ваторщика  по  кличке
прораб.
   - Нормальный.
   - Гроссбауэр? - задумчиво вскинула брови Марина. - Вы иностранец?
   - Нет, русский, - растерялся экскаваторщик с экзотической кличкой.
   - А  почему  у  вас  фамилия  немецкая?  Гросс  -  большой,  Бауэр  -
крестьянин...
   - Расскажи, - зашептал Петрович, - раз она просит.
   Кофейная чашка исчезла в лапищах экскаваторщика. Он сделал  глоток  и
закашлялся, подавился от волнения.
   Пришлось рассказывать Петровичу:
   - Он, Марина, вы же видите сами,  большой  такой.  Немцы  однажды  на
Святой источник приехали. Увидели  его,  думали,  местный.  Он  тогда  в
трусах и майке ходил. Фотографировать принялись.
   Говорят: гудбауэр, Гроссбауэр... Понравился им "местный  крестьянин".
Вот к нему кличка и прилепилась. Так деревенские его до сих пор и зовут.
   - Ax, вот как! - воскликнула Марина. - Может, еще чего желаете?
   Петрович взглянул на часы. Скоро должен был приехать Полуянов.  Нервы
у прораба были на взводе.
   - Мы уже пойдем, работа ждет.
   - Хорошо, - Марина достала блокнотик, чиркнула в нем карандашиком  и,
оторвав страницу, положила листик перед мужчинами. - Вы  вместе  платить
будете или по отдельности?
   - Сколько с нас? - Петрович машинально полез за портмоне.
   - Кофе у нас дорогой, но мы не растворимый, а натуральный  подаем,  в
кофеварке готовим. Два рубля пятьдесят пять копеек. И, пожалуйста,  если
можно, без сдачи, у меня нет мелочи - утро, не наторговала еще.
   Петрович "охренел в конец". Дрожащими руками  расстегнул  портмоне  и
вытащил десять российских рублей, положил на стол.  Марина  прищурилась,
подняла купюру и посмотрела ее на просвет.
   - Деньги у вас какие-то не правильные. Вы меня за дурочку не держите,
как десятка выглядит, я знаю - она красная и Ленин на ней.
   - Других нет, - развел руками Петрович.
   - Вы меня обманываете, - Марина шмыгнула  носом,  -  это  ненастоящие
деньги, - она заплакала  навзрыд,  как  ребенок,  и  проговорила  сквозь
слезы. - Я думала, вы люди приличные...
   Петрович попытался утешить женщину, присел  возле  нее  на  корточки,
погладил по голове:
   - Не плачь, эти деньги настоящие.
   - Я не дурочка, настоящие деньги отличить умею.
   К строительной площадке выкатила  машина  Полуянова.  Антон  выскочил
из-за руля. Он по дороге передумал  всякое.  Ожидал  увидеть  полыхающие
строительные вагончики,  экскаватор,  свалившийся  в  котлован.  Но  все
выглядело мирно, в особенности пляжный  зонт,  раскрытый  над  столиком.
Следом за Полуяновым из машины выбрался и его спутник, высокий,  статный
мужчина. Антон вез показать стройку представителя  туристической  фирмы,
готового заключить с ним контракт на доставку  желающих  поохотиться  из
Германии. Мужчина хоть и носил в кармане немецкий  паспорт,  но  тем  не
менее отлично  говорил  по-русски.  Десять  лет  назад  Аркадий  Штольц,
этнический  немец,  эмигрировал  из  Казахстана   и   занимался   теперь
туристическим бизнесом. Он не мог понять, чем все так взволнованы.
   Антон сразу бросился к Марине.
   - Что с тобой? Тебя кто-то обидел? Почему ты плачешь? - спрашивал он.
   Женщина смотрела  мимо  него,  закусив  губу,  и  вздрагивала.  Слезы
катились у нее из глаз. Антон попытался повернуть ее к  себе  лицом,  но
Марина упрямо отворачивалась. И он вспомнил брошенную ею фразу:  "Видеть
тебя не хочу!"
