продвигались на юг, не останавливаясь до тех пор, пока Микам мог держаться в
седле,  ночуя  под  открытым  небом  и  питаясь  дичью,   которую  удавалось
подстрелить Алеку.
     Рана Микама не воспалилась,  но была болезненной,  хоть он в этом и  не
признавался;  однако   воина  гораздо  больше  беспокоила  все  возрастающая
молчаливость Серегила.  По  прошлому опыту Микам  знал:  это  верный признак
каких-то неприятностей; черная меланхолия Серегила могла длиться долго, если
не случалось чего-то, что заставило бы его начать активные действия.
     Через полтора дня они выехали  из леса и остановились, глядя на широкий
Фолсвейн.  Рана  Микама  снова  открылась,  от  потери  крови он  чувствовал
слабость и был раздражителен.
     -  Клянусь  потрохами Билайри,  Серегил,  если  ты  сейчас  же  все  не
выложишь, я вышибу тебе мозги! - прорычал он.
     Серегил не поднял глаз, хмуро уставившись на шею своего коня.
     - Хотелось бы мне, чтобы хоть одного из них мы захватили живым.
     - Одного из... Ох, черт возьми, братец! Так вот из-за чего ты не можешь
успокоиться? - Микам  повернулся к  Алеку. -  Нет, ты  только подумай: банда
лесных разбойников - совсем не редкость в здешних местах - напала на нас,  и
тут же этот балбес подозревает какой-то зловещий заговор! Я думаю, он просто
раздосадован тем, что не слышал, как они подкрались!
     Алек тоже не поднимал глаз, считая, по-видимому, что вежливость требует
воздержаться от комментариев.
     - Ну хорошо. - Серегил повернулся в седле и посмотрел в лицо  Микаму. -
Мы обыскали убитых. Что мы нашли?
     - Ничего необычного, - фыркнул Микам. - Ни единой хоть чем-то необычной
вещички!
     - Верно. Но вспомни: что все-таки у них было? Микам раздраженно бросил:
     - Плащи, сапоги, пояса, туники - все местного производства.
     - Еще мечи и луки, - вставил Алек.
     - Тоже местного производства?
     - Насчет мечей не знаю, а луки - наверняка.
     - Мечи, похоже, тоже, - медленно произнес Микам, стараясь вспомнить все
в точности. - Но что, во имя всех святых...
     - Все было совершенно новым! - воскликнул Серегил
     таким тоном, как  будто уличал  спутников в тупости. - Разве  нашли  мы
золото,  драгоценности,  хоть какое-то  украшение?  Ничегошеньки!  Несколько
серебряных монет в кошельках, но ни амулета, ни кольца на пальце! Так что же
мы имеем:
     банда разбойников в новой одежде местного производства, с новым оружием
местного производства, притом таких неумелых в своем ремесле, что и добычи у
них никакой нет, или таких аскетов, что не носят даже обычных украшений?
     Серегил  требовательно смотрел  на спутников,  сморщив  лицо  в гримасе
нетерпения.
     "Этот  малый  похож  на  избалованного молодого вельможу, отчитывающего
придурков слуг",  - подумал  Микам, преодолевая  искушение сбить Серегила  с
коня.
     Алек неожиданно выпрямился в седле.
     - Это были вовсе не разбойники. Они просто хотели казаться бандитами.
     Серегил слегка улыбнулся - в первый раз за день.
     -  Более  того:  в этих краях они появились недавно - иначе их одежда и
оружие не были бы такими новыми.
     - Когда мы их обыскивали, мы ведь не заметили знаков гильдий, верно?  -
спросил Алек. - Ну, вроде как у того жонглера...
     -  Нет, по крайней мере  ни одного, который бы я знал. Но  само по себе
это может ничего не значить.
     Микам  улыбнулся  в  усы,  слушая,  как  эти  двое   обсуждают   детали
организации засады, похожие на двух гончих, взявших свежий  след. "Мальчишка
попался на крючок", - довольно подумал он.
     - Так кто же это был? - не выдержал Микам в конце концов. - Пленимарцы?
Даже если они выследили нас, во что я  не верю, как им удалось бы  опередить
нас настолько, чтобы устроить засаду?
     - Сомневаюсь, что это бы им удалось. Те ребята уже были в нужном месте,
поджидая нас.
     Микам  пригладил свои пышные усы. - Но все  равно  - значит, они должны
были получить известие о том, кто мы такие и каким путем едем.
