оказалась голова Энеи.
Девочка висела в воздухе метрах в двух над балконом.  - Идите сюда! Вода
теплая.
     Я  попятился,  словно  увидел привидение,  схватился за  поручень и
попытался представить,  что будет, если силовое поле исчезнет хотя бы на
секунду.
     - А.Беттик знает?
     Девочка  пожала  плечами.  За  прозрачными  переборками беспрерывно
меняли  очертания  пульсировавшие,  отражавшиеся в  воде  геометрические
фигуры  самой  причудливой  расцветки.  На  поверхности  голубой  сферы,
которая напомнила мне голографические изображения Старой Земли, лопались
пузырьки воздуха.
     Энея нырнула -  я различил сквозь рябь очертания стройной фигурки -
и  вынырнула метрах в  пяти  от  того  места,  где  скрылась под  водой.
Взметнулись и опали брызги (сказалась,  должно быть,  разность полей), и
по поверхности сферы побежали концентрические окружности.
     - Идите сюда, - повторила девочка. - Не пожалеете.
     - У меня нет плавок.
     Энея перевернулась на живот и вновь нырнула,  потом высунула голову
из воды - на мой взгляд, девочка висела вверх тормашками - и заявила:
     - Кому нужны какие-то плавки?!
     Что  ж,  она плавала голышом -  когда девочка ныряла,  я  успел это
заметить. Гладкая спинка, совсем еще детские ягодицы, от которых, словно
от  белых грибов,  торчащих из  воды,  отражался пульсирующий свет...  В
общем и  целом двенадцатилетняя Энея,  наш  грядущий мессия,  возбуждала
приблизительно так  же,  как голослайд с  плещущимися в  ванне внучатами
тетушки Мерт.
     - Идите сюда, Рауль. - Энея в очередной раз скрылась под водой.
     Помедлив,  я  скинул верхнюю одежду и  остался в  белье,  в котором
обычно спал.  На мгновение замер,  пытаясь сообразить,  как добраться до
сферы, что плавала в нескольких метрах у меня над головой; потом услышал
откуда-то сверху: "Прыгай, глупенький" - и прыгнул.
     Подскочив метра  на  полтора,  я  очутился в  невесомости.  А  вода
оказалась чертовски холодной.
     Я даже вскрикнул,  чувствуя, как у меня сжимается все, что способно
сжиматься,  и задрыгал ногами,  стараясь не уйти под воду с головой (что
было не  так-то  просто,  ведь самодельный бассейн по  форме представлял
собой  сферу).  Шум  стоял такой,  что  вскоре в  кают-компании появился
А.Беттик. Сложив на груди руки, андроид уселся на поручень.
     - Вода теплая, - выговорил я, весь дрожа от холода. - Иди сюда!
     Андроид  улыбнулся,   как   отец,   снисходительно  наблюдающий  за
проказами детей, и покачал головой. Я пожал плечами и нырнул.
     Понадобилась всего  пара  секунд,  чтобы  вспомнить,  что  плавание
похоже на передвижение в  невесомости и  что передвижение в  невесомости
сильно смахивает на плавание. Сопротивление воды напоминало о том, что я
все-таки  плаваю,  зато невесомость добавляла остроты ощущений:  плывешь
под водой и вдруг натыкаешься на пузырек воздуха; вдохнул не выныривая и
поплыл дальше.
     На  какой-то  миг  я  потерял ориентацию,  потом врезался в  пузырь
диаметром около  метра,  с  трудом удержался в  пределах сферы и  увидел
прямо над собой голову и плечи Энеи.  Девочка помахала мне рукой. Кожа у
нее была синяя от холода.
     - Здорово,  да?  -  проговорила Энея,  просунув голову в пузырь,  и
обеими руками откинула со  лба  мокрые волосы,  которые сейчас выглядели
почти черными.  Глядя на девочку,  я попытался представить себе ее мать,
темноволосую лузианку,  но не сумел,  что было вполне естественно -  мне
ведь не доводилось видеть Ламию Брон воочию,  я только помнил, как о ней
говорилось в "Песнях".  -  Труднее всего не выскочить наружу.  Давай кто
быстрее доплывет до края! Спорим, я первая?
     Энея устремилась вперед. Я поплыл следом, но совершил ошибку, решив
проскочить сквозь пузырь.  Господи!  Надеюсь, ни девочка, ни А.Беттик не
видели,  как  я  молотил руками и  дрыгал ногами!  Короче,  я  отстал на
полминуты.  Край сферы плавно загибался в  обе стороны этаким водопадом;
балкона  и  корпуса корабля видно  не  было,  зато  над  нами  сверкали,
съеживались и  вновь увеличивались в размерах геометрические конструкции
пространства Хоукинга.
