Труба  ведет  нас изгибом и вскоре мы вылетаем на скобы вбитые в стену.
Наверху вырисовывается кривая щелочка света. Мы закидываем автоматы на спину
и ползем вверх,  осторожно  выталкиваем  люк  наружу.  Начало  светать,  люк
оказался  у  края дороги. На наше счастье транспорта еще мало и мы выскочив,
тут же закатываем на место чугунный блин.

     Мое появление в канцелярии командующего, вызвало  шок.  Адьютант  сразу
пошел  докладывать  и  вскоре  меня  пропустили  за  двойные, толстые двери.
Командующий напряженно с мотрел на меня.
     - Товарищ генерал, командный пункт разрушен, все мины,  за  исключением
одной  выведены  из  строя.  Все  офицеры  отдела "М", за исключением меня и
лейтенанта  Кривцова  погибли,  защищая   командный   пункт   от   нападения
неизвестных  лиц, которые хотели взорать мины. Непонимаю одного, почему была
снята вся охрана и весь охранный батальон вывезен неизвестно куда.
     - Как убрали, кто приказал?
     - Там был Полянский, он сказал, что это приказали сделать вы.
     - Что?... Мы только что начали разгребать  завалы  над  вашим  бункером
после   взрыва   и   нашли   изуродованное  камнями  тело  Полянского.  Нет,
подполковник, такого приказания я не давал.
     Он подошел к столу и сказал в микрофон.
     - Начальника штаба сюда.
     Влетел генерал лейтенант с красной папкой в руках.
     - Вы меня вызывали?
     - Кто приказал вывести охранный батальон от бункера?
     - Вы, вот ваша подпись.
     Генерал вытащил из папки лист бумаги. Они оба уставились на  подпись  в
конце бумаги.
     - Действительно подпись моя,-упавшим голосом, сказал генерал-полковник,
-но я точно не помню этого текста. Найдите, кто готовил документ.
     Потом он обернулся ко мне.
     - Вы говорили о мине, которая на взводе, почему так произошло и где она
находиться?
     - Вот  сдесь,  -  я показал на карте жилой квартал, - она расположена в
шахте под больницей. Мне кажется виной, всему является водонапорная  станция
с  которой  мы  начинали  рыть  туннель. Вода каким-то образом просочилась в
туннель, заполнила его и шахту. Поэтому мина не уничтожилась, кислота в воде
уменьшила свои разрушающие свойства и  эта  штучка  осталась  разлагаться  в
воде.
     - Чем это грозит нам и для оставшихся немцев?
     - Мина будет гнить и заражать воду на станции, но в дозах, зависящих от
перемещения объема воды.
     - Нам ничего сделать нельзя?
     - Нет.
     - Что  теперь  мне с вами сделать, подполковник? Ведь ваша миссия здесь
закончилась.
     - Уволить. Где бы я не служил, смерть все время движется со мной рядом.
Я хочу жить теперь спокойно.
     Генерал ходит по кабинету, я и начальник штаба провожаем его глазами.
     - Вы военный и это часть нашей профессии  подвергаться  опасности  ради
жизни на земле.
     - Я подвергался опасности ради ее смерти. С чем бы я не работал, всегда
кончалось одним, везде уничтожал то что делал.
     Генерал подошел к столу.
     Пишите  рапорт.  Я  вам  помогу  уволиться.  Виктор Матвеевич, оформите
документы  ему  на  повышение,-обратился  он  к  начальнику  штаба.-   Пусть
демобилизуется молодым полковником.

     Мы  с  Катей  уезжаем из Германии домой, в неизвестную и пока чужую для
нас жизнь.Надо все начинать с начала, но уже без привычной офицерской формы.



     Июль-сентябрь 1995 г.


