Алекс Родин 

                        В ПОИСКАХ ВЕТРА СИЛЫ
 
 
   Эту книгу я посвящаю всем тем, 
   у кого в душе найд„т она отклик 
 
   В поисках ветра силы Праморе Тетис Smiles of the Beyond 
    
 c Alex Rodin, 2000  

                             От автора 
 
   Это странная книга о странных людях, ищущих странные вещи - личную
силу, подлинность мира, мгновения вечно настоящего. Е„ цель - не излагать
какие-то идеи, а описать личную историю автора. События, о которых ид„т
речь, происходили в эпоху 80-х и были связаны с поисками форм духовности,
способных объединить древние учения с современной жизнью. Результатом этих
поисков для меня стала глубокая личная трансформация и обретение новых,
альтернативных ценностей.
   Я благодарен за причастность к моей жизни многим людям, имена которых
упомянуты на этих страницах. В особенности же я хотел бы поблагодарить
Тину, разделившую со мной даль дорог и будни повседневности; а также
Виктора Висенте (vvicente@planet.nl), с которым начинались мои странствия
по дорогам силы.
 
 
 
   В ПОИСКАХ ВЕТРА СИЛЫ
 
   Пролог 
   Дар 
   Великий Полдень 
   Чигирин 
   Трахтемировское посвящение 
   "Время - солнечный сок..."
 
   "Где вкус твой, реальность?"
 
   Ветер силы 
   Солнечная дорога 
   Голубая звезда 
   "Назавжди"
 
    
 
 
   ПРАМОРЕ ТЕТИС
 "Мы входим в лето все глубже и глубже..."
   Полдень. Солнце. М„д.
   "Не думайте и не действуйте, а просто будьте..."
 
   Праморе Тетис 
   Альфа и Омега 
   Сказки Настоящего 
   Weltinnenraum 
   Пепси-кола 
   Метафизическое лето 
   Парапамир 
   Злота осiнь 
   Ахилл 
    
 
 
   SMILES OF THE BEYOND
 
   Даль 
   Море Хан Хай 
   Избранник свободы 
   "Свiт ловив мене, та не впiймав"
 
   Smiles of the Beyond 
   Путешествие в голубую даль 
   Пустыня безветрия 
   Дерево бодхи 
   Год Дракона 
    
 
 
 
    
  
 В ПОИСКАХ ВЕТРА СИЛЫ
  
 
   Пролог 
 
   В апреле 2000 года, когда настали первые по-настоящему т„плые дни,
земля в лесах покрылась ковром весенних цветов и воздух был наполнен их
ароматом, я снова оказался в мире Бучацких гор.
   У порога сельского дома, с которым были связаны многие годы моей жизни,
появилась первая трава, с жужжанием летали шмели, в саду пели птицы и
высоко в небе парил орел, раскинув свои широкие крылья. Впервые после
долгой зимы я переступил порог хаты, вдыхая запахи глины, дерева, сена и
мышей. Топор и коромысло в углу, деревянный стол, несколько старых
почерневших горшков и высохшая ветка калины на белой стене...
   Зачерпнув кружкой воды, оставшейся в ведре с осени, я сел на лавку в
прохладном полумраке. В эту весеннюю пору, когда на деревьях ещ„ не было
листьев и через окна хаты были видны далекие горизонты за рекой, во мне
ожил зов дорог, зов странствий - то чувство, которое так влекло меня в
этих горах уже двадцать лет.
   Прошедшие годы были посвящены поискам альтернативных форм духовности,
способной объединить в себе различные пути и учения, древние и
современные, и подходящей для человека конца ХХ века. Эти поиски и привели
меня на дороги странствий. Так я стал, подобно многим представителям
поколения, выросшего под влиянием эпохи 60-х, "бродягой западного мира",
ищущим нечто странное и более редкое, чем золото, бывшее предметом поиска
бродяг прошлых веков - ищущим запредельное.
   И вот, в очередной раз я здесь - в месте, связанном для меня с
вдохновляющими мгновениями созерцания, творчества и свободы; месте, где
жизнь подарила мне странствия молодости и встречи с необыкновенными
людьми. Двадцать лет назад я впервые попал сюда. С тех пор надолго рюкзак,
ватник, рваные джинсы и кирзовые сапоги стали такой же привычной частью
моей жизни, как огонь костра, запах сельской хаты, палящее солнце,
холодные ветры и яркие звезды.
   Воспоминания пронеслись передо мной... Тогда, в 80-е, когда мы были
бродягами на дорогах, нам временами казалось что эти леса и горы
действительно являются волшебной страной, фантастическим миром мечты и
мифа. В те годы моя жизнь достигла своего зенита, как достигает его в час
полдня солнце. Это была пора метафизической юности, и если спросить, как я
вижу самого себя сейчас, спустя много лет, то я отвечу - вс„ так же, как
летом 1985 или 1986; свободным от всего странником, идущим по дороге.
Сегодня здесь, в этих горах, вс„ изменилось и мало что напоминает о тех
временах - разве что сами очертания холмов на горизонте или настроение,
приходящее иногда ночью у костра... Но воспоминания со временем не только
не угасают а, наоборот, становятся вс„ более яркими.
   И я решил, что нужно написать об этом книгу. В начале 80-х я записывал
свои впечатления и мысли, потом несколько раз пытался упорядочить эти
дневники странствий, перепечатал на машинке и давал читать их друзьям тех
лет. Но это, конечно же, не была книга в настоящем смысле этого слова, а
просто разрозненные заметки, сделанные в разное время. А сейчас стало
ясно, что пришло время по-новому осмыслить тот период жизни.
   Вернувшись через несколько дней домой, я достал старый чемодан -
напоминание о той давней поре - где среди карт, записных книжек и других
вещей хранилась толстая папка с пожелтевшими от времени страницами. К
осени появилась эта книга - "В поисках ветра силы".
    
 
   Дар 
 
   Стремление к поискам самого себя было свойственно мне всегда. В
четырнадцать лет я читал книгу Радхакришнана "Индийская философия", а к
восемнадцати у меня сложился круг друзей - Костя, Витя, Оля и другие - чьи
интересы были связаны с вещами сугубо эзотерическими. Я был погружен в
разные тусовки, встречи в кофейнях, обмен странными книгами в плохо
читаемых ксерокопиях и тонкие магические переплетения человеческого
общения, связанные с выяснением, "у кого Муладхара больше". В то время
ничто, казалось бы, не предвещало, что мне суждено стать охотником за
силой, странствующим по полевым дорогам.
   Но одно дело - читать книги о духовном пути и вести бесконечные
разговоры на эту тему, а совсем другое - найти свой путь, точку приложения
тех или иных учений к собственной жизни. Путь этот для каждого свой и о
н„м не сказано ничего в самых умных книгах - там содержатся лишь описания
опыта других людей, могущие стать для каждого из нас намеком на что-то
сво„. Собственный же путь можно найти только в процессе бытия, в
переживании, изживании самого себя. Я нашел его в 1976, в Год Дракона.
   Тем летом я случайно попал на днепровский остров возле Триполья. Так
получилось - не буду здесь пересказывать все подробности - что попал я
туда не по своей воле и в плохом настроении. Жизнь казалась бессмысленной
и хотелось напиться.
   Отойдя под каким-то предлогом от компании, с которыми мы приплыли на
катере на остров, я ушел на другую его сторону и решил искупаться.
Погрузившись в глубокую прозрачную воду, я испытал великий кайф. Сознание
прояснилось, и когда я вышел на берег, у меня возникло чувство, как будто
лопнул какой то мутный и грязный непрозрачный пузырь, бывший вокруг меня
постоянно, к которому я привык настолько, что не замечал его. Казалось,
что до этого я спал и блуждал в душном лабиринте сновидений, а тут
проснулся, открыл глаза и увидел, что стою на чистом песке и прозрачная
волна ласково ложится на берег у моих ног; в лицо светит яркое солнце, над
головой простирается бескрайнее синее небо и белые чайки носятся в н„м, а
искрящаяся поверхность реки уходит вдаль до самого горизонта.
   Ветер дон„с запах воды, смешанный с запахом дыма от проплывающей баржи.
Вот он, вкус реальности... чувство бесконечности жизни... В этот момент
мне не было никакого дела до того, что будет со мной через пять минут или
через день.
   Но этот яркий миг закончился. В следующие дни, продолжая жить
"обыкновенной"
   жизнью, одурманенной алкоголем и пустыми разговорами, я временами
возвращался в мыслях к тому мигу на острове, который остался у меня в
памяти, как раскрытое окно в залитый светом настоящий мир. Так я
неожиданно обр„л дар силы и, сам ещ„ не зная того - ключ к себе и свой
путь.
   После того лета чувство бесконечности мира стало приходить ко мне чаще
и чаще, а сама моя жизнь начала вс„ больше отклоняться от своего обычного
течения.
   Опьяненный вкусом реальности, вкусом свободы, я обстриг длинные волосы,
купил новые джинсы с красными подтяжками и продал эзотерические книги.
Зачем читать, если там вс„ ненастоящее? А настоящее - вот оно, в запахе
ветра и в уводящей вдаль дороге. "Жизнь - бесконечна"... Потом я объявил
своим прежним друзьям, что навсегда уезжаю в другой город. Потому что если
"жизнь бесконечна", то с интеллектуалами и эзотериками больше
разговаривать стало не о чем - что они знают о вкусе реальности...
   Закончилось дело тем, что меня выгнали с четвертого курса исторического
факультета, потому что я не появлялся на занятиях три месяца, шляясь по
улицам.
   Но это изгнание уже не имело для меня никакого значения и я воспринял
его равнодушно.
   Такой период отречения от прошлого продолжался до лета 1979 года,
принесшего новый "дар силы". Однажды в июле мы с другом юности Ефремом,
сейчас ставшим известным фотографом, решили отправится на лодке на далекий
остров возле Щучинки, в 80 километрах ниже Киева. Сбежав после обеда с
работы (а мы тогда работали в Институте Патона) и собрав вещи, мы отвязали
лодку и заправили 100 литров бензина, потому что поездка предстояла
неблизкая.
   Вырулив под железнодорожным мостом на фарватер, дали полный газ и -
впер„д, на юг, туда, где распахнулась перед нами даль вечернего неба над
рекой. Ниже Триполья плыли в полной темноте, ориентируясь по огням на
буях. Небо над нами было чистым и Млечный Путь пролег от горизонта до
горизонта вдоль реки, как переливающаяся бесчисленными зв„здами дорога в
неизвестное. Так мы плыли довольно долго и чувство счастья нарастало во
мне. Через пару часов мы добрались до нашего места и легли спать в лодке,
качавшейся на волнах под звездами - а счастье не исчезало, оно продолжало
свой танец в глубине души.
   Три дня и три ночи мы провели там, у песчаного обрыва высокой дюны,
подмытой рекой. Противоположный берег, высокий и гористый, образует здесь
дугу, похожую на лук, а наша дюна была в центре этой дуги. Перед нами
простирался весь яркий мир того давнего лета с его безбрежным небом,
контурами незнакомых гор на горизонте, белой точкой "метеора",
отчаливающего от какой-то пристани на правом берегу и уходящего за дальний
мыс. Там, впереди, распахнулась бескрайняя даль, непознанная, огромная и
зовущая своими дорогами, на которых мы ещ„ не были, но куда ничто не
мешало отправится, если есть бензин в баке и чувство свободы в сердце.
   Когда день угасал и небо загоралось красками зари, мы отплывали на
середину реки, бросали якорь и там ночевали на плаву. Плещущая волна
качала лодку, а над головой в небе медленно плыли звездные течения и
странные фигуры созвездий поднимались из-за одного края горизонта,
проделывали свой непостижимый путь и исчезали где-то за Днепром.
   На исходе третьего дня чувство счастья переполнило душу - но уже пора
было возвращаться. Надев свою побелевшую от солнца запачканную бензином
военную форму со следами сорванных погон, ставшую символом этого лета, я
оттолкнул лодку, дернул за ручку мотора, заведя его с пол-оборота и для
меня начался новый период жизни, потому что за эти три дня и три ночи
произошло что-то неожиданное. Я наш„л "место силы", где, казалось, был
шанс на исполнение мечты. Непреодолимый зов вл„к меня к далеким горам на
правом берегу с их едва видимыми белыми обрывами. О них ничего не было
известно, но я чувствовал, что где-то там есть место, изначально для меня
созданное... И если в жизни и суждено свершиться чему-то необыкновенному,
то это сможет произойти именно там. Такое предчувствие возникло в душе,
когда я смотрел с кормы лодки на удаляющуюся сзади дугу далеких гор.
   Позже я узнал, что далекий мыс, на который я смотрел с дюны - это
гребень горы "Маркiв Шпиль". Так я впервые увидел эти места и ощутил зов.
Когда-то давно, в детстве, у нас дома была старая карта Украины - е„ купил
отец, когда меня еще не было на свете. Не знаю почему, но ещ„ тогда мо„
внимание привлекла излучина Днепра между Ржищевом и Каневом. Между селами
"Трахтемиров" и "Зарубинцы"
   (ничего не говорящими для меня загадочными названиями) Днепр делал
крутой поворот, образуя полуостров, на котором желтым цветом были показаны
холмы. Там, напротив Переяслава, когда-то находилось небольшое село
"Монастырец" или, иначе, "Монастырок", названное так от бывшего возле него
в древности Трахтемировского монастыря. Сейчас оно заброшено и от него не
осталось ничего кроме едва заметных развалин нескольких хат. Но во времена
моего детства, когда я рассматривал зеленую карту, село ещ„ жило своей
жизнью. Сверкало над крутыми горами солнце, старые липы дарили свою тень;
бездонная синева неба раскидывалась над рекой и журчал из-под обрыва
крутой горы Маркiв Шпиль источник... прохладная тишина сельской хаты и
голубой небесный свет на е„ белых стенах; парное молоко, свежий хлеб и
красные вишни... Место, изначально для меня созданное... духовная родина...
    
