому
обществу самозванных экспертов, но они его отвергли. Я возвращаюсь  к  моему
предложению:  я измерю протяженность жизни членов Академии Наук, а они пусть
назначат комиссию для проверки результатов. Я запечатаю мои прогнозы  в  две
серии конвертов. В первой серии снаружи будет проставлена фамилия, внутри --
записка с датой смерти. В другой серии фамилии я запечатаю внутри, а снаружи
напишу даты. Пусть комиссия запрет конверты в сейф, и затем время от времени
собирается и вскрывает соответствующие конверты. В такой большой организации
вероятность  чьих-то  близких  смертей  очень  велика  --  ей,  если  верить
статистикам "Объединенного страхования", примерно по одной каждую неделю или
по две. Таким способом они быстро получат достаточно  данных,  доказывающих,
будто  Пинеро лжец или наоборот. Он умолк и выпятил грудь так, что она почти
сравнялась с его брюшком. Устремив свирепый взгляд на  потеющих  ученых,  он
спросил:
     -- Ну?
     Судья поднял брови и перехватил взгляд мистера Уимса.
     -- Вы согласны?
     -- Ваша милость, я считаю, что это предложение противоречит всем...
     --  Предупреждаю, -- перебил его судья, -- я откажу вам в иске, если вы
не примете этот способ выяснения истины или не предложите другой,  столь  же
практичный.
     Уимс  открыл  было  рот,  передумал, скользнул взглядом по лицам ученых
экспертов и посмотрел на судью.
     -- Мы согласны, ваша милость.
     -- Очень хорошо.  О  частностях  договоритесь  между  собой.  Временный
запрет отменяется, и никаких помех доктору Пинеро в его деловой деятельности
чиниться не должно. Решение по иску о наложении постоянного запрещения будет
рассматриваться  после  получения  достаточных  данных.  Но  прежде,  чем мы
кончим, я хотел бы высказать некоторые соображения  о  теории,  которую  вы,
мистер  Уимс,  подразумевали,  требуя  возмещения ущерба, нанесенного вашему
клиенту. В последнее время  у  некоторых  групп  в  нашей  стране  сложилось
мнение,  что человек или корпорация, получая прибыль на протяжении ряда лет,
тем самым приобретает на нее особое право, а правительство  и  суды  обязаны
гарантировать  им эту прибыль в будущем, даже когда обстоятельства меняются,
и вопреки интересам общества. Эта странная доктрина не имеет  никакой  опоры
ни  в  гражданском,  ни  в уголовном законодательстве. Ни отдельные лица, ни
корпорации не имеют ни малейшего права являться в суд и просить, чтобы  часы
истории были остановлены или стрелки их переведены назад.
     --  Уимс,  --  раздраженно  пробурчал  Бидуэлл,  -- если вы не способны
придумать ничего лучше, "Объединенному страхованию" придется поискать нового
юрисконсульта. Прошло уже два с половиной месяца с тех пор, как вы  сели  на
суде  в лужу, и этот чертов коротышка гребет деньги лопатой. А все страховые
общества в стране разоряются. Хостонс, какие мы несем убытки?
     -- Трудно сказать, мистер Бидуэлл. Положение с каждым днем  ухудшается.
На  этой  неделе  мы  выплатили  тринадцать  больших страховых сумм -- и все
полисы были взяты уже после того, как Пинеро начал делать свои предсказания.
     В разговор вступил невысокий сухопарый человек.
     -- Послушайте, Бидуэлл, мы в "Юнайтеде" страхуем только после того, как
удостоверяемся, что новый клиент не обращался к Пинеро. Неужели мы не  можем
подождать, пока ученые его не изобличат?
     --  Чертов  оптимист!  --  проскрипел Бидуэлл. -- Они его не изобличат.
Неужели вы не можете посмотреть правде в  глаза?  Этот  жирненький  мерзавец
нашел что-то настоящее. Я не знаю, что и как, но это бой до победного конца.
Если мы будем медлить, то уже проиграли. -- Он швырнул сигару в пепельницу и
злобно  зажевал  новую.  -- Убирайтесь отсюда, все убирайтесь! Я возьмусь за
это по-своему. И вы тоже, Олдридж.  "Юнайтед"  может  подождать,  но  мы  не
станем.:
     Уимс тревожно кашлянул.
     --  Мистер Бидуэлл, надеюсь, вы проконсультируетесь со мной, прежде чем
что-нибудь кардинально менять?
