Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
рабочим местам.
Посреди комнаты стояла Наташа и задумчиво гладила кролика, сидящего у
нее на руках.
- Виктор Николаевич, - сказала она - я заметила, одну вещь. Наше
лекарство действует не на всех зверюшек одинаково. У меня такое ощущение,
что его надо дозировать в зависимости от величины уплотнения. Не дольешь,
деление замедляется, но идет. Перельешь, уплотнение блокируется, но начинают
страдать соседние здоровые клетки. Как сделать так, что бы доза лекарства
соответствовала норме.
- Я это тоже заметил и пытался более или менее решить эту задачу. Грамм
лекарства на количество клеток - это пока нерешимая задача, но есть два
пути. Снять с рентгена размер опухоли на ЭВМ, во всех измерениях и
теоретически подсчитать количество клеток и потребность лекарств. Другой
путь - визуально, в зависимости от состояния больного, принимать малые дозы
регулярно.
- Это мне попробовать?
- Да. Позови программистов и поставь перед ними задачу тоже. Но
немножко расширь ее. Малые дозы должны тоже иметь предел.
- Я поняла Виктор Николаевич. Сделаю.
В это время в комнату ворвалась Валентина Степановна.
- Виктор Николаевич. Я только что поговорила с Геннадий Федоровичем о
том, что бы переселиться в эту комнату.
- И что же сказал Геннадий Федорович.
- Он согласен, чтобы я заняла стол Лены Корзухиной.
- Но мне нужен химик, а не биолог.
- Это уже согласованно с Геннадием Рувимовичем. Он даже сказал, что
готов облегчить вам работу, взяв всю химию на себя. Здесь мы будем, под
вашим руководством, проводить биологические испытания над зверьками.-
Передайте Геннадию Рувимовичу, что я химик, а не биолог и заниматься я буду
своим делом.
- У нас общее дело Виктор Николаевич.
- Я надеюсь, что мы кончили разговор на эту тему. Если вам Геннадий
Федорович разрешил переселиться сюда, переселяйтесь, но не говорите всем,
что я вам это разрешил. Это я говорю при свидетелях, - обратился я к,
внимательно прислушивающимся, женщинам в комнате.
- Как мы рады такому гостю, - раздался звонкий голос Светки - Эй,
Москвина, ты чего разложилась на чужом столе, уступи диверсантке место.
Москвина глупо хихикнула и стала собирать бумаги.
- Вам не помочь перенести ваши вонючие тряпки из той комнаты? - не
унималась Светка.
- Виктор Николаевич, я прошу оградите меня от постоянных оскорблений
этой женщины, я этого еще не заслуживаю.
- Уж заслужила, не беспокойся, - ответила Светка, быстрее, чем я открыл
рот.
- Валентина Степановна, этот коллектив в течении года, работает
слаженно без перебоев, каждый на своем месте, работают без трений и
конфликтов и если вы не уживетесь с этим коллективом, то я буду настаивать,
что бы вас отсюда убрали.
Я повернулся и пошел в кабинет Геннадий Федоровича.
Прошла неделя. Мы: я, Геннадий Федорович и Борис Залманович сидели в
кабинете и крутили в руках телеграмму, где лаборатории предлагалось выделить
двух специалистов в Красноярский исследовательский центр. Там же
указывалось, чтобы мы взяли с собой необходимые препараты и компоненты, а
также штампы больных раковых клеток.
- Рабинович выполнил свое обещание, - сказал Геннадий Федорович - Как я
и предполагал, он хочет спровадить вас Виктор Николаевич подальше, чтобы на
вашем материале, здесь, наработать технологию получения препарата.
- Мало того, - дополнил Борис Залманович - он вас бросает в такую
клоаку, что выйти порядочным человеком от туда, не возможно.
- Что же там такое? - забеспокоился я.
- Там секретный объект, где проводят исследования на людях.
- Да вы что?
- Да, да. Там их заражают, лечат, калечат.
- Но тогда я отказываюсь ехать туда, если это правда.
- Если ты откажешься, тебя вышвырнут как котенка от сюда или, в крайнем
случае, пришьют дело за какое-нибудь разглашение государственной тайны.
- Что и это возможно?
