ниям.
   Но сегодняшний день начался с неожиданного поворота. Подъем  скомандовали
на полчаса раньше обычного, и заключенные, выбежав из палатки, увидели,  что
все солдаты бегут к  офицерскому  бараку.  Они  бросились  туда  же,  но  их
остановил стражник по имени Перри:
   - Построиться за мной и без команды не расходиться. Разговоры отставить!
   Они выстроились в обычном порядке - Бигго впереди, Шо Пи замыкающим, -  и
Перри повел их к офицерскому бараку. Когда они подошли туда, дверь открылась
и появились де Лонгвиль и Кэлис.
   Де Лонгвиль поднял руку, призывая к тишине:
   - Внимание!
   - Мы обнаружены. Ночью убиты двое часовых, - сказал Кэлис.
   Люди в черном начали перешептываться,  и  де  Лонгвиль  снова  призвал  к
тишине.
   - Все знают,  что  надо  делать;  мы  сворачиваем  лагерь  немедленно,  -
закончил Кэлис.
   Тридцать человек в черном бросились к  своим  палаткам,  стражники  -  по
постам; Фостер отдал Перри какой-то приказ, и тот велел заключенным:
   - Эй вы, марш за мной!
   Вокруг кипела лихорадочная, но слаженная работа. Перри  провел  их  через
весь лагерь к большой палатке, стоящей рядом с кузницей.
   - Подберите себе одежду, - сказал он, - и переоденьтесь.
   В палатке высилась целая гора одежды.  Эрик  снял  сапоги,  швырнул  свою
серую рубаху в угол и вместе с остальными принялся рыться в куче. Луи, Билли
и Шо Пи, люди среднего роста и телосложения, довольно быстро подобрали  себе
подходящую одежду, а Бигго,  Эрику  и  худощавому  Ру  пришлось  повозиться.
Наконец экипировались все. Эрик подобрал себе темно-синюю рубаху с  открытым
воротом,  а  единственными  штанами,  которые  на  него  налезли,  оказались
расклешенные матросские брюки, заправить которые в сапоги Эрику не  удалось,
как он ни старался.
   Услышав дружный взрыв смеха, Эрик обернулся и увидел обиженную физиономию
Ру.
   - Все остальное мне велико! - кричал тот в ответ на грубые шутки Билли  и
де Савоны. На Ру красовались огненно-красного цвета рубаха с открытой грудью
и ярко-малиновые лосины.
   - Уж лучше пусть будет велико, - сказал Эрик, сам с трудом удерживаясь от
смеха.
   Ру опять нырнул в кучу и  после  долгих  поисков  отыскал  простую  белую
рубашку, которая была ему лишь  чуть-чуть  велика,  но  достаточно  узких  и
коротких штанов не нашел, как ни старался.
   - Другое дело, - сказал Эрик. - Теперь ты выглядишь просто забавно, а  до
этого был вылитый шут.
   Заправляя рубашку в лосины, Ру скорчил гримасу, но потом улыбнулся.
   - Красный цвет всегда приносил мне удачу.
   - Эй, вы там! - крикнул снаружи Перри. - Давайте быстрее!  -  Заключенные
вышли из палатки, и он приказал:
   - Идите к кузне и залезайте в последний фургон.  Вас  будут  сопровождать
двое арбалетчиков, так что не думайте, что под шумок вам удастся удрать.
   Уходя, Перри обернулся и добавил:
   - Да, и спрячьте ваши петли под одежду, чтобы их не было видно.
   Шестеро заключенных уже привыкли носить петли  поверх  рубашек,  поэтому,
переодеваясь,  не  стали  их  прятать.  Чтобы  выполнить  приказание,  Бигго
пришлось  снять  рубашку  и  снова  надеть,  поскольку  у  нее  был  твердый
прилегающий воротничок.
   - Для высокой моды немного морщит, друг мой, но в целом неплохо, - сказал
Луи, взглянув на него.