Евгений Кукаркин.
Первый



     Я  не верил своим глазам. На "Скайботах" были опознавательные знаки ВВС
Южного Вьетнама.
     - Максимыч, - заорал я своему напарник, у  -  смотри,  никак  косые  на
"боты" пересели. Не пощупать ли нам их крылышки?
     - Давай, давай. Щупай, щупай.
     В микрофоны вместо Максимыча, залопотал голос с акцентом.
     - Ах ты, сволочь.
     - Сама сволочь.
     Быстро бросив взгляд на приборы, замечаю, что горючего минут на 6. Была
не была.  Вперед.  Делаю  чуть  заметный поворот и сейчас же ливень огненных
струй обрушился в мою сторону от "Скайбота".  Еще  доворот,  и  почувствовав
кожей  что  пора,  нажимаю  на  гашетку.  Пушки  МИГа  плюнули  свою смерть.
Оторванный хвост "Скайбота" вертелся с замедленной скоростью  где-то  далеко
от самого изуродованного самолета.
     - Гриша, пора.
     Это  уже  голос  Максимыча.  На горизонте появились 4 точки. На выручку
вьетнамцам шли американцы. Мы удирали в свою сторону.
     - Гриша,  -  раздался  незнакомый  голос  на  английском,  -  Ты   меня
понимаешь?
     - Я тебя слушаю.
     - Меня  зовут  Мак.  Мак  Блиндон.  Ты  не против, чтоб я всадил в твою
задницу порцию свинца.
     - С большим удовольствием Мак. Если сможешь, проблем нет. Только у меня
сейчас затруднения с горючим, так что милости просим завтра.
     - Хорошо.
     Связь прервалась. "Скайботы" отстали. Мы еле-еле дотянули до аэродрома.

     Я спрыгнул на землю и с удовольствием подставил  под  прохладный  ветер
свой промокший от пота летный костюм. На газике подлетел доктор.
     - Гриша, как дела? Я привез твои 100 грамм.
     Он  достал термос и налив в колпачок противной китайской рисовой водки,
передал его мне. Я проглотил водку за один глоток.
     - Хоть бы дал что-нибудь закусить, старый хрен.
     - На.
     Доктор протянул мне свежий огурец.
     У доктора была своя метода изучения психики каждого летчика. Если после
полета, после принятия 100 граммов, летчик продолжал  решать  технические  и
служебные  вопросы,  он  считал  его  негодным  к дальнейшим полетам. По его
мнению, летчик должен сразу ослабнуть и пойти выспаться.
     Хорошо  командир  полка  не  придерживался  мнения  доктора  и  посылал
летчиков в бой, если того требовала обстановка.
     Ко  мне  подлетела  красивая  вьетнамка  в форме лейтенанта вьетнамской
армии.
     - Товарищ капитан. - заговорила она без акцента  на  русском  языке,  -
Ваша машина требует ремонта. Посмотрите на плоскость.
     Дырки от пуль изуродовали ровную поверхность крыла.
     - Лейтенант,  мне  нужен исправный самолет завтра. А то у меня свидание
назначено в воздухе и не дай бог, может сорваться.
     - Все смеетесь надо мной, товарищ капитан. Все равно не успею, перебиты
все гидравлические трубки.
     - Максимыч, - закричал я. - Где ты?
     - Я здесь, - медведем подошел громадный Максимыч.
     - Подтверди этой красивой миледи, что у меня завтра назначено свидание.
     Он махнул рукой.
     - Не слушай его, Люся.
     Наш  язык  никак  не  мог  и  не  очень  хотел  выговаривать  правильно
вьетнамские  имена.  Мы  их  называли  как  хотели и они соглашались с нами,
понимая наши трудности. Так и эту девушку, легче было назвать Люсей.
     - Какой-то Мак обещал ему завтра набить рожу. Вот он и  харахорится,  -
продолжил свою длинную мысль Максимыч.
     Люся  обиженно  повернулась ко мне затылком и залопотала на своем языке
аэродромным вьетнамцам.
     - Да ты не обижайся на этого чурбана, - Максимыч ласково  взял  девушку
за плечи. - Приходи сегодня к нам, а то этот... на стенку с тоски полезет.
     Девушка благодарно кивнула головой и отошла от самолета.

     Полковник   равнодушно   принял   мой  устный  рапорт.  Потянул  носом,
почувствовав запах водки, и подняв голову с бесцветными глазами, спросил.
     - Что еще?
     - Какой-то Мак пригласил завтра на поединок.
     - Подполковник ВВС США Мак Блиндон,  между  прочим,  появился  в  нашем
районе  неделю  назад и уже попортил кровь вьетнамцам, сбив их два самолета.
Имеет опыт боев в Японии и Корее. За ним числится 21 побежденный противник.
     - Очко.
     - Что, очко? - обалдело уставился на меня полковник.
     - Я хотел сказать, в картах после 21 - обычно перебор.
     - Иди ты к...
     - Есть. Пошли, Максимыч.

     Я грохнулся в койку прямо в летном костюме  и  почувствовал,  что  меня
клонит в сон.
     - Все-таки  прав  доктор.  После  водки спать хочется. В тот раз только
задремал, инспектирующий  генерал  приехал.  Перед  этим  тоже  -  делегация
партийных работников Китая появилась.
     - Сейчас накаркаешь. Лучше помолчи.
     Максимыч удобно устроился, полулежа в койке. Мы затихли и я покатился в
бесконечное пространство облаков и мелькающей земли.