     Бидуэлл  буркнул  что-то  невнятное.  Они  потянулись  гуськом  вон  из
комнаты. Когда дверь за ними закрылась, Бидуэлл нажал кнопку селектора:
     -- Давайте его сюда.
     Дверь  отрылась. На пороге возник щуплый щеголеватый человек. Маленькие
темные глаза быстро скользнули по комнате, и только тогда он закрыл за собой
дверь. Быстрой бесшумной походкой он подошел к Бидуэллу. Лицо его оставалось
неподвижным -- на нем жили только  глаза,  глаза  настороженного  зверя.  Он
сказал ровным, ничего не выражающим голосом:
     -- Вы хотели поговорить со мной?
     -- Да.
     -- Что вы предлагаете?
     -- Садитесь, и мы поговорим.
     Пинеро встретил молодую пару в дверях кабинета.
     --  Входите,  милые мои, входите. Садитесь. Располагайтесь, как дома. А
теперь объясните мне, зачем вам  понадобился  Пинеро?  Ведь  вряд  ли  таких
молодых людей тревожит последняя поверка?
     На приятном лице молодого человека появилось смущение.
     --  Видите ли, доктор Пинеро, я Эд Хартли, а это Бетти, моя жена. У нас
будет... то есть Бетти ожидает... ну и вот...
     Пинеро ласково улыбнулся.
     -- Понимаю, понимаю. Вы хотите узнать срок своей жизни, чтобы как можно
лучше обеспечить своего ребенка. Очень разумно. Вам нужен прогноз для  обоих
или только для вас?
     -- Лучше бы для обоих, -- ответила молодая женщина.
     Пинеро просиял еще более ласковой улыбкой.
     -- Вот и хорошо. Я вполне с вами согласен. Правда, в подобное время наш
прогноз  сопряжен с некоторыми трудностями, но кое-что я вам смогу сказать и
сейчас. А теперь, дорогие мои, пойдемте в лабораторию и начнем.
     Он  позвонил,  чтобы  принесли  карты,  затем  проводил  их  к  себе  в
мастерскую. -- Первой, пожалуйста, миссис Хартли. Будьте так добры, пройдите
за  ширму, снимите туфли и платье Он отвернулся к аппарату и поиграл ручками
настройки. Эд кивнул жене, она зашла за ширму и почти тотчас появилась из-за
нее в одной комбинации. Пинеро поднял глаза.
     -- Вот сюда, моя милая. Сначала нам надо взвеситься.  Ну,  вот  так.  А
теперь  сядьте  вот  сюда, зажмите электрод в зубах. Нет-нет, вы не должны к
нему прикасаться, пока он под током. Это не займет и минуты. Не двигайтесь.
     Он нырнул под козырек, и стрелки на  циферблатах  --  запрыгали.  Очень
быстро он выпрямился с встревоженным видом.
     -- Эд, вы брали ее за руку?
     -- Нет, доктор.
     Пинеро  снова  нырнул под козырек и оставался там заметно дольше. Затем
велел молодой женщине одеться и повернулся к ее мужу.
     -- Эд, раздевайтесь.
     -- А что вы установили для Бетти, доктор?
     -- Кое-что неясно. Я хочу сначала проверить вас.
     Когда он вышел из-за аппарата на этот раз, лицо  его  стало  еще  более
тревожным.  Эд  спросил, в чем дело. Пинеро пожал плечами и раздвинул губы в
улыбке.
     -- Ничего, что имело бы отношение к вам, дорогой. Легкие неполадки,  но
сегодня  я  не смогу дать вам ваши прогнозы. Мне нужно проверить аппарат. Вы
не могли бы прийти завтра?
     --  Да,  конечно.  Послушайте,  а  что  с  аппаратом?  Надеюсь,  ничего
серьезного?
     --   Я  уверен,,  что  пустяки.  Пойдемте  назад  в  кабинет,  посидим,
поболтаем.
     -- Спасибо, доктор; вы очень любезны.
     -- Но, Эд, меня ведь ждет Эллен.
     Пинеро повернулся  к  ней,  вкладывая  в  свои  слова  всю  силу  своей
личности.
     Но, может, вы подарите мне несколько минут, дорогая моя? Я стар и очень
люблю  общество  молодых людей. А мне так редко выпадает такое удовольствие.
Ну, пожалуйста.