   Эрик давно заметил, что Луи не только надменен  и  вспыльчив,  но  еще  и
очень тщеславен - впрочем, несмотря на это, родезанский головорез вызывал  у
него симпатию. Он сбрил свою  светлую  бородку,  но  отрастил  усы,  которые
регулярно подравнивал - как и свои длинные до плеч волосы. И вообще  у  него
были повадки светского щеголя, и даже сейчас он  постарался  подобрать  себе
как можно более модную одежду. Эрик не сомневался, что Луи сказал о  высокой
моде не просто ради красного словца - он действительно разбирался в  этом  и
до того, как скатился до своего нынешнего положения, наверняка вращался  при
дворе. Правда, он ничего не рассказывал  о  своем  прошлом,  но  как-то  раз
упомянул вскользь, что был дружен с сыном герцога Родезского.
   По пути к кузнице Эрик с некоторым страхом  обратил  внимание  на  то,  с
какой скоростью люди уничтожают все следы своего пребывания здесь.  Рабочие,
очевидно, только что прибывшие из Крондора, уже начали разбирать бараки.
   Фостер ждал их возле кузницы и сразу приказал им залезать в повозку. Двое
охранников  забрались  на  крышу,  двое  сели  у  борта,  двое  на   лошадях
пристроились сзади повозки, и повозка тронулась.
   Эрик взглянул на товарищей. Ру был одновременно  испуган  и  взбудоражен,
Луи  и  Бигто  напряженно  осматривались,  Билли,   казалось,   происходящее
забавляло, а Шо Пи отрешенно вглядывался вдаль.
   Солдаты, прежде носившие черное, теперь, как и заключенные, были одеты  в
самые  разнообразные  одежды,  от  крестьянских  лохмотьев   до   дворянских
камзолов. Одни из них ехали верхом, другие - в фургонах, а  некоторые  -  их
было около дюжины - покидали лагерь пешком. Еще два  всадника  подскакали  к
повозке, и Эрик узнал в них де Лонгвиля и Фостера.
   Де Лонгвиль придержал коня и крикнул заключенным:
   - Эй, вы, внимание! Утром я  говорил  с  Кэлисом,  что  неплохо  было  бы
вздернуть вас всех, но у нас просто нет  времени.  Терпеть  не  могу  вешать
впопыхах - это портит мне  аппетит.  Кэлис  тоже  согласен,  что  это  можно
сделать и позже, когда  мы  будем  посвободнее  и  сумеем  организовать  все
надлежащим образом. Так что вам разрешается пожить  еще  пару  дней.  Но  не
воображайте, что вас полюбили;  арбалетчики  пристрелят  любого,  кто  будет
настолько глуп, что попытается бежать. Понятно?
   - Да, сержант! - дружно крикнули заключенные.
   - И еще: пока я снова не прикажу, прекратите  орать  "Да,  сержант".  Это
привлекает к вам внимание. А внимание нам сейчас  меньше  всего  нужно.  Так
что, пока мы не доберемся до  места  назначения,  держите  рты  на  замке  и
делайте то, что вам говорят. - Он пришпорил лошадь и ускакал в сопровождении
Фостера.
   Оглядев своих спутников,  Эрик  заметил,  что  никто  не  горит  желанием
комментировать приказ де Лонгвиля, поэтому он тоже промолчал и,  устроившись
поудобнее, решил воспользоваться неожиданной возможностью отдохнуть.

***

   По дороге в Крондор им то и дело попадались  группки  людей,  одетых  как
простые наемники, крестьяне или рабочие. Одни шли пешком,  другие  ехали  на
телегах; проскакал отряд верховых. И те, и другие, и третьи передвигались  в
молчании; казалось, даже идущие рядом не знакомы друг с другом.
