нас точно посадят.
     - Здесь есть последний из этой серии.

     "Уполномоченному ставки
     генерал-полковнику Рейнгардту.

     В связи с приездом генерала армии Жукова,  обстановка  и  положение  на
фронте резко изменились. Наши переговоры придется прервать.

     Член военного совета Жданов А.А.

     Март 1942 г."

     - Что еще есть интересное?
     - Видно  Ворошилов  проболтался или Берия дознался о переговорах другим
путем, но в этой папке есть еще один весьма странный документ.

     "Уполномоченному ставки
     генерал-полковнику Рейнгардту.

     Правительство  СССР  хотело  провести  с  вами  переговоры  о  мире  на
следующих предварительных условиях:
     1. Передача Германии в территориальное пользование части земель СССР, а
именно: Литвы, Латвии, Эстонии, Украины, Молдавии и части Белоруссии.
     2. Использования экономической мощности Союза для нужд Германии.
     3.  Компенсации  Германии  за  потери  в войне в денежном выражении или
золотым запасом.
     4. Сохранении единства оставшихся народов СССР.

     Уполномоченный правительства СССР
     Министр внутренних дел
     Берия Л.П.....

     Февраль 1942 г."

     - Ты заметил, что  Берия  послал  письмо  раньше  письма  Жданова,  это
значит,  что  он  пользовался  одним  каналом и, наверняка, знал о переписке
городской верхушки.
     - А еще есть что-нибудь интересное?
     - Много. Хотя бы взять приказы по армии, личную переписку. Вот.

     "Копия.
     В канцелярию фельдмаршала Геринга.
     Бригаденфюрреру Кинстеру.

     Совершенно секретно. 756/2456

     По  поводу  ценных  произведений  искусства,  находящихся  в   Гатчине,
Павловске, Пушкине, Ломоносове.
     Сообщаю  вам, что рейх-министр Гиммлер прислал своих уполномоченных для
реквизита ценных произведений искусства из музеев и дворцов этих городов.
     Наши представители не сумели договориться с ними о разделе и вынуждены,
использовав тыловые части полковника  Даймера,  вывезти  часть  сокровищ  на
тыловые склады армии под их охрану.
     Сейчас  жандармерия  и  другие  охранные  части  Гиммлера,  стоящие  на
дорогах, вокзалах и в городах, не представляют нам  возможности  для  вывоза
этих сокровищ в Германию.
     Прошу  вас,  еще  раз,  может  быть  лично фельдмаршалу, переговорить с
рейх-министром об окончательном разделе сокровищ и разрешения их перевозки.

     Уполномоченный канцелярии
     полковник Альберт.

     Февраль. 1942 г."

     Здесь есть ответ, но от самого Геринга и, притом, открытым текстом.

     "Телефонограмма.
     Полковнику Альберту.

     Пошлите их в жопу. Ждите сигнала и инструкций для вывоза имущества.

     Фельдмаршал Геринг.

     Февраль. 1942 г."

     - Выходит, что часть награбленных произведений искусств  Геринг  прятал
на складах армии.
     - Я  хочу  сказать  тебе  еще  одну  вещичку  от  которой, ты ахнешь. Я
рассказывал тебе о том,  что  у  Ольги  лежат  две  картины,  вытащенные  из
бункера.  Она  вызвала  знакомого  старичка реставратора. Он сказал, что это
картины русского  мастера  Никитина,  крепостного  графа  Шувалова,  которые
находились   в  Екатириненском  дворце  в  Пушкине.  А  посуда,  которую  мы
приволокли, оказалась из музеев Павловского дворца.  Мало  того,  в  бункере
были  ковры,  ручной  выделки с мифологическими сюжетами, явно вытащенные из
музеев.
     - Выходит, что немецкие офицеры потихонечку грабили сокровища Геринга и
они находились недалеко от бункера.
     - Я думаю, что Геринг мог и не вывезти сокровищ. Во-первых, ему Гиммлер
не дал, во-вторых, наши перешли в наступление и пришлось  их  оставить  тут,
вот на этих скрытых складах.
     - Если  это  так,  то  здорово.  Слушай,  исследуя и переводя некоторые
тексты, вот в этой папке,  я  обнаружил,  что  полковник,  а  потом  генерал
Альберт,  занимался  промежуточной деятельностью, как бы связным между неким
генералом НКВД Николаевым и одной из разведок Германии. Это не  относится  к
Абверу, адмирала Канариса или Гестапо.
     - Постой. Не понял. Что в Германии было много независимых разведок?
     - Да.  Что-то  около  7. Так вот об этом-то канале знал Берия, Геринг и
еще кое-кто. Воюющие стороны обменивались разведанными, письмами,  просьбами
и другими вещами. Вот например, в папке к шифровке приложен перевод:

     "Генералу Альберту.