- Здесь, да.
- Там, в основном, приговоренные к смертной казни или пожизненному
тюремному заключению. Правда есть еще добровольцы из заключенных, которые
хотят скостить себе срок, после экспериментов над ними, - сказал Геннадий
Федорович.
- Но это все равно мерзко.
- Мерзко. Но давай подумаем так. Ты сделал препарат, а человек болен,
неважно зек он или нет, испытывать его когда-нибудь надо или нет. Надо. Я
думаю, это гуманно если мы его вдруг вылечим. Другое дело, когда здорового
мы заражаем, а потом лечим. Медицинская наука была полна добровольцами,
когда надо было исследовать всякие пакостные болезни. И это я считаю
нормальным. Но я считаю ненормальным, когда мы заражаем, причем
насильственно, людей и исследуем, как они мучаются.
- Ты же сам, хотел провести испытание препарата, - в дуэт спел Борис
Залманович.
- Но я хотел обезьян.
- Кончиться все равно людьми.
- Лучше поезжай и смотри сам, на месте.
- Но в телеграмме, просят штампы?
- Бери. Они могут и пригодится, для пробирочных вариантов.
- К стати, - сказал Борис Залманович - здесь наведи порядок. Просмотри
еще раз, какие оставляешь документы, какие реактивы, просмотри требования по
которым получал компоненты со склада. Если есть компрометирующие, их надо
уничтожить. И еще. С собой возьми Наташу. Уговори ее. Пусть здесь останется
Света. Эта себя в обиду, в случае чего, не даст.
- Неужели это так серьезно?
- А ты спроси Геннадий Федоровича. Ему пол часа тому назад, звонил
Рабинович, просил, в случае твоего отъезда, поставить старшим в группе,
Валентину Степановну. Он еще подкинет химика, чтобы продолжить тему. Он
считает, что ты у него в кармане и теперь, не нужен. Наверно Валентина
хлестанула ему, что все данные она собрала и теперь осталось наладить
производство препаратов. А теперь скажи честно Виктор, есть ли такая
изюминка в работе, что ее раскрыть нельзя.
- Да есть.
- Кто ее знает?
- Я, Наташа и Света.
- А остальные. Как они? Вы ведь в одной комнате работаете.
- Они в рамках выживших и подохших крыс.
- Смотри Виктор сам. У нас есть еще возможность, убрать кого-нибудь, в
ком ты сомневаешься, в другую лабораторию.
- Нет, пусть остаются.
- Хорошо Виктор, иди готовься.
Я поймал Светку в коридоре.
- Света выручай. Ты получала на складе гуанидинхлорид?
- Да.
- Я уезжаю в командировку. Вместо меня ставят Валентину Степановну.
Надо все следы, что мы получали, что мы доставали и где брали компоненты,
стереть. Понятно? - Витя, а что я получу в замен.
- Что хочешь, только действуй быстрей, через три дня я уезжаю.
- Вот и хорошо. Мне три дня вполне хватит. Эти три дня мои. Я тебя хочу
Виктор.
- Светка, ты ошалела.
- Да миленький, ты нечаяно проговорился, что я должна брать, что я
хочу. Я хочу тебя. Достаточно дорогой. Я пошла действовать. Сегодня
задержись на работе Витек. Целую.
Она дернула ладонью от губ.
Три дня пролетели мгновенно. Я трудился как черт. Утром на работе,
вечером со Светкой, а ночью с Любой. Люба читала мне много наставлений и
просила не беспокоиться. Я попросил ее спрятать часть мембран, и принес их
ей домой.
* ЧАСТЬ 2. *
На вокзале в Красноярске нас ждала машина. Мы долго мотались по
загородным дорогам, пока не въехали в ворота лагеря, с громадным дощатым
забором, обмотанным колючей проволокой. Гостиница, куда нас привезли, была
цивильная. Номера с ванной, телевизором, внизу столовая и буфет с недорогими
блюдами. Мне и Наташе выделили по одноместному номеру. Я так устал, что не
распаковавшись, тут же свалился и уснул. Разбудила меня Наташа. Она долго
стучала в дверь, пока я не впустил ее в комнату.