   По мере приближения к столице Западного  Княжества  начали  появляться  и
другие путники; загромыхали крестьянские телеги, везущие последние дары лета
и первые - осени, иногда проносилась дворянская карета.
   Наконец повозка, в которой везли Эрика и его товарищей, подъехала к южным
воротам,  и  стража  пропустила  их  без  проволочек.  В  полуденном  солнце
возвышающийся над гаванью дворец  выглядел  изумительно.  На  башнях  вокруг
древнего холма, где первый принц Крондорский возвел  свою  первую  крепость,
играли разноцветные флаги.
   Проделав длинный путь  по  запутанным  улочкам,  повозка  остановилась  у
гавани, и сразу же откуда-то появился Фостер. Не повышая голоса, он сказал:
   - Эй, вы, вылезайте и садитесь вон в ту лодку, - капрал указал на баркас,
покачивающийся на приливной волне. С причала к нему вела гранитная лестница.
Заключенные повиновались, и вслед за ними в баркас прыгнул  Фостер.  Матросы
оттолкнулись веслами и  направили  баркас  к  одному  из  стоящих  на  якоре
кораблей.
   Эрик совершенно не разбирался в судах и отметил лишь,  что  этот  корабль
значительно больше любого другого в гавани. Три его мачты вздымались в  небо
подобно стволам гигантских деревьев; он был  выкрашен  в  угрожающий  черный
цвет и от этого казался еще массивнее. Баркас подошел к кораблю,  и  Фостер,
указав на висящую вдоль борта сеть, сказал:
   - Полезайте наверх.
   Эрик вскарабкался первым; матросы помогли ему перевалить  через  леер,  и
человек в странном мундире - синяя куртка по пояс  и  белые  брюки  -  велел
Эрику встать в стороне. Когда остальные пятеро оказались  на  борту,  Фостер
крикнул:
   - Мистер Коллинз, этих надо устроить вместе!
   Человек в странном мундире перегнулся через леер и спросил:
   - Там же, где и остальных?
   - Да, - крикнул Фостер с отходящего баркаса. - Но в углу, мистер Коллинз,
в углу!
   - Да, капрал Фостер.
   Коллинз повернулся к заключенным и приказал:
   - Идите за мной.
   Через квадратный люк перед грот-мачтой они спустились  в  грузовой  трюм,
переоборудованный под казарму. Когда глаза привыкли к темноте,  Эрик  увидел
двадцать трехъярусных коек, прикрепленных к переборкам  -  по  десять  вдоль
каждого борта.
   Между блоками коек к палубе  были  привинчены  большие  рундуки,  и  люди
деловито  раскладывали  по  ним  свое  имущество.  Коллинз  подвел  шестерых
новичков к койкам у правого борта, наиболее удаленным от остальных.
   - Здесь вы будете спать, - сказал он. - Есть вы будете  на  палубе,  а  в
плохую погоду - в  трюме.  Свои  вещи  вы  можете  разместить  в  этих  двух
рундуках. - Он указал на рундук у переборки в самом конце трюма, а потом  на
другой - между отведенными для них койками.
   - У нас нет вещей, - сказал Ру.
   - Обращаясь ко мне, вы должны называть меня "мистер Коллинз" или "сэр". Я
- второй помощник на корабле  "Месть  Тренчарда".  Первого  помощника  зовут
мистер Роупер, а капитана... Его вы будете называть капитаном. Ясно?
   - Да, мистер Коллинз. Но нам не выдали никаких вещей, сэр.
   - Это не мое дело. Я уверен,  ваш  офицер  выдаст  вам  все  необходимое.
Переход предстоит долгий, и  у  вас  будет  достаточно  времени,  чтобы  все
организовать. Устраивайтесь и сидите здесь до  тех  пор,  пока  за  вами  не
пришлют. - И он ушел.
   Бигго занял одну из нижних коек, Шо Пи и Билли Гудвин устроились над ним,
а Ру, Эрик и Луи, снизу вверх, напротив.