     - Жаль,  что не видно звезд. - Я с удивлением понял, что сказал это
вслух.
     - Мне тоже,  -  отозвалась Энея.  По-моему, на запрокинутом к свету
лице девочки промелькнула грусть.  -  Я  замерзла,  -  пожаловалась она.
Чувствовалось,  еще немного -  и у нее застучат зубы.  - В следующий раз
надо будет сказать кораблю, чтобы сделал воду потеплее.
     - Вылезай,  -  посоветовал я.  Мы  поплыли вдоль  края  сферы.  Нам
навстречу поднялся балкон -  высокая стена,  на  которой с  полотенцем в
руках стоял А.Бетгик.
     - Закрой глаза, - сказала девочка.
     Я послушался.  Когда Энея выскользнула из воды,  мне в лицо ударили
брызги.  Мгновение спустя босые  ноги  зашлепали по  балкону.  Я  выждал
несколько секунд  и  открыл глаза.  А.Беттик закутал девочку в  огромное
полотенце. Зубы у Энеи стучали вовсю.
     - Осторожнее,  -  проговорила она.  -  Когда вылезаешь,  надо сразу
развернуться, иначе можно сломать шею.
     - Спасибо.  -  У  меня не  было ни  малейшего желания выбираться на
балкон при  людях.  Когда  А.Беттик увел  Энею,  я  выпрыгнул из  сферы,
замахал руками и ногами, чтобы развернуться на сто восемьдесят градусов,
перестарался и с размаха плюхнулся на задницу.
     На    поручне   висело    второе    полотенце,    которое   оставил
предусмотрительный А.Беттик. Я вытер лицо и произнес:
     - Корабль,  можешь убрать микрополе.  В  ту же секунду я понял свою
ошибку,  но прежде чем успел отменить распоряжение, на балкон обрушились
сотни галлонов воды. Вообразите себе водопад на полноводной реке, причем
вода должна падать с приличной высоты...  Если бы я стоял прямо под ним,
меня,  вероятно,  расплющило бы  в  лепешку  (бесславный конец  великого
предприятия!).  Но поскольку до того места, где я сидел, было около двух
метров,  вода  просто  подхватила Рауля  Эндимиона,  прижала к  поручню,
угрожая увлечь за собой на корму и утопить, как мошку, на дне "кувшина",
образованного силовым экраном. Я изо всех сил вцепился в поручень.
     - Прошу   прощения.   -   Компьютер  отрегулировал  силу   тяжести.
Стремительный поток мгновенно утихомирился (что удивительно, несмотря на
силу течения, в проекционную нишу не попало ни капли).
     Я   подобрал  промокшее  полотенце  и   вернулся  в  кают-компанию.
Переборки утратили прозрачность, вода, должно быть, очутилась на прежнем
месте,  в  резервуарах.  Потом компьютер ее очистит и  сделает питьевой,
либо использует для создания реактивной массы... Шальная мысль заставила
меня замереть.
     - Корабль?
     - Слушаю, месье Эндимион.
     - Это твои штучки? Шутник нашелся!
     - Вы имеете в виду тот факт,  что я подчинился,  когда вы приказали
убрать микрополе?
     - Ну да.
     - Месье Эндимион,  это был всего лишь маленький недочет.  Я не умею
шутить и не страдаю от наличия чувства юмора.
     - Гм... - Не могу сказать, что ответ компьютера меня убедил. Я взял
мокрую одежду и  обувь и  направился к себе в каюту,  чтобы обсушиться и
переодеться.

     На  следующий день я  навестил А.Беттика в  так называемом машинном
отделении.  Это помещение и  впрямь слегка напоминало машинное отделение
океанского  лайнера  -   кругом  трубы,  какие-то  агрегаты  непонятного
назначения,  узкие мостики,  металлические платформы.  Впрочем,  андроид
продемонстрировал,  что помещение служит в  первую очередь чем-то  вроде
интерфейса между двигателями и  генераторами силовых полей.  Он  показал
мне  устройства,   сильно  смахивавшие  на  фантопликаторы;  признаться,
смоделированная  компьютером  реальность  меня   никогда   особенно   не
привлекала,  поэтому, осмотрев наш звездолет в виртуальном пространстве,
я отключился и присел рядом с гамаком А.Беттика.  Андроид рассказал, что
корабль готовили к  полету на  протяжении десятилетий:  ему  даже начало
казаться,  будто полет не состоится.  Я  уловил в его голосе облегчение:
А.Беттик явно радовался тому, что оказался в космосе.