     - Правильно,  - согласился Серегил.  - А  это возможно  только или  при
помощи  колдовства, или если бы у них  был почтовый  голубь. В  любом случае
дело гораздо  серьезнее.  чем мы думали.  И тем больше резонов нам держаться
подальше от торных дорог и постараться добраться до Скалы как  можно скорее.
Может быть, у нас остается совсем мало времени.
     - Если  войска  Верховного Владыки... - начал Микам,  но Серегил бросил
ему предостерегающий взгляд и кивнул на Алека.
     - Прости, малыш,  - обратился он к юноше, - мы вполне доверяем тебе, но
это не наш секрет Тебе и безопаснее поменьше знать.
     Серегил посмотрел на нависшие тучи:
     -  Скоро  стемнеет,  но мы  уже довольно  близко от города,  и  мне  не
хотелось  бы ночевать еще раз под открытым небом.  Что скажешь, Микам?  Ты в
состоянии выдержать скачку?
     - Поскакали. У тебя ведь в Боерсби есть знакомцы,
     верно?
     - Да, в "Пьяной лягушке" Мы там остановимся.
     К тому времени,  когда они добрались до города, в окнах уже  зажигались
огни.
     В   отличие  от  Вольда   Боерсби  не  мог   похвастаться  достижениями
цивилизации: это был типичный придорожный поселок,  состоящий  исключительно
из  того,  что  нужно  проезжим   торговцам  -  гостиниц,  таверн,  складов,
сгрудившихся на  берегу,  как  стадо  пришедшего  на водопой скота, рядом  с
несколькими длинными доками.
     Приближающаяся  зима  собрала  в городе  множество купцов,  торопящихся
получить свою прибыль до того, как дороги станут непроезжаемы до весны.
     Серегил привел  своих  спутников  к  сомнительного  вида  гостинице  на
окраине,  на облезлой  вывеске которой было изображено  страдающее  какой-то
мучительной  болезнью  зеленое  существо - так местный живописец представлял
себе лягушку.
     В  главном зале толпились  люди, кричали и стучали  кружками по столам,
требуя пива. В огромном очаге чадил огонь, и дым ел глаза посетителям.
     Прилавком служила тяжелая доска, положенная на две бочки;  за ним стоял
тощий бледный человек в кожаном переднике.
     - Комнаты  сдаются? - спросил его  Серегил, делая  исподтишка  какой-то
знак.
     -  Свободна только одна -  выходящая  на задний двор каморка, - ответил
тот, подмигивая. - Серебряный пенни за ночь, и денежки вперед.
     С оскорбленным видом Серегил бросил на прилавок несколько монет:
     - Пусть нам  принесут  туда ужин  - и хороший ужин, а  также воды. Мы с
дороги и голодны как волки.
     Каморка оказалась пристройкой  на заднем дворе с единственным предметом
мебели  -  проваленной  кроватью,  белье  на   которой  помнило   не  одного
предыдущего  постояльца.  Вскоре  появился  чумазый  мальчишка со  свечами и
жаровней, следом за  ним - еще  один  с  блюдом  жареной свинины  и  овощей,
кувшином эля и кружкой воды.
     Не успели они закончить ужин, как в  дверь тихо постучали. Это оказался
трактирщик; не говоря ни слова, он вручил Серегилу какой- то узел и ушел.
     - Пошли, Алек, - скомандовал Серегил, закидывая узел на плечо. - Возьми
сумку. Тут неподалеку есть баня, а вымыться нам давно необходимо. Как насчет
тебя, Микам?
     -  Хорошая  мысль. Иначе  в  этой клетушке мы  втроем задохнемся. -  Он
провел рукой по густой рыжей  щетине на щеках. - И побриться мне не мешает -
ну, этого вам, сосункам, не понять.
     По бане  гуляли сквозняки,  две  деревянные бадейки  - все,  чем  могло
похвастаться это заведение, - были полны мыльной воды, и только после долгих
препирательств с хозяйкой Серегилу удалось добиться,  чтобы та выплеснула ее
и налила чистой. За дополнительную плату старуха согласилась нагреть еще два
ведра воды, потом принесла полотенца и вонючее желтое мыло и  забрала одежду
путников, чтобы выстирать.  Привычная к голым клиентам, она только фыркнула,
когда Алек покраснел и смутился.
     -  Пора  уж тебе преодолеть свою стеснительность, знаешь ли,  - заметил
Серегил, когда они с Микамом начали плескаться в бадейках.
     - Что? - Алек съежился у еле теплящегося огня, дожидаясь своей очереди.
