епорелло не дано. Бич службы гонит, за страх он исполняет не с раза первого приказ.
Кощунство свершено, ожили камни - Статуя кивает головой в знак согласия (чай, не Болгария).
До смерти испуган Лепорелло: кричит, но словом описать не смеет обещанье Командора быть в доме у своей супруги Верной.
Дон Гуан не приемлет жестов языка немого, он Слова ветренного верноподданный. Не жалкий трус и не бездельник. Посредник прочь с дороги. Перчатку Статуе в лицо Гуан бросает:
"Я, командор, прошу тебя прийти
К твоей вдове, где завтра буду я,
И стать на стороже в дверях. Что? будешь?
Статуя кивает опять.
О боже!"
Не без суеверий и разумный человек Гуан, глаза его узрели движенье камня. Тень смятенья на бесстрашие легла, непроизвольно он всех клятв преступник и насмешник, ярый ерник, воззвал к Тебе, всевеликий Боже. Лепорелло ликовал, едва за Дон Гуаном поспевая. Хозяин быстро удалялся от места Рокового.
Но место встречи всем назначено другое. Бесстрашен так ли Дон Жуан? На йоту ль не отступит он в Любви? Испугается ли гордый разум предрассудка, что межи не знает мертвых и живых? Узнает Командор, коль в каменном обличье сдержит обещанье, как в жизни он его неукоснительно держал.
Дрожа, как будто в первый раз читаю текст неслыханный, текст тайный, я быстро пробежал страницы до конца. Приникшим, чутким ухом слышал я, как с могилы Статуя сошла, когда Гуан открылся Анне и не был ей убит. Как тяжко, с поцелуем рук быстрее, неотвратимо двигалась она, дверь распахнула в миг поцелуя Анны. Какая стража? Мщенье! Аз воздам Гуану в тот самый миг блаженства, который вскоре обещает полноту и совершенства неизъяснимые Самой Любви. Что содрогнулся? Закричал, забегал? "Я на зов явился". Боже, Дона Анна - не твои они, твоими быть не могут! Дрожишь ты, Дон Гуан. Что? Звал меня и видеть рад? Дай руку.
"Проваливаются".
Любви непреходимая граница найдена. Любить жену убитого - пресамый крайний случай. Из-за нее дуэль смертельная была, но не отношение Гуана к Анне (он ее не знал, не видел, не любил), а мужа бережливость, чрезмерный страх за сохраненье чести жены стал поводом (причинно весьма хлипким, для Лепорелло непонятным, но для благородных грандов достаточным, чтоб род весь истребить) для поединка. Влюбившись позже в Анну, оказался герой виновным без вины -впрочем, как всегда. Именно эта тонкость в развитии отношений в треугольнике открывала дорогу к счастливому соединению сердец. Анна, по ее признанию, вышла за богача под давлением семьи, долг верности мужу сверх всяких сроков искренне хранила. Пока не полюбила, в первый и последний раз. Трагично: влюблена была в того, кого убить должна по зову чести. Не смогла. Упала в обморок, болела б тяжко и заботой любящих к жизни тихо возвращалась. Так, через смерть почти, Любовь одолевает прямо с ней несовместные начала добродетелей иных. Любовь, что жизнь родит, длит свет ее и радость через потери и невзгоды. Вполне заслуживала Анна брачных уз любви счастливой: дословно, просто, без примесей Анна - благодать.
Если б не шутка, в упрямстве гордого бесстрашия Дон Гуана, сорвавшаяся в измывательства ад. Бравада, бахвалов красное словцо...
Такова отгадка. Я книгу закрывал. Не очень бережно, она перевернулась, открытой оказалась первая страница. Знак? Мистический? На случай всякий я послушно заглавие перечитал. "Каменный гость". - Глаза скользнули равнодушно, по привычке. Зато впились в эпиграф. Его-то как я столько раз зевал! От скольких трат меня б избавил Лепорелло, когда ему я с уважением внимал. Здесь наш мудрец простонародный поет из оперы... кого? Конечно, Моцарта. Он выполняет ту же роль, что и скрыпач слепой (знак мудрой отрешенности от жизненных сует) в "Моцарте и Сальери". О чем поет - музыка и слово! - Лепорелло?
"О любезнейшая статуя великого командора!.. Ах, хозяин! Дон-Жуан".