     - Ты  изначально планировал полететь с  человеком,  которого Мартин
Силен выберет на роль спасителя девочки?
     Андроид не отвел глаз:
     - Последние сто лет,  месье Эндимион,  я  лелеял эту мысль,  но  не
рассчитывал,  что моя мечта осуществится.  Она стала явью благодаря вам.
Большое спасибо.
     Его  благодарность  была  настолько  чистосердечной,   что  я  даже
смутился.
     - Не   за  что.   -   Я   решил  сменить  тему.   -   Полагаю,   на
Возрождении-Вектор нам готовят теплую встречу.
     - Скорее всего.  -  Подобная перспектива,  похоже, ничуть не пугала
андроида.
     - Как по-твоему, они и во второй раз попадутся на уловку Энеи?
     - Вряд ли.  -  А.Беттик покачал головой.  -  Им приказано захватить
девочку живой, но теперь они будут действовать решительнее.
     - А  ты  уверен,  что она блефовала?  Мне показалось,  она на  деле
собиралась выпустить воздух из нашего отсека.
     - Сомневаюсь.  -  А.Бетгик  заметил  мою  вопросительно приподнятую
бровь. - Конечно, я не слишком близко знаком с девочкой, но ее мать, как
и всех остальных паломников,  успел достаточно хорошо узнать. Ламия Брон
любила жизнь и  уважала желания других.  Полагаю,  будь мадемуазель Энея
одна,  она бы выполнила свою угрозу,  но наши с  вами жизни ни за что не
подвергла бы опасности.
     Ответить мне было нечего.  Мы заговорили о  другом -  о цели нашего
путешествия и  о  том,  насколько  изменились  бывшие  миры  Сети  после
Падения.
     - Если мы совершим посадку на Возрождении-Вектор, ты нас оставишь?
     - Оставлю?  -  А.Беттик откровенно изумился.  - Почему я должен вас
оставить?
     Я повел рукой.
     - Ну...  Мне подумалось...  Я всегда считал,  что ты хочешь обрести
свободу,  а  потому расстанешься с  нами на  первой же  более или  менее
цивилизованной планете... - Чувствуя себя полным идиотом, я замолчал.
     - Я  обрел свободу,  когда вы  взяли меня  с  собой,  -  проговорил
андроид и улыбнулся. - Кроме того, месье Эндимион, на Возрождении-Вектор
я никак не сойду за местного жителя.
     Он сам затронул тему, к которой я подбирался уже давно.
     - Ты  можешь поменять цвет  кожи.  Прямо  здесь,  в  автоматической
операционной корабля... - Меня остановило выражение лица А.Беттика.
     - Месье Эндимион,  -  произнес он, - вам известно, что андроидов не
программировали.   У   них   не   было   даже   первичных  параметров  и
азимотиваторов,   как   у   ранних   моделей   ИскИнов,   которые  затем
эволюционировали  в   Техно-Центр.   Тем   не   менее  в   нас  заложили
определенные...  э...  инстинкты,  главный из  которых,  естественно,  -
подчиняться человеку,  если тот отдает разумный приказ,  и не допускать,
чтобы ему  причинили вред.  Мне говорили,  что этот азимотиватор гораздо
древнее биоинженерии и  роботехники.  Один из  инстинктов касается цвета
кожи.
     - Но  ведь ты  можешь его изменить,  верно?  Если бы от цвета твоей
кожи зависело, выживем мы или нет, неужели бы ты его не поменял?
     - Конечно,  поменял бы.  Я существо,  наделенное свободой воли. Тем
более если бы у меня была столь сильная азимотивация,  как стремление не
допустить,  чтобы вам с мадемуазель Энеей причинили вред...  Но перемена
цвета доставила бы мне много неприятных ощущений.
     Так толком ничего и не поняв,  я все же утвердительно кивнул,  и мы
сменили тему.

