Имей  в  виду,  Виктор,  -
крикнул он из столовой, - я не выйду, пока ты не примешь решения!..
   Электроник на прощание сказал:
   - Я буду обдумывать эту задачу. Я проконсультируюсь со специалистами.
   Биолог погрузился в размышления возле бесценной  коровы.  Он  слышал,
как за стеной ворчит отец. Бесполезно было объяснять  ему  все  значение
проекта "Космический корабль "Земля" и, в частности, первого искусствен-
ного животного для будущего человечества. Вот если бы это  будущее  было
представлено не животным, а каким-нибудь шагающим планетоходом, отец  бы
с радостью принял участие в его дальнейшей судьбе. Сейчас на инженера не
могли повлиять никакие научные авторитеты...
   Через час отец вошел в прихожую, громко оповестил:
   - Я вызвал специалиста с выставки.
   - Откуда? - спросил сын.
   - С Выставки достижений народного хозяйства.  Пусть  корову  забирают
себе... Все же научное учреждение.
   ...Представитель выставки, позвонив в дверь, спросил, здесь ли содер-
жится экспонат из колхоза "Юпитер". Инженер без лишних слов провел  спе-
циалиста к корове.
   - Любопытная порода, - признал специалист. -  Как  же  она  попала  в
квартиру?
   - Спросите у моего сына, - кивнул Смирнов. - Он изобретатель.
   Изобретатель молчал.
   Специалист похвалил внешний вид, прикинул на глазок вес,  но,  узнав,
что корову кормят кукурузными хлопьями, махнул рукой, заявил, что  такой
экспонат для выставки не годится.
   - Почему? - спросил инженер.
   - Милый человек, - прищурился  специалист,  -  сам  подумай:  мы  де-
монстрируем рекордсменов, выращенных в типичных условиях, а не на  куку-
рузных хлопьях...
   Через два дня Виктор Смирнов вышел из квартиры с большой  алюминиевой
кастрюлей.
   У подъезда его ждал приятель с мотоциклом. Витька сел в коляску, обх-
ватил руками кастрюлю.
   Там лежало бесценное изобретение: маленькая, с кошку величиной, живая
корова. Она уменьшилась, будто была надувная, до прежних  размеров,  как
только ее перестали кормить.
   Электроник, соединившись по радио с Рэсси, описал необыкновенный рост
искусственного животного, и тот сообщил  в  ответ,  что  его  постоянный
спутник Китюп - кит Юпитера - иногда по неизвестным причинам уменьшается
в размерах, но затем приобретает прежний вид. Может быть, это была  осо-
бенность всех живых существ Юпитера? Во всяком случае, Электроник по те-
лефону посоветовал Виктору пока не кормить корову. Да у того и  не  было
никакой возможности таскать в квартиру коробки с хлопьями.  Хорошо  еще,
что запертая в его комнате корова не мычала, вела себя тихо,  постепенно
уменьшаясь в размерах.
   В ее молчании было что-то общее с поведением  загадочного  Китюпа,  о
котором, как всегда, Рэсси сообщил:
   "КИТЮП МОЛЧИТ".
   Сейчас корова, лежа в кастрюле, жевала для подкрепления сил в дороге.
За городом ее ждал просторный теплый гараж, уставленный коробками с  ку-
курузными хлопьями.
 
 
   Восьмое апреля.
   "КОНЦЕРТ ДЛЯ ВЕРТОЛЕТА С ОРКЕСТРОМ"
 
   Термопил Турин был одним из немногих, кто согласился бы жить в  таком
городе, как Ойкуменополис: он не любил выходить на улицу.  А  ему  часто
приходилось совершать путешествия в далекие страны.  Турин  был  великим
пианистом, и за много недель до гастролей билеты на  его  концерты  были
распроданы.
   Он легко переносил полеты любой протяженности, даже любил их, не  ис-
пытывая ни малейшего признака волнения от высоты. Сидел прямо в  кресле,
слушал ровный шум турбин, так похожий на гудящий перед концертом зал,  и
мысленно играл какой-нибудь сложный этюд. Длинные, нервные  пальцы  пиа-
ниста всегда находились в движении.
   Самолеты, автомобили, воздушные такси - все это было привычно для му-
зыканта. Но вот несколько шагов по улице от подъезда до такси,  особенно
в такую весеннюю погоду, могли оказаться роковыми. Несколько  лет  назад
Турин поскользнулся на улице и вывихнул палец.
