ий и король скоттов, изготовились к бою на стороне  короля
Артура.  А   на   другой   стороне   были   король   Северного   Уэльса,   и
Король-с-Сотней-Рыцарей,  и  король  Нортумберландский,  и   сэр   Галахальт
Высокородный Принц. Но эти три короля и один барон были слишком слабы против
Артуровой стороны, ибо с теми были благороднейшие рыцари мира.
     И вот когда они разъехались  в  противоположные  концы  поля  и  каждый
рыцарь изготовился сделать все, что ему под силу, тогда снарядился к  бою  и
сэр Ланселот и прикрепил себе на шлем красный рукав. И с тем сэр Ланселот  и
сэр Лавейн тайно выехали из Винчестера и укрылись в зеленом леске позади той
партии, что должна была биться против рыцарей  короля  Артура.  Там  выждали
они, покуда не сошлись обе стороны в сражении. И  вот  выехали  с  Артуровой
стороны  король  скоттов  и  король  Ирландии,  а  против   них   -   король
Нортумберландский и Король-с-Сотней-Рыцарей. И началась тут жаркая  схватка.
Король    скоттов    поверг     наземь     короля     Нортумберландии,     а
Король-с-Сотней-Рыцарей сокрушил короля Ангвисанса  Ирландского.  Потом  сэр
Паломид,  выступивший  на  стороне  короля  Артура,   встретился   с   сэром
Галахальтом, и они сокрушили наземь один другого, каждая  сторона  поспешила
на подмогу своему рыцарю, и снова подсадили их на коней. И бросились  тут  в
бой обе стороны.
     Выехали сэр Брандель, сэр Саграмур Желанный, сэр Додинас Свирепый,  сэр
Кэй-Сенешаль, сэр Грифлет Божий Сын, сэр Лукан-Дворецкий, сэр  Бедивер,  сэр
Агравейн, сэр Гахерис, сэр Мордред, сэр Мелиот Логрский, сэр Озанна  Храброе
Сердце,  сэр  Сафир,  сэр  Эпиногрис,  сэр  Галерон  Галовейский.  Все   эти
пятнадцать рыцарей были рыцарями Круглого Стола,  и  они  вместе  с  другими
набросились на противную сторону и  потеснили  короля  Нортумберландского  и
короля Северного Уэльса.
     Видит это сэр Ланселот, укрывшийся поблизости в зеленом лесу, и говорит
он сэру Лавейну так:
     - Взгляните, вон добрая рыцарская дружина, и  они  держатся  сплоченно,
точно вепри, преследуемые гончими псами.
     - Это правда, - отвечал сэр Лавейн.

4

     - А теперь, - сказал сэр Ланселот, - если вы мне поможете  немного,  вы
увидите, как вся эта дружина, что сейчас так теснит рыцарей  нашей  стороны,
столь же быстро откатится назад, как сейчас продвигалась вперед.
     - Сэр, не мешкайте из-за меня, - отвечал сэр Лавейн, - ибо я сделаю что
смогу.
     И вот сэр Ланселот с сэром Лавейном выехали на поле и вмешались в самую
гущу схватки, и сэр Ланселот поверг наземь сэра  Бранделя,  сэра  Саграмура,
сэра Додинаса, сэра Кэя и сэра Грифлета, всех - одним копьем. А  сэр  Лавейн
сокрушил сэра Лукана-Дворецкого и сэра Бедивера.  Потом  сэр  Ланселот  взял
другое копье, потяжелее, и им сокрушил сэра Агравейна и сэра Гахериса,  сэра
Мордреда и сэра Мелиота Логрского, а сэр Лавейн сокрушил сэра Озанну Храброе
Сердце. Затем сэр Ланселот извлек из ножен  меч  и  стал  рубить  направо  и
налево и мощью своею вышиб из седла сэра  Сафира,  сэра  Эпиногриса  и  сэра
Галерона.
     И тогда рыцари Круглого Стола, поймав коней, как смогли отступили.
