мнить"... И он способен на всякую гадость,
mademoiselle Люда! Берегитесь его!
     Я  сказала  ей,  что  не  боюсь Андро, и передала все, что произошло со
мной  в  саду.  Она  слушала  меня  с  большим  вниманием,  покачивая  своей
хорошенькой головкой, потом снова спросила:
     - Зачем вы ходили в сад, mademoiselle Люда?
     - Я  ходила  туда, чтобы на свободе подумать о тех, кого я люблю и кого
уже нет со мной!
     - Вы говорите о вашей матери, mademoiselle?
     - Да,  Тамара,  и  о  покойном брате, и о твоей кузине Джавахе, которая
была моим лучшим другом.
     - Кузина   Джаваха...   -  произнесла  Тамара  мечтательно.  -  Барбале
говорит,  что она была красавица и по смелости и живости настоящий маленький
джигит. Правда ли это?
     - Правда,  Тамара!  - произнесла я с грустью. - Таких людей, как княжна
Нина, очень мало на свете.
     - О,  как  бы  я  хотела походить на нее! - вырвалось искренно из груди
девочки. - Покажите мне ее портрет еще раз, mademoiselle Люда!
     Я  исполнила  желание  княжны  и,  сняв  с  шеи медальон с изображением
маленькой грузинки в костюме горца, подала ей.
     Она   долго   смотрела  на  изображение  кузины,  потом  произнесла  не
по-детски серьезно:
     - Вы  правы,  в ней есть что-то особенное. Такие люди созданы для того,
чтобы  рано умереть, не правда ли, mademoiselle Люда? - И не дожидаясь моего
ответа,  она прибавила грустно: - А такие, как мы с Андро, злые и нехорошие,
живут очень долго и много горя причиняют другим...
     Мне   стало  бесконечно  жаль  ее  -  эту  глубоко  каявшуюся  в  своих
проступках  девочку.  Я взяла из ее рук медальон с портретом Нины, взглянула
еще  раз  на  милый  образ  дорогой подруги детства и, положив его на ночной
столик подле постели, занялась исключительно моим юным другом.
     Я  говорила  Тамаре  о  том,  что  вовсе не трудно исправляться в таком
раннем  возрасте,  как  ее,  и  что  она  со  дня  моего приезда уже заметно
переменилась  к  лучшему  на  радость  дедушки  Кашидзе.  Она слушала меня с
жадным  вниманием.  Потом  глазки  ее стали слипаться мало-помалу, и, уронив
мне  на  грудь  свою  чернокудрую головку, она уснула крепким, безмятежным и
сладким сном...