   Музыкальный мир был взволнован. Если бы пианист сломал себе ногу,  он
мог бы выйти на сцену на костылях. Но палец!  Из-за  него  отменили  все
концерты. Телевидение, учитывая волнение поклонников таланта Турина, по-
казывало резко очерченный профиль артиста и знаменитые руки,  касавшиеся
клавиш так легко и быстро, будто играли сразу несколько пар рук.
   Взглянув в окно и увидев гололед, Турин позвонил в дирекцию  и  отка-
зался ехать сегодня на концерт.
   Администратор концертного зала долго не сдавался. Он предложил  прис-
лать за пианистом двух помощников, посыпать асфальт перед подъездом пес-
ком с солью, наконец - расстелить для верности ковровую дорожку от вход-
ной двери до автомобиля. Турин вежливо отказывался, поглядывая в окно на
подтаявший лед: вскоре предстояли гастроли за океаном. Да еще не  хвата-
ло, чтобы кто-то из соседей увидел, как его ведут по ковру  под  руки  и
сажают в машину.
   Когда Турин уселся у телевизора, вновь раздался звонок и знакомый го-
лос директора мягко, но убедительно произнес:
   - Уважаемый Фермопил Иванович, хочу напомнить вам, что сегодня у  вас
шефский концерт. Времени без четверти шесть, а зал полон. Это школьники,
Фермопил Иванович, мальчишки и девчонки. Они ждут именно вас!
   Турин взглянул на часы, беспокойно произнес:
   - Что же вы раньше не напомнили, что это шефский  концерт!  Теперь  я
точно опоздаю.
   - Не беспокойтесь, Фермопил Иванович! - пророкотал директор. - Машина
находится у вашего подъезда.
   - М-м... ну ладно, пока я собираюсь, займите какнибудь ребят.
   На концерты Фермопила Турина в его родном городе  некоторые  любители
музыки не могли попасть в течение многих лет. А ребятам невероятно  вез-
ло: для них давались специальные концерты.
   Ну кто откажется от пригласительного билета, в котором указана  фами-
лия артиста мирового класса! Некоторые взрослые считали такой заведенный
порядок несправедливым.
   Все приглашенные явились на концерт.
   Зал был полон. Ожидали Турина. Сейчас он  выйдет  -  сосредоточенный,
стремительный и гениальный. Выйдет, не видя ничего  вокруг  себя,  кроме
взмахнувшего черным полированным крылом рояля.
   А вышел мальчик в ученических очках. Маленький, рыжеватый,  с  папкой
под мышкой. Все думали, что он будет произносить приветственную речь.  А
он - к роялю.
   Подошел, раскрыл ноты и пискливо произнес в стоящий рядом микрофон:
   - "Концерт для вертолета с оркестром". Исполняет автор.
   Зал ахнул ("Что за виртуоз - вертолетчик"!). Шумная волна прокатилась
по рядам, слилась с первыми звуками рояля. Казалось, красный от волнения
автор предполагал именно такое начало своего концерта: вслед  за  первой
волной прилива устремились следующие - город ритмично вливался в  акаде-
мический зал бескрайним океаном звуков. Фыркали машины, шагали прохожие,
напряженно трудились улицы. Где-то вдалеке пробили башенные часы,  проз-
вучали детские голоса. Знакомый город открылся слушателям, город, в  ко-
тором день за днем проходит жизнь.
   Неожиданно вступил оркестр. Пианист посмотрел в зал,  улыбнулся,  ко-
му-то кивнул и продолжал играть вместе с оркестром. Хотя  никаких  музы-
кантов на сцене не было, звучали трубы, пели скрипки,  трудился  большой
барабан, расцветив музыкальный город всеми красками.
   Только те, кто сидел в партере, догадались, что вместо оркестра,  иг-
рал мальчик. Он сидел спокойно в первом ряду, задрав нос  к  потолку,  а
из-под его синей куртки лилась оркестровая  музыка.  Электроник  заранее
договорился с Профессором, что будет помогать ему оркестровым  сопровож-
дением, - ведь было объявлено, что концерт с оркестром, и он записал  на
вмонтированный внутри себя магнитофон отрывки симфоний, заимствованные у
классиков. Они отрепетировали выступление,  и  сейчас  Электроник  играл
роль оркестра.