     В  обмен на данную нам информацию от 12.01.42 г. о попытке покушения на
И.В.Сталина, мы со своей стороны предлагаем вам следующее:
     В  пригороде  Брюсселя,  на  улице  Цветов  6  находиться   резидентура
советской разведки, относящаяся к группе "Красная капелла", осевшая в высших
эшелонах власти.

     Генерал Николаев."

     - Еще несколько переводов с просьбами.

     "Генералу Альберту.

     Через  Ладогу  17.05.42  г.  в  сторону Кобоны в 12.00 выйдет тендер со
спецгрузом для Смольного. Прошу пропустить.

     Генерал Николаев."

     "Генералу Альберту.


     20.03.42 г. Над Ладогой с  15  до  18.00  пролетит  спецрейсом  ЛИ-2  в
сторону Ленинграда. Прошу пропустить.

     Генерал Николаев."

     - Здесь  еще  много  таких  шифровок.  Немцы видно честно выполняли все
просьбы с нашей стороны, хотя в этой папке нет того, что просили  немцы.  Во
всем  этом  зловещую  роль  играет  генерал  НКВД  Николаев,  который осел в
Ленинграде. Но вот к концу 1942г. связь резко обрывается.
     - А теперь я тебе скажу почему прервалась  связь.  В  бункере,  что  мы
нашли,  на  кровати в генеральских лампасах лежала мумия, у которой я извлек
из кармана документы. Вот она воинская книжка. Узнаешь?
     - Генерал Альберт?
     - Это еще не все. В бункере я взял со стола портсигар, а когда дома его
раскрыл, то нашел вот эту записку. На, переведи.
     - Ну-ка, ну-ка.

     "Николаев, ты подлец. О  нашем  месте  дислокации  знал  только  ты.
Сегодня "Киров" нас уничтожил. Чтоб ты сдох. Альберт."

     - Здорово. И концы в воду. Может быть поэтому КГБ так усиленно рыщет по
раскопам, пытаясь скрыть оставшиеся следы.
     - Может   быть.   Кстати,   меня   фамилия   Николаев  смущает,  так  и
напрашивается связь между нашим Николаевым и тем.
     - А как инициалы того Николаева. Наш - С.Н., а тот?
     - Постой,  постой.  Ага,  вот  нашел.   Николаев   Н.А.   Действительно
интересно, но мало ли совпадений.
     - Черт возьми! У меня даже мурашки по коже идут от всего этого. Неужели
это так?  Ну  ладно, давай вернемся к таинственным складам, о которых Алберт
доносил Кистнеру. Давай  еще  раз  исследуем  карты.  Просмотрим  окружающую
местность.

     Май. 1989г.

     Нас накрыли.
     Мы  с  Горбатым,  действительно, нашли на месте прошлогодних раскопок с
Ольгой и Николаем два разваленных блиндажа, с раздавленными внутри  немцами,
но мы еще нашли и большой бункер, где была легковая машина и старый немецкий
бронетранспортер  с  гусеницами  на  задних  колесах.  И, как раз, только мы
пробили лаз через сгнившие ворота с наваленной землей, как появились они.
     - Спасибо, ребята,  что  помогли,  -  в  спину  нам  раздался  знакомый
насмешливый голос, - Все уже раскопали?
     Перед нами стоял Николаев с двумя помощниками.
     - С  трудом до вас добрался. Ого, сколько добра! Ну, теперь вы посидите
здесь, а я посмотрю, что там.
     Рядом с нами остался один из спутников Николаева, другой вместе  с  ним
исчез  в  темной  дыре  на  склоне  холма.  Вскоре  они появились и Николаев
прошелся вдоль склона, рассматривая наши раскопки. Он подошел к нам.
     - Здорово. Ну что, ребятки, теперь с вами делать?
     Мы молчали.
     - Может быть опять договоримся? Вы что-нибудь мне, только  посерьезней,
а я вас не видел. Так как?
     - Пойдет,  - сказал Горбатый. - Мы только соберем шмотки и скажем после
этого вам.
     Под  внимательным  взглядом  Николаева  и  его  спутников,  мы  собрали
палатку, рюкзаки и Горбатый подошел к офицеру.
     - Вот,  возьмите,  -  он  вытащил  из кармана рубахи карту разведчика и
протянул ее Николаеву, - По ней копали.
     Николаев рванул карту, развернул и впился в нее глазами.
     - Ах, сволочи, ну как они ловко. Ты посмотри, точно эта точка  отмечена
и эта. Да. Не жаль отдавать?
     - Жаль.
     - Еще бы. Теперь дуйте отсюда. Мы еще с вами в городе поговорим.
     Где-то  назойливо  шумел трактор. Шум его становился все ближе и ближе.
Он  пробивался  по  старой  заброшенной   дороге,   ломая   молодняк   почти
пятидесятилетней давности.