   - Петрович, отойдем со мной в прорабскую.
   Петровичу особо рассказывать было нечего.
   - Свихнулась она,  наверное,  -  поставил  диагноз  прораб.  -  Врача
вызывать надо.
   - Погоди, - Полуянов опустился  за  письменный  стол,  подпер  голову
руками.
   -  И  самое  главное,  -  вспомнил  прораб,  -  она  себя  не  только
официанткой представила, а в советских  рублях  цены  называет,  русских
денег не признает. Я ей десятку сую, а она говорит, на ней Ленин  должен
быть нарисован.
   Антон посмотрел в окно. Марина  по-прежнему  сидела  на  корточках  и
плакала, прикрыв лицо передником. Блокнотик выпал из  ее  рук,  и  ветер
листал его страницы.
   - У меня родственник в Твери в "дурке" работает, - Петрович подался к
Полуянову. - Я же понимаю, она дело Краснова наследует.
   А если ей такой диагноз поставят, - прораб покрутил пальцем у  виска,
- наследства ей не видать.
   Практичность Петровича поразила Полуянова. Об этом-то он сам не успел
подумать, хоть и считал себя удачливым бизнесменом.
   - Да, нельзя, - пробормотал он, - никаких врачей.
   Раскрыл кошелек.
   - Откуда у  вас  советские  рубли  найдутся?  -  в  голосе  Петровича
сквозила безнадежность.
   - Попробуй ей это  дать,  -  он  сунул  Петровичу  десятку  долларов,
вспомнив, что по официальному  курсу  в  советские  времена  доллар  был
где-то около девяноста копеек.
   Во взгляде прораба зажглась надежда: "Может, сработает!"
   - А такие деньги у вас принимают? - Петрович отнял от лица  Красновой
влажный от слез передник и показал десять долларов.
   Женщина помяла купюру в пальцах и вернула прорабу:
   - Нам нельзя рассчитываться в иностранной валюте. Законом запрещено.
   - Что-нибудь придумаем, ты не расстраивайся. Мы  же  не  отказываемся
платить. Пошлем человека, сдаст доллары, получит рубли, мы  и  заплатим.
Мы же никуда не уходим.
   Аркадий Штольц наконец решился подойти к странной компании.
   - Вы не смотрите, что я заплаканная, - Марина  поднялась  и,  вытерев
слезы, отставила стул возле столика, - посетителям мы всегда рады.
   - Садись, - прошептал Полуянов, махая рукой Штольцу.
   Тот повиновался. Он не понимал, разыгрывают его или тут в самом  деле
какое-то кафе.
   - Закуривайте, если хотите, - Марина высыпала пепельницу в  картонный
ящик у стены вагончика и вернула ее на стол.  -  Меню  еще  нет,  завтра
напечатают, - заученно произносила она, - поэтому я вам для начала  кофе
принесу.
   - Где дом мельника, знаешь? - обратился Полуянов к экскаваторщику.
   - Кто ж его не знает, вон, за горой.
   - Быстро дуй туда и приведи хозяина.
   - А если он не захочет? -  вспомнив  несколько  отчужденно-надменного
Ястребова, засомневался Гроссбауэр.
   - Делай что хочешь, но приведи его.
   Экскаваторщик как был, в  одних  штанах  и  ботинках  на  босу  ногу,
затопал по тропинке.
   - Он что, уходит? - с отчаянием воскликнула Марина. - Задержите  его,
он не заплатил!
   - Я же остался, вы нам вместе считали, - резонно заметил Петрович.  -
Не волнуйтесь, он придет, обязательно придет.
   Марина принесла Штольцу кофе, убрала грязную посуду со стола.  Журчал
умывальник, позванивали чашки. Мужчины сидели, переглядывались.
   - Извините, я не понимаю, что  происходит,  -  Аркадий  вопросительно
посмотрел на Антона.