     В тот же день я решил снова проверить,  чем мы располагаем и на что
можем  рассчитывать.  Находки  отчасти  превзошли мои  ожидания,  причем
некоторые были настолько древними,  что пришлось уточнять у  компьютера,
для чего они предназначались.  Впрочем, назначение большинства предметов
не  вызывало  сомнений  -   скафандры,   обыкновенные  и  для  работы  в
экстремальных  условиях,  четыре  разборных  мини-катера  в  специальных
нишах,   мощные  фонари,   все   необходимое,   чтобы   разбить  лагерь,
осмотические маски,  акваланги в  комплекте с ластами и гарпунами,  один
электромагнитный  пояс,   три   набора  инструментов,   два   медпакета,
содержимое которых отвечало самым  высоким требованиям,  шесть  приборов
ночного  видения  и  инфракрасных визоров,  то  же  количество шлемов  с
микрофонами и видеокамерами, а также комлоги. Я вырос на планете, где не
существовало инфосферы, поэтому с комлогами дела не имел, и мне пришлось
обращаться за сведениями к компьютеру. Среди комлогов были как старинные
- тонкий серебряный браслет из тех, что были в моде десятки лет назад, -
так и  неизмеримо более древние,  весьма увесистые и  размерами с книгу.
Все  можно  было  использовать  в  качестве  коммуникаторов  и  хранилищ
информации,  через  каждый не  составляло труда  подключиться к  местной
инфосфере  и  -  в  особенности через  ранние  модели  -  к  планетарным
мультилиниям и мегасфере.
     Я  подержал один из браслетов на ладони.  Он почти ничего не весил.
Бесполезная  штучка.  Со  слов  охотников  мне  было  известно,  что  на
некоторых планетах возникли примитивные инфосферы - к числу таких планет
относилась и Возрождение-Вектор,  - однако мультилинии, столь оживленные
в  былые времена,  по-прежнему бездействовали...  Я  хотел было положить
комлог обратно в обитую изнутри бархатом коробку.
     - Рекомендую держать при себе, - сказал корабль, - особенно если вы
собираетесь время от времени покидать борт.
     - Почему? - спросил я, оглянувшись.
     - Я бы мог загрузить в него всю информацию, которой располагаю. Она
может вам пригодиться.
     Я пожевал губу,  прикидывая,  стоит ли связываться с компьютером, у
которого не все в  порядке с  памятью.  И вдруг мне отчетливо послышался
голос  бабушки:   "Никогда  не  пренебрегай  знаниями,  Рауль.  В  жизни
человека,  который  стремится постичь,  как  устроена вселенная,  важнее
знаний только любовь и честность".
     - Хорошая мысль. - Я защелкнул браслет на запястье. - Когда начнешь
загрузку?
     - Уже закончил.
     Перед тем  как  мы  прыгнули к  Парвати,  я  уже  проверил оружие и
окончательно удостоверился, что с таким арсеналом нам не справиться даже
с одним швейцарским гвардейцем. Но теперь меня интересовало другое.
     Вы замечали,  насколько старомодными выглядят бывшие в употреблении
вещи?  Скафандры,  мини-катеры,  фонари -  да  практически все на  борту
звездолета казалось древним, чуть ли не ветхим. К примеру, на корабле не
было ни  единого силового скафандра;  все без исключения предметы своими
очертаниями и  цветом походили на  исторические голограммы.  Но  вот что
касается оружия...  Не менее старинное,  чем все остальное, оно было мне
хорошо знакомо.
     Консул,  по всей видимости, был заядлым охотником. Я обнаружил пять
или шесть дробовиков,  которые хранились в рундуке в полном соответствии
с  правилами.  С любым из них можно было хоть сию минуту отправляться на
болота стрелять уток.  Среди них нашлась и  маленькая двустволка калибра
ноль триста десять,  и винтовка двадцать восьмого калибра.  Я выставил в
коридор помповое ружье  шестнадцатого калибра и  положил рядом коробку с
патронами.
     Лучевое оружие заставило меня восхищенно присвистнуть.  Консул явно
принадлежал к  числу  коллекционеров,  ибо  эти  винтовки помимо  своего
прямого  назначения являлись  также  настоящими шедеврами  -  затейливая
резьба на прикладах,  вороненая сталь, ручная работа... За тысячелетие с
лишним,  которое отделяло нас  от  двадцатого века,  когда  производство
смертоносного,  дешевого и уродливого, как металлические дверные запоры,
оружия  было  поставлено на  поток,  некоторые люди,  включая  и  нас  с
Консулом,  научились ценить красоту предметов, изготовленных вручную и в
ограниченном количестве.  Моему  взгляду  предстали  охотничьи карабины,
плазменные винтовки (в  армии мне  растолковали,  что плазменные заряды,
естественно, представляют собой сгустки энергии, а выстрел всего-навсего
придает им ускорение); два обильно украшенных резьбой лазерных ружья (ну
и сочетаньице,  не поймешь,  что древнее - оружие или название), похожих
на то,  из которого месье Херриг не так давно (Господи!) застрелил Иззи,
иссиня-черная универсальная десантная винтовка ВКС - очевидно, наподобие
той,  какую привез триста лет назад на Гиперион полковник Федман Кассад;
громадный  винчестер,  из  которого  Консул,  должно  быть,  стрелял  на
какой-нибудь  планете динозавров,  и  три  пистолета.  "Жезлов смерти" в
коллекции не  было,  что  меня  сильно обрадовало:  терпеть не  могу эту
гадость.