     Мы шли по лесу и ругали этого недоноска Николаева.
     - Надо перепрятать документы и карты, - сказал я.
     - Сейчас  не  лезь.  Если  мы их приведем к дому Миры - это конец. Надо
предупредить Миру, чтоб спрятала. Я может потом,  когда  будет  поспокойней,
возьму все у нее и перепрячу.
     - Договорились.

     Июнь. 1989 г.

     Меня и Горбатого вызвали в Большой дом.
     Николаев  был  не  один.  Знакомый  строгий полковник сидел на диване и
презрительно разглядывал нас.
     - Мы карту изучили, -  начал  Николаев,  -  Прошлись  по  всем  местам.
Хорошая карта. Так где вы ее нашли?
     - В нашей землянке, под Мгой.
     - Так, так. Тут вот какая к вам просьба, ребята. Верните все документы,
что вы нашли и у наших, и у немцев.
     - У нас их нет.
     - А это что, как вы думаете?
     Николаев бросил на стол фотографии бункера с пустыми столами и сейфом.
     - Рядом  с  вашими  раскопами  мы  нашли уже ограбленный пустой бункер.
Только ковры, скелеты и мебель остались нам. Я не  сомневаюсь,  что  вы  уже
побывали  в нем. Наши эксперты уверены, что это был крупный штаб.... корпуса
и кто-то недавно залез туда.
     - Мы там не были, - угрюмо ответил Горбатый.
     - А вас, Самсонов, в прошлом году ловила милиция, кажется здесь.
     Ко мне, оторвавшись от дивана, подошел  полковник.  Он  взял  карту  со
стола Николаева и ткнул пальцем в отметку разведчика.
     - Что  вы, меня никто не ловил. Сергей Николаевич может подтвердить, он
меня видел на платформе, мы поговорили и я уехал в город.
     - Где ж вы там были, тогда?
     - На берегу Мги, костерок разжег, проспал всю  ночь  и  сюда,  в  город
выехал.
     - Эх,  Самсонов,  Самсонов.  Вы же влипли. По карте разведчика мы нашли
вашу базу и в  ней  ящики  с  оружием.  В  одном  ящике  не  хватает  десять
"вальтеров". Да, да, тех самых "вальтеров", что по своим каналам мы заказали
у вас. Вот акты экспертиз, которые подтверждают идентичность пистолетов всей
партии в этом ящике.
     - А причем здесь я?
     - Притом,  что  ваши  пальчики были в той и другой партии. Вот и здесь,
акты экспертиз.
     - Что вы от нас хотите? - поняв, что я попался, спросил Горбатый.
     - Документы, что вы стащили в этом бункере.
     - Они будут послезавтра.
     - А почему не сегодня?
     - Надо ездить по городу и в разных местах собирать документы у друзей и
других людей.
     - Ну, что ж. Мы ждем вас послезавтра.

     Когда мы вышли, Горбатый сказал.
     - Хорошо они тебя раскрутили. Вот сволочи. Но мы с тобой, то что  нужно
не отдадим.
     - А насчет переписки Жданова, Геринга, Альберта и прочих бумаг?
     - Ни  в коем случае не отдавать. Сейчас мы торгуемся и нас не сажают, а
за эти документы нас не пощадят. Просто уничтожат.
     - Как ты думаешь, за нами следят?
     - Не знаю, но мой совет - ни  кого  из  наших  знакомых  постарайся  не
навещать. В случае необходимости, постарайся пройти из своего дома, чердаком
и крышами. Так же возвратись.

     Мы с Горбатым опять в знакомом кабинете у Николаева. Полковника нет, но
в кабинете сидит молодой, незнакомый нам парень.
     - Вот принесли, Сергей Николаевич.
     Горбатый вытряхнул мешок, документы и папки разлетелись по всему столу.
Молодой  парень  поднялся со своего места и подошел к нам. Он начал смотреть
документы и сортировать их по пачкам.
     - Ну как, Виктор Афанасьевич?
     - Подлинные, Сергей Николаевич, но того что мы ожидали, нет. Зато  есть
воинские книжки и фамилии в них, именно тех, о ком вы не раз упоминали.
     - Вот как? Так это все ребята? Вы не обманываете?
     - Нет, Сергей Николаевич.
     - Хорошо.  Вот  что  напоследок  я  вам  скажу.  Чтоб  больше мы вас на
раскопах не видели. Это наше последнее предупреждение. Поняли?
     - Сразу дошло до нутра, - вырвалось у Горбатого.
     - Раз поняли, валяйте отсюда.