 
   Великий Полдень 
 
   Летом 1980 начались первые путешествия по холмам Приднепровья вместе с
Виктором Висенте, верным спутником моих странствий. Мы обследовали холмы,
поля и овраги в окрестностях Триполья, Стаек, Ржищева. Так мы добрались до
Ходорова - села на правом берегу Днепра, как раз напротив дюны, где я был
в прошлом году. В окрестностях Ходорова мы не раз бродили по полевым
дорогам в зной Великого полдня, созерцая пустоту неба в безжизненных ярах,
пугавших своей неведомой силой.
   В те годы меня вдохновлял образ Заратустры. Сделав из чистых листов
бумаги толстый фолиант с кожаными застежками, переплетенный в грубую
мешковину, я всюду носил его с собой в солдатском рюкзаке, неторопливо
переписывая туда текст книги Ницше, под настроение изменяя его и перенося
события в яры возле Ходорова, придавая им сельский колорит, от которого мы
тогда с Виктором тащились - деды, петухи, "бджоли" и т.п. С этой
рукописной книгой я носился несколько лет, никому е„ не показывая -
единственным человеком, кто е„ случайно видел, была моя подружка Ира, с
которой мы познакомились летом 1981 года на сельскохозяйственных работах
недалеко от Переяслава. Дальнейшая судьба книги примечательна - зимой, в
начале 1983 года я вдруг понял, что слишком привязался к ней и, вспомнив
слова дона Хуана, что воин не должен иметь материальных вещей, в которых
бы фокусировалась его сила, решительно бросил книгу в печь - она
превратилась в дым, растаявший в небе над трахтемировскими горами.
   А символом лета 1980 года стали полевые дороги возле Ходорова и колючие
ветви дикой груши, переплетавшиеся на фоне неба. Что искали мы на тех
дорогах? Великий Полдень, тот миг, когда ты становишься малым, как, как
атом, как точка; неподвижным, как камень на дороге и засыхающая груша на
склоне над яром. Пусть остановится время - вечность; пусть мир сожмется в
одну точку, в которой не останется ничего, кроме всевмещающей,
всепоглощающей небесной бездны...
   Когда настала осень, а потом зима настроение "сжимания мира в точку"
проявилось ещ„ больше. Я тогда приучал себя мало есть, несмотря на мороз
ходил в кожаной куртке и сильно м„рз, испытывая общую слабость, апатию,
блаженную внутреннюю пустоту и холод - тот холод, который поднимается
изнутри тела и от которого не спасешься никакими свитерами. Казалось, это
грань биологической гибели и ощущение того, что смерть где-то рядом,
завораживало.
   А в ту зиму было много морозных дней и яркого солнечного света.
Пошатываясь от слабости, я ш„л после работы домой; улыбаясь, широко
открытыми глазами смотрел на свет догорающего солнечного дня на пустых
стенах комнаты; садился в угол на пол, надевал ватник, нажимал кнопку
магнитофона и слушал музыку - Майлс Дэвис, "Get Up With It". В бесконечной
неопредел„нность ее звуков, в которых, как в звуках эхо-бытия, в звуках
свистящего ветра и в бесформенных дал„ких звуках ночи казалось бы, нет
ничего, угадывалась не только вся мыслимая музыка, но и вообще вс„
возможное.
   Вс„ это напоминало пустое бездонное небо над Ходоровом, небо "Великого
Полдня".
   В н„м тоже, казалось бы, нет ничего кроме бездонной синевы. Но если
запрокинуть голову и долго смотреть в его пропасть, время останавливается,
и в этом мгновении вечности уже есть вс„, что было и вс„, что когда-то
будет. Как будто в небе, в котором пустота и небытие доведены до своего
логического завершения, рождается бесформенный неопредел„нный звук,
дал„кий и огромный, размытый и неописуемый - звучание самой Вселенной,
подобное гулу морской раковины, приложенной к уху. "Благословенная, играй
на Вселенной - пустой раковине, в которой твой ум может резвиться
бесконечно..." - вспоминаются мне слова Шивы из книги Пола Репса "Кости и
плоть Дзэн", которую мы зимой в конце 1980 года читали с Мариной, подругой
тех лет.
   И чем дольше вслушиваешься в этот звук, тем больше он проникает в тело,
становясь "невидимым ветром", танцующим во мне. Тогда исчезала слабость,
голод и холод; не надо было ни горячего чая, ни т„плого ватника. Вс„ это
уже не имеет значения, существовала только неслышимая музыка, звучащая во
мне...
   Вот какое странное настроение жило в душе в ту зиму. Я познал прелесть
пустоты и небытия; понял, как можно сидеть целыми днями на полу под
батареей, глядя в одну точку - как кот, жмурящийся на солнце или как
ходоровский петух на засохшей груше. Можно плюнуть на вс„, нигде не
работать, обрасти бородой, ходить в ватнике, спать на вокзалах - вс„ это
уже не имеет никакого значения. Лишь бы звучала во мне, как эхо, своим
звуком всевмещающая небесная пустота - эта совершеннейшая музыка Вселенной.
    