     Я прихватил плазменную и десантную винтовки, а также один пистолет.
     Винтовка ВКС выглядела по  сравнению с  остальными просто уродиной,
но  я  быстро понял,  почему многие считали это оружие незаменимым.  Она
объединяла в себе плазменную винтовку калибром восемнадцать миллиметров,
лучемет с регулировкой мощности и гранатомет, позволяла стрелять пучками
электронов,  самонаводящимися дротиками и  осветительными зарядами  -  в
общем,  с ее помощью нельзя было разве что приготовить обед. (Впрочем, в
полевых  условиях  не   составляло  труда  устранить  это  недостаток  -
следовало только установить луч на малую мощность.)
     Перед прыжком к Парвати я прикидывал,  не встретить ли гвардейцев с
десантной винтовкой наперевес -  но  сообразил,  что  современные боевые
скафандры выдержат ее  огонь,  и,  честно  говоря,  испугался,  что  моя
попытка только разозлит солдат Ордена.
     Теперь я  пригляделся к винтовке повнимательнее:  если нам придется
покинуть корабль и  если мы столкнемся с каким-нибудь дикарем или олухом
вроде тех,  что служили в гиперионских силах самообороны, нечто подобное
вполне может пригодиться.  В конце концов,  правда, я решил ее не брать:
во-первых,  она  была страшно тяжелой -  чтобы постоянно ходить с  таким
оружием,  требовался старинный скафандр ВКС с  экзоскелетом и автономным
питанием;  во-вторых,  под рукой не имелось ни дротиков,  ни гранат,  ни
плазменных обойм,  а  лучемет  следовало время  от  времени заряжать.  Я
положил  винтовку  обратно.  А  может,  она  действительно  принадлежала
легендарному  полковнику  Кассаду?   С  одной  стороны,   винтовка,  что
называется,  не вписывалась в коллекцию Консула,  с другой - Консул знал
Кассада и мог сохранить оружие в память о товарище.
     Я спросил у компьютера, но тот, естественно, не помнил.
     - Надо же, - пробормотал я. - Как странно! Пистолеты выглядели даже
древнее,  чем десантная винтовка, однако внушали оптимизм. Каждый из них
являлся произведением искусства,  но заряжался такими обоймами,  которые
можно было приобрести по  сей день -  по  крайней мере на  Гиперионе (за
миры,  на которых нам предстояло побывать,  я, разумеется, поручиться не
мог).  Самым  крупным был  пистолет-пулемет Штайнера-Джинна калибра ноль
шестьдесят.  Оружие серьезное, но слишком увесистое: обоймы весили почти
столько же, сколько пистолет, да и патронов к нему требовалось громадное
количество,  ибо он  стрелял очередями.  Я  положил "Штайнер" на место и
взял  второй пистолет.  Маленький и  легкий,  тот  заряжался дротиками и
вполне  мог  оказаться прадедушкой игломета,  из  которого меня  пытался
прикончить  месье  Херриг.   К  пистолету  прилагалось  несколько  сотен
патронов  -  в  обойму  входило  пять;  каждый  патрон  содержал в  себе
несколько  тысяч  крошечных  дротиков.   Ничего  не  скажешь,   наиболее
подходящее оружие для того, кто стреляет не слишком метко.
     Когда я взял в руки последний пистолет, мои брови поползли вверх от
изумления,  а  пальцы вдруг задрожали.  Это  был  знакомый мне только по
книгам полуавтоматический револьвер сорок  пятого калибра с  патронами в
латунных  гильзах.  Потертая  рукоять,  металлическая  мушка,  вороненая
сталь...  Я повертел оружие в руках. Судя по всему, его изготовили свыше
тысячи лет назад.
     Рядом с  револьвером лежали пять  коробок с  патронами.  Я  поискал
маркировку фирмы-изготовителя,  а когда