     С мягкой настойчивостью он повел их в  кабинет  и  усадил.  После  чего
распорядился,  чтобы  принесли  лимонад  и пирожные, предложил им сигареты и
закурил сигару.
     Сорок минут спустя Эд все еще слушал его  как  завороженный,  но  Бетти
явно  нервничала  и посматривала на дверь. Когда доктор на мгновение прервал
историю о своих приключениях в молодости на Огненной Земле и закурил сигару,
она вскочила на ноги.
     -- Доктор, нам, правда,  пора.  Остальное  вы  нам  расскажете  завтра,
хорошо?
     -- Завтра? Завтра на это не будет времени.
     --  Но  у  вас же и сегодня на это времени нет. Ваша секретарша звонила
уже пять раз.
     -- Ну, уделите мне еще хоть несколько минут.
     -- Сегодня я, правда, не могу, доктор. Я договорилась. Меня ждут.
     -- И вас никак нельзя переубедить?
     -- Боюсь, что нет. Идем, Эд.
     Когда  они  скрылись  за  дверью,  доктор  подошел  к  окну,  глядя  на
расстилающийся внизу город. Вскоре он увидел, как из дверей здания появились
две  крохотные фигурки. Он следил, как они торопливо пошли к углу, подождали
зеленого света и начали переходить  улицу.  Внезапно  раздался  вой  сирены,
фигурки  заколебались, пошли было назад, остановились, повернулись. И тут на
них налетела машина. Когда машина  с  визгом  затормозила,  между  ее  колес
виднелись  уже  не  две  человеческие  фигуры,  а словно беспорядочный ворох
одежды.
     Через минуту доктор отошел от окна, взял  телефонную  трубку  и  сказал
секретарше:
     --  Отмените  сегодняшний  прием...  Нет...  Никого...  Мне  все равно.
Отмените.
     Потом он опустился в кресло. Сигара погасла. Уже давно стемнело,  а  он
все еще сжимал ее в зубах. Погасшую.
     Пинеро  сел  за  стол и оглядел роскошный обед. Он заказал его с особой
тщательностью и вернулся домой пораньше, чтобы сполна им насладиться.
     Некоторое время спустя он проглотил глоток  "фиори  д'Альпини":  густой
душистый ликер наполнил его рот теплотой, и ему вспомнились маленькие горные
цветы,  давшие  название  этому  напитку.  Он  вздохнул.  Обед был отличный,
изысканный и стоил того, чтобы запить его таким редким ликером.
     В  прихожей  послышался  какой-то  шум.  Его  пожилая  служанка  что-то
настойчиво говорила. Ее перебил хриплый бас. Шум приближался, дверь столовой
распахнулась.  --  Mia  Маdоnа!  Non  si puo entrare! ( Пресвятая Дева! Сюда
нельзя! (итал.)). Хозяин кушает.
     -- Ничего, Анжела. У меня есть время поговорить с этими  джентльменами.
А вы идите.
     Пинеро повернулся к стоящему впереди угрюмому детине.
     -- У вас ко мне дело, так?
     -- А вы что думали? Приличные люди не хотят больше терпеть ваши чертовы
враки.
     -- Итак?
     Детина  не ответил. Из-за его спины появился щуплый щеголеватый субъект
и встал перед Пинеро.
     -- Ну, что же, начнем. -- Председатель комиссии вставил ключ в замок  и
открыл сейф. -- Уэнзел, вы не поможете мне отобрать сегодняшние конверты?
     Его тронули за плечо.
     -- Доктор Бэрд, вас просят к телефону.
     -- Хорошо, принесите телефонный аппарат сюда. Он взял трубку.
     --  Слушаю...  Да,  я... Что?.. Нет, мы ничего не слышали. Вы говорите,
аппарат Пинеро уничтожен?.. Мертв!? Каким образом?.. Нет!  Ничего  по  этому
поводу я сказать не могу. Абсолютно ничего... Позвоните мне позже.
     Он бросил трубку на рычаг и оттолкнул телефон.
     -- Что случилось?
     -- А теперь кто умер?
     Бэрд поднял руку, требуя тишины.
     --  Успокойтесь,  пожалуйста.  Несколько  минут назад Пинеро был убит у
себя дома.
     -- Убит!
     -- Это еще не все. Примерно тогда же в его приемную ворвались  хулиганы
и разбили его аппарат вдребезги.
     Некоторое  время  все молчали. Члены комиссии тревожно переглядывал