Вся соль трагической развязки в эпиграфе дана. Я вспомнил в школе обращали внимание учеников на эпиграф к "Дочке капитанской": "Береги честь смолоду". И здесь Александр Сергеевич воспользовался тем же приемом. Удачная уловка: не обращает в должной мере, особенно захваченный сюжетом, ослепленный кульминацией и потрясенный развязкой, читатель на заглавие, на эпиграф. Без них произведенья хлебушек не вкусен, не хлебом ведь единым...
Итак, и я дознался до границ любви, вслед за другими многими. С народом солидарен: блюди любови вольность и законы брака, пусть мистика в чести стоит на страже чести. Все на месте. Главное, конечно, ясно. А мистика - она-то мистика и есть.
Тут кто-то громко засмеялся: "Ай, и ты, душа, попался!" Заливный, звонкий смех знакомым мне казался. "Сергеевич? Александр?" - "Я, я палю, очнись!"
Огляделся. Наконец-то дома. За окном деревня. "О Русь", - Гораций. Осень, Перо грызущий Пушкин писаньем увлечен. Жестом он пригласил меня садиться. Стал я наблюдать за часом час его твореньем упоенное смятенье. Автор, режиссер, актеры, зрители и критик хор - толпа разноязыкая, читатель, как домочадцы, колготели в нем. Аа в ком он же сам был, ответить затрудняюсь, мой приятель.
Исчерченный лист за листом кружил и падал. Метелью созидания заворожен, недвижен я в избе иль в заочность вознесен? - не ведаю. Слетая, вдруг меня холодным жаром лист один коснулся, глазами разобрал: "А с третьего щелка
Вышибло ум у старика.
А Балда приговаривал с укоризной:
"Не гонялся бы ты, поп, за дешевизной".
Вот так оценка? Дум созерцанья вдохновенного труда? Или Дон Гуана. Разве я не прав; на сцене я заодно со всеми. Ой, хорошо гостеприимство: сиди, как каменный, молчи, когда охота так многое спросить, да просто поболтать, поплакать, посмеяться от души...
Готова речь сорваться и тут как тут Сверчок просьб и возмущения общелкал Буратино. "Счас, счас... - огрызнулся в нетерпеньи возражений - "с"... (пауза) чета..." - в своем уже витает вновь. Приятельство, гостеприимство, дружба и, наверное, любовь забыты. Он увлечен, но я обижен, скучаю и хандрю. Такая встреча -праздник. Выходит пресный, праздный.
Но невод оброненных слов меня не отпускает. Что делать нам в деревне - на Руси? Заняться прежним перебором? Немь, хоть куда меня неси (Пушкин рядом в творчестве балдеет).
Чем бросил он в меня: счетами или четой? Час болдинский его я знаю - долго не ответит. Займусь и тем и этим. Сколько чет сочтем в трагедии испанской? А для чего? - считать ведь можно так и сяк, нарядами неисчислимо, бесконечно числовое племя. Не значит ли "счас" - "счастливо?" Бред, счастливую чету счесть в действе, где все герои, Лауры кроме с Лепорелло, или уже погибли, или только до ее финала доживут. Как же гений, парадоксов друг? Да, да! там нет и парадоксов: не "счастливая чета", а "счас...", даже "с..." чета! Не фактическое есть, а возможность: возможность и счастья, и возможность четы, и возможность счастливой четы, - вот мне насчет чего считалку точно, быстро указала обмолвка гения. Невнятна и случайна же она и для меня, и для умов всех очень здравых и мистичных в их контекстах. Одушевлен задачей новой и кажется простой, посильной, важной, пустился по следам страстей таинственных, ис-пан-ских. О, Русь, осенней дрязглою порой отзывчивость всемирна.
Первая чета - Инеза с мужем. Счастья нет и быть не может. Она из брака вышла "за", да/на пороге смерти, земному в клятвопреступлении небесного не предпочла. Противно грешники обычно поступают на одре. Муж ее, суровый негодяй, жив потому, что поздно таковым узнал его Гуан. Бедная Инеза, страшная чета, судьба ужасная.
Лаура в бездонности любовной неги не может быть верна единому навек Супругу. Больше всех она Гуана любит, с ним могла бы... Нет, нет, иллюзия, что миг любви они бы длили в вечность брака. Она в любви к нему любви к себе не забывает: "прости меня, но я не виновата, что так любить и ждать тебя устала. ...Другой пришел и я не виновата...". Вернулся ты - начнем сначала, остальные прочь... Измены Лауру обжигали, но не выжигали в сердце ее бездонность страстной неги, придавали ее вкусу горечь и остроту, но не продвигали к верности Одному. Непонятна, неизвестна Лауре жертвенная Любовь "невстречи". Неистребимая, бездонная, она - магнит соперничества любовников, готовых насмерть за обладанье ею. Их у-час-ть - смерть и расставанье ("маленькая смерть"), а не единослиянное сияние Брака.