   - Если бы я что-то мог объяснить... -  вздохнул  Антон.  -  Она  жена
Краснова. Вдова.
   - Вашего компаньона, который погиб?
   Полуянов кивнул.
   - Не знаю, что с ней произошло.
   - А я тем более, - Штольц развел руками. -  Места  здесь  чудесные  -
луг, речка.
   И здание мне нравится. Вы мне фотографии, конечно, показывали,  но  я
фотографиям не верю.
   Теперь пленку такую делают, что трава зеленее, чем в природе.
   Антон  смотрел  на  немецкого  партнера,  удивляясь,  как  тот  может
говорить о деле.
   - Надеюсь, мы сегодня в охотничье хозяйство  заедем?  У  меня  завтра
встреча в Москве.
   И Антон понял, что это единственное спасение - не ломать  голову  над
тем, что произошло с Мариной, а заняться делом.
   На тропинке показался Гроссбауэр с Ястребовым. Илья шел с удочками  в
руках, на  ногах  резиновые  сапоги  с  отвернутым  верхом.  Издали  они
казались средневековыми ботфортами.
   Марина, завидев хозяина дома мельника,  приободрилась.  Помахала  ему
рукой.
   - Еще посетитель идет, - радостно сообщила она собравшимся за  столом
и вынесла из вагончика два стула.
   Антон не выдержал, побежал навстречу.
   Ястребов вопросительно посмотрел на него:
   - Что случилось?
   - Она вообразила себя официанткой. Вы же в курсе, что ее муж погиб?
   - Да. Она приходила ко мне накануне.
   - И какой она была?
   - Нормальной,  -  пожал  плечами  Ястребов.  -  Конечно,  подавленна,
взволнованна, но абсолютно нормальная. Предоставьте сейчас ее мне.  Как,
кстати, ваша спина?
   - Все прошло, даже следа не осталось.
   - Вот видите, я умею помогать людям.
   - Вы медик?
   - Не совсем, но кое-какое образование у меня есть. Скорее, психолог.
   Дальше расспрашивать Антон не стал.
   Ястребов подсел к столику и, словно в самом деле находился в кафе или
ресторане, взглянул на Марину, мол, посетитель ждет, примите  заказ.  Он
заказал чашку кофе, минералку. Его Марина обслуживала  с  удовольствием,
более обходительно, чем Петровича и экскаваторщика.
   - У меня с приятелем конфиденциальный разговор, - предупредил  Марину
Ястребов, - и, если можно, побудьте, пожалуйста, на кухне.
   - Если понадоблюсь, позовите, - Марина удалилась.
   Антон с надеждой смотрел на Ястребова.
   "Кто он такой? Откуда взялся? Но  почему-то  я  верю,  что  он  может
помочь. От него исходит уверенность и сила".
   - Я говорил с Мариной, - глухо произнес Ястребов. - Ее сумасшествие -
временное, это последствия стресса. Ей захотелось вернуться  в  прошлое,
чтобы забыть настоящее. Вы же  видите,  она  ведет  себя  как  маленькая
девочка, играющая в официантку.
   Антон напрягся. Марина тоже говорила ему об этом.
   - Первой мыслью у вас было обратиться к врачам?  -  он  вопросительно
посмотрел на Антона.
   - Я решил не делать этого.
   - Правильно. Это не болезнь, это игра. Ей во всем нужно  подыгрывать,
и тогда она почувствует себя комфортно.
   - Она разрыдалась, - напомнил Петрович,  -  когда  положила  счет  на
стол, а я дал ей русские деньги.
   - Конечно, счет она принесла в советских. - Ястребов  вытащил  из-под
пепельницы листок.
   - Если мы не заплатим, она вновь заплачет.
   - Истерика - нормальная реакция. Но вы не забывайте, это  игра,  а  в
игре возможно все.