     - А, спаси нас Иисус! -  сказал  сэр  Гавейн.  -  Что  это  за  рыцарь,
являющий на турнирном поле такие чудеса?
     - Я знаю, кто он, - отвечал король, - но  покамест  еще  его  имени  не
назову.
     - Сэр, - сказал сэр Гавейн, -  по  посадке  и  по  ударам,  которые  он
наносит, я бы сказал, что  это  сэр  Ланселот.  Но  мне  думается,  что  это
все-таки не он, ибо этот рыцарь носит на шлеме красный рукав, а я никогда не
видел, чтобы сэр Ланселот носил на турнире знак какой-либо дамы или девицы.
     - Оставим его, - молвил король, - ибо, прежде чем он уедет, он  еще  не
так отличится и выкажет себя.
     Между тем та сторона, что выступала против короля Артура, ободрилась, и
рыцари, недавно отступавшие, снова сплотились и бросились в бой.  Тогда  сэр
Борс, сэр Эктор Окраинный и сэр  Лионель  стали  скликать  рыцарей  -  своих
родичей, как сэр Бламур Ганский, сэр Блеоберис, сэр Алидук, сэр Галихуд, сэр
Галиходин и сэр Белингер Жестокий. И вот эти девять рыцарей Ланселотова рода
стали мощно теснить противную сторону, ибо они все были славные  рыцари,  и,
пылая жаждой мести, они с великой яростью устремились против сэра  Ланселота
и сэра Лавейна, ибо они не догадывались, кто это.
     И вот сшиблись они с разгона, и было повержено  наземь  немало  рыцарей
Нортумберландии и Северного Уэльса. И, видя  все  это,  успел  сэр  Ланселот
схватить большое копье, и в тот же миг налетели они на него разом все  трое:
и сэр Борс, и сэр Эктор, и сэр Лионель. Они ударили на него в  три  копья  и
силой своею опрокинули Ланселотова коня на  землю.  И,  на  беду,  сэр  Борс
пробил сэру Ланселоту щит и ранил его в бок, и копье его при этом сломалось,
и наконечник остался у сэра Ланселота в боку.
     Когда увидел сэр Лавейн своего покровителя поверженным, он  ринулся  на
короля скоттов и выбил его  из  седла;  а  коня  изловил  и  подвел  к  сэру
Ланселоту и, хотя  кругом  его  теснили  противники,  сумел  подсадить  сэра
Ланселота в седло. И тогда сэр Ланселот взял в руку копье и сшиб наземь сэра
Борса, и коня и всадника; так же обошелся он и с сэром Эктором,  и  с  сэром
Лионелем. А сэр Лавейн поверг наземь сэра Бламура Ганского. Сэр же  Ланселот
между тем обнажил меч свой, ибо он испытывал такую боль от своей  раны,  что
уж думал, настал его смертный час. И нанес он сэру Блеоберису по шлему  удар
такой силы, что тот рухнул на землю в беспамятстве, и так же обошелся  он  с
сэром Алидуком и с сэром Галихудом. А сэр Лавейн  сокрушил  сэра  Белингера,
который был сыном Александра-Сироты.
     И к этому времени сэр Борс уже снова сидел на коне, и он вместе с сэром
Эктором и с сэром Лионелем опять напал на сэра Ланселота, и  ударили  они  в
три меча по шлему сэра Ланселота. Почувствовал он их тройной  удар,  и  рана
его тоже причиняла ему жестокую боль, и тогда он решил  поспешить  и  успеть
побольше, покуда силы не оставили его вовсе. Обрушил он на шлем  сэра  Борса
такой удар, от которого низко поникла у того голова, а он сорвал с него шлем
и мог бы убить его, но, увидев его лицо, только стащил его с коня. И так  же
обошелся он с сэром Эктором и сэром Лионелем; ибо, как повествуется в Книге,
он мог бы их зарубить насмерть, но, когда он взглянул в их лица, сердце  его
не позволило это сделать, и он их оставил.