Лаура - вечный возмутитель "бермудских" треугольников в Любви. Не чета. Уж не это ли отталкивает от нее Дон Гуана? В любви, не как в уме, подобное отталкивается от подобного. На время. Затем ядро любви летит в Мадрит вопреки всем и всему. Значит вдали Гуан отличен от Лауры, не полон, не целен в сущности своей. Он без нее лишь на нее нацелен, стрелой лихой летит точнехонько лишь к ней. Попал, цель и стрела звенят ударом. Все стихло, наутро цель пораженная утрачена, скорей от нег, чтобы гвоздем в прихожей, чтоб вешалкой у Пригожей не стать! Летать от цели к цели, летать, летать! Все цели Всецельный должен поражать, чтобы застыв в горе одной из них не преломиться навсегда в горе поражений бытовых.
Гипотенуза треугольника Лаура от     квадраты (справедливость, по пифагорейству) катетов. Один несчастие Инезы брака. Второй, напротив, завидно счастливый брак Анны с Командором. Так король, так гранды, так народ считает. Жаль слишком рано - без детей - он оборвался. Оборван был "развратным, бессовестным, безбожным Дон Гуаном". Монах так пригвоздил пострела и народ согласен с приговором и, если б не был далеко виновный тяжко, неискупимо, без сомнений руку б приложил к его освобождению земному от смертных сих грехов: "Всех бы их,/Развратников, в один мешок да в море". - Лепорелло, что, что ты врешь? - "Молчите: я нарочно...".
Что врет слуга? Из трех монахом заклейменных грехов один он признает. Но и его вполне достаточно для мешка - морского гроба. Не врет он, от сердца говорит, "косит" меж обращением к монаху официально, вслух и тайно, "молча" Дон Гуану. Чрез несколько минут он сокрушаться будет о целомудрии вдовы, которым вся Испания гордилась справедливо - "квадратно"!
Анна, Анна - кто она?
По священной Книге - благодать. Мать Марии, бабушка Христа. Материнства благодать. Непорочного зачатья людей прародительница, тем отличная от Евы тема жизни новой. Радетельница рождений, возвращающихся из греха, способных и готовых при содействии Любви Духовной к Вечности Чела, лику райкому. Плоть ее - варево Творений, поварское украшенье пре-стола Природы блюдом многих чад себе подобных, блеском радуги космичной, радостной и чуть комичной. Чистота и высота живо-т-варенья чела алмазов огранку получает в верности, в блюденьи брака, в беззаветной, жертвенной преданности Мужу Единому (одному и единственному).
Анна - материнства благодать, очаг домашний, ласка и уют семейный в крепком нерушимом Браке с Мужем (каким? Не торопяся поспешай). Рождение детей и верность мужу, верному покровителю, защитнику крова и крови, родни и Родине.
Как переводится на русский! Чудо-чудное писанья и звучанья. Анна! "На" благодать ни в коем случае не сразу, как Ла-ура! Добивайся - "ан": прочти в сопротивлении, в игре отказов и испытаньях глубины твоих стремлений и желаний бурных возможность "на". "На!" добился, очистительный восторг удвой (квадратна справедливость) и закрепи симметрией зеркальной: "ан-на!", чтобы в последний раз, как в первый, каждый раз робел, трудился, надеялся, любил и верил Благодати, себя ее слугой, не боле, видел в сердце окрыленном. Голубка Ан-на вьет чело-вечное гнездо на доме, в браке верном нет начала и конца, два бесконечности кольца - (. 
Любовь благодатная возможна и на чудный миг, так Анна Керн явилась в волнах лет. Пересечение не завязнет в свиток развиванья. В односторонней тяге - Анна Вульф. И горькое услышит нет Поэт от Аннет (и без отмщения, увы, Лани не оставит). Полнота и целость чистая, Совершенство - редкая случайность. Она зовется издавна так бесконечно просто: Анна... ананан... Всего лишь надо угадать, когда и где да с кем начать. Ан-на или На-ан, Аннет нон стопа? - вот вопрос.
Героиня Наша Анна, та самая и только Она и вне сомнений да - она. Единственная Дона. Женственная благодать Верности и Любви.
Достойную найти б ей пару. Жаль, женат король Испанский. Ему родила б Анна дюжину детей - богатырей сынов, красавиц дочек - птах сердечных. Бедна? Не все же рыцари скупы, не все ж цари казной бедны. 
Дворянка рода знатного Она. Достоинством не уступает 12 великолепным грандам благословенной Родины своей. Де Сольва! Что говорит Вам имя родовое? Иных известий не имею, по-русски вопрошаю глас читателя простого.
Сольва. Соль. Ни саль-ности, ни ярости и ёрности Сальери. Фиглярности девичьей, капризов своевольных провинциалки, попавшей в свет столичный, в ореольность трона нет. Нет и кокетства Евы и лишена любопытства, хотя похожи очень, за исключеньем "е". Прибавь: была б Сольевочка какая! Впрочем, двойняшка Лауры, д-евочек возник бы явный перебор. Меж Анной Сольва и Евой прозрачная, непроходимая стена. Кому "соль совершенства" женской благодати пророчила судьба? Имя указывает точно, не в бровь, а глаз. Зри в зрачок: соль льва.
Среди Мужей, кто Лев? (Король рыдает, рвет и мечет, что вечно исключенье он). Конечно, Командор. Верность женской благодати не может не быть обручена с Верностью Рыцарского Служения. Брак Доны Анны с Командором - так предписали Небеса.
А счастье? Глупое, земное, его искать смирись. "На свете счастья нет..." Не зря народная молва твердит не уставая: будь долгу порожденья верна, брак стерпится, муж слюбится. Разве мать Ларина несчастлива была в деревне с мужем? Отстал сентиментальный бред девического пыла, хозяйство, дом, природа, соседей дружная семья - для этого дарятся сыновья и дочки. Татьяна - ларь души российской. Неги гений хандрил и изнывал, но в ней жену свою признал и... в благородстве отчитал моралью чистою и пресной. Себя в чете так безнадежно обсчитал! Как он потом рыдал...
То, Русь! В Испанию вернемся. Торговец, я тебя поймал. В чем? Две Лауры много, а Донов чести - пруд пруди. И все убиты будут клинком Любви, развратником... Стой, стой, помедленнее кони, куда летим определись. Давай вначале разберемся, честь по чести, с близнецами из рода Дон Альвар.
Альвар. Альфа, первые во всем, всем образцы. И первое из первых. Творится ими - Честь рода и трона Чистота. Все это мы про Дон Карлоса узнали, Командор - брат родной его. Ровны близнецы. У нас один другого превосходит. Кто старший? - Возрос кто больше в чести. Командор. Напрасно лет, минут не тратя, шел он проторенным традицией путем, заслуженно быстрее и лучше всех - средь остальных дворян и в своем роде - добивался орденов, чинов, почета, славы и богатства. Пресамый самый Рыцарь знатный - Командор.
Жиль на свете рыцарь знатный
Он достиг всего во всем земном...
Кроме Любви в браке и детей. В науке страстной неги Он первенствовал, как и в остальном. Сим он от брата Карлоса отличен, по полноте гармонии своего существа, космически обнявшей не только Честь, но и Любовь. Не исключено, что младший избегал сетей Киприды не из-за робкой младости одной. Смерть брата на дуэли за жену его от половины "скверной" рода отвратила. Природа силу набирала, подмывала волю мести и... юноша попался в сети Лауры. Случай? Невольно напомнил бешенством Гуана страсть бесстыдну. И медлил робкий и ревнивый окунуться в пену волн, представшей Ах-роди-ты. И был в пред-порочности убит убийцей брата.
Всё - случаи, всё их сплетенье; неизбежности нагой нет и не будет, слава богу; ее б испугались и окаменели зрители Горгоны в космах змеи.
Гуан девственного Карлоса убил и спас от пятен крови мести. Юная душа в рай вознесется непременно, а Дон Любви еще на пядь оступился в огненну геенну. Об этом ли он уныло мыслил над трупом ,... неостывшим? Жизнь хрупка. Утл уют. Он защищался от натиска безумца, который ждать не мог, не захотел. Виновен смертно без вины большой, собой затолкнут в ад совести, бессовестный по молве народной и кодексу церковному. Где беспрекословность, где неотступность непротиворечий Неба в тебе, а Дона именем Мораль. Открыто ли не лучше упиваться "развратом" Любви, чем прятаться в двойственности публично девственной Морали: Орали, распинали Гуана голоса. Забыться, хоть на миг забыться! Лаура! С кем слаще в бездну страстной неги провалиться...