- Хватит спать лежебока, пошли ужинать, а то скоро закроется столовая.
На ней было синее платье, с небольшим вырезом на груди. Выглядела она
очень привлекательно. Ее черные волосы, большие, раскосые глаза, полные губы
впервые, за время нашей работы, поразили меня. Все время в халате, дурацкой
шапочке на голове, она терялась в общей массе в лаборатории. Даже когда мы
были у Гали, на проводах ее жениха, она в брючатах и куртке не произвела на
меня впечатления.
- Вот это да. Ты ли это, Наташка.
- Ладно, ладно. Вставай.
Я пошел в ванну переодеваться и немножко побрызгать водой на лицо.
В столовой, отделанной под Хохлому, было мало народу. Мы купили салаты,
по куску мяса с гарниром и сели за столик у окна. - Виктор, куда мы попали.
Здесь все так не приветливо и у меня такое ощущение, что нас ждут большие
неприятности.
- Я знаю все об этом учреждении, в общих чертах, мне об этом рассказал
Борис Залманович. Да, нас ждет невеселая работа и ты должна все время
держать себя в руках. То, что ты увидишь, тебя наверняка потрясет.
- Так зачем ты меня сюда взял?
- По нескольким причинам. Не буду от тебя скрывать, то что мы делам, я
не хочу отдавать в руки Рабиновича и его шайки. Ты знаешь, как я работал с
Леной Корзухиной, стараясь не раскрывать, даже в нашей компании, что мы
делаем. Так слушай дальше, мы с ней делали сульфопроизводные аминокислоты и
у нас долго ничего не получалось, до тех пор пока не помог господин случай.
Мы получили какую-то среду, формулы которой я не знаю сам, но она ведет нас
к успеху. Рабинович не знает, всей сути. Он знает, по моим секретным
тетрадям, что во что влить и что с чем смешать, но не знает чем мне помог
господь. У Рабиновича появилась идея, отправить меня сюда и на моем
оборудовании, под руководством своего соглядатая, Валентины Степановны,
сделать препарат. Понимаешь, он его не сделает.
- И меня отправили сюда, чтобы я не проболталась Валентине Степановне?
- Отчасти да. Я представляю, как она будет давить на вас, пытаясь
вырвать тайну препарата. Там осталась Света, в отличии от тебя, она
справиться с Валентиной Степановной и не даст сесть себе на шею.
- Ты думаешь, что я поддалась бы Валентине Степановне?
- И да и нет. Видишь ли, однажды Рабинович, выдал мне очень красивые
фразы. Смысл их такой. Страдает все человечество от коварной болезни - рака.
Было бы преступлением перед человечеством, скрыть сам факт лечения рака.
Неважно кто его открыл, важно, что приоритет Союза будет не оспорим.
- В принципе, он немножко прав.
- Вот поэтому, я боялся, что ты поддашься. То есть, на тебя надавят
очень правильными фразами и трудно устоять, когда все называют тебя
предателем родины.
- Ты плохо обо мне подумал Виктор. Я бы не рассказала этой тумбе
ничего.
- Это серьезный разговор Наташа. Ломались и более сильные люди. Тебе
знакома история с мужем Любовь Владимировны?
- Да.
- Разве тебе не достаточный пример того, что произошло?
- Здесь виновата сама Любовь Владимировна. Она предала своего мужа, от
этого он погиб.
- Не суди строго женщину, которая потом поняла, что она сделала.
Виновата система, которая вбила ей в голову идиотские мысли о любви к партии
и родине. Талантливый человек погиб не из-за нее. Он погиб потому, что есть
прихвостни от науки, которые прикрываясь высокими фразами, отбирали у него
то , чем он богат.
Мы сидели за столом и молчали минуты две.
- Я давно хотел с тобой поговорить обо всем.
- Все уже ушли из столовой, пойдем. Поговорим обо всем в номере.
Я пришел в номер Наташи, она села на кровать, а я на стул.
- Я знаю, что будет со мной Наташа. Я не уступлю Рабиновичу и начнется
травля всеми дозволенными и недозволенными способами. Здесь будет
общественность, в ход пойдут недозволенные приемы с интимной и личной
жизнью. Самое интересное, меня не будут выгонять с работы, они будут ждать,
когда я расколюсь. Если им не удастся меня сломать, меня засадят, за
малейшую провинность или загонят в сумасшедший дом. Тайну на свободе держать
нельзя.