     - Подъем.  Капитан  Синицын,  старший  лейтенант  Колпаков  на выход, -
рявкнуло радио над головой.
     Я подпрыгнул и уставился на Максимыча.
     - Максимыч, сколько время?
     - Да всего двадцать минут спали. Пошли. Накаркал все же.
     - Дежурной смены нет что-ли?
     - Видно что-то серьезное.

     Полковник ждал нас, стоя у окна.
     - Очень сожалею, товарищи офицеры, но нужно срочно подняться в  воздух.
Над  Тонкинским  заливом  идет  свалка. Там один наш уважаемый, трижды герой
Советского Союза, опять вляпался  в  потасовку.  Американцы  подняли  четыре
эскадрильи, что бы отделать его по первое число.
     - А как там мой самолет, товарищ полковник?
     - Возьмите мой. Отправляйтесь быстрей, товарищи офицеры.
     - Есть.

     Люся ждала меня у крыла самолета начальника.
     - Гриша, будь осторожней. Говорят, там появились ассы.
     - Хорошо, моя радость.
     Я поцеловал ее в щечку и стал взбираться в кабину МИГа.

     В   воздухе   действительно  творилось  черт  знает  что.  Мимо  нас  с
черно-белым шлейфом дыма пролетел уже безразличный ко всему МИГ.  Американцы
нас  не  заметили,  так  как  связавшись  боем с группой наших самолетов, не
обратили внимание на выскочившие со стороны моря два истребителя.
     Чтоб не выдавать себя в эфире, я качнул  машину,  знак  "внимание"  для
Максимыча  и  бросил  ее наверх, чтобы набрать высоту и спрятаться за белыми
барашками облаков. Мы сверху обрушились на "Скайботы"  и  первым  же  залпом
пушек   свалили  двух  американцев.  Бой  мгновенно  прекратился.  Уцелевшие
"Скайботы" ушли на Юг.
     - Гриша, это ты? - позвал меня кто-то в эфире.
     - Никак Василий? Живой, черт!
     - Прекратите засорять эфир, - потребовал жесткий голос.
     МИГи возвращались на базу.

     Пожилой генерал, как панцирь отделанный колодками орденов грудью, пил с
нами водку и чувствовалось, он рад, что выскочил из этой передряги и теперь,
похлопывая всех по плечу, объяснял как он вертелся и обманывал противника.
     - Кого сбили? - спросил я Максимыча.
     - Сашку Шумилова. Хороший  был  парень.  Фактически,  чтоб  спасти  вот
этого,  -  он кивнул в сторону генерала, - прикрыл его своей машиной. Гриша,
пойдем отдыхать. Ну их к бесу. Завтра нам опять на задание, а  этот  уже  не
полетит, пусть напивается.
     - Пошли. Хрен с ними.

     Люся ждала нас у нашего домика.
     - Гриша, можно я к вам зайду?
     - Для тебя наш дом всегда открыт, - начал было я.
     - Входи, Люся.
     Максимыч распахнул двери.
     - Люся, ты займись чем-нибудь, а то нам надо привести себя в порядок, -
не унимался Максимыч.
     - Хорошо. Я приберу у вас.
     Мы  забрали  с кроватей полотенца и пошли в домик - душ, смывать с себя
последствия воздушных полетов.
     - Люся к тебе неравнодушна, - мычал Максимыч под теплыми струями  воды.
- Ох,  красивая  девка. Жалко, что вьетнамка. Будь я не женатый, ухлестнулся
бы за ней.
     - Помнишь, как нас инструктировал особист: "Не заводите шашни с местным
населением. Особенно с женщинами. Помните, вы нужны разведкам всех стран. Мы
будем серьезно пресекать ваши посторонние связи".
     - Да плюнь ты на них.
     - Хотелось бы, да нельзя.
     Мы помолчали и закончив мыться, оделись  в  отглаженные  гимнастерки  и
бриджи.

