теперь... Не могу говорить.
Горло... Не могу говорить.
     Де Куртнэ снова потянулся, чтