вое  время Энея  сама посоветовала мне  его  прочитать.
Наставник Платона Сократ учил, задавая вопросы, чтобы заставить человека
извлечь на свет истины,  которые тот подсознательно уже постиг.  Мне эта
методика показалась в лучшем случае весьма сомнительной.
     Некоторые  из  членов  дискуссионных групп,  продолжала она,  стали
весьма преданными ее  учениками,  приходили каждый вечер и  следовали за
ней из одного разрушенного города Иксиона в другой.
     - Ну, то есть апостолами, - догадался я.
     Энея нахмурилась:
     - Мне не очень нравится это слово.
     Скрестив  руки,   я  устремил  взгляд  на  буйство  красок  заката,
озарявшего вершины облаков,  которые проплывали в  многих километрах под
нами, и на сияющий лед северного пика.
     - Нравится тебе или не  нравится,  но,  по-моему,  это самое верное
определение.  Апостолы повсюду следуют за своим учителем,  куда бы он ни
отправился, пытаясь выудить из него все знания до последней капли.
     - Ученики тоже следуют за своим учителем, - возразила Энея.
     - Ладно,  -  согласился я,  не  желая прерывать ее  рассказ пустыми
спорами. - Продолжай.
     Об Иксионе в общем-то больше рассказать нечего,  сказала она. Они с
А.Беттиком пробыли там примерно один местный год, около пяти стандартных
месяцев. Основным строительным материалом были каменные блоки, и в своих
проектах   она   вернулась   к   классической  простоте   форм,   сродни
древнегреческой архитектуре.
     - А что Империя? Не напустила на тебя своих ищеек?
     - Некоторые миссионеры принимали участие в  дискуссиях,  -  сказала
Энея. - Один из них... отец Клиффорд... крепко подружился с А.Беттиком.
     - И он -  то есть они -  не настучали на тебя? Они наверняка до сих
пор охотятся на нас.
     - Я  уверена,  что отец Клиффорд меня не  предавал.  Но со временем
войска начали разыскивать нас  в  Западном полушарии,  где мы  работали.
Местные племена скрывали нас  еще  с  месяц.  Отец  Клиффорд приходил на
вечерние  дискуссии,   даже   когда  скиммеры  рыскали  над   джунглями,
высматривая нас.
     - А дальше? - Я чувствовал себя двухлетним ребенком, который задает
вопросы лишь для  того,  чтобы собеседник не  умолкал.  Для меня разлука
длилась всего три месяца,  включая кошмарный сон в криогенной фуге,  и я
даже не догадывался, насколько соскучился по любимому голосу.
     - Вообще-то  ничего  особенного.  Я  закончила  последнюю работу  -
старый  амфитеатр  для  театральных  постановок  и  городских  собраний,
довольно  изысканный,   -   и   мы  с   А.Беттиком  отправились  дальше.
Некоторые... ученики... тоже покинули Иксион.
     - Вместе с вами? - Я моргнул. Рахиль сказала, что встретила Энею на
планете  Амритсар и  дальше  странствовала вместе  с  ней.  Видимо,  Тео
прибыла с Иксиона.
     - Нет, с Иксиона за мной никто не последовал, - негромко отозвалась
Энея. - Им надо было отправиться в другие места. Учить других.
     Мгновение я не находил слов.
     - Ты  хочешь сказать,  что теперь львы,  медведи и  тигры позволяют
пользоваться порталами и  другим людям?  Или просто открылись все старые
порталы?
     - Нет,  - ответила она, хотя я не понял, на какой из двух вопросов.
- Нет,  порталы по-прежнему мертвы.  Просто...  ну...  это  были  особые
случаи.
     И снова я не стал углубляться в тему. Энея продолжала.
     После Иксиона ей пришлось отправиться на Мауи-Обетованную.
     - Планета Сири!  - Я тут же вспомнил, как бабушка учила меня мерной
поступи "Песней" Гипериона. Там происходило действие одной из повестей о
паломниках.
     Энея кивнула и продолжила свой рассказ.  Мауи-Обетованная,  изрядно
потрепанная революцией и  давними  нападениями Гегемонии через  Сеть,  в
антракте  Падения  оправилась  и  была  заново  колонизирована во  время
экспансии Священной Империи.  Местные  жители  в  лучших  традициях Сири
давали  пришельцам отпор  с  плавучих островов,  не  пренебрегая помощью
своих товарищей-дельфинов,  пока Имперский Флот и  швейцарские гвардейцы
не  подмяли их железным сапогом.  Теперь Мауи-Обетованную с  мстительным
пылом обращают в христианство,  отправляя жителей единственного большого
материка -  Экваториального Архипелага -  и тысяч мигрирующих островов в
"христианские академии".
     Но  Энея и  А.Беттик вышли на  блуждающий остров,  который все  еще
находился  в  руках  повстанцев  -   группы  нео-язычников,   называемых
сиристами.  Они ходили под парусом по ночам,  прятались среди блуждающих
архипелагов незаселенных островов при свете дня и  давали Ордену бой при
каждом удобном случае.
     - И что же ты строила?  -  поинтересовался я.  Помнится, в "Песнях"
говорилось,  что архитектура блуждающих островов практически сводилась к
деревянным хижинам, приткнувшимся среди ветвей деревьев-парусов.
     - Хижины,  -  хитро  улыбнулась Энея,  -  множество  хижин.  А  еще
подводные купола. Именно там язычники проводят изрядную часть времени.
     - Значит, ты проектировала хижины?
     - Шутишь?!  -  затрясла она головой.  - После тамплиеров Рощи Богов
они лучшие строители хижин в  человеческой вселенной.  Я училась строить
хижины.  Они были настолько великодушны,  что позволили нам с А.Беттиком
помогать им.
     - Рабский труд, - прокомментировал я.
     - Именно.
     На  Мауи-Обетованной Энея  провела  всего  около  трех  стандартных
месяцев. Там-то она и познакомилась с Тео Бернар.
     - Она взбунтовавшаяся язычница?
     - Беглая христианка. Она прибыла на Мауи-Обетованную с колонистами,
а потом сбежала и присоединилась к сиристам.
     - Так  она  носит  крестоформ?   -   Я   невольно  нахмурился.   От
возрожденных христиан меня по-прежнему коробило.
     - Уже нет.
     - Но как же...  - Христианину нипочем не избавиться от крестоформа,
если только он не подвергнется отлучению,  а  этот ритуал может провести
только Святая Церковь.
     - После объясню,  - отмахнулась Энея. До конца ее повествования эта
фраза прозвучала еще не раз и не два.
     С  Мауи-Обетованной  она,  А.Беттик  и  Тео  Бернар  перенеслись на
Возрождение-Вектор.
     - Возрождение-Вектор?!    -   Я   едва   не   сорвался   на   крик.
Возрождение-Вектор  -   оплот  Священной  Империи.   Там  меня  чуть  не
пристрелили.  На  этой  сверхиндустриализованной планете куда ни  плюнь,
попадешь в дом, роботофабрику или еще какое-нибудь заведение.
     - Возрождение-Вектор, - улыбнулась Энея.
     На   этот  раз  им  пришлось  трудновато:   А.Беттик  вынужден  был
притвориться  пострадавшим  от  ожогов,  который  не  снимает  маску  из
синтекожи. Это неудобство он терпел целых полгода, пока они с Энеей были
на планете.
     - И  какие  же  работы  вы  делали  там?  -  Я  тщетно пытался себе
представить,   каким  образом  моя   маленькая  спутница  ухитрилась  не
выделяться среди толп мегаполиса, разросшегося на всю планету.
     - Только одну работу. Мы трудились на строительстве нового собора в
Да-Винчи - собора Святого Матфея.
     Тут я на добрую минуту лишился дара речи.
     - Вы  трудились на  строительстве собора?!  Для Священной Империи?!
Для христианской Церкви?!
     - Разумеется,  - невозмутимо отозвалась Энея. - Бок о бок с лучшими
каменщиками,  стеклодувами, плотниками и прочими специалистами. Сперва я
работала  подмастерьем,   но   под   конец   стала  помощником  главного
проектировщика, работавшего над нефом.
     Я лишь головой тряхнул.
     - А были у тебя... дискуссионные кружки?
     - Да.  На Возрождении-Вектор их посещало куда больше людей,  чем на
остальных планетах. Ко мне приходили тысячи учеников, пока не настал час
уходить.
     - Просто диву даюсь, что тебя не выдали.
     - Выдали.   Но  не  ученики.  Один  стеклодув  выдал  нас  местному
гарнизону. Мы с А.Беттиком и Тео едва успели уйти.
     - Через нуль-портал, - подсказал я.
     - Ну...  в  общем,  да,  телепортироваться.  -  Лишь  много позже я
осознал,  что  тут она едва уловимо замялась,  как бы  придавая оговорке
особое значение.
     - А другие с тобой успели уйти?
     - Не со мной. Но сотни человек телепортировались в другие места.
     - Куда? - озадаченно спросил я.