     А после этого он устремился в самую гущу сражения и свершил  там  много
чудеснейших бранных подвигов, когда-либо виданных на земле. С мечом в  руках
сэр Ланселот сшиб и стянул на землю, как говорит  Французская  Книга,  более
тридцати рыцарей, и почти все - рыцари Круглого Стола.  И  сэр  Лавейн  тоже
немало отличился в тот день, сокрушив десятерых рыцарей Круглого Стола.

5

     - Иисусе милосердный, - сказал сэр  Гавейн  королю  Артуру,  -  я  диву
даюсь, кто бы мог быть этот рыцарь с красным рукавом?
     - Сэр, - отвечал король Артур, - вы его узнаете, прежде чем  он  успеет
покинуть турнирное поле.
     И с тем протрубил король  конец  сраженью,  и  глашатаи  объявили,  что
первенство присуждается рыцарю с белым щитом и с красным рукавом на шлеме. И
вот  подъехали  король  Северного  Уэльса,  и  король  Нортумберландский,  и
Король-с-Сотней-Рыцарей, и сэр Галахальт Высокородный Принц  и  так  сказали
сэру Ланселоту:
     - Любезный рыцарь, да благословит вас Бог, ибо вы  немало  сделали  для
нас сегодня. И потому мы просим вас поехать с нами  и  принять  все  почести
первенства, которое вы с честью завоевали.
     - Любезные лорды, - отвечал сэр Ланселот, - знайте, если я и заслуживаю
благодарности, то я купил ее дорогой ценой и очень в этом  раскаиваюсь,  ибо
мне уже, видно, не быть более в живых. И потому, любезные мои  лорды,  прошу
вас, позвольте мне уехать, куда я пожелаю, ибо я ранен жестоко. И  мне  дела
нет до всех ваших почестей, ибо я предпочту  сейчас  отдых  владычеству  над
целым миром.
     И с тем он застонал жалостно и быстрым галопом ускакал прочь и  мчался,
покуда не достиг опушки леса. Когда же он увидел, что отъехал от  турнирного
поля без малого на милю и что теперь его наверняка оттуда  не  видно,  тогда
воскликнул он громким голосом с жалобным стоном:
     - О любезный рыцарь сэр Лавейн! Помогите мне извлечь этот обломок копья
из моего бока, ибо он язвит меня столь жестоко, что  жизнь  вот-вот  покинет
меня.
     - Ах, дорогой мой господин, - отвечал сэр Лавейн, -  я  бы  с  радостью
исполнил ваше желание, но я очень боюсь, как бы мне, вытащив  этот  обломок,
не подвергнуть самую жизнь вашу опасности смерти.
     - Велю вам, если вы любите меня, сей же час его извлечь! И с тем  сошел
сэр Ланселот с коня, и сэр Лавейн тоже, и  тут  же  выдернул  он  наконечник
копья из его бока, и сэр Ланселот издал пронзительный крик и ужасный стон, и
кровь хлынула из раны большой струей, и вылилась сразу чуть не целая  пинта,
так что под конец он покачнулся, сел прямо на  землю  и,  лишившись  чувств,
упал, бледный и безжизненный.
     - Увы, - промолвил сэр Лавейн, -  что  мне  делать?  Он  повернул  сэра
Ланселота так, чтобы ветер дул ему в лицо, и тот пролежал там замертво целых
полчаса. Потом наконец открыл сэр Ланселот глаза и сказал:
     - Ax, сэр Лавейн, помогите мне сесть на  коня!  Ибо  здесь  поблизости,
отсюда в двух милях, живет благородный  отшельник,  бывший  некогда  славным
рыцарем и владетельным лордом. Теперь он, из добродетели, принял нищенство и
отказался от богатых своих земель. Имя его - сэр  Бодуин  Бретонский,  и  он
славится как искусный лекарь и добрый врачеватель. Посмотрим же, не  удастся
ли мне туда добраться, ибо сердце  мое  говорит  мне,  что  на  руках  моего
доброго кузена я не умру.