     Внутри  дома все сияло чистотой. На необычно белом столе Люся разливала
чай.
     - Тебе, Гриша, надо крепкий  настой  чая  с  нашими  травами.  Еще  моя
бабушка  говорила: "Вот, доченька, травка, запомни, силу придает". Я ее тоже
положила.
     - Наркотик наверно, - неуверенно сказал Максимыч.
     - Да нет. У русских есть такая же трава, я только название ее не помню.
     - Когда ты только успела?
     Люся  зарумянилась.  Чай  действительно  был  превосходный,   он   чуть
отдавался запахом неведомых цветов. Я почувствовал, как хмель последнего боя
начал уходить из крови и руки наливались привычной силой.
     - Вот  что  ребята,  - сказал Максимыч, - вы как хотите, а я иду спать.
Васька вернулся из больницы и свои домик открыл, так что я заночую у него.
     Максимыч ушел.
     - Я слышала про Мака..., - начала Люся.
     - Не надо про Мака. Лучше скажи, где ты так здорово по-русски научилась
говорить?
     - Я училась у вас, в России.
     - Что, на техника по обслуживанию самолетов?
     - Нет.
     Люся заулыбалась.
     - В холодильном институте.
     - А как же...
     - Кончила институт и уже во Вьетнаме направили на  курсы  механиков  по
обслуживанию самолетов.
     - А меня сюда отправили за хулиганство.
     - Что ж ты натворил?
     - Проскочил на МИГе под линией электропередач, на спор.
     - Дурачок.
     - Ты-то  еще  ласково  сказала,  а вот этот генерал, которого я сегодня
выручал, перечислил наименование всего скота, который пасется  на  пастбищах
или находится в домашнем хозяйстве, и все это относилось ко мне.
     - Бедненький.
     Она подошла ко мне и поцеловала ароматом неведомого мне чая.
     - Давай спать, - шепотом закончила Люся.

     Мне  опять дали самолет командира. Крыло моего самолета так и не успели
залатать.
     - Гриша, ты еще живой? - зашелестел английский язык в наушниках.
     - А я думал, что я тебя вчера сбил?
     - Ты подло сбил моего командира и теперь, задница, я тебе залью свинцом
горло вместо хвоста.
     - Мак, покажись, а то я так испугаюсь, что возьму и вернусь назад.
     - Смотри на солнце.
     - Теперь твою лоханку увидел и сразу весь испуг кончился. Пусть твой  и
мой  напарники  покрутятся  в разных сторонах долины. Твой - в сторону моря,
мой - над горами. А эта территория наша. Согласен?
     - Хорошо.
     - Расходимся. Точка встречи над поворотом шоссе у моря.

     Мне казалось, что он не оставил на моем самолете живого места, истерзав
его весь. Четыре пулемета молотили брызгами свинца все, что могли, даже  мой
козырек.  Я,  как  упорный  маньяк шел к жертве на сближение. К сожалению, у
меня только прицельный залп и нет такой роскоши  заливать  все  пространство
пулями.  Казалось все, развалюсь, но в этот момент он затвердел на прицеле и
я нажал на гашетку. Мы падали  на  землю  оба.  Он  без  крыла,  я  еще  мог
барожировать.
     Мака  выбросила  катапульта,  а  я  тянул  в сторону Северо-вьетнамской
земли.
     Гидравлическая жидкость вытекла из пробитых трубопроводов  и  шасси  не
могли выйти из брюха самолета.
     Самолет  ударился  брюхом  о  холм,  подпрыгнул,  и  разрывая  днище на
неведомо-откуда взявшихся камнях, понесся по маленькой площадке.  Скрежет  и
тряска прекратились. К самолету бежали вьетнамские солдаты.

     Максимыч встретил меня, как будь-то мы расстались с ним вчера.
     - Мак, сволочуга, жив, - бросил я первую фразу ему.
     - Ага, - сказал он.
     Как будь-то так и должно быть.
     - Что нового?
     - Ничего.  Если  бы вьетнамцы не сообщили сюда по телефону, что ты жив,
Люся бы сошла с ума.
     - У них плохой транспорт. Я два дня ехал на каких-то животных.
     - Я тебе сочувствую. У командира был?
     - Был. Он новый самолет получит только через две недели.
     - Ему повезло, да и ты счастливчик.
     - Это точно. Только бить "скайбот" со стороны морды всеравно нельзя.
     - Дурачок ты, Гришка.
     Максимыч обнял меня рукой.
     - Люся ждет. Иди к ней.
     Он подтолкнул меня к двери.