 
   Чигирин 
 
   Летом 1981 года я нанялся на работу в археологическую экспедицию к
одному известному в то время профессору по имени Дмитро Якович. В планы
археологов входило обследование берега Днепра от устья реки Рось,
находящегося ниже Канева, до Кременчуга. Моя задача была проста -
управлять моторной лодкой "Казанка" и возить на ней археологов, куда они
скажут. Идея мне понравилась, обещая знакомство с интересными людьми и
возможность посетить места, в которых я никогда раньше не был.
   Наше путешествие началось первого августа 1981 года. Погрузив в лодку
экспедиционное снаряжение, я довел свою доверху заполненную всяким
барахлом "Казанку-5" в порт, где е„ и другую нашу лодку - катер "Амур"
должны были погрузить портовым краном на баржу, чтобы доставить их таким
образом в Черкассы.
   Всего нас было 7 человек - Дмитро Якович, археолог Лена, двое студентов
- Володя и Юра, ещ„ один студент из Черкасс - Миша по прозвищу "Философ",
водитель "Амура" Саша и я.
   Порт поразил меня скоплением судов, высокими бетонными стенами пирсов,
р„вом сирен, ошалелыми чайками, низко летавшими над мазутно-радужной водой
и портовыми кранами, проносящими над головой многотонные ржавые контейнеры
(а что, если оборв„тся? Не успеешь даже и пискнуть...)
   Мы пришвартовались к борту самоходки под названием "Богучар", прибывшей
в Киев из Запорожья. Наши лодки подняли портовым краном на палубу баржи, а
вечером "Богучар" загрузился контейнерами и отправился в путь. Саша
отправился пить водку с механиком, которого все называли "Ильич", а я пить
отказался, за что Ильич меня сразу же стал презирать - "Який же ти хохол,
якщо не п'†ш горiлки i не …си сала з часником!" Но я решил, что пусть меня
считают кем угодно, а только за право гордо носить свой хохол "сало з
часником" есть не стану. Забравшись в "Казанку", я накрылся брезентом и
уснул.
   Так исполнилась моя давняя мечта - на барже уплыть куда-то далеко вниз
по Днепру - уплыть в неизвестность, где я ещ„ никогда не был. Баржа плыла
медленно и можно было долго сидеть возле якорных леб„док на горячем
железе. Там всегда был свежий ветер, а