     И с великой мукой поднял его сэр Лавейн в седло, и они быстро поскакали
вдвоем, а кровь все бежала у сэра Ланселота  из  раны  и  стекала  прямо  на
землю. И привел их путь к жилищу  отшельника  под  сенью  леса,  а  напротив
высилась большая скала, и под нею бил чистый источник. Сэр Лавейн постучал в
ворота древком копья и громко крикнул:
     - Отворите, во имя Иисуса!
     Вышел к ним прекрасный отрок и спрашивает, что им угодно.
     - Сынок, - отвечал сэр Лавейн, - ступай и попроси твоего господина,  во
имя Бога, пустить себе  раненого  рыцаря.  И  скажи  твоему  господину,  что
сегодня у меня на глазах этот рыцарь свершил столько бранных подвигов, что я
никогда и не слышал такого.
     Отрок быстро ушел и вернулся с отшельником, благообразным старцем.
     Лишь только увидел его сэр Лавейн, он стал просить его, во имя Господа,
о помощи.
     - А что он за рыцарь? - спросил отшельник. - Он из Артурова дома или же
нет?
     - Я не знаю, - отвечал сэр Лавейн, - ни кто он, ни  как  его  зовут,  я
только знаю, что сегодня у меня на глазах он совершил чудесные подвиги.
     - На чьей же стороне он выступал? - спросил отшельник.
     - Сэр, - отвечал сэр Лавейн,  -  сегодня  он  выступал  против  дружины
короля Артура, но завоевал первенство среди всех рыцарей Круглого Стола.
     - Я видел этот турнир, - сказал отшельник. - В прежние времена я бы  не
мог его любить, раз он дрался против господина моего короля Артура,  ведь  я
сам некогда состоял в той дружине. Но  теперь,  благодарение  Богу,  я  сужу
иначе. Но где же он? Отведите меня к нему.

6

     Сэр Лавейн привел отшельника к сэру  Ланселоту.  Увидел  его  отшельник
склоненного  к  самой  седельной  луке  и  жестоко  истекающего  кровью,   и
показалось рыцарю-отшельнику, что прежде он его уже встречал. Но  вспомнить,
кто это, он не смог, потому что сэр Ланселот был очень бледен и обескровлен.
     - Что вы за рыцарь? - спросил отшельник. - Откуда вы родом?
     - Любезный мой господин, -  отвечал  сэр  Ланселот,  -  я  чужеземец  и
странствущий рыцарь, который путешествует из страны в страну,  добывая  себе
славу.
     Но тут отшельник присмотрелся получше и по шраму на щеке  узнал  в  нем
сэра Ланселота.
     - Увы, господин мой! - сказал отшельник. - Почему скрываете вы от  меня
ваше имя? Клянусь Богом, мне следовало бы  узнать  вас  раньше,  ведь  вы  -
славнейший из рыцарей мира. Теперь-то я знаю, что вы - сэр Ланселот.
     - Сэр, - он отвечал, - раз уж вы меня знаете,  то  помогите  мне,  если
можете, ради Господа! Ибо жить мне или умереть, но я не могу больше  терпеть
эту боль.
     - Не тревожьтесь, - сказал отшельник, - ибо вы будете еще долго жить  и
благоденствовать.
     И с тем отшельник призвал к себе  двоих  слуг,  и  они  перенесли  сэра
Ланселота к нему в дом, быстро сняли с него все доспехи  и  уложили  его  на
постель. И тогда отшельник сразу же остановил  ему  кровь,  дал  ему  испить
доброго вина, так что он пришел в себя и силы начали  к  нему  возвращаться.
Ибо в те дни обычай был не таков, как теперь: тогда отшельниками становились
только рыцари, некогда доблестные и благородные, и эти отшельники  содержали
богатые дома, где оказывали гостеприимство всем попавшим в беду.
     А теперь мы  обратимся  к  королю  Артуру,  оставив  сэра  Ланселота  у
отшельника. Когда съехались короли с обеих сторон  и  назначен  был  большой
пир, король Артур спросил короля Северного Уэльса и  его  дружину,  куда  же
девался рыцарь с красным рукавом на шлеме.
