е двадцать пять лет - борьба  за  то,
чтобы удержать арабов от попыток сбросить ее народ в Средиземное море.  Меир
была бы потрясена, если бы кто-то сказал ей,  что  через  двадцать  лет,  27
марта 1968 года,  она,  Голда  Меир,  будет  единогласно  избрана  четвертым
премьер-министром ее  любимого  народа  и  единственной  женщиной  -  главой
государства в мире.
   Эта российская иммигрантка, обучавшаяся всего лишь один год в колледже  и
выросшая  в  гетто  Милуоки,  стала   единственной   женщиной,   подписавшей
Декларацию независимости Израиля, его первым послом  в  России,  его  первым
министром труда и  социального  страхования,  первой  женщиной  -  министром
иностранных  дел,   и,   наконец,   первой   и   единственной   женщиной   -
премьер-министром.  Ее  дух,  упорство,  уверенность  помогли   ей   создать
государство Израиль и в конечном итоге привели ее  к  тому,  что  она  стала
первой-женщиной-вождем. Меир послужила образцом для будущих  женщин-лидеров,
таких как Маргарет Тэтчер и  Индира  Ганди,  и  вдохновляющим  примером  для
каждой женщины, которую  привлекает  роль  борца  за  власть  международного
масштаба.

ИСТОРИЯ ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ

   Меир, урожденная Голди Мабовитц, появилась на свет  3  мая  1898  года  в
России, в городе Киеве (Украина), седьмым ребенком в семье Моше и Блюмы.  Ее
родители были  очень  неортодоксальными  людьми,  так,  они  поженились  без
традиционного сватовства. (Наличие наследственной неприверженности традициям
очень часто  имеет  тесную  связь  с  рождением  гениев.  Эдисон,  Эйнштейн,
Екатерина Великая, Маргарет Мид -  все  они  из  длинного  ряда  независимых
мятежников.) Жестокая российская действительность  оборвала  жизни  пяти  ее
братьев за девять лет между рождением ее сестры Шаны и ее собственным.  Шана
была настолько старше, что часто в раннем детстве заменяла Голде мать.  Шана
научила ее читать и писать, так как Голда никогда не  могла  позволить  себе
роскошь  посещать  школу,  до  тех  пор  пока  не  переехала  в  Милуоки   в
восьмилетием возрасте.
   Клара, младшая сестра Меир, была на  четыре  года  моложе  нее.  Жизнь  в
России, где Голди  провела  первые  восемь  лет,  была  очень  трудной.  Она
вспоминала в автобиографии: "Ничего не хватало: ни еды, ни теплой одежды, ни
тепла в доме". Она никогда не забывала этот несчастный период своей жизни  и
ужасный опыт русских погромов, которые  навсегда  оставили  отпечаток  в  ее
психике. Голди впервые услышала слова "христоубийцы" в  воплях  погромщиков,
которые убивали невинных людей из-за их веры  и  этнического  происхождения.
Голда говорила, когда ей было семьдесят: "Я помню, как я была испугана и как
сердилась".
   Отец Голди уехал в "Золотую Медину" (Соединенные Штаты),  когда  ей  было
пять. Он нашел работу в Милуоки и вызвал туда  семью.  Ее  мать,  набравшись
смелости, подделала документы, и Голди  должна  была  изображать  пятилетнюю
девочку, хотя в действительности ей было восемь. Ее паспорт был оформлен  на
совершенно  другого  ребенка,  так  как  семья   выезжала   нелегально.   Ее
семнадцатилетняя сестра Шана должна была выдавать себя за  двенадцатилетнюю.
Весь их багаж и одежду украли, и единственной,  кто  не  заболела  во  время
путешествия, длившегося месяц, была  неугомонная  Голди.  Моше  поселился  в
гетто Милуоки, работая на двух работах - плотником  и  рабочим  на  железной
дороге. Мать Голди открыла бакалейный магазин в нижнем этаже своей  квартиры
с двумя спальнями уже через две недели после прибытия в Милуоки. Она даже не
говорила по-английски. Какой вдохновляющий пример для юной Голди, которая  в
девять лет стала работать в магазине!