   Радости и печали большого города целиком  захватили  слушателей.  Они
будто шли по тротуару, ощущая дружеское тепло нагретого камня;  уступали
дорогу малышам, издали слыша стук спешащих башмаков; засыпали, глядя  на
звезды в окне, уронив раскрытый учебник; встречали новый  день,  радуясь
восходу солнца, - школьники притихли, пораженные тем,  как  точно  знает
самоуверенный автор Концерта их жизнь.
   Музыка гремела все настойчивей, и в глазах слушателей замелькали раз-
ряды молний. Пианист и мальчик-оркестр увлеклись исполнением и подходили
к опасному рубежу для человеческого слуха, когда даже самая приятная ме-
лодия может вызвать боль. В такие мгновения музыка становится зримой,  и
замысел композитора, который писал свое сочинение на нотной бумаге обык-
новенной авторучкой, воплощается в странных символах. Вслед  за  резкими
вспышками, какие иногда наблюдают летящие в корабле космонавты,  зрители
видят фантастические силуэты,  танцующие  фигуры,  бесконечные  просторы
космоса; некоторым при этом чудится, что они стоят у классной доски, пы-
таются вспомнить какие-то формулы, но им  лень  поднять  руку,  раскрыть
рот, лень даже думать про формулы.
   В этом зрительном восприятии сочинения Королькова не было ничего уди-
вительного. Как известно, музыка отражает в звуковых образах черты свое-
го времени, какие-то важные идеи. Вавилонская клинопись, никем  пока  не
расшифрованная, представляет, как догадываются ученые,  запись  мелодии,
сопровождающей древний миф. И музыкальная теория Птолемея  выражает  его
космологию с неподвижным Солнцем в центре мира. А сочинение  Профессора,
конечно, опиралось на современные знания, и прежде всего - на  математи-
ку, иначе его не мог бы так легко усвоить и великолепно  инструментовать
Электроник.
   Мальчик-пианист и мальчик-оркестр понимали друг друга  прекрасно.  Но
вот оркестр умолк - город затих, наступила ночная  тишина.  Звучал  лишь
один рояль, звучал так, будто это стрекотал вертолет. Вертолет поднимал-
ся все выше и выше - над людьми, над ночью, над  миром,  пока  не  исчез
среди звезд...
   Автору "вертолетного концерта" хлопали от души. А он вскочил со  сту-
ла, забыв ноты, поспешно ушел за кулисы. И там увидел  знаменитого  пиа-
ниста.
   - Поздравляю, - горячо сказал Турин, пожимая руку  юному  коллеге.  -
Как тебя зовут? Неужели ты сам сочинил?
   Профессор был страшно перепуган: Фермопил Турин слышал его сочинение!
Он втянул голову в плечи и что-то лепетал в ответ. Потом увидел Электро-
ника и обрадовался.
   - Это вот он, - указал Профессор на товарища, - научил меня  когда-то
играть по формуле Рихтера.
   Турин придирчиво осмотрел Электроника:  он  догадался,  что  под  его
одеждой спрятан магнитофон.
   - Это ты изображал оркестр? - спросил он.
   - Я, - спокойно сказал Электроник. - Формулу Рихтера я пытался вывес-
ти, но, конечно, не сумел: искусство слишком сложно для  математического
анализа. Зато я научился некоторым музыкальным приемам.
   - Великолепно, - пробормотал Турин. - Ты мне потом расскажешь о своей
работе... - Он торопился  на  сцену.  -  Не  исчезайте  после  концерта,
друзья. Мне нужно с вами поговорить.
   Он вышел на сцену. Сел, положил руки на клавиши и с минуту сидел  не-
подвижно, с интересом разглядывая забытые Профессором ноты.
   - Формула Рихтера... - сказал он тихо. - Значит, возможна  и  формула
Турина?
   - Я знаю семьдесят девять математических символов начала вашей  игры,
- подтвердил Электроник, услышавший произнесенные  вслух  мысли.  -  Для
формулы это мало. Хотите, нарисую их в воздухе?
   Очень странно, но Турин услышал математика, посмотрел на него, стара-
ясь угадать, не шутит ли он, и понял: мальчик говорит правду.  Сказал  в
ответ быстро, почти не разжимая губ:
   - Сейчас не надо. Потом покажешь.
   Математику Турин не любил еще со школьной скамьи, ему иногда  снились
мрачные сны об экзаменах по тригонометрии. Но сейчас,  как  ни  странно,
упоминание о формуле заинтересовало его. Он сосредоточился, решил играть
для этих загадочных мальчишек.