     Энея вздохнула:
     - Рауль,  помнишь наш спор,  когда я  сказала,  что Церковь считает
меня чем-то вроде вируса? И что священники правы?
     - Угу.
     - Ну вот,  мои ученики тоже несут в  себе этот вирус.  Им надо было
отправиться в разные места, разносить инфекцию.
     Перечень планет и  работ продолжался.  Три месяца на Патаупхе,  где
она   воспользовалась  опытом   строительства  древесных  хижин,   чтобы
возродить просторные дома  из  переплетенных ветвей и  стволов растений,
растущих в тамошних безбрежных болотах.
     Потом  Амритсар,  где  она  четыре стандартных месяца проработала в
пустыне,  проектируя шатровые  постройки и  залы  собраний  для  кочевых
племен сикхов и суфиев, странствующих по тамошним зеленым пескам.
     - Там-то ты и познакомилась с Рахилью.
     - Верно.
     - А как ее фамилия? Она мне не сказала.
     - Мне она тоже не сказала. - Энея снова вернулась к своей повести.
     С  Амритсара она,  А.Беттик и  обе ее подружки телепортировались на
Грумбридж Дисон Д.  Тут старания Гегемонии по терраформованию с  треском
провалились,   планету  оставили  на  волю  метан-аммиачных  ледников  и
ураганов, несущих кристаллы льда, твердого, как сталь, а скудная горстка
колонистов отступила в биокупола и орбитальные строительные времянки. Но
местные жители -  по большей части мусульманские инженеры, участвовавшие
в неудавшемся Трансафриканском проекте генетической коррекции,  - упорно
не  желали  вымирать  во  время  Падения  и  завершили  терраформование,
превратив Грумбридж Дисон Д  в  мир  лапландской тундры с  пригодным для
дыхания воздухом и  адаптированной флорой и фауной Старой Земли,  вплоть
до  мохнатых  мамонтов,  разгуливающих  по  экваториальным плоскогорьям.
Миллионы  гектаров степного разнотравья -  идеальное место  обитания для
лошадей;  настоящие лошади Старой Земли,  исчезли,  в  те страшные годы,
когда  родина  человечества начала превращаться в  черную дыру,  поэтому
генетики  воспользовались запасами замороженного генетического материала
и  начали плодить лошадей поначалу тысячами,  а  там и  десятками тысяч.
Кочевые  племена  странствовали по  зеленым  тропам  южного  континента,
достигнув своеобразного симбиоза  с  громадными табунами,  а  фермеры  и
горожане  перебрались в  предгорья  экватора,  где  изобиловали яростные
хищники,  вырвавшиеся из  узды  за  века ускоренной стихийной адаптивной
квазиэволюции:  стаи мутантных стервятников и прячущихся по норам ночных
кошмаров,  тридцати метровые степные  змеи,  предки  которых  водятся  в
гиперйонском Травяном море, скальные тигры с Фудзи, умные волки и гризли
с повышенным КИ.
     У   людей  имелась  техника,   позволявшая  под   корень  истребить
адаптированных убийц за год,  а  то и меньше,  но они избрали иной путь:
пока  растет трава  и  струится вода,  кочевники вечно  будут испытывать
судьбу,  сражаясь с хищниками,  чтобы отстоять свои табуны;  горожане же
начали возводить стену, длина которой в конечном итоге должна достигнуть
пяти   тысяч   километров,   отделив  дикие  плоскогорья  от   степей  и
разрастающихся цикладовых лесов  на  юге.  Стена должна стать не  просто
стеной,  а исполинским городом, узким и длинным, тридцати метров высотой
в самой низкой точке,  увенчанным великолепными мечетями и минаретами, и
сквозь весь город по  верху стены пройдет такая широкая дорога,  что три
колесницы смогут разъехаться, не задев друг друга ступицами.
     Колонистов  там  слишком  мало,  к  тому  же  они  чересчур  заняты
собственными делами,  поэтому  на  строительство направили  андроидов  и
запрограммировали  роботов.   Энея  с   друзьями  трудились  там   шесть
стандартных месяцев, так что им довелось увидеть, как стена обрела форму
и начала неумолимо продвигаться вдоль границы степей и предгорий.
     - Там А.Беттик повстречал свою родню, - тихонько сказала Энея.
     - Боже мой!  - шепнул я. Со дна памяти всплыла полузабытая картина:
мы   сидим  на  Седьмой  Дракона  у   нагревательного  куба  в   уютном,
заставленном  книгами  кабинете  отца  Главка,   в   сердце  небоскреба,
вмороженного в  вечный ледник,  которым стала атмосфера этой  планеты...