   Марина, подойдите, пожалуйста, - крикнул Ястребов через плечо.
   Краснова с готовностью застыла возле столика:
   - Что-нибудь еще желаете?
   - Нет, счет, пожалуйста.
   Женщина выписала счет и положила его перед Ястребовым.
   - Ваш блокнотик можно?  -  попросил  мужчина.  Оторвал  от  него  две
странички и ручкой написал на них: "Один рубль". И приписал:
   "СССР. 1961". Вот. Пожалуйста, возьмите.
   Женщина без тени смущения приняла  листики  и  бросила  их  в  карман
передника.
   - Извините, мелочи у меня нет. Может, кто-нибудь рубль разменяет?
   - Сдачи не надо, - великодушно разрешил Илья. - А теперь вы, - шепнул
он Петровичу, подвигая блокнотик к нему.
   Расчет с прорабом прошел безболезненно.
   Петрович  сразу  нарисовал  пятерку  и,  получив  два  рубля   сдачи,
счастливо заулыбался. Марина буквально светилась счастьем.
   - Заходите еще, будем рады, - она влажной тряпкой протирала столик  и
убирала посуду.
   - Я должен с вами поговорить, - Ястребов взял Полуянова под локоть  и
повел к реке.
   По дороге не  проронил  ни  слова.  Только  когда  они  оказались  на
мостике, перекинутом через русло, облокотился о перила и сказал:
   - Вы ее любите? - Антон молчал. Илья легонько толкнул его  плечом.  -
Вы обратились ко мне как к доктору и должны быть откровенны.
   - Вы и так это знаете, - тихо промолвил Полуянов.
   - Я знаю. А знаете ли это вы? В некоторых вещах человек  сомневается,
пока не произнесет их вслух или пока не услышит от других. Вы никогда не
задумывались над тем, почему женщины готовы по сто  раз  выслушивать  от
мужчины "я тебя люблю"?
   - Да, - мрачно произнес Антон, злясь на себя, что ему лезут в душу.
   - Значит, вы искренни в своем желании помочь ей, и это хорошо.  Когда
она выглядела спокойнее - в Москве после похорон или сейчас?
   - Тогда на ней лица не было, а теперь она счастлива, смеется.
   - Она не думает о плохом. Неужели вы хотите лишить ее счастья?
   - Но она не в себе.
   -  Извините,  -  не  к  месту  рассмеялся  Ястребов,  -  вы   человек
влюбленный, а влюбленные всегда говорят друг  другу  глупости  и  именно
поэтому  счастливы.  Она  играет  в  официантку,  играет,  будто   стала
маленькой девочкой. И вы должны подыгрывать ей,  другого  выхода  просто
нет. Пусть говорит глупости.
   - И как долго это будет продолжаться?
   - Не знаю. Может быть, день, может, месяц, а может, год,  а  может  и
всю жизнь. Ее мечта исполнилась, и в этом вы ей помогли.
   - В каком смысле?
   - Вы знаете, не  притворяйтесь.  Произносить  вслух  я  не  стану,  -
Ястребов  фамильярно  обнял  Антона  за  плечо.  -  Здесь  ее  никто  не
побеспокоит, если вы этого захотите. На  стройке  все  подчиняются  вам.
Скажите всем, чтобы подыгрывали Марине, так и будет. В Москву ей нельзя,
там много чужих, злых  людей,  ее  кто-нибудь  обидит,  а  здесь  только
посвященные.
   Пусть играет в свое кафе.
   - А потом? - с тоской спросил Полуянов.
   - Я думаю, ей будет  неплохо  и  в  туристическом  комплексе.  Вы  же
собирались открыть в нем бар и ресторан? Немного сумасшедшая  официантка
- украшение для вашего заведения. Опять же  экзотика,  посетители  будут
расплачиваться советскими деньгами... Ресторан в  стиле  ретро.  Хотя  я
замахнулся на будущее, а оно неизвестно. Всегда случается  не  так,  как
предполагает человек.