   - Что будем делать? - спросил Ру.
   Бигго усмехнулся.
   - Ничего. Лично я собираюсь вздремнуть! - добавил он весело.
   Эрик тоже чувствовал усталость, но вместе с тем ему не давала покоя мысль
о том, что еще преподнесет им судьба. Впрочем,  мерное  покачивание  корабля
действовало успокаивающе, и вскоре он тоже заснул.

***

   Топот ног наверху и ощущение движения разбудили Эрика. Он вскочил, больно
ударившись головой о верхнюю койку, и, чертыхнувшись от боли, спрыгнул вниз,
чуть не наступив на Ру.
   Резкие команды, скрип снастей и хлопанье парусов, а  также  ставший  иным
характер качки не оставляли никаких сомнений - они  вышли  в  море.  Шестеро
заключенных застыли, не зная, что делать, а тридцать человек в другом  конце
трюма потешались над их растерянностью.
   Один из них, крупный мужчина ростом почти с Бигго, сказал:
   - Почему бы вам не сбегать наверх и не сказать Бобби де Лонгвилю, что  он
был не прав, забыв предупредить вас, что мы отплываем так скоро!
   Новый взрыв смеха.
   - А почему бы тебе не спросить у него, не знает  ли  он,  кто  был  твоим
отцом? Твоей матери это наверняка неизвестно, - парировал де Савона.
   Мужчина вскочил со своей койки и шагнул к нему, но его остановил Шо Пи:
   - Минуточку, друг мой.
   - Тоже мне друг нашелся, - огрызнулся здоровяк. Он упер ладонь в грудь Шо
Пи, собираясь его оттолкнуть, но тут же упал на колени с искаженным от  боли
лицом: неуловимым движением Шо Пи ухватил его за большой  палец  и  вывернул
ему запястье ладонью вверх, - Осмелюсь предположить, -  сказал  изаланец,  -
что, поскольку путешествие обещает быть долгим и утомительным, в наших общих
интересах сохранять мир и стараться уважать чувства друг  друга.  Я  уверен,
что мой друг горит желанием извиниться за то, что позволил себе усомниться в
праведности вашей матери, а вы, конечно же, милостиво даруете ему прощение.
   Луи решил позабавиться; сняв воображаемую шляпу,  он  отвесил  церемонный
поклон:
   - Сэр, я был груб и действовал  поспешно  и  необдуманно.  Мое  поведение
позорит меня. Нижайше прошу вашего прощения.
   Мужчина, по лицу которого текли слезы, задыхаясь от боли, простонал:
   - Дарую!
   Шо Пи отпустил его, и он, обессиленный, рухнул на пол.  Билли  помог  ему
подняться и проводил  к  товарищам,  стараясь  при  этом  не  расхохотаться.
Мужчина ощупывал руку, боясь, что изаланец сломал ему  кость,  но  все  было
цело. Для проверки он несколько раз тряхнул кистью,  а  Билли  тем  временем
вернулся в свою часть трюма.
   Люк наверху открылся, и в трюм спустились двое - Фостер и де Лонгвиль.
   - Внимание! - крикнул Фостер.
   Де Лонгвиль остановился на трапе, чтобы видеть всех сразу.
   - Не сомневаюсь, вы уже поняли - если только вы не лишены чувств или  еще
глупее, чем я думаю, - что мы вышли  в  море.  Наше  плавание  продлится,  в
зависимости от погоды, от девяноста до ста дней. На судне много работы, и  я
не позволю вам жиреть от безделья только потому, что  вы  не  моряки.  Кроме
того, может случиться, что мы будем возвращаться,  имея  на  борту  нехватку
матросов. - Он на мгновение посмотрел вдаль, словно раздумывал, договаривать
или нет. - Так что умение выполнять моряцкую работу пригодится. Позже мистер
Коллинз отдаст вам соответствующие распоряжения, и вы будете делать все, что
он говорит, не задавая вопросов. И  еще:  его  звание  соответствует  званию
рыцарь-капитана королевской армии, так что не забывайте об этом, хоть  он  и
выглядит как простой матрос.