     - Я говорю об этой твоей скромности. И особенно о привычке краснеть.
     Микам  со  вздохом  облегчения  откинулся  на  скамье,  позволяя  влаге
размягчить корку засохшей крови вокруг раны.
     Серегил энергично намылился с ног до головы и выплеснул на себя воду из
бадейки.
     - Ну вот, бадейка твоя, Алек. Не жалей мыла и займись своими ногтями. У
меня есть намерение с завтрашнего дня повысить наш статус в  обществе. -  Он
поежился, растираясь грубым полотенцем. - Клянусь руками Иллиора! - вздохнул
он.  - Как  только я снова  окажусь в  Римини, тут же отправлюсь в приличную
баню и не вылезу из нее неделю!
     - Я видел, как он сражается  с  огнем, кровью,  голодом, колдовством, -
заметил Микам,  не обращаясь ни к кому в отдельности,  - но  скажи  ему, что
после всего этого ему  не видать  горячей ванны, и он  устроит скандал,  как
шлюха, которой не заплатили.
     - Много ты  знаешь! - Серегил развязал узел,  принесенный трактирщиком,
достал из него женское платье из грубого сукна и натянул через голову.
     Алек изумленно разинул рот, и Серегил хитро подмигнул ему:
     - Пришло время дать тебе еще один урок. Серегил быстро  заплел волосы в
косу и  свернул  ее  на  затылке, потом  вытянул несколько прядей, чтобы они
неряшливо висели  вдоль щек. В узле  оказалась баночка серой пудры,  и  с ее
помощью он сделал волосы седыми, а кожу - увядшей. Еще там оказалась большая
полосатая шаль,  грубые деревянные башмаки  и кожаный пояс. Глянув в осколок
зеркала,  Серегил остался доволен, потом спрятал самый маленький свой кинжал
за пояс и отвернулся,  горбясь  и съеживаясь. Когда он  повернулся к друзьям
снова, перед ними была незаметная старушка- служанка.
     -  Что  скажут добрые господа?  - спросил Серегил старческим  голосом с
сильным майсенским акцентом.
     Микам одобрительно кивнул:
     - Привет, бабушка. Куда это ты собралась такая нарядная?
     - Меньше  сказано  -  меньше  подслушано, - ответил  Серегил, подходя к
двери. -  Пойду узнаю, куда ветер дует. Если хозяйка будет  любопытствовать,
скажите ей, что  у меня  с собой была запасная одежда. И это, -  добавил он,
делая  старомодный реверанс  и улыбаясь  своей  обычной  кривой  улыбкой,  -
истинная правда!
     Когда  их  выстиранную  и выглаженную одежду принесли  обратно. Алек  и
Микам  вернулись  в  "Лягушку".  В  их клетушке  горели  свечи,  жаровня  на
треножнике посреди комнаты бросала веселые отсветы на стены.
     - Как твой бок? - спросил Алек.
     - Лучше, но все-таки я, пожалуй, лягу на полу,  - ответил  Микам, глядя
на  кособокую  кровать. -  Будь  хорошим  мальчиком и  помоги мне  соорудить
подстилку из плащей около двери.
     Алек  постелил  на пол  одеяла  и  плащи, и Микам со вздохом облегчения
опустился на них, положив на колени меч.
     - Давай-ка  сюда свою рапиру, и я покажу тебе,  как нужно ее точить,  -
предложил он, вынимая из своего мешка пару точильных брусков.
     Они принялись за дело, и некоторое время в комнате  было  слышно только
пение металла, скользящего  по  камню. Алек так устал, что с  благодарностью
принял  дружелюбное молчание Микама. С этим простым и  добродушным человеком
праздная болтовня была не обязательна. Поэтому юноша удивился, когда  Микам,
не отрываясь от работы, сказал:
     -  Что-то  ты  молчалив,  как  старый  пень.  Ты можешь  об этом  и  не
догадываться, но я по-своему не менее любопытен, чем Серегил.
     Заметив колебания Алека, Микам с улыбкой пояснил:
     - Мне никогда и в голову не  приходило, что  Серегил может  обзавестись
подмастерьем, и уж подавно  не таким простодушным лесовичком, как  ты.  Я не
хочу  тебя   обидеть,  ты  же   понимаешь.  Просто   ты   больше   похож  на
добропорядочного сына  егеря,  чем на  шпиона. Так что расскажи мне, что  ты
думаешь о нашем приятеле?