- Ты уверен, что это будет так?
- Да.
- Ты любил какую-нибудь женщину?
- Когда я пришел сюда, я мечтал о красивой любви. Думал, у меня будет
работа, спокойный дом, преданная, любимая жена, потом дети и, обязательно,
двое. Но когда я поработал немного, то понял, что если у тебя нет идеалов,
нет таланта, то возможна и красивая любовь. А если это все есть, то красивой
любви не будет, будут одни страдания и переживания. Я понял, что я веду
войну, на которой всегда есть жертвы. Первая жертва - это я. Я люблю
красивых женщин и боюсь в них влюбиться, потому что знаю, я принесу им горе.
Мы опять помолчали. Наташа смотрела на меня большими агатовыми глазами,
машинально теребя пальцами свое синее платье. Вдруг она встряхнулась.
- Так куда ж ты меня привез?
- В колонию преступников.
- Что?
- В колонию преступников.
- А что нам здесь делать?
- Лечить людей. Доводить до ума препарат.
- Не хочешь ли ты сказать, что вместо крыс будут люди.
- Да хочу. Когда у нас не было препарата, мы убивали крыс, а когда он
появился, необходимость лечить людей возникла сразу.
- Не рано ли?
- Нет.
- Витя, ты мне много сегодня всего рассказал. Ты извини, мне надо
подумать и все осмыслить. Ты сейчас пойдешь к себе, а я хочу остаться одна.
Хорошо. Пока Витя.
Я поднялся, оторвал ее руку от платья, прижал ее к своей щеке.
- Пока Натали. До завтра.
Утром меня разбудил голос дежурной.
- Номер шестой, вставайте, за вами машина приехала.
Я вскочил, быстро оделся и выскочил за дверь, чтобы постучать в
соседний номер. Но у дверей уже стояла Наташа. Она уже была в рабочей
одежде, со своей дурацкой шапочкой на голове.
- Наташенька, быстро позавтракаем, берем реактивы и поехали. Нас ждет
машина.
Мы подъехали к большому трехэтажному корпусу. Сопровождающий повел нас
на третий этаж, в большую светлую лабораторию, где с пробирками возились две
женщины.
- Вам, - обратился он ко мне - необходимо встретиться с начальником
части, полковником Ампиловым. Он вас сейчас ждет в своем кабинете на втором
этаже.
Я спустился на второй этаж и нашел нужный кабинет. За столом сидел
совершенно лысый, полный мужчина в белом халате. Лицо у него было круглое, с
маленькими, спрятанными под лобной костью глазами.
- Здравствуйте, - сказал я, протягивая руку - Виктор Николаевич
Воробьев.
- Здравствуйте, - ответил он, чуть-чуть привставая - Полковник Ампилов
Валериан Павлович, командир части. Садитесь.
Я сел с боку стола и спрятал пыльные, грязные ботинки под стул.
- Как доехали Виктор Николаевич?
- Спасибо. Все в порядке.
Полковник залез в стол, выудил от туда пачку сигарет. Раскрыл ее,
толстыми, как отваренные сосиски, пальцами.
- Курите?
- Нет.
- А я вот уже двадцать лет балуюсь. Раз сто бросал и ни как. Звонил
Геннадий Рувимович.
Он закурил и затянулся на небольшую паузу.
- Он говорил про вас и ваши успехи. Просил помочь реактивами и рабочей
силой. Но разговор у меня с вами, будет о другом. Кольцо сигаретного дыма
накрыло навозную муху и та истерически рванула к окну, стараясь проломить
его с грохотом и неритмичным завыванием.
- Геннадий Рувимович, говорил, что вы не сторонник вирусной теории
заражения раком.
- Да, он сказал правильно.
- Он говорил, чтобы я помог предоставить вам человеческий материал для
испытаний.
- Вы говорите о больных людях?
- И о больных тоже.
- Поясните, пожалуйста, последнюю фразу.
Он опять затянулся на здоровую затяжку и выпустил клубы дыма.