Скорее в сторону, мы не папараццо. В тени скромняга Командор. Достойный, краеугольный камень может Вечность ждать. Нам смертным не мешало б разгадать его животворящую душу. Вернемся, где оставили Его. В Любви - он первый. Он благодать Ее познал без опыта своих ошибок трудных. О6 ее искал, ждал терпеливо, долго (тридцать лет с неровностью). Смирился, что не посетила Она свет в дни молодости... зрелости... На нет - нет и суда. Маячит старость, дряхлость, смерть. Триумфальный Командор смирился пред легкокрылою любовью. Уж-жаль пчела, не жалей чело твой мед так и не вкусившее, так и по усам его на пиру не пролившее.
Зрел Командор виденье Чистой Девы. Либо-либо. Иль Совершенство Благодати Женской, оправленное в Брак Священный и Непорочное в рождении Детей Украсит Сердце Палладина, иль Ничего ему не надо, не может Верный Идеалу любую Красоту другую воспринять. Последней просто нет, хотя протычь ему 100 глаз ее Восторженный Слепой не видит и не слышит.
Что мимолетом соизволила обронить Княгиня. Что перешепчивает высший свет? Что замесили СМИ? О чем шумит молва? Жених был признан самым знатным, руки достойный дивам крови королевской. Занятно ждать свадьбу небывалую да честной пир на весь на вольный мир, занятно объяснять затейно, гадать кофейно, из "истины источников" верно знать, что вот-вот случится... Время мчится: долг державной службы, раны, опасности отставки, странность судить не-вест и вкривь и вкось... Приелось ожиданье народа. Мир решил, что с женою Командор не так бы доблестен и был. Про извращенье, про здоровье слабость подпускали "смельчаки" слушки из-под воротен. И их презрительно в упор не видел Командор: глаз нету со спины узреть плевателей на платье, а пред лицом восторженное пенье лести (шипя внутри проклятья) приходится терпеть спокойным Олимпийцем и любезно улыбаться. Иронья холодна, но главное Виденье не дает по мелочам взорваться и сорваться со стези.
Плутает Жизни Лабиринт, несется, скачет, стременится Время... Не суждено, увы, Вы розно Родились. Так думал в дреме Командор, Она дремала вовсе не о Нем еще. Амур уж свой обычный, донельзя привычный, случай затевал. Изобретатель бог, как пошло - исконно истина пошла и так прошествует до гроба, как ново, истово, впервые взметнется в каждом - никто не помнит: чрез миг уж кажется всегда, везде так было и пребудет так. Танцует Случай, в танцах непревзойденнейший Маэстро. Благословенно, свято это Место.
Зачем приятель важну встречу назначил в доме, где милым девочкам, созданьям хрупким прививают класс движений величавых, легких, томных тайно, гармоничных явно? Ужель седая сваха не уймется тогда, когда устали трижды все остальные ждать? Уж скольких видел будущих красавиц мой взор, ценитель строгий, устало-равнодушный. Давно черты волшебниц не плывут лебедушкой, а расплываются в зыби зябкой. Зачем в последний раз я дружбе закадычной уступил? Ступить истоптанной стопою на Брег Обетованный не для главы седой, не для сердца, что закалилось в боях Чести.
А вестник Невестин уж стрелу Любви послал и Командор вступает в и-гого - в танц зал. С порога прянул Командор сраженный - вдребезги душа. Трухой опала ожиданий окаменевшая короста. Среди лебедушек Одна, высоконького роста, с обручем златым средь влас, выделывала "па", "па" еще, старательно, не поднимая глаз. Чуть может покосилась на Командора, застывшего в дверях, но никаких "ах!", "ох!" не отразилось в сердце слишком юном. Вслед за Учителем пока "па, па, па, па".
Остался Командор в чудном мгновении высшего даренья Дивы навсегда. Вздрогнул от радушного приветствия Друга, да все же и ему не выдал: То свершилось, преобразилось и забилась Образом Святым Помолодевшая Душа. Друг, делами всеиспанского значенья увлечен, суть заподозрил свой долго чаемый успех, но ныне было всем не до Любви утех. Радехонек был Командор, спасла закалка гранда. Смог предложить прекрасный план, импровизация Триумфом увенчалась полным, их здорово отметил Король земель, в коих Солнце не заходит. По чину полному Командор сравнялс