     - Приведите его ко мне, - молвил король, - дабы  он  мог  получить  все
хвалы и почести и награды, которые ему причитаются.
     В   ответ   сказали   ему   сэр   Галахальт   Высокородный   Принц    и
Король-с-Сотней-Рыцарей:
     - Мы боимся, что этот рыцарь так пострадал во время турнира,  что  едва
ли мы его еще когда-нибудь увидим. И это величайшей жалости достойно.
     - Увы, - сказал король Артур, - как это могло статься? Неужели  он  так
сильно ранен? Однако как его имя? - спросил король Артур.
     - Правду сказать, - они все отвечали, - мы не знаем ни  имени  его,  ни
откуда он родом, ни куда держал он путь.
     - Увы, - сказал король, - это плачевнейшие вести,  какие  я  слышал  за
последние семь лет! Ибо за все земли, которыми я владею, я не согласился бы,
чтобы этот рыцарь был убит.
     - Сэр, а разве вы знаете, кто он? - спросили все.
     - Что до этого, - отвечал король Артур, - то, знаю я его или нет, вы от
меня ничего об нем не услышите, до тех пор пока всемогущий Иисус не  пришлет
мне от него добрых вестей.
     - Клянусь головой, - сказал сэр Гавейн, - если в самом деле этот добрый
рыцарь так жестоко ранен, то это большой ущерб для всего королевства, ибо он
- один из благороднейших рыцарей, какого я  когда-либо  видел  на  турнирном
поле с копьем или мечом в руке. И если только  возможно  найти  его,  я  его
найду, ибо я уверен, что он не мог далеко уехать из этого города.
     - Сэр, вы правы, - сказал король Артур, - вы его  разыщете,  но,  может
быть, ему настолько худо, что он себя не помнит.
     - Упаси Иисусе! - отвечал сэр  Гавейн:  -  Но  если  я  найду  его,  то
непременно узнаю.
     И с тем сэр Гавейн, взяв с собой оруженосца, сел на лошадь  и  объездил
на шесть миль всю округу Камелота, но так и возвратился, не узнав  про  него
никаких известий. А через два дня король Артур и вся его дружина отправились
обратно в Лондон. И на  возвратном  пути  случилось  сэру  Гавейну  стать  в
Астолате на ночлег у того самого сэра Барнарда,  у  которого  останавливался
сэр Ланселот.
     И вот когда сэр Гавейн удалился на отдых, сэр  Барнард,  старый  барон,
явился к нему в покой вместе со своей дочерью Элейной, чтобы  приветствовать
и расспросить его 6 новостях и о том, кто завоевал первенство на  турнире  в
Винчестере.
     - Да поможет мне Бог, - отвечал сэр Гавейн, - там  были  два  рыцаря  с
белыми щитами, и один из них еще носил красный рукав на шлеме, и  он-то  как
раз и выказал себя лучшим изо всех  рыцарей,  кого  я  когда-либо  видел  на
турнирном поле. Ибо, думается мне, - сказал сэр  Гавейн,  -  этот  рыцарь  с
красным рукавом один сокрушил сорок рыцарей Круглого Стола, да и его товарищ
тоже бился славно и искусно.
     - Слава Господу, - сказала Прекрасная Дева  из  Астолата,  -  что  этот
рыцарь так преуспел на турнирном поле! Ибо он - первый, кого  я  полюбила  в
жизни, и, клянусь, будет последним, кого я когда-либо полюблю.
     - Вот как, прекрасная девица? -  сказал  сэр  Гавейн.  -  Значит,  этот
добрый рыцарь - ваш возлюбленный?
     - Именно так, сэр, - она отвечала, - он мой возлюбленный.
     - Тогда вам известно его имя?
     - Нет, сэр, - отвечала девица, - имя его мне не известно, и откуда он к
нам прибыл, я тоже не знаю, знаю только, что я люблю его, и в  этом  клянусь
перед Богом и перед вами.