   Спустившись по трапу, де Лонгвиль прошел туда,  где  стояли  Эрик  и  его
товарищи.
   - Говорю вам  об  этом  в  последний  раз.  Рутия,  должно  быть,  к  вам
благосклонна, поскольку Госпожа Удача решила дать вам  пожить  еще  немного.
Мне было дано две недели, чтобы определить, стоит ли оставлять вас в  живых,
и, судя по тому, как  шли  дела,  вас  всех  следовало  бы  повесить.  -  Он
посмотрел на их лица. - Но я убедил Кэлиса, что  вздернуть  вас  на  нок-рее
можно с такой же легкостью, как на виселице в Крондоре.  Так  что  вы  всего
лишь получили отсрочку. Следующие три месяца будут тяжелыми. Вы, как  и  все
на борту, будете нести полную вахту. И  кроме  того,  вам  предстоит  пройти
обучение, которое эти парни,  -  де  Лонгвиль  через  плечо  указал  большим
пальцем на людей в другом конце трюма, - получили, а вы - нет.
   Тут, к всеобщему удивлению, заговорил Бигго:
   - Позволено ли нам будет узнать зачем?
   - Что зачем? - спросил де Лонгвиль.
   - Зачем вся эта поспешность и эти загадки, Робер  де  Лонгвиль,  сержант,
уважаемый сэр. Вряд ли вы тратите золото принца и стягиваете солдат со всего
Королевства только для того, чтобы спасти убийц  и  воров  от  справедливого
возмездия. Вам что-то нужно от нас, и в обмен на это вы готовы  вернуть  нам
наши жизни. Это вполне очевидно, и тут не может быть  никаких  вопросов,  но
даже более глупый, чем я, человек сообразил бы, что нам лучше  точно  знать,
что нас ждет впереди, чем  позволить  воображению  пробудить  в  нас  страх,
который может толкнуть нас на поспешные и необдуманные  поступки.  Если  мы,
взвинченные неизвестностью, перебьем друг друга, вас это вряд ли обрадует.
   Де Лонгвиль пристально посмотрел в глаза Бигго  и  внезапно  расплылся  в
улыбке.
   - Знаешь, Бигго, пожалуй, мне больше  нравилось,  когда  ты  прикидывался
дураком. - Он повернулся и, уходя, сказал:
   - Если вы проживете достаточно долго, клянусь, вы  узнаете  куда  больше,
чем вам хотелось бы. - Дойдя до трапа, он вновь обернулся и добавил:
   - Но на сегодняшний день весь фокус именно в том, чтобы выжить.
   Он взбежал по трапу, Фостер - за ним,  и  когда  люк  захлопнулся,  Бигго
сказал:
   - Ну, это не совсем то, что я хотел бы услышать.
   - И что вы думаете? Он пытался нас напугать? - спросил Луи.
   - Нет-нет, я думаю, что дело как раз в том, что он изо всех сил старается
нас не напугать, - ответил Шо Пи.
   Эрик улегся на койку, ощущая в груди холодок - он знал, что Шо Пи прав.

***

   Шли дни. Когда заключенным впервые разрешили подняться  на  палубу,  Эрик
увидел невдалеке еще один корабль.  Матрос  сказал  ему,  что  это  "Вольный
Охотник", которым тоже командует Кэлис. Эрику всегда представлялось, что все
королевские корабли называются "Ройял..."  то-то  или  то-то,  но  когда  он
сказал об этом, матрос только молча кивнул и не поддержал разговора.