   Огромное влияние  на  жизнь  Голди  оказала  Шана.  Она  была  для  Голди
героиней, духом революции и учителем в России, а  потом  и  в  Милуоки.  Для
Голди Шана была кумиром, идеалом; она говорила: "Что  касается  меня,  Шана,
возможно, оказала самое большое влияние на мою  жизнь..,  блестящий  пример,
мой самый дорогой друг и мой наставник". Мать для нее тоже была  образцом  -
но другого рода. Она сама, без посторонней  помощи  вела  дела  молочного  и
бакалейного магазина, несмотря на неумение говорить  по-английски,  нехватку
знаний по оптовой торговле, стратегии продажи, продукции.
   В молодости Голди  много  читала.  Она  открыла  для  себя  Достоевского,
Толстого, Чехова и Диккенса. Она не начинала своего формального обучения  до
восьми лет, до переезда в Милуоки, где она закончила начальную школу. (Мид и
Стайнем также запоздали с поступлением в школу.) Голди говорила  на  идиш  и
по-русски дома, по-английски - в  школе  и  с  друзьями.  Деревянные  домики
милуокского гетто выглядели для Голди как  дворцы.  Она  была  так  увлечена
книгами и школой, что страстно  стремилась  стать  школьной  учительницей  в
Милуоки. В  автобиографии  она  говорила:  "Я  с  восьми  лет  мечтала  быть
учительницей".  Голди  была  очень  привлекательной  девушкой.  Ее  школьная
подруга Регина говорила: "Четверо из пяти мальчиков были влюблены  в  нее...
Она была так трепетна и привлекательна".
   Сестра Голди Шана вышла замуж и уехала в Денвер лечиться от  туберкулеза.
Девушки регулярно писали друг другу. Родители Голди  решили,  что  детям  не
нужно  формальное  образование,  и  сосватали  четырнадцатилетнюю  Голди  за
тридцатилетнего  страхового  агента.  Голди,   будучи   бескомпромиссным   и
самоуверенным подростком, сбежала из дому в Денвер к сестре, чтобы  получить
среднее образование. Она прожила  в  Денвере  два  года  со  своей  мятежной
сестрой, которая устраивала в своем доме еженедельные сионистские  собрания.
Эти   собрания   пленили   впечатлительную   Голди   и   превратили   ее   в
квазиреволюционерку. Одним из мужчин, посещавших собрания Шаны,  был  Моррис
Мейерсон, за которого Голди впоследствии вышла замуж. Голди  была  захвачена
движением "Poale Zion" ("Рабочие Сиона") и стала  его  преданным  фанатиком.
Независимость и железная воля  уже  глубоко  и  прочно  укоренились  в  ней.
Поссорившись  с  Шаной,  Голди  возвращается  в  Милуоки,  чтобы   завершить
обучение.  Она  закончила  среднюю  школу  Северного   округа   в   качестве
вице-президента своего класса в  1916  году,  к  тому  времени  уже  глубоко
проникшись идеями сионизма.
   В семнадцатилетнем возрасте Голди вступает  в  "Poale  Zion"  и  начинает
выступать на митингах, будучи еще школьницей и обучая по  ночам  иммигрантов
английскому языку. Она и ее друзья-сионисты благодаря пылкому  энтузиазму  и
горячему участию в движении получили прозвище Zionuts ("сио-чокнутые").  Она
поступила на один семестр в Учительский колледж Милуоки, а  в  свободное  от
занятий время преподавала идиш в еврейском центре.
   Она была очень страстной женщиной во всем,  что  делала,  и  вдохновенным
оратором на английском, идиш и русском. Зимой 1918 года, в девятнадцать лет,
она стала  самым  молодым  и  симпатичным  делегатом  Еврейского  конгресса,
который проходил в Филадельфии. Это было началом большого пути.
   Голди вышла замуж за Морриса Мейерсона в 19 лет, но к  тому  времени  она
уже решила, что ее судьба - жить в Израильском киббуце. Она сообщила Моррису
о своих планах и предложила ему присоединиться к ней. Биограф Меир,  Мартин,
в 1988 году писал: "В своем воображении Голди уже покинула Америку.  В  душе
она уже трудилась где-то в палестинской пустыне." Она сказала  Моррису,  что
он волен последовать за ней или остаться, но для нее  это  вопрос  решенный.
Примером ее упорства и верности долгу является  то,  что  через  две  недели
после свадьбы она согласилась  поехать  на  Западное  побережье  Соединенных
Штатов для того, чтобы собирать деньги, произнося речи о сионизме.  Ее  отец
был взбешен: "Кто бросает мужа сразу после свадьбы и отправляется в дорогу?"