СКЛАД

     Август. 1989 г.

     - Горбатый, я кажется нашел. Смотри, эти накладные указывают, что грузы
со станции Волосово направлялись на Бегуницы и здесь они уходили в  лес.  На
этой  немецкой  карте,  между  Волосово  и Бегуницам в левой стороне дороги,
стоит крестик у просеки. Здесь сплошные горки и холмы. По  нашей  фотокарте,
снятой  с  самолета,  просеки  уже нет, сплошные массивы обработанной земли,
среди лесов. И это, я думаю, вот здесь, у холма.
     - Я тоже пришел к такому выводу. Так как, рискнем?
     - Рискнем. Выезжаем без палатки. Лопаты  берем  только  железом.  Палки
срубим там. Встреча в Волосово, на краю поселка.
     - Я пошел готовиться. До завтра.

     Половина  горки  была засеяна клевером, на другой рос березовый лес. Мы
начали шурф в лесу между берез. Два метра сплошной нетронутой глины.
     - Пошли отсюда, - предложил я.
     Мы пошли вниз к лесистой подошве холма. Не доходя метров десять до нее,
я начинаю снимать дерн. Первые полметра  прошли  с  трудом  и  я  хотел  уже
бросить,  как  вдруг  пошел  песок.  Дергаю Горбатого за рукав и мы начинаем
остервенело  выкидываем  грунт.  Лопаты  одновременно  ударились  в  дерево.
Большие бревна показались наружу.
     - Нашли, - почему-то шепотом сказал Горбатый.
     - Нашли, - как эхо повторил я.
     Мы  сориентировались  относительно  направления  бревен  и  помчались к
подошве холма. Лопаты мелькали с выброшенной землей. Мы пробивали траншею  в
холм и вдруг... Лопаты ударились в дерево.
     - Бери топор, я оголю два ствола, - скомандовал Горбатый.
     Бегу  за  топором  на вершину и обратно. Две лесины оголены уже на метр
длинны. Лесины сохранились из-за глины неплохо, несмотря на то,  что  прошло
больше  сорока лет, и я потрудился на славу, превратив в щепу древесину. Лаз
готов, и первый с фонарем, в него влезает Горбатый.
     Большая площадь  склада  забита  ящиками,  между  ними  ровными  рядами
дорожки.  Некоторые  из  ящиков  разбиты, торчат ковры, гобелены, фарфоровая
посуда. Вход с другой  стороны.  Возле  него  знакомые  ящики  с  оружием  и
патронами.
     Подхожу  к  большим  потемневшим  ящикам  и  пытаюсь лопатой сковырнуть
крышку с одного из них.
     - Стой, - говорит Горбатый.
     Он подходит ко мне с фомкой.
     - Нашел в канцелярском столе, у входа. Дай попробую.
     Крышка легко отваливается. Скидываю слой стружки  и  под  лучом  фонаря
зажелтел бугорками янтарь.
     - Юрка, это плиты, наверно, из янтарной комнаты.
     - Не может быть, они утоплены в Калининграде!
     - Ты что, не видишь?
     Горбатый приподнимает одну плиту, длинной где-то полтора метра и кладет
ее на  край  ящика.  Под  следующим  слоем стружки появилась другая янтарная
плита.
     Мы забрасываем плиты в ящик и накидываем  крышку.  Начинаем  взламывать
все ящики подряд. Там картины, здесь серебряные сосуды, в другом иконы. Боже
мой,  теперь  мы знаем - это награбленные полковником Альбертом произведения
искусств.
     Меня трясет за плечо Горбатый.
     - Уже много времени, пора уходить.
     Мы выползаем на воздух. Солнце висит с боку  и  до  боли  режет  глаза,
несмотря на то, что мы смотрим на свои тени.
     - Сходи за завтраком, - просит Горбатый.
     Я  неторопливо  забираюсь  на  холм,  где  у первого шурфа брошены наши
шмотки и начинаю из рюкзаков  вытаскивать  завтраки.  Мой  взгляд  скользнул
между  берез на ближайшие холмы и я замираю...Вдали мелкими точками движется
живая цепь.
     - Горбатый, - кричу я, скатываясь с холма, - Там менты.
     Горбатый бросился наверх. Он вернулся с нашими шмотками и бросил  их  в
темную  дырку  лаза.  Затем  сам  скрылся там. Через 2 минуты он вернулся, в
руках у него был "шмайсер" и рожков 5 за поясом.
     - Юрка, зарывай склад. Я попытаюсь  их  отвлечь.  Пробегу  леском,  вон
туда. Как закопаешь - иди на станцию, я потом приду.
     - Ты с ума сошел Горбатый. Они будут стрелять.
     - Я буду осторожен. Давай, Юрка, время нет.
     Горбатый понесся, как лось через лес. Я схватил лопату и с яростью стал
закапывать траншею. Через минут пятнадцать в стороне раздалась стрельба. Шум
ее усиливался.  Еще  минут  двадцать стреляют, а я уже закончил и выравниваю
дерн. Бегу к соседнему шурфу и заваливаю его тоже.  Стрельба  реже,  но  она
продолжается. Первый шурф тоже замаскирован.
     Бегу по лесу к Горбатому. Стрельбы не слышно. Куда-то далеко зашвыриваю
мешавшую лопату, бегу и бегу...
     Горбатый  лежит  на  животе, на вершине холма. Кругом стреляные гильзы.
Поднимаю голову Горбатого.
     - Юрка, - тихо говорит он, - Меня убили.
     Я сажусь на корточки и кладу голову на колени.
     - Что ж ты наделал, Горбатый?
     Я глажу его волосы.
     - Юрка, - он уже хрипит, - Бросай копать, мы уже давно взрос...
     Горбатый затих, а я все глажу и глажу его волосы.