   Труд моряка оставлял Эрика равнодушным, но он радовался уже тому, что это
был труд на свежем воздухе, а погода, несмотря  на  начало  осени,  была  на
удивление  мягкой.  Ру,  которому  был  присущ  легкий   страх   высоты,   к
обязанностям матроса относился с неудовольствием, но он обладал проворством,
которого не хватало Бигго или Эрику, и потому легко передвигался по вантам и
реям. Луи и Билли оказались достаточно  опытными  моряками,  а  Шо  Пи,  как
всегда, без напряжения осваивал новые навыки.
   Через две недели Эрик приобрел походку бывалого моряка и мозоли на ногах:
в сапогах для верховой езды лазить на мачты было опасно,  и  к  тому  же  от
соленой воды они быстро бы прохудились. На  корабле  только  офицеры  носили
обувь, а все матросы предпочитали ходить босиком.
   Постепенно овладевая морским делом, Эрик уже  не  смущался,  слыша  такие
команды, как "травить шкоты" или "крепить рей". Работа была нелегкой, зато и
питание, как и в лагере, было отличным - вещь  на  флоте  неслыханная.  Эрик
шутил, что их холят, как призовых лошадей перед скачкой, а про  себя  думал,
что скачки часто кончаются тем, что лошадь падает и  ломает  ногу,  а  седок
разбивается насмерть или становится калекой.
   Физический труд в сочетании со строгим режимом и  хорошей  пищей  оказали
влияние даже на Ру, который с детства  избегал  любой  тяжелой  работы.  Его
худые кости обросли  крепкими  мышцами,  а  в  походке  появилась  ранее  не
виданная Эриком самоуверенность. Ру всегда готов был повеселиться, но в  нем
было что-то порочное и опасное, и его шутки часто бывали жестокими.  Теперь,
казалось, его отношение  к  жизни  переменилось  и,  кроме  того,  он  начал
постепенно оправляться от страха смерти, надолго завладевшего им на эшафоте.
Эрик чувствовал, что в Ру происходят и еще какие-то изменения, хотя и не мог
с точностью определить, в чем они заключаются.
   Шо Пи как-то заметил: "Вне зависимости от того, что нас ждет, де Лонгвиль
хочет, чтобы мы к этому были готовы". Каждый день они не  только  напряженно
работали, но и тренировались в обращении с оружием.
   На второй день плавания Шо Пи, сменившись с  вахты,  вышел  на  палубу  и
начал производить необычные упражнения, которые больше всего напомнили Эрику
какой-то диковинный танец. Изящные и плавные,  эти  движения  таили  в  себе
угрозу, и было ясно, что если повторить их в быстром темпе, они  превратятся
в смертельные удары. Когда Шо Пи вернулся в трюм, Луи спросил у него:
   - Чем это ты там занимался, кешиец?
   - Изаланец, - поправил Шо Пи, запрыгивая на свою койку. - Это  называется
ката и является основой тех искусств, которые я  изучал  в  монастыре.  Ката
развивает чувство движения и, концентрируя вокруг тебя энергию, придает тебе
ощущение легкости и спокойствия в тот момент, когда требуется  прибегнуть  к
этой энергии.
   Эрик сел на койке.
   - Не этот ли трюк ты использовал, чтобы обезоружить того солдата?
   - Да, как ни печально, именно так, но это не трюк. Это древнее  искусство
и служит для того, чтобы обрести гармонию с окружающим миром,  а  также  для
самозащиты.
   - Если с его помощью можно врезать де Лонгвилю так, как это сделал ты,  я
взял бы у тебя пару уроков, - сказал Луи.
   - Это неверный подход к искусству ката, - ответил Шо Пи.  -  Но  если  вы
хотите заняться им вместе со мной, я буду рад. Ката сделает вас спокойнее  и
обновит вас.
   - Не сомневаюсь, - сказал Билли. - Ты был само спокойствие, когда  дрался
с Лонгвилем.
   -  Но  это  и  впрямь  нас  обновило,  -  усмехнулся  Луи.   Все   дружно
расхохоталис