Меир была одержима идеей сионизма. Она ответила отцу: "Я готова  ехать  куда
угодно!" и "То, что меня просят сделать, я сделаю.  Партия  сказала,  что  я
должна поехать, и  я  поеду."  Биограф  Меир  говорит:  "Моррис  был  мягким
человеком и ничего не мог противопоставить жизненной  силе  Голди".  Однажды
приняв  как  факт,  что  нет  другого  решения  еврейской  проблемы,   кроме
возвращения на историческую родину, она сказала: "Я  решила  поехать  туда".
Когда ее спросили, могла бы она поехать  без  своего  молодого  мужа,  Голди
ответила: "Я бы поехала одна, но с разбитым сердцем".
   Голди  стала  признанным  лидером  движения.  В  восемнадцать   лет   она
обратилась за  разрешением  поехать  в  киббуц,  но  ей  отказали  из-за  ее
возраста, хотя в уме она уже связала свою  судьбу  с  Палестиной.  Эта  юная
"сио-чокнутая" два года путешествовала по Соединенным Штатам, собирая деньги
на оплату судна "Pocahontas", зафрахтованного для поездки в  Тель-Авив.  Она
взялась собирать деньги на это путешествие, так как "свободно  говорила  как
на идиш, так и по-английски, и была готова поехать  куда  угодно",  лишь  бы
попасть на этот корабль. Так началась ее история,  продолжавшаяся  пятьдесят
лет. Меир уговорила Шану присоединиться к ней, чтобы превратить Палестину  в
новую родину и будущий дом для "блуждающих евреев".  Шана  оставила  мужа  в
Соединенных Штатах и вместе с Голди и двумя своими детьми села на судно.
   "Pocahontas" направился в Тель-Авив как третья волна эмиграции ("алиях").
Беда ждала своего часа, и он наступил. Голди рассказывала: "Это было  чудом,
что мы пережили эту поездку". Судно вышло в море 23 мая  1921  года  с  23-х
летней Голди, ее мужем Моррисом, ее сестрой с двумя детьми и еще с двадцатью
тремя энтузиастами-сионистами  на  борту.  Путешествие  было  бедственным  с
самого начала: на корабле были мятежи, смерть, приближался голод,  был  убит
капитан. В довершение всего брат капитана сошел с ума.  14  июля  1921  года
группа прибыла в Тель-Авив, полуголодная и без всякого багажа. Их мечтой, их
райским уголком должен был  стать  Тель-Авив,  который  на  самом  деле  был
городком  среди  пустыни,  основанным  лишь  двенадцать   лет   назад,   без
растительности и естественных ресурсов. Это напоминало "другую планету". Все
было так бесплодно и дико, что многие  прибывшие  заплакали,  отчаявшись,  и
захотели вернуться, в том числе и  Шана.  Только  Голди  была  возбуждена  и
говорила:  "Я  глубоко  счастлива".  Остальные  были  глубоко  разочарованы.
Фактически, треть группы впоследствии  вернулась  в  Соединенные  Штаты.  По
прибытии Голди официально изменила свое имя, приняв имя Голда, чтобы  начать
жизнь заново.

ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ КАРЬЕРА

   Меир и ее муж оказались в Палестине, на полоске опустошенной  земли,  240
миль в длину и 60 в ширину. Эта пустыня была воплощением детской мечты Голды
об отечестве для евреев, и  она  полюбила  ее  с  первого  дня.  Меир  часто
говорила: "Еврейский народ имеет право на кусочек земли, где он мог бы  жить
как свободный, независимый  народ."  Она  решила  превратить  эту  застывшую
полоску пустыни в свой постоянный дом. Мейерсоны вступили в  киббуц  ЕМЕК  в
Мерхавии, в коммунальную деревню, более коллективную, чем решился бы создать
любой коммунист. В деревне все было общим: одежда, продукты, дети и супруги.
Большинство жителей  были  больны  малярией,  не  было  уборных,  вода  была
загрязнена, продукты часто были  несъедобны  или  испорчены.  Но  Меир  была
всегда полна оптимизма. Она любила жизнь киббуца и вскоре,  в  двадцать  три
года, ее избрали в управляющий комитет.  Она  стала  делегатом  сионистского
конвента и встретила там многих будущих национальных  лидеров:  Бен-Гуриона,
Берла Кацнельсона, Залмана Шазара и  Давида  Ремеза  (все  они  впоследствии
стали ее любовниками) (Мартин, 1988).
   Шана, сестра и задушевная подруга Меир, говорила  о  ней:  "Голди  хотела
быть не тем, чем  была,  а  тем,  чем  должна  была  быть".  В  этом  точном
определении  новаторского  и  творческого  поведения  -  смесь  Эн  Рэнд   и
Аристотеля. Но творческим вкладом Меир должна была стать  длительная  борьба
против всемирной религиозной дискриминации.  Она  начинала  свою  творческую
борьбу,  собирая  миндаль,  выращивая  цыплят,   присматривая   за   детьми,
преподавая английский, в то время как сама изучала арабский и  иврит.  Жизнь
киббуца оказалась слишком трудной для  Морриса.  Он  ненавидел  ее,  и  пара
вернулась в Тель-Авив, чтобы начать  семейную  жизнь.  В  1923  году  у  них
родилась дочь Сара, в  1926  -  сын  Менахем.  Меир  работала  в  Иерусалиме
секретарем  Женского  трудового  совета  и  держала  прачечную  в   качестве
источника дополнительного дохода. Она была назначена казначеем в 1924  году,
что позволило ей  участвовать  в  различных  международных  конференциях.  В
1928-29  годах  она  стала  делегатом  Американской  Сионистской  партии   и
вернулась в Соединенные Штаты впервые с тех пор, как оттуда уехала.  В  1929
году ее избрали делегатом на Всемирный сионистский конгресс. Именно там  она
увлеклась своим наставником, а вскоре и любовником Шазаром Залманом, который
содействовал се назначению секретарем  Организации  женщин-пионеров  в  1932
году в США, где она организовала американские отделения.  Меир  переехала  в
Нью-Йорк и путешествовала  по  стране  в  течение  двух  лет.  Ее  свободное
владение английским, русским, идиш,  ивритом,  немного  арабским  не  только
способствовало выполнению этой работы, но в еще большей мере  помогло  ей  в
дальнейшей карьере. В автобиографии Меир говорила: "Я не выбирала карьеру. Я
не выбирала профессию. Просто так получилось". На самом деле Меир выбрала  -
мечту, за которой она следовала до самой смерти.
   Мужчина, близкий Меир в этот период  времени,  рассказывал:  "Голди  была
очень инициативной, выполняла разнообразную работу, выделяясь во  всем,  что
бы  она  не  делала".  Ее  биограф  Мартин   (1988)   говорит:   "Она   была
замечательной, очень хорошо  выглядела,  и  всегда  вокруг  нее  была  некая
атмосфера таинственности". Он добавляет: "Ее глаза были  полны  волшебства".
Она стала революционной femme fatale несмотря на то, что  никогда  не  имела
больше двух платьев одновременно и  не  пользовалась  косметикой  в  течение
тридцати с лишним лет. В личной жизни  она  никогда  не  была  одинокой,  ее
постоянно окружал поток тайных романтических связей.
   В тридцатые годы Меир объездила  весь  мир  как  представитель  Всемирной
сионисткой организации и Еврейского агентства  за  Палестину.  Она  занимала
множество постов, включая пост секретаря  правления  "Cupat  Holim",  фирмы,
занимающейся   медицинским   обслуживанием   большей   части   палестинского
еврейского населения. В этот период она была известна  как  Золотая  Девушка
сионистского движения, в то время как жила по-спартански. Зачастую у нее  не
было электричества, газа, персонального телефона, большую часть своей  жизни
она  спала  на  кушетке.  Гиганты  Израиля  были  ее  друзьями,  близкими  и
любовниками. Мартин уверяет,  что  они  любили  ее,  потому  что  "она  была
достаточно сильной, чтобы показать свою слабость". Она могла плакать,  когда
не было еды, но никогда не задумывалась, когда приходилось  с  хладнокровным
спокойствием противостоять вооруженным мужчинам.
   Когда  незадолго  до  Второй  мировой  войны   арабы   присоединились   к
гитлеровской оси, Меир отправилась в путешествие, произнося речи, призванные
убедить ее юных соотечественников  присоединиться  к  Британии.  Ей  удалось
завербовать около 33000 сионистов в Британские вооруженные  силы.  Во  время
войны она была назначена главой Сионистского  политического  департамента  и
служила в Британском военном экономическом консультативном  совете.  В  1943
году Меир пришлось судиться с Британией по вопросу  управления  Палестинским
государством. Она приобрела скандальную известность, не отступив перед лицом
грозного британского судьи. "Вы не должны так обращаться со мной", - заявила
она судье, когда тот пренебрежительно заговорил с ней.  Народ  любил  ее  за
безрассудную смелость.