ГЛАВА VII

                              Ночное посещение

     В   эту   ночь   удушливый   воздух   Кавказа   был   особенно  насыщен
электричеством.  В природе ожидалась гроза. Я сквозь сон слышала приближение
ее  в  отдаленных  громовых  раскатах,  надвигающихся  со стороны гор. Розы,
растущие под окном, пахли в эту ночь нестерпимо сильно.
     Я  спала  и  не спала в одно и то же время. Мои глаза были закрыты, и я
не  могла  шевельнуть ни одним членом, окованным какой-то ленивой истомой...
Казалось,  предгрозовое  тяжелое  состояние  природы  распространилось  и на
меня.  Усталый  мозг  плохо  работал.  Действительность казалась мне грезой,
грезы  -  действительностью.  С  чувством  тяжелой  полудремы лежала я подле
мирно спавшей княжны Тамары.
     Вдруг   я   услышала,   как   дверь   моей  спальни  тихо  скрипнула  и
отворилась...  Я открыла глаза... Какая-то темная фигура неслышно скользнула
в  комнату  и  прямо направилась ко мне... Мне хотелось крикнуть... но то же
чувство  тяжелого  оцепенения  сковало  мой  язык... Между тем белая фигура,
окутанная  с  головой  во  что-то  темное  вроде  татарской  чадры,  подошла
вплотную  к  моей  постели,  с минуту прислушиваясь к дыханию спящей княжны,
потом  ее  рука  отделилась в темноте и стала шарить на ночном столике около
постели.  Сквозь неплотно сомкнутые веки я увидела, как вслед за этим темная
фигура стала так же тихо удаляться, как и вошла.
     В  ту  же минуту молния ярко осветила комнату, и в удалявшейся фигуре я
узнала  моего врага, князя Андро Кашидзе. "Андро, стойте!" - хотела крикнуть
я,  но  страшный  удар  грома  разразился  над крышей и потряс старый дом до
самого основания.
     Белая  фигура  исчезла  за  дверью, прежде чем я успела произнести хоть
слово.
     Гроза  разразилась  со  страшной  силой.  Вихрь  ломал  и  гнул деревья
тополей  и каштанов в саду. Могучие старые чинары жалобно стонали, пригнутые
им чуть ли не до самой земли.
     Княжна  Тамара  проснулась от второго, еще более сильного удара грома и
бросилась ко мне, как бы ища защиты.
     - О,  я  боюсь! Мне страшно! Спасите меня! - лепетала она между стонами
и плачем.
     Я успокаивала ее, как могла.
     - Он  убьет  меня! Мне страшно! Мне страшно! - цепляясь за меня руками,
повторяла она с каждым новым ударом грома.
     Напрасно  я  старалась  объяснить  ей,  что  страшна  может быть только
молния,  а  не  гром,  -  она ничего и слышать не хотела, трепеща и плача от
охватившего ее ужаса.
     - Великий  Боже!  Спаси  меня!  -  рыдала  она,  зарываясь в подушки. -
Святая  Нина,  покровительница  Грузии,  помилуй...  пожалей меня и оставь в
живых!
     Пришла  Барбале,  встревоженная  не  менее  моей  воспитанницы, и стала
кропить все углы святой водой от священного источника.
     Я  оставила  их  делать  все,  что  они  хотели,  и  любовалась из окна
величественной   картиной   грозы,  в  то  время  как  мысль  моя  поминутно
возвращалась к ночному посещению Андро.
     "Что  могло понадобиться маленькому князю в моей комнате в такую пору?"
- не оставлял меня любопытный вопрос.
     Всю   ночь   мы   провели  без  сна.  Тамара,  я  и  Барбале  с  ужасом
прислушивались к каждому громовому раскату, повторяемому эхом гор.
     Усталые,  бледные  и  измученные  встали  мы  на другое утро. Я мельком
взглянула  на  ночной  столик,  куда  имела  обыкновение  класть на ночь мои
драгоценности,  то  есть  золотые  часики,  данные мне от казны в награду за
отличное  поведение,  и  медальон с портретом княжны Джавахи, и тихо ахнула:
ни медальона, ни часов моих не было.
     Теперь только я поняла причину ночного посещения князя Андро.
     Он украл их!
     Я тотчас поделилась печальной новостью с Тамарой.
     - Mademoiselle  Люда!  Душечка! Красавица! Ненаглядная! - ласкалась она
ко  мне,  все еще взволнованная страхом, навеянным на нее грозой. - Я сейчас
же  пойду  к  дедушке и расскажу ему про поступок Андро! Уверяю вас, дедушка
принудит его отдать вам украденные вещи.
     - Нет-нет,  -  с живостью удержала я девочку, - не делай этого, Тамара.
Я  думаю подождать немного, потому что Андро, должно быть, только пошутил со
мной и скоро вернет мне унесенные вещи. Князь Кашидзе не может быть вором!
     - О,  вы  не знаете Андро! - с недоброй усмешкой проговорила девочка, и
лицо  ее  приняло  жесткое выражение, разом испортившее его. - Повторяю вам,
что  он  способен на все дурное и преступное... Дедушка сказал правду. Андро
-  бич  нашего  рода!  И  вы  еще  говорите  о  его раскаянии! Солнце скорее
перестанет  светить  над  Гори  в  его  лучшие весенние месяцы, нежели Андро
раскается  в  своем  дурном поступке! Нет-нет, лучше пойти сейчас же сказать
дедушке, пока Андро не продал ваших вещей на армянском базаре...
     - Тамара,  как  можешь ты так дурно думать о твоем брате! - укоризненно
заметила я ей.
     - О,  я  слишком  хорошо  знаю  Андро,  чтобы  иначе  думать  о  нем, -
произнесла  она  с  той  же  жесткой улыбкой, которая мне так не нравилась в
ней.
     Гроза  между  тем  не утихала ни на минуту... Огненные змеи носились по
небу... гром грохотал так, что, казалось, потрясал всю землю.
     Проходя  темным  коридором  в комнату Барбале, я внезапно столкнулась с
молоденьким князем.
     - Андро,  -  произнесла  я  строго,  -  как называются те люди, которые
забираются  в  чужие  владения  и присваивают себе чужую собственность?.. Не
отрекайтесь,  Андро,  я  знаю,  что  вы  взяли  мои  вещи  сегодня  ночью, и
спрашиваю вас теперь: когда вы мне их отдадите?
     Злая  улыбка играла на его торжествующем лице, когда он сказал со своим
обычным неприятным смехом:
     - Идите  поскорее жаловаться старику, mademoiselle, на негодного Андро,
потому что скорее я схороню ваши вещи на дне Куры, нежели отдам их вам!
     - Отдайте   мне   их  лучше,  Андро,  по  крайней  мере,  вы  избегнете
наказания, а я не лишусь самого дорогого для меня в мире.
     - Надо  было  думать  об  этом  несколько  раньше,  mademoiselle,  -  с
отвратительной  гримасой  произнес  юный  бездельник,  - зачем было выдавать
Андро,  когда  он  только чуточку хотел проучить свою зазнавшуюся сестричку?
Теперь  пеняйте  на  себя. Вещей ваших вы не увидите как собственных ушей, а
что  касается  наказаний,  то Андро так свыкся с ними, что не придает им уже
никакого  значения!  - И беспечно тряхнув своей лохматой головой, он засунул
руки в карманы и с насмешливым посвистыванием отошел от меня.
     Я  тяжело вздохнула. Мне было бесконечно жаль моих потерянных сокровищ,
но я не хотела идти с жалобой к князю Кашидзе на его внука.
     Как ни странно, но мне было жаль Андро.
     "Если  бы  у  него  была мать, - подумала я, - то, наверное бы, мальчик
был  иначе  воспитан.  Прав  ли  князь  Кашидзе,  что так строго относится к
внуку?  Ведь и диких горных скакунов приручают не одной казацкой нагайкой, и
на  их  долю  выпадает  порой  и дружеская ласка их властелина - человека! А
испытывал  ли  когда-либо эту ласку необузданный и дикий, как горный скакун,
своенравный и дерзкий Андро Кашидзе?"


ГЛАВА VIII

                           Червонцы Иринии Сторка

     В  следующую же ночь мы были испуганы безумными криками, раздавшимися в
доме.
     - Пожар!  Пожар в доме армянина Сторка! - слышалось среди общего шума и
сутолоки.
     Дом  богача  Сторка  находился  через  два квартала от нас. При сильном
ветре,  который,  заменив  вчерашнюю  грозу,  и  теперь буйствовал над Гори,
нельзя  было  считать  себя  в  полной  безопасности.  Горящие искры при его
помощи  могли попасть на кровлю нашего дома и обратить в самый короткий срок
громадное гнездо Кашидзе в груду пепла и развалин.
     Но,  несмотря  на  грозящую опасность, княжна Тамара почти обезумела от
восторга.
     - Пожар!  Пожар!  - кричала она вне себя от радости, вертясь в какой-то
ею  самой  выдуманной  пляске.  -  Пожар!  Пожар! Что может быть интереснее,
mademoiselle Люда! Бежимте же, бежимте же туда скорее!
     - Куда, Тамара? - удивилась я.
     - Как куда? Любоваться пожаром, - крикнула она нетерпеливо.
     - Иными   словами,   любоваться   несчастьем  ближнего!  -  укоризненно
произнесла я.
     - О,   душечка,  mademoiselle,  вы  всегда  способны  найти  что-нибудь
мрачное  в самом интересном событии, - нетерпеливо произнесла юная княжна, -
успокойтесь,  пожалуйста.  Сторка  -  богач, у него не один дом в Гори, и не
беда,  если  он  его  и  лишится.  К  тому же имение Сторка нажито нечистыми
путями, значит, нечего и жалеть его нам с вами!
     - Жалеть  надо  одинаково  добрых,  злых,  честных и нечестных, Тамара!
Несчастье  равняет  людей  перед Богом, - сказала я. - На этот раз я пойду с
вами  -  не  для того, чтобы любоваться картиной пожара, а чтобы посмотреть,
не  понадобится ли там наша помощь. - И, говоря это, я быстро накинула белую
бурку,  подаренную  мне  старым  князем,  и,  взяв мою воспитанницу за руку,
вышла из дому с ней.
     Люди  не  ошиблись,  возвещая  опасность. Дом Сторка пылал как огромный
горящий  факел.  Черная  ночь  без звезд и месяца на мрачном небе развернула
над  Гори  свой  непроницаемый  полог.  И  только  далеко вокруг пожара было
светло  и  ясно,  как  днем.  Огромная толпа собралась вокруг горящего дома.
Люди  кричали  и метались по улице как угорелые, боясь, однако, подступить к
огню,  продолжавшему  свою  разрушительную  работу. Отстаивать дом Сторка не
было  никакой  возможности, надо было только следить за остальными близ него
стоявшими  зданиями,  чтобы  огонь  не  перешел на них. Сбежавшиеся на место
пожарища  казаки,  вместе  с  горийской пожарной командой, работали вовсю. И
вдруг,   когда  огромная  горящая  балка  упала  с  крыши  армянского  дома,
послышался громкий, отчаянный вопль женщины:
     - Мое  золото! Мои драгоценности! Они остались там... там, в спальне...
под постелью... Принесите мне их, принесите, ради Господа!
     Это  кричала толстая армянка Ириния Сторка, имевшая несколько меняльных
лавочек в базарном ряду.
     Ей  ответили  безжалостным  смехом. Кому из людей была охота подвергать
свою жизнь неминуемой гибели!
     Тогда   Ириния  Сторка,  видя  общее  равнодушие  толпы,  завопила  еще
отчаяннее, еще пронзительнее:
     - Двадцать   тысяч   червонцев...   двадцать   тысяч  остались  там,  в
несгораемом  ящике  под  моей  постелью... О, верните мне их... верните... Я
дам пять тысяч тому, кто принесет их... Я дам больше...
     Но  никто  не  прельстился даже и подобным вознаграждением, видя полную
невозможность проникнуть в дом.
     Тогда  Ириния  точно  обезумела  с  горя.  Она  металась  по  улице как
угорелая и кричала хриплым голосом, потрясая сжатыми кулаками:
     - Трусы  презренные... жалкие трусы... дрожат за свою негодную жизнь...
Слушайте  же, проклятые... пейте мою христианскую кровь... Я даю половину...
Даю десять тысяч червонцев тому, кто мне доставит ящик из огня!
     Едва  только  успела выкрикнуть эти последние слова старая армянка, как
из толпы выдвинулась невысокая человеческая фигура и кинулась в пламя.
     Все   замерли   в   ожидании   и  страхе...  Минуты,  последовавшие  за
исчезновением  человека в недрах огромного костра горящих балок и стен дома,
нам  показались  часами. Все напряженно слушали, ожидая уловить предсмертный
крик  несчастного. Но ни крика, ни стона не слышалось. До нас долетал только
свист пламени, раздуваемого ветром, да шум от падения обгоревших балок.
     - Он  погиб,  храни  его,  Предвечный! - слышались здесь и там набожные
возгласы.
     - Поделом! Пусть не льстится на трудную наживу! - кричали другие.
     - Христианская  душа,  а  должна  погибать,  как  собака!  - послышался
чей-то сердобольный возглас.
     В  ту  же  минуту  человеческая фигура появилась в окне третьего этажа,
вся объятая пламенем.
     Из  моей груди вырвался крик неожиданности и ужаса. В горящем человеке,
прижимавшем  к  груди  заветный  ящик  с  червонцами Иринии Сторка, я узнала
князя Андро Кашидзе.
     Казалось,  гибель  его  была  неминуема.  Одежда  и  волосы его горели.
Искаженное страданием лицо было страшно. Глаза сверкали безумным огнем.
     Он  окинул взором толпу - и дикий, нечеловеческий крик покрыл на минуту
шум пожарища.
     - Помогите! Помогите! - кричал Андро, протягивая вперед руки.
     Но  помочь  ему было невозможно. Чтобы помочь Андро, надо было кинуться
в  пламя,  свирепевшее  с каждой минутой все сильнее и сильнее. Охотников на
отважный  поступок  быть  не  могло.  Напрасно  молил  несчастный,  взывая о
помощи.  Толпа  ахала,  металась,  кричала  и стонала внизу, но ни у кого не
явилось желания помочь ему.
     - Бросай  ящик!  Бросай ящик! - вопила между тем Ириния Сторка. - Благо
ты достал мои червонцы, бросай их вниз!
     Но страшный гул заглушил ее слова.
     Огромный  кусок  стены  с  окном,  на котором стоял Андро, отвалился от
дома, и юноша грохнулся наземь с трехсаженной высоты.
     Дружный  крик  испуга  и  неожиданности  вылетел  из сотни человеческих
грудей при виде жалкой, тщедушной фигуры, распростертой на земле.
     Растолкав  толпу,  пробиться  к  лежащему  на земле Андро было для меня
делом  одной  минуты.  Я  быстро  склонилась  к  несчастному.  Он  лежал без
движения,  хотя  легкое,  чуть заметное биение сердца говорило за то, что он
еще  жив.  Я  сорвала  с  плеч  бурку  и накрыла ею тлеющую голову юноши, на
которой  не  оставалось уже ни одной пряди волос. Беспощадный огонь довершил
свою ужасную работу. От густых черных кудрей Андро не осталось и следа.
     Я  с  трудом  разжала  руки  несчастного,  вынула  из  них  шкатулку  с
червонцами,  в  которую вцепились его судорожно сведенные пальцы, и передала
ее бесновавшейся от радости Иринии Сторка.
     - Кто  может помочь мне? Кто хочет отнести юношу в дом князя Кашидзе? -
кричала я толпе, окружившей тесным кольцом лежавшего на земле Андро.
     Несколько  охотников  выступило  вперед.  Появились  откуда-то носилки;
Андро  осторожно  положили  на них, и печальное шествие, освещаемое горящими
головнями, захваченными с пожарища, тронулось в путь.
     - Он умер? - робко произнес подле меня тихий голосок Тамары.
     Я   совсем   позабыла   среди   волнений  о  девочке  и  теперь,  желая
вознаградить ее за это, ласково сказала:
     - Он  жив,  дитя  мое!  Но  он очень, очень страдает! Пусть твое доброе
сердечко простит ему все дурное и пожалеет его!
     Она помолчала с минуту, потом произнесла убежденно:
     - Если  б Андро не был так алчен к деньгам, несчастье бы не разразилось
над его головой.
     Когда  мы  были уже у дома, нас догнала какая-то полная фигура, бегущая
со всех ног за носилками Андро.
     Я узнала в ней Иринию Сторка.
     - Вот  обещанная плата за труд! - кричала она. - Пусть не говорят люди,
что  Ириния  Сторка обманула несчастного... Тут ровно половина, десять тысяч
червонцев!  Я  могла  бы  сбавить  цену,  потому что на что же теперь деньги
мертвецу!  Не  унесет  же  он  их  в  могилу  за собой! Но раз сказанного не
воротишь... Как условлено было - так и будет!
     И  с  этими  словами  она  бросила  объемистый мешок на носилки рядом с
бесчувственным Андро.
     Между  тем  из дома выбежали люди. Вышел князь Никанор Кашидзе и старая
Барбале.   Шум   расспросов  и  восклицаний  обеспокоил  пришедшего  в  себя
мальчика. Он слабо застонал и заметался.
     По  распоряжению деда князя Андро отнесли в его комнату. Старик Кашидзе
казался  сильно  взволнованным. Он, несмотря на все недостатки внука, все же
по-своему любил его.
     - Вай-ме!  -  стонала  между  тем  испуганная  Барбале.  - Надо лекаря,
лекаря  скорее  из  русского  квартала...  Батоно  князь,  вели же бежать за
лекарем!
     Но  лекаря  звать  не  пришлось. Он уже был тут, подле Андро: услышав о
несчастье, он явился без всякого зова.
     Лекарь  уложил  Андро  в  постель, разрезал тлевшие еще на нем одежды и
приступил к осмотру больного.
     Когда он вышел к нам, осмотрев мальчика, старый князь угрюмо спросил:
     - Он должен умереть, доктор? Говорите правду.
     - Он  будет  жить, если окружить его самым тщательным и строгим уходом,
-  отвечал  доктор, - при нем должен находиться кто-нибудь безотлучно день и
ночь.
     - Кроме  меня, вряд ли кто возьмет на себя эту обязанность, - покачивая
седой  головой,  произнес  князь.  -  Андро  был  резок,  груб  со слугами и
всячески  отравлял  им  жизнь.  Вряд  ли  кто из людей пожертвует ему теперь
своими  заботами  и  бессонными  ночами...  Сам  же  я  занят по хозяйству в
усадьбе  и в виноградниках, а Тамара слишком юна и неопытна для этой роли...
Придется  позвать  сиделку,  которая  бы  ухаживала  за  мальчиком,  -  тихо
заключил князь.
     Меня точно что-то толкнуло вперед.
     - Князь  Кашидзе,  - произнесла я громко, - не берите чужого человека к
больному. Ему будет это неприятно... Я берусь ухаживать за Андро.
     - Вы,  mademoiselle?  -  вскричала  удивленная  Тамара. - Но вы забыли,
верно, что сделал Андро с вами...
     - Т-сс,  - приложив палец к губам, остановила я ее. - Злобе и ненависти
здесь  нет  места,  Тамара. Андро беспомощен и несчастлив, и я должна помочь
ему!
     - Храни   вас   Господь   за  ваше  доброе  сердце,  милая  девушка,  -
растроганно  произнес  старый князь и с отеческой нежностью поцеловал меня в
лоб.
     И тотчас же я заняла место у постели больного Андро.


ГЛАВА IX

                                  Исповедь

     Солнце  вставало в розовом облаке над мирным благоухающим Гори и, снова
купаясь  в  ало-фиолетовом  море,  уплывало на ночь за горы, а Андро Кашидзе
все еще боролся между жизнью и смертью.
     Но  я  не  видела  ни  нежного