   Турин играл Чайковского.
   Друзья слушали пианиста в ложе. Электроник с гордостью посматривал на
своего одноклассника. Быть может, он видел портрет Профессора, висящий в
ряду классиков музыки. А может, представлял себе его скульптуру, отлитую
из чистого золота, - точно такую, какую ставили фараоны знаменитым музы-
кантам.
   Электроник был прав: вывести формулу Турина было не легче,  чем  нау-
читься хорошо играть в шахматы. Но он чувствовал, что именно музыка  по-
могает ему обдумывать главную задачу, и был благодарен товарищу, что по-
пал на этот концерт.
   Звучал Чайковский.
   Фермопил Турин играл, по обыкновению, блестяще.
   Профессор все еще переживал за свое сочинение. Электроник с  нетерпе-
нием ожидал разговора с большим музыкантом: возможно, он откроет ему ка-
кие-то законы творчества?
 
 
   Девятое апреля.
   ДЕНЬ БЕЗ МАТЕМАТИКИ
 
   В этот день директор школы юных кибернетиков занимался делами восьмо-
го класса "Б". Рано утром позвонил тренер сборной по хоккею  и  попросил
разрешения отпустить Макара Гусева с уроков. Тренер сказал,  что  Гусев,
по его мнению, обладает блестящим броском по воротам и теперь его  хотят
посмотреть знатоки - мастера хоккейной клюшки. Директор знал о  выигран-
ном матче, но не предполагал, что Макар, готовясь к ответственной трени-
ровке, уже лежит в своей камере сверхсилы... Он сказал, что согласен от-
пустить игрока, после чего услышал витиевато-восторженную фразу тренера:
"Если мои прогнозы о Макаре Гусеве оправдаются, я сниму шляпу перед  ва-
шей школой". Перед школой юных кибернетиков снимали шляпу многие  знаме-
нитости, и директор не очень удивился такому признанию.
   Пианист Фермопил Турин поздравил директора с талантливым музыкантом в
лице восьмиклассника Королькова, расспрашивал, давно ли  Вова  проявляет
свои способности, как учится, не мешают ли его занятия музыкой  успевае-
мости. Директор отметил математические склонности Королькова и,  в  свою
очередь, узнал об исполнении необычного Концерта. Он был рад, что знаме-
нитый пианист предложил дать Королькову несколько уроков.
   Звонок из австралийского города Мельбурна удивил директора.  Астроно-
мическое общество разыскивало мистера Сыроежкина, просило его разрешения
на публикацию статьи об открытии сверхновой. Директор взглянул на часы -
занятия еще не начинались - и назвал номер домашнего телефона  Сыроежки-
на.
   Директор решил найти классного руководителя.
   - Как же так, Семен Николаевич, - сказал он  Таратару,  -  весь  мир,
можно сказать, занимается делами вашего восьмого "Б", а я веду перегово-
ры, почти ничего не зная о происходящем?
   К удивлению директора, Таратар вел себя воинственно.
   - Я не все понимаю в этой истории, Григорий Михайлович!  Математичес-
кие работы учеников правильны, но сами открытия весьма сложны и противо-
речат общепринятой логике. Вам, например, никогда не приходилось  летать
по улицам на самодельном коврике?
   Директор задумчиво водил карандашом по бумаге,  рисуя  большие  знаки
вопроса.
   - О коврике мне рассказывал Виктор Ильич Синица, - произнес директор.
- Но что-то очень туманное.
   Таратар фыркнул сквозь встопорщенные усы.
   - Если бы вы испытали сами, туман сразу бы рассеялся. Впрочем, коврик
потерян. - Таратар обвел взглядом знакомый директорский кабинет. - Изви-
ните, Григорий Михайлович... Вы знаете, за тридцать шесть лет  работы  я
видел немало разных учеников - дикарей, рыцарей, ораторов, новых одиссе-
ев, Эдисонов, эйнштейнов... Но эти обыкновенные гении  доведут  меня  до
преждевременной пенсии.
   - Вам нужна помощь?
   - Сначала попробую разобраться сам. Как вы смотрите  на  то,  если  я
проведу несколько необычный урок - без применения чисел?
   - День без математики? - спросил директор.
   - Вот именно. Я хочу проверить одну догадку...
   - Мне предложение нравится, - заявил директор. - Попробуйте...
   Сначала все в классе обрадовались неожиданному предложению.