     Запыленный офицер появился в нашем домике неожиданно.
     - Здравствуйте, товарищи офицеры. Капитан Синицин? -  обратился  он  ко
мне.
     - Да, товарищ майор.
     - Крамаренко Степан Степанович. Начальник особого отдела дивизии.
     - Чем могу служить, товарищ майор?
     - А  это  - старший лейтенант Колпаков? - теперь обратил он внимание на
Максимыча.
     - Так точно, товарищ майор.
     - Погуляйте, пожалуйста, товарищ старший лейтенант.
     Максимыч вышел.
     - А я ведь к вам, Григорий Павлович.
     - ???
     - Не расскажите мне про Мака Блиндона?
     - Мой  начальник  расскажет  вам  о  нем  больше,  чем  я  знаю.  Может
обратиться к нему?
     - Не надо. Вы с Маком переговаривались по рации?
     - Да. Мак все время сидит на нашей волне.
     - Он вас вызвал на поединок?
     - Да.
     - О поединке знали все на аэродроме? Я имею в виду команду обслуживания
и летчиков.
     - Естественно. Я не скрывал этого. Знал об этом и мой командир.
     - В  команде  обслуживания  есть  вьетнамка,  лейтенант,  ее все зовут,
кажется, Люся. Она специалист - механик и тоже знала о поединке?
     - Знала. Но причем здесь Мак Блиндон и Люся?
     - Кто-то, неизвестный, сообщил вьетнамцам, а те нам,  что  ваш  самолет
был  умышленно испорчен. Мы обследовали самолет, там в горах. Действительно,
в правой пушке испорчен приемник снаряда.
     - Чушь. Я сбил самолет Мака. И потом, он так поливал меня свинцом,  что
мог и повредить пушку.
     - Нет.  Не мог. Пушка выведена из строя обыкновенной стальной шпилькой,
а самолет вы сбили левой пушкой и то я думаю, что и  эта  пушка  была  также
законтрена  на  шпильку,  но то ли от вибрации, то ли от попадания случайной
пули, шпилька свалилась и выстрел состоялся. Поэтому Мак остался жив.
     - Он мог бы остаться жив, если б я зафитилил в него и  два  снаряда.  И
потом,  если  портить самолет, необязательно портить пушку. Можно взлететь и
сразу же разбиться, если кому-то захочется  проковыряться  в  других  местах
самолета.
     - Я  не буду с вами спорить, капитан. Пушку мы сейчас сняли и отправили
на экспертизу. Кстати, какие отношения у вас с Люсей.
     - Нормальные.
     - Ну, хорошо, капитан. О нашем разговоре никому ни слова. До свидания.

     - Уверен, что говорили о Люсе? - сразу заговорил Максимыч.
     - О чем еще можно говорить особисту.
     - Что теперь будешь делать?
     - Ничего.
     - И то правильно.

     Летаем почти каждый день. У нас снова потери.  Летчики  говорят,  опять
проклятый Мак появился в воздухе.

     - Как  себя  чувствуешь,  Гриша?  Говорят  тебя  не  было  потому,  что
вытаскивали из твоей задницы свинцовые иголки.
     - Чего-то тебя, Мак, все тянет на мою задницу. Уж не гомик ли ты?
     В наушниках кто-то хмыкнул.
     - Ах ты, недоносок.
     Вдали показались четыре точки "Сейбров". Мы с Максимычем резко  идем  в
набор  высоты. "Сейбры" отстают, потом проскальзывают в сторону моря. Теперь
мы бросаемся им вслед, как ястребы на  добычу.  Передний  американец  делает
петлю,  стараясь  встретиться  с  нами  мордой своего самолета. Последний не
успевает сделать петлю, его просто разнесло на части  от  попадания  снаряда
МИГа.
     Опять начинается свинцовый бедлам и мы снова уходим вверх.
     - Мак, у тебя горючего еще хватит?
     - На тебя хватит.
     - Прекрасно.
     Они  летят  треугольником.  Не целясь, я сверху выпускаю в эту кучу два
РСа(реактивных снаряда). Треугольник мгновенно  распадается.  Я  нападаю  на
передового.  Американец  понимает,  что  развернуться  ему  сложно  и фигуры
высшего пилотажа замелькали в воздухе. Сижу  на  нем,  как  приклеенный.  Он
опускается  до  воды, искусно ведя самолет в надежде, что я совершу ошибку в
которую попадает большинство летчиков. Клюнуть  носом  для  выстрела  нельзя
из-за  большой скорости и оказаться за ним нельзя- из-за тяги его двигателя.
Все равно, нажимаю на гашетку и два  снаряда  проносятся  над  его  фонарем.
Американец среагировал и самолет попал в объятья воды. Нет, он не плюхнулся,
не взорвался, а как хороший лыжник несется по волнам.
     Резко  подымаюсь  наверх.  Где  же  Максимыч?  А вот и он. Его самолет,
вращаясь в медленном штопоре, и оставляя за собой спираль дыма шел в воду.
     - Нет! Нет!
     Все кончено. Самолет Максимыча взрывается  от  удара  об  воду.  Черная
точка подонка, сделавшего свое дело, исчезает в небе.
     "Сейбор",  загнанный в воду, попа