   В послевоенной борьбе за установление независимого еврейского государства
Голда  присоединилась  к  группе  Бен-Гуриона,  которая  была  арестована  и
заключена  в  тюрьму  в  самое  критическое  время  в  истории  сионистского
государства.  Лидеры  этой  группы   назначили   Меир   номинальной   главой
правительства. В это время  корабль  "Exodus",  перевозя  4700  перемещенных
евреев из Северной Европы, в том числе 400 беременных женщин, направлялся  в
Палестину. Политические махинации Британии и арабов привели к международному
инциденту, когда Британские эсминцы блокировали корабль на пути к Палестине.
Меир приняла в судьбе корабля личное участие  и  ,  вступила  на  его  борт,
бросив  вызов  Британским  вооруженным  силам  и  заявив:  "Вы  все   можете
присоединиться к нам". После инцидента с "Exodus" Альберт Спенсер, секретарь
Британского Военного Совета, сказал: "Голда была самой  одаренной  женщиной,
которую я встречал... Подобно мистеру Черчиллю, она находила простое решение
любой проблемы".
   В 1946 году  Организация  Объединенных  Наций  наконец  проголосовала  за
раздел Палестины и независимость Израиля, что дало госсекретарю США  Джеймсу
Форрестолу повод говорить: "45  миллионов  арабов  собираются  сбросить  250
тысяч евреев прямо в океан". Именно тогда евреи наконец прекратили борьбу за
независимость и начали бороться  за  свои  жизни.  И  эта  борьба  оказалась
безрезультатной. За первые две недели после резолюции ООН 93 араба, 84 еврея
и семь британских солдат были  убиты.  Меир  направилась  в  Иерусалим,  где
борьба приобрела жесточайший характер. Она  проявила  стойкость  и  пережила
кошмар смерти и опустошения. Меир спала по четыре часа  в  сутки  в  течение
нескольких месяцев и на вопросы журналистов о том, как  она  перенесла  это,
отвечала: "Мы просто хотели остаться в живых, а наши  соседи  хотели  видеть
нас мертвыми. Это не тот вопрос, по которому есть  большие  возможности  для
компромисса". Давид Гинзберг, выступая на Еврейском конгрессе в  1946  году,
говорил: "Динамизм - вот ее главная черта... Это  не  стиль  или  схема,  не
что-то, что она выработала или выучила. Это просто ее образ жизни,  это  то,
какой она была всю жизнь, то, чем она  будет  вечно".  Всегда  красноречивый
оратор, всегда умеющая высказаться элегантно и  проницательно  одновременно,
Меир так определила причины их победы в борьбе за  выживание:  "У  нас  было
секретное оружие - отсутствие альтернативы".
   Две большие проблемы возникли на пути становления  независимого  Израиля.
Во-первых, у страны не было денег, во-вторых, король  Иордании  заявил,  что
арабы готовы пожертвовать десятью миллионами своих жизней из  50-миллионного
арабского населения, лишь бы уничтожить полмиллиона евреев в Палестине.  Это
была сомнительная угроза. Арабы собирались пожертвовать 25% своего народа за
240-мильную полоску неплодородной  недвижимости,  которую  евреи  фактически
купили  у  их  предков  . Меир  блестяще  решила
обе проблемы. На заре  независимости  она  решилась  встретиться  с  королем
Иордании Абдуллахом, чтобы предотвратить надвигающуюся войну.  Когда  друзья
предупредили ее, что она может умереть, Меир ответила: "Я готова пойти в ад,
если это даст шанс спасти жизнь хотя бы одного еврейского солдата".
   Меир переоделась арабской женщиной и перешла границу, чтобы встретиться с
Абдуллахом, который, по сути, больше боялся ее, чем она его. Шофер-араб  был
"так испуган, что высадил их прежде, чем они достигли места встречи." Король
спросил, почему она с таким нетерпением борется за независимое  государство.
В своей неподражаемой манере Меир отвечала: "Я не думаю, что 2 000 лет можно
воспринимать как "большую спешку." Она сказала Абдуллаху, что будет война  и
что Израиль в ней победит. В автобиографии она пишет: "Это  была  величайшая
наглость с моей стороны, но я знала, что мы должны победить."
   Еще одной миссией Меир в деле создания новой нации  была  задача