Именно тогда А.Беттик сказал,  что, кроме всего прочего, пуститься в эту
одиссею его  толкнула несбыточная надежда отыскать кого-нибудь из  своей
родни  -  трех  братьев и  сестру.  Их  разлучили в  детстве,  вскоре по
окончании короткой  учебы  -  если  только  ускоренный рост  андроидов в
первые годы жизни можно назвать "детством".  -  Значит,  он  их все-таки
нашел...
     - Двоих. Одного брата, А.Анттиба, и сестру А.Варрию.
     - Они  на  него  похожи?  -  спросил я.  Старый  поэт  в  Эндимионе
пользовался услугами андроидов,  но я никого из них и не запомнил, кроме
А.Беттика,  -  слишком уж много событий разыгралось с головокружительной
стремительностью.
     - Очень похожи.  И в то же время во многом совсем другие. Может, он
сам тебе расскажет подробнее.
     Рассказ  Энеи  близился  к   концу.   Проработав  на  строительстве
города-стены  на  Грумбридже Дисоне  Д  шесть  стандартных месяцев,  они
вынуждены были отправиться дальше.
     - Вынуждены? - переспросил я. - Опять из-за Церкви?
     - Из-за  комиссии "За  мир  и  справедливость во  Вселенной",  если
точнее.  Мы не хотели уходить, но выбора не оставалось: - В ее тоне было
что-то такое, что у меня мурашки пробежали по коже.
     - Что это еще за комиссия "За мир и справедливость во Вселенной"?
     - После объясню.
     - Ладно, но объясни, пожалуйста, кое-что еще сейчас.
     Кивнув, Энея выжидательно посмотрела на меня.
     - Ты  сказала,  что провела на Иксионе пять стандартных месяцев,  -
начал  я.   -   Три  месяца  на   Мауи-Обетованной,   шесть  месяцев  на
Возрождении-Вектор, три месяца на Патаупхе, четыре стандартных месяца на
Амритсаре, месяцев шесть - так ведь? - на Грумбридже Дисоне Д.
     Энея снова кивнула.
     - И здесь, ты говоришь, провела около стандартного года?
     - Да.
     - Вместе это будет всего около тридцати девяти стандартных месяцев.
Три стандартных года и три месяца.
     Она ждала.  Уголки ее губ чуточку искривились,  но не в  предвестии
улыбки - скорее, она пыталась сдержать слезы. Наконец она проговорила:
     - Ты всегда хорошо знал арифметику, Рауль.
     - Мое  путешествие заняло пять лет  объективного времени,  -  мягко
сказал я.  -  Для тебя это около шестидесяти стандартных месяцев,  но ты
отчиталась  только  за   тридцать  девять.   Куда  исчез  двадцать  один
стандартный месяц, детка?
     В ее глазах заблестели слезы.
     - Для меня прошло шестьдесят два стандартных месяца, неделя и шесть
дней.  -  Губы ее  подрагивали,  но Энея изо всех сил старалась говорить
небрежно.  - Пять лет, два месяца и один день объективного времени, пока
корабль находился в состоянии С-плюс, примерно четыре дня на ускорение и
торможение и  восемь дней  полета в  обычном пространстве.  Ты  забыл об
обычном полете.
     - Ладно,  детка. - Я заметил, что у нее дрожат руки. - Ты не хочешь
рассказать мне о недостающих... сколько там?
     - Двадцать три месяца, неделя и шесть часов.
     "Почти  два  стандартных года,  -  подумал я.  -  И  она  не  хочет
рассказать мне,  что с  ней было за это время".  Я еще ни разу не видел,
чтобы  ей  приходилось держать себя  в  руках  с  таким  трудом,  словно
преодолевая центробежную силу, разрывающую ее душу.
     - Поговорим об этом после.  -  Сквозь открытую дверь она указала на
скалу к западу от Храма: - Смотри.
     Я с трудом разглядел на узком карнизе какие-то фигуры -  двуногие и
четвероногие.  Нас разделяло несколько километров.  Подойдя к рюкзаку, я
извлек бинокль и вгляделся в фигуры.
     - Вьючные  животные  называются  овцекозами,  -  пояснила  Энея.  -
Носильщики  наняты  на  Пхари-Базаре  и  утром  пойдут  обратно.  Видишь
кого-нибудь знакомого?
     Еще бы!  Синее лицо,  полуприкрытое капюшоном халата,  нисколько не
изменилось за прошедшие пять лет.  Я вновь обернулся к Энее, но она явно
не  собиралась больше говорить о  недостающих двух годах.  И  я  не стал
настаивать.