     - Руки вверх!
     Меня окружает толпа в милицейской форме. Я их не слышу.  Я  все  шепчу:
"Горбатый, что ты сделал?"

     Николаев монотонно постукивал карандашом по столу.
     - Так что теперь будем с вами делать, Самсонов?
     - Мне все равно.
     - Что вы там делали?
     - Зачем вы убили Горбачева?
     - Он оказал вооруженное сопротивление.
     - Он муху не убьет.
     Николае  молчит, только стук карандаша отдается в ушах звуком молота по
наковальне. После длительной паузы он продолжил.
     - Я понял только через пять минут, что Горбачев отвлекал нас  от  тебя.
Но остановить людей было невозможно. И вообще, я считал, что ты с грузом уже
на станции и был ужасно поражен, увидев на холме.
     - Я пойду домой, Сергей Николаевич.
     - Иди, - вдруг согласился он.

     Домой не пошел, а поехал к Ольге и выплакал ей всю горечь происшедшего.
     - Юра, тебе уже много лет. Зачем и для чего ты рискуешь?
     - Горбатый тоже высказал мне эту мысль перед смертью.
     - Так что же ты решил?
     - Пока ничего.
     - Отдай  ты  им  этот  склад.  Что  нам  делать  с  этим антиквариатом,
картинами, янтарем и прочей  мишурой.  Продать  никому  невозможно.  Это  не
Запад.
     - Может  ты  и  права, но Горбатый рисковал из-за этого склада и погиб.
Только это мне и не позволяет сдать его.
     - Подумай еще, Юра.  Все,  что  вы  нашли  -  это  все  государственные
ценности, за кражу которых, бьют.
     - Я подумаю, Ольга.

     Мы  похоронили  Горбатого  и на следующий день, утром, я взял переписку
Геринга и пошел в  Большой  дом.  К  Николаеву  меня  пропустили  быстро.  В
накуренном   кабинете   сидело   три   человека.  Уже  знакомый  мне  Виктор
Афанасьевич, Николаев и моложавый капитан.
     - Здравствуй, Самсонов, - приподнялся Николаев.
     - Я пришел сдать то, что мы нашли с Горбачевым. Вот, возьмите.
     Николаев  взял  документы,  просмотрел  и  отдал  молодому  -   Виктору
Афанасьевичу.
     - И  что  же  там  есть?  Вы  видели? - взволновано проговорил молодой,
пробежав документы глазами.
     - Там янтарная комната, картины, ковры, антиквариат.
     В комнате наступила тишина. Документы перешли к капитану.
     - Вы хотите передать нам склад? - спросил капитан.
     - Когда поедем? - ответил я.
     - Сейчас, - сказал Николаев, - Кузнецов, срочно вызовите солдат,  машин
пять  с  лопатами. Вы, - обратился он к молодому, - дозвонитесь до Эрмитажа,
пусть вышлют двух экспертов, но  примерно,  через  два  часа,  после  нашего
отъезда. Идите, подготовьтесь к отъезду.

     Николаев поднял трубку телефона.
     - Товарищ генерал, разрешите зайти по очень срочному делу. Да. Иду.
     Я остался в кабинете один. Прошло полчаса. Влетел