   Надеюсь, к этому времени все у Марины пройдет так же, как прошла ваша
спина.
   - Но она даже не смотрит на меня, отворачивается, не узнает.
   - У вас снова появился шанс завоевать ее сердце. Это новые  ощущения,
новые желания.
   Она не может простить вам того, что вы сделали с ее мужем, и  поэтому
постаралась забыть вас.
   Радуйтесь, что у нее это получилось.
   Ястребов явно еще чего-то ждал, пытливо глядел на Антона.
   - Да, я не отблагодарил вас за то, что вы вылечили мою спину. Сколько
я вам должен?
   - Деньги? - удивился Илья Ястребов.
   - Когда спрашивают сколько, всегда имеют в виду деньги.
   - Я человек состоятельный, и расплатиться со мной сложно.
   - Но все же? - Полуянова задело. Он всегда  привык  за  все  платить,
чтобы не чувствовать себя обязанным.
   Ястребов сделал вид, что задумался, хотя знал наперед, что  предложит
Антону в качестве оплаты.
   - Я с вас денег не  возьму.  Будем  считать,  я  оказал  вам  услугу.
Окажите и вы мне.
   - Но какую?
   -  Знахарство,  врачевание  -  не  только  мое  хобби,  но  и  способ
существования. Вы построите комплекс, тут появятся туристы,  богатые,  с
Запада. Экзотика всегда привлекает, а я стану ее частью.  Мне  много  не
надо, не препятствуйте,  если  я  буду  встречаться  с  ними.  Они  сами
захотят, чтобы я помог им так, как помог вам, - ладонь Ястребова зависла
над водой. - По рукам?
   Антон колебался недолго. Ему казалось, он пожмет ладонь и после этого
уже ничего не будет должен Илье.
   - Я один ничего не решаю. У меня есть  еще  два  компаньона,  мы  все
учились вместе с Сергеем.
   - Вы договоритесь, они не будут возражать.
   Кстати, с кем вы приехали?
   - Это мой  партнер,  -  Полуянов  наскоро  объяснил,  чем  занимается
Штольц.
   - Вы не возражаете, если я с ним  побеседую?  Он  будет  моим  первым
клиентом. Теперь, когда мы договорились, можно возвращаться.
   Антон с удивлением смотрел на свою руку, пожимающую ладонь Ястребова.
Он даже не успел сообразить, как это произошло.
   - Вы даже оказались в выигрыше, - беззаботно говорил  Илья  Ястребов,
когда шел с Полуяновым по тропинке. - В каждом трагическом событии можно
найти плохую и хорошую сторону. Марина  не  сможет  сама  управляться  с
фирмой мужа, и вы станете руководить от ее имени.
   Деньги никогда не бывают лишними. Вы сможете бывать с ней дольше, чем
раньше.
   - Но она не узнает меня!
   - Познакомьтесь. Ведь она вас  не  помнит,  пока  вы  для  нее  чужой
человек.
   Ястребов бесцеремонно уселся рядом с  Аркадием  Штольцем  и  протянул
руку:
   - Разрешите представиться.
   Через пару минут они уже болтали как старые  знакомые.  Не  прошло  и
получаса, как Штольц уже легко согласился никуда не ехать с  Полуяновым,
мол, он всем доволен,  охот-хозяйство  подождет,  но  контракт  подпишет
непременно. И  удивленный  Антон  смотрел  на  то,  как  Ястребов  ведет
казахстанского немца к себе домой.
   Экскаватор гудел, выбрасывая из котлована ковш  за  ковшом.  Петрович
сидел за письменным столом и составлял список стройматериалов.
   Жизнь как-то наладилась сама собой к изумлению Полуянова.