- Наша часть, специального назначения. Занимается изучением
распространения болезней и лечением людей. Здесь занимаются не только
вирусологией, но и другими методами.
Муха на окне выдохлась и, теперь, застыла по центру площади стекла, как
родинка на щеке.
- Но бывает и так, - продолжал полковник - что больных, данного вида
заболеваний нет, а методика и лекарства есть. Значит надо сделать так, чтобы
больные были, то есть, привить болезнь. Надеюсь вы поняли?
- Да.
- У меня есть кандидаты на прививку и я бы вам рекомендовал
использовать ваши методы лечения на них.
- Мне казалось, что рак распространенная болезнь и найти в вашем
ведомстве больных, легче простого.
- У нас особый контингент людей. Это пожизненные зеки, приговоренные к
высшей мере и..., разумеется, добровольцы, тоже зеки. Но если среди них есть
больные раком, они все ваши Виктор Николаевич.
- А как про тех, подготовленных кандидатов?
- Ах про этих. Так больных то мало, вот кандидаты и пригодятся.
Полковник смачно растер пальцами-сосисками окурок в пепельнице. От
скрипа кресла, муха завыла низкой тональностью и виртуозно прошлась в танце
по арене стекла.
- Так. Это мы с вами обговорили Виктор Николаевич. Теперь по другому
поводу. Жить будете в расположении части, в гостинице. Трудовой распорядок,
как и у вас в институте. Увольнение в Красноярск с моего ведома, по субботам
и воскресениям.
- Мы через месяц выезжаем.
- А мне Геннадий Рувимович сказал, что через три.
- Что?...
- А чего здесь удивляться. Рак за один день не лечиться, прививка сразу
в уплотнение не превращается. Три месяца, а потом будете еще приезжать,
продолжать лечить подопечных.
- Я понимаю, что это так, но мой сотрудник, она, точно, не сможет три
месяца.
- Ее отпустим. Вас нет.
Мы замолчали. Муха молчала тоже. Было очень тихо.
- Приступайте к своим обязанностям, - сказал полковник - Если что надо
- звоните. А сейчас, идите на свое рабочее место. Осваивайтесь.
Я поднялся в лабораторию. Наташа разговаривала с девушками. При виде
меня, они замолчали и занялись своим делом. Наташа подошла ко мне.
- Ну что?
- Ничего, поговорили.
- Что мы теперь будем делать?
- Работать. Давай разберем наш багаж и начинай. Вон там в углу, склад
клеток со зверюшками. Это нам подарок от Геннадия Рувимовича, еще больший
подарок ожидает нас впереди.
Она побледнела и кивнула головой.
- Я поняла.
- Ну и умница. Эти девушки прикомандированы к нам. Пусть готовят и
дезинфицируют пробирки для рассады, а я займусь установкой для синтеза. Буду
ее собирать.
Весь день мы проработали молча.
Вечером Наташа пришла ко мне в номер и села на кровать.
- Виктор, мне страшно.
- Тебе надо потерпеть всего четыре недели, а там ты уедешь и забудешь
все.
- А ты?
- Мне более лучшая участь. Меня здесь будут держать, до тех пор, пока
Геннадий Рувимович не закончит свои грязные делишки в институте.
- Я никуда не поеду, останусь с тобой.
- Тебе нельзя Натали. У тебя мама дома, друзья, ты не должна видеть
всего этого.. Тебе сейчас уже страшно, а что будет потом. Еще страшнее.
- Там, дома, думаешь будет лучше? Там Рабинович, со своей противной
мадам, которые меня съедят, если у них ни чего не выйдет. Маму я успокою,
друзей тоже. Они поймут. Я остаюсь здесь с тобой.
- Поживем увидим. Еще четыре недели впереди.
Наталья встала с кровати, подошла ко мне и положила руки на плечи.
- То, что ты говорил мне вчера вечером, я обдумала. Ты во всем прав
Виктор, я буду с тобой. Чтобы они с тобой не делали, я тебя не предам. Я
хочу быть все время с тобой.
Она прижала свои мягкие губы к моим и я начал проваливаться в новый
мираж, под названием любовь.
Мы лежали на кровати и Наталья мне рассказывала о