   Ручные часы сданы на хранение учителю, стенные остановлены - не  зна-
ешь, когда начался, когда кончится урок.  Автоматическая  счетная  парта
"Репетитор" не работает. Помощь Электроника исключена. Пользоваться циф-
рами, формулами, уравнениями, физическими величинами и прочими  научными
"инструментами" вообще нельзя.
   Ребята были возбуждены: здорово, будто находишься  в  каменном  веке.
Открытия начинаются заново.
   Таратар предложил открыть планету Земля. Только  новыми  глазами,  по
новым правилам - без применения чисел. Совершенно ясно, что класс вообще
их не знает, мыслит своими, оригинальными категориями.
   Таратар развернул на доске схему. На ней - лес, река, гора,  железная
дорога, петляющая нитка шоссе. Из леса начинает свой путь восьмой  класс
"Б". Главная задача - установить, есть ли на Земле разумная жизнь, циви-
лизация.
   Все будто просто: вот она - железная дорога. Но как  определить,  что
она - создание разума?
   Старостой класса на этом уроке избрали Сергея  Сыроежкина.  Сыроежкин
предложил биологу Смирнову узнать, какие формы жизни встречаются на пла-
нете.
   Смирнов сразу же доложил, что ему встречается растительность странной
формы - на толстых шершавых стеблях, с длинными отростками и одинаковыми
плоскими кружками на концах. Количество стеблей он  сообщить  не  может,
потому что не знает счета, но неравномерное их  распределение  позволяет
сделать вывод, что это не  искусственные  насаждения,  а  просто  расти-
тельность. Какая - неизвестно: анализ он  делать  не  может,  пользуется
только методом наблюдения. Следы на поверхности почвы говорят о  наличии
животных, но сами они очень осторожны, прячутся  в  густых  зарослях.  В
воздухе носятся мелкие крылатые существа, их крики записаны на  магнито-
фон и переданы Профессору для определения музыкальности, если,  конечно,
разрешено применять технику...
   Дальше Класс ведет Кукушкина. Река не привлекла ее особого  внимания,
зато эта водная дорога указывала путь к шоссе. Новая дорога  насторожила
Кукушкину своей правильной формой. Но как установить  ее  происхождение?
Кукушкина предположила: может быть, такие гладкие дороги здесь проклады-
вают движущиеся ледники? Или это затвердевшая  серая  слизь  проползшего
гигантского моллюска?
   - Есть, есть разум! - закричала радостно Кукушкина. - У  него  четыре
колеса!
   Она пояснила, что по дороге двигается предмет необычной формы.
   - Придется заменить Кукушкину, - сказал учитель. - Мы ведь  договори-
лись: без чисел.
   - Я хотела сказать, что колеса - гениальное изобретение жителей  этой
планеты, - тараторила Кукушкина, садясь за парту. - Ни одно животное  не
использует колеса.
   - Мы этого не знаем, - прервал Сыроежкин и послал к схеме Королькова.
   Осторожный Профессор внимательно исследовал длинные параллельные лен-
ты из очень твердого материала (вместо "параллельные" он сказал "непере-
секающиеся"), Между ними были уложены перекладины. Зоркий глаз Профессо-
ра приметил, что через равномерные промежутки вдоль колеи стоят одинако-
вые гигантские ветвистые стебли, а на них натянуты толстые нити. Профес-
сор не сомневался: это признак разумного строительства, настоящая наход-
ка экспедиции.
   - Что тебя убедило в твоем выводе. Корольков? - спросил учитель.
   - Равномерность структуры - повторяемость одних и тех же  деталей,  -
объяснил Профессор, описывая рельсы, шпалы, столбы.  -  Недаром  древние
говорили: "Мир подобен числу". Моя находка подтверждает эту истину.
   Профессор касался запретной темы. Но он, хитрец, только  философство-
вал, не нарушая правил. И Таратару ничего не оставалось, как согласиться
с ним.
   - А теперь мы подходим к большому скопищу разных строений, чем-то на-
поминающих город, - провозгласил Корольков.
   - Такой ответственный объект исследует староста, - сказал учитель.
   И Сыроежкин ввел восьмой "Б" в город.
   Все видели теперь достижения земной цивилизации.  Просторные  жилища,
разнообразный транспорт, потоки жителей на улицах. "Они двуноги", - ска-
зал Сыроежкин, и, хотя это слово было  опасным,  никто  не  заметил  ма-
ленькой ошибки - так интересно описывал староста вид городских улиц, бег
а