***

   Марина сидела на крыльце, сжимая ногами кастрюлю с водой,  и  чистила
картошку маленьким перочинным ножиком. Получалось у нее  ловко,  длинные
очистки падали на  траву.  В  кастрюле  картошки  набралось  уже  много,
хватило бы человек на десять, но Марина чистила не переставая. Еще  одна
картофелина булькнула, и вода  перелилась  через  край.  Марину  это  не
смутило, она привычно потянулась за следующей картофелиной.
   Волнуясь, Антон подошел  к  крыльцу  и,  помня  о  совете  Ястребова,
сказал:
   - Меня зовут Антон.
   Марина вскинула голову и слегка растерянно улыбнулась, как  улыбаются
незнакомому человеку.
   - А меня Марина, - она подала Полуянову мокрую руку и  тут  же  вновь
принялась за работу.
   - Вы чистите слишком много картошки.
   - Работа такая, - повела плечами женщина.  -  Людей  в  кафе  вечером
придет много, надо стараться.  -  Она  вытерла  рукавом  лоб  и  указала
перочинным ножиком на недостроенное здание. - Когда построят  гостиницу,
я буду работать в ней официанткой, если, конечно, возьмут.  Сейчас  пока
лето, можно работать и здесь, а настанут холода, будет лучше  спрятаться
под крышу. Вы тоже пришли на работу устраиваться?
   - Я хозяин стройки, - язык ворочался с трудом.
   - Как интересно! - тон Марины сразу изменился. - Вы меня  возьмете  к
себе работать?
   - Считайте, что работаете с сегодняшнего дня.
   Марина бросила недочищенную картофелину, ножик в  траву  и,  вскочив,
обняла Антона за шею. Чмокнула в щеку и тут же отскочила, весело смеясь.
   - Я вас испугала, Антон? Я слишком непосредственна?
   - Нет, - растерялся Полуянов.
   - Я такая счастливая!
   - Картошки уже хватит.
   - Вы так считаете?
   -  Конечно.  Я  знаю,  что  говорю.  Если  окажется  мало,   достанем
что-нибудь из холодильника, - вспомнив, что в  вагончике  есть  припасы,
сказал Полуянов.
   - Значит, до вечера я свободна? Вы мне разрешаете не работать?
   Антон согласно кивнул. Он уже понемногу входил в роль.
   - Тут чудесные места, но я ничего не знаю,  -  огляделась  Марина.  -
Работа, работа, некогда походить, посмотреть окрестности, - она склонила
голову к плечу и облизала губы кончиком языка, острым, влажным.
   - Я покажу  вам,  -  Антон  предложил  женщине  руку.  Марина  охотно
пропустила ладонь ему под локоть.
   - Можно я с вами на "ты"?
   - Хорошо, говорите мне "ты".
   - Но тогда и ты, Марина, должна перестать говорить мне "вы".
   - Неудобно. Но если вы хотите, я попробую.
   Ты, Антон, мне даже нравишься, совсем не задаешься передо мной,  хотя
все остальные тебя слушаются и боятся, я же  видела.  Погоди,  -  Марина
сбросила туфли и пошла рядом с Антоном босиком. -  Трава  такая  мягкая,
влажная, на ней так и хочется полежать.
   - Я знаю. Я родился в этой деревне, - и Антон  принялся  рассказывать
Марине то, о чем она знала в прежней жизни, но напрочь забыла.
   Когда он умолк, Краснова вновь защебетала:
   - Ты только не думай, я не какая-нибудь простушка, я в Москве жила. А
в официантки подалась, когда у меня муж погиб.  Представляешь,  летел  в
самолете и бабах! - Краснова вскинула над головой руки. - Ужас какой-то!
Я сперва себе места не находила, а потом пошла работать  и  успокоилась.
Вот почему я тебя не спрашивала, сколько ты мне платить  будешь,  знала,
ты меня не обидишь.
   Антону хотелось схватить Марину за руки, трясти, пока она не вспомнит
свое прошлое. Он чувствовал, женщина не притворяется, ей  в  самом  деле
кажется, что они знакомы лишь несколько часов.