     Пришла ее очередь задавать вопросы,  и мы все еще беседовали, когда
появился А.Беттик.  Рахиль и  Тео заглянули к  нам еще минут через пять.
Одну  из  циновок свернули,  и  под  ней  в  полу  перед открытой стеной
обнаружилась жаровня.  Энея  с  А.Беттиком  принялись стряпать ужин.  За
вечер у  нас  перебывала масса народу,  и  со  всеми меня знакомили -  с
мастерами  Джорджем  Цзаронгом  и   Джигме  Норбу;   с  двумя  сестрами,
руководящими большинством работ по украшению перил,  -  Куку и Кай Сэ; с
Гьяло Тхондапом,  облаченным в  официальные шелковые одеяния,  и  Джигме
Тарингом,  одетым в солдатскую форму; с монахом-учителем Чим Дином и его
наставником   Кэмпо   Нга-Вань    Таши,    настоятелем   монастыря   при
Храме-Парящем-в-Воздухе;   с  монахиней  по  имени  Донка  Ньяпсо  и  со
странствующим  торговцем  по  имени  Тромо  Трочи  изДхому;  с  Дзипоном
Шакабпой,    назначенным   далай-ламой   руководить   ходом   работ;   с
прославленным скалолазом и  летуном-дельтапланеристом Лхомо  Дондрубом -
пожалуй,  одним из самых поразительных людей,  какие встречались на моем
пути,  и,  как я впоследствии обнаружил,  одним из немногих летунов,  не
брезговавших выпить пива или преломить хлеб с дугпа, друкпа или друнгпа.
     Ели  мы  дзампа  и  момо  -  жареный  ячмень  с  овцекозьим маслом,
размоченный в  чае до  состояния однородной массы,  из которой скатывают
шарики  и  едят  с  шариками  из  парового  теста  с  грибами,  холодным
овцекозьим языком, засахаренным беконом и кусочками груш, доставленными,
по  словам А.Беттика,  из  сказочных садов  Сиванму.  Большинство гостей
пришли,  когда  начали раздавать миски:  Лобсанг Самтен (А.Беттик шепнул
мне,  что  это  самый младший брат нынешнего далай-ламы,  уже третий год
монашествующий в Храме) и разнообразные друнгпа из лесистых расщелин,  в
числе прочих отличный плотник Чжаньчжи Кенчжунь с длинными напомаженными
усами,  переводчик Перри Самдап и  Римси Кийпу,  погруженный в горестные
думы молодой монтажник террас. Но не все монахи, заглянувшие в тот вечер
на огонек,  были китайско-тибетского происхождения.  В нашей компании со
смехом поднимали наполненные пивом глиняные кружки бесстрашные высотники
Харуюки Отаки и  Кенширо Эндо,  мастера по  бамбуку Войтек Майер и  Януш
Куртыка,  и  кирпичники Ким Бюнь-Сун и  Вики Грозельш.  Побывал у  нас и
Чарльз Чи-кьяп  Кэмпо -  градоначальник Йо-куня,  ближайшего наскального
города,  сюаньилан,  заодно управляющий делами всего духовенства Храма и
полномочный член  обоих  дзонгду,  местных  собраний  старейшин,  и  еще
советник при  йик-цанге  (буквально "гнездо писем") -  тайном  органе из
четырех  человек,  следившем  за  успехами  монахов  и  назначавшем всех
священников.  Чарльз Чи-кьяп  Кэмпо первым из  всех  выпил столько,  что
отключился.  Чим  Дин  и  еще  несколько монахов оттащили похрапывающего
градоправителя от края террасы и уложили его спать в углу.
     Были и другие гости.  Когда отгорели последние лучи заката и Оракул
со  своими  тремя  собратьями озарил  верхушки  плывущих внизу  облаков,
террасу заполняло никак не менее сорока человек.  Да только я позабыл их
имена -  в  ту ночь мы съели безмерное количество дзампы и момо,  выпили
море пива и заставили факелы в Цыань-кун-Су полыхать во всю мочь.

     В  тот же вечер,  несколько часов спустя,  я  вышел справить нужду.
А.Беттик  указал  мне  дорогу  к   туалетам.   Я-то  думал,   что  проще
воспользоваться краем террасы,  но  он  объяснил,  что  в  мире,  где  в
многоярусных жилищах все  живут  один  над  другим,  подобное выходит за
рамки приличий.  Построенные на  скале туалеты были  закрыты бамбуковыми
перегородками,  а  сантехни