     - А как же вы с ним познакомились? - спросил сэр Гавейн.

7

     И она рассказала ему все, что вы уже слышали, и как ее  отец  послал  с
ним ее брата служить ему, и как он отдал ему  щит  ее  другого  брата,  сэра
Тиррея.
     - А здесь у меня он оставил свой щит.
     - Для чего же он так сделал? - спросил сэр Гавейн.
     - Для того, - отвечала девица, - что его собственный щит хорошо  знаком
всем благородным рыцарям.
     - Ах, благородная девица, - сказал сэр Гавейн, - не соблаговолите ли вы
дать мне взглянуть один раз на этот щит?
     - Сэр, - она отвечала, - он у меня в комнате, покрытый чехлом,  и  если
вы последуете за мною, вы его увидите.
     - Нет, нет, - сказал сэр Барнард своей дочери, - лучше пошлите за  этим
щитом.
     Когда же щит был принесен, сэр Гавейн снял с него  чехол,  и  когда  он
увидел щит, он сразу узнал, что это щит сэра Ланселота и его герб.
     - А, милосердный Иисусе! - воскликнул сэр Гавейн. - Теперь на сердце  у
меня еще тяжелее, чем было прежде.
     - Отчего? - спросила девица Элейна.
     - На то есть немалая причина, - отвечал сэр Гавейн. -  Значит,  рыцарь,
которому принадлежит этот щит, и есть ваш возлюбленный?
     - Да, воистину так, - она отвечала, - его я люблю. Молю Господа,  чтобы
и он меня полюбил!
     - Пошли Бог вам удачи, - сказал сэр Гавейн, - прекрасная девица, ибо вы
правы, ведь если ваш избранник  -  он,  значит,  вы  любите  благороднейшего
рыцаря в мире и мужа величайшей славы.
     - Я и сама так думала, - сказала девица, - ибо  ни  один  знакомый  мне
рыцарь прежде не внушал мне любви.
     - Дай Господи, - сказал сэр  Гавейн,  -  вам  вкусить  радость  друг  с
другом, но только это весьма сомнительно.  Однако  воистину,  -  сказал  сэр
Гавейн девице, - можно сказать, что вам выпала удача, ибо, сколько я  знаком
с этим благородным рыцарем, а тому вот уже  двадцать  четыре  года,  никогда
прежде ни я сам и никто из рыцарей, ручаюсь, тоже  не  видел  и  не  слышал,
чтобы он на турнирах и в поединках носил знак какой-нибудь дамы или  девицы.
И потому, прекрасная девица, вам должно быть ему признательной. Но боюсь,  -
сказал сэр Гавейн, - что вы уже никогда не увидите его в этом  мире,  и  это
величайшей жалости достойно.
     - Увы, - молвила она, - как это возможно? Разве он убит?
     - Этого я не сказал, - отвечал сэр Гавейн, - но знайте, что он, сколько
можно заключить, был прежестоко ранен,  и,  судя  по  его  виду,  он,  всего
вернее, сейчас умер, а не жив. И знайте, что он - сам благородный рыцарь сэр
Ланселот, ибо я узнал его по щиту.
     - Увы! - воскликнула Прекрасная Дева из Астолата, -  возможно  ли  это?
Как он был ранен?
     - Воистину, - отвечал сэр Гавейн, - его ранил тот, кто всех  более  его
любит. Ручаюсь, - сказал сэр Гавейн, - что, если бы  рыцарь,  ранивший  его,
знал правду, что он ранил сэра Ланселота, это было бы  для  него  величайшим
горем, когда-либо им испытанным.
     - Мой любезный отец, - сказала тогда Элейна, - прошу у вас изволения на
то, чтобы мне отправиться разыскивать его, а иначе, я знаю, я сойду  с  ума.
Ибо я ни за что не успокоюсь,  покуда  не  найду  его  и  моего  брата  сэра
Лавейна.
     - Поступайте по своему желанию, - отвечал ей отец,  -  ибо  я  от