     - Н-ну... -  пробормотал  Алек,  -  по правде говоря, я не  знаю, что и
думать. Сначала  он обращался со мной как... как будто я...  Алек смутился и
умолк; никто  до сих пор  не интересовался тем,  что он думает, и  ему  было
нелегко найти  подходящие слова.  Кроме того, открытость Микама предполагала
ответную  откровенность,. но юноша не забывал, что  они с Серегилом  близкие
друзья.
     - Как будто  он все  обо мне знает, - выдавил он из  себя  наконец. - А
иногда - как  будто он считает, что и я все знаю  о нем. Он спас  мне жизнь,
дал одежду, учил всему.  Но только иногда я понимаю, что на самом деле мне о
нем ничего не известно. Я пытался расспрашивать  о его доме, его семье - обо
всем таком,  - но он  просто улыбается и переводит разговор на другое. Это у
него здорово получается.
     Микам ухмыльнулся и кивнул.
     - Так или иначе, - продолжал Алек, - мне кажется, он считает, что может
сделать  из меня то, чем является сам, и  это-то  меня и смущает:  я слишком
мало знаю о нем, чтобы  догадываться, какого поведения он от меня ждет. Ты -
его  друг  и все такое,  и я не собираюсь  просить  тебя раскрывать какие-то
секреты, но ведь есть же, наверное, что-то, о чем ты мог бы мне рассказать?
     -  Пожалуй. -  Микам  провел  ногтем по  кромке  лезвия.  -  Мы впервые
встретились много лет назад в верховьях  Золотой реки,  подружились и, когда
он  возвращался  в Римини, я отправился с ним  вместе. Там живет  его старый
друг Нисандер, и от него-то я и узнал большую часть того, что мне известно о
нашем скрытном приятеле.
     Где он родился и почему оттуда ушел - это пусть он сам  тебе расскажет.
Я не очень много  знаю  об этом,  за исключением одного: в  его жилах  течет
благородная кровь,  и каким-то образом он  связан  со скаланской царствующей
династией.  Он  был ненамного старше тебя,  когда  объявился в Скале, но уже
успел  побывать  в переделках.  Нисандер - волшебник,  и он взял его  себе в
подмастерья. Но тут что- то, похоже, не сработало: Серегил колдуном не стал,
несмотря  на  все  его чудеса с  животными, хотя  они  с Нисандером остались
друзьями. Ты наверняка встретишь его, когда попадешь в Скалу: Серегил всегда
первым  делом  отправляется  к  Нисандеру,  когда   возвращается  из   своих
странствий.
     - Волшебник! - выдохнул Алек. - Какой он?
     -  Нисандер-то? Славный старичок,  добрый, как Создатель  летним  днем.
Многие  другие маги  -  важные  и неприступные, а  этот,  стоит  ему  выпить
кружку-другую, тут же  начинает создавать  зеленых единорогов или заставлять
ножи танцевать с ложками, хоть он и один из древних.
     - Древних?
     - Волшебники живут так же долго, как и ауренфэйе, и Нисандер - не самый
молодой из них. Похоже, ему лет триста. Он знал бабку царицы Идрилейн, а она
сама  уже  бабушка. Нисандер - любимец царицы.  Она часто приглашает его  во
дворец, и на всех пирах он - непременный участник.
     - Серегил говорил, что в Римини много волшебников.
     - Там есть коллегия магов - Дом Орески, хотя это скорее замок, чем дом.
Как я уже говорил, волшебники, по большей части самодовольный народ, считают
Нисандера выжившим  из ума старым дураком и даже иногда насмехаются над ним.
Но только ты подожди,  пока встретишь его, - тогда  сам решишь, что он собой
представляет.
     А  насчет Серегила не беспокойся - он человек недоверчивый, но, если уж
он взял тебя с собой, можешь  не сомневаться: ты  его устраиваешь, каковы бы
ни  были его  резоны. Одну вещь  могу  сказать тебе  наверняка: он за  друга
отдаст жизнь и  никогда  не заставит  товарища  отвечать за  свои  проделки.
Никогда.  Сам он может говорить тебе иначе,  да  и когда ты  увидишь, как он
живет в  Римини, ты, пожалуй, усомнишься в этом, -  но я хорошо  знаю его  и
ручаюсь:
     на  него  можно  положиться, как  можно  положиться  на  солнце  -  оно
обязательно  встанет на рассвете. И единственное, чего он не  прощает, - это
предательство, так что ты лучше  хорошенько запомни мои слова. Когда-то, еще
до того, как он появился в Скале, его кто-то предал, и тот случай оставил на
нем след на всю жизнь. Он убьет всякого, кто его предаст.
     Алек обдумал услышанное, затем спросил:
     - Что собой представляет Римини?
     - Самый красивый  город на свете. И самый прогнивший и полный интриг. У
царской семьи больше ветвей, чем у ивы,  и все они борются друг  с другом за
более высокое место на стволе. Политические заговоры, старые распри,  тайные
романы и все, что  угодно. И как  правило, когда  кому-то  из них  требуется
выкрасть важный документ  или  заполучить  ценный  амулет,  они обращаются к
нашему  приятелю Серегилу. Те,  кто его нанимает,  никогда и в глаза  его не
видят, учти, но всегда известно, как вступить с  ним в контакт. Нужно только
спросить "Кота  из Римини". Он самый широко  известный  и одновременно лучше
всего сохраняемый секрет в этом городе.
     - Все это трудно себе представить, - сокрушенно покачал головой Алек. -
И он думает, что я тоже способен на такое?
     -  Я тебе уже говорил: не будь он уверен, что  ты на это способен, тебя
бы здесь не было. Держу пари, он видит в тебе такое,  о  чем  ни ты, ни я не
подозреваем.  О, он бы спас тебя в любом  случае, но должно быть что-то еще,
ради чего он держит тебя при себе. - Микам подмигнул Алеку. - Вот и попробуй
разгадать эту загадку - разгадку от Серегила ты услышишь едва ли. А  пока не
беспокойся о том, чтобы его не разочаровать. Просто  держи глаза открытыми и
подыгрывай ему по мере возможности.
     Проскользнув  в каморку,  Серегил сбросил шаль и растянулся на постели,
разминая   затекшие  от   сгорбленного  положения   плечи.   Микам  и   Алек
вопросительно посмотрели на него.
     - За голову Арена  Виндовера назначена награда, - сообщил им Серегил. -
И  за твою, Алек,  тоже.  Есть упоминание и о неизвестном третьем  человеке.
Думаю,  все это  сделано  с подачи  того головореза,  что улизнул  от нас на
дороге.
     - Не стоит ограничиваться только этой  возможностью,  - предостерег его
Микам. - Кто назначил награду? Мэр Вольда?
     -  Предположительно.  Весть  принес  вчера почтовый  голубь.  В  письме
говорится, что мы ограбили кассу гильдии или что-то в этом роде.
     - И во сколько же они оценили Арена на этот раз?
     - В двадцать серебряных марок.
     - Билайри и  его  ворота!  -  ахнул Микам. - Во  что же это ты оказался
замешан?
     - Будь я  проклят, если знаю. - Серегил устало провел рукой по волосам.
- Где мой кошель?
     Алек перебросил ему кошель, Серегил вынул оттуда деревянный диск и стал
его озадаченно разглядывать.
     -  Это  единственное, что мы  взяли. Не могу понять,  что в нем  такого
ценного,  чтобы  стоило  устраивать весь этот  переполох.  Однако  надо  как
следует охранять диск  - на всякий случай. - Продев в  квадратное  отверстие
кожаный  ремешок, Серегил  снова  внимательно посмотрел на  вещицу,  а потом
надел ремешок на шею. - Раз они так сильно хотят заполучить его обратно, тем
больше оснований доставить его в Скалу.
     - А  какая награда  назначена за меня?  - поинтересовался  Алек. -  Я в
первый раз оказался вне закона.
     - Двадцать марок - столько же,  сколько за меня. Не так плохо для твоих
юных лет. За Микама предлагают только половину этой суммы.
     - Ты уверен, что в объявлении я не назван по имени? - спросил Микам.
     -  Абсолютно   уверен.   Похоже,  тебе  удалось   улизнуть   из  Вольда
незамеченным.
     - Я там всегда появлялся и исчезал, когда мне было угодно, так что меня
вряд ли хватятся. Здесь нам грозит опасность?
     - Не думаю. Будь у них  в городе собственные  агенты, они  не  стали бы
привлекать местных жителей. Похоже, что одинаковые извещения  были разосланы
везде  -  в Сток, Балтон, Оск, даже  Сарк. Кто бы ни были эти "они", их люди
потеряли наш след и не  очень-то  довольны  таким поворотом событий.  Но все
равно: нам следует соблюдать максимальную осторожность.
     -  Раз они  ищут двоих мужчин  и мальчишку, имеет смысл разделиться.  -
Микам  задумчиво  погладил усы. - - И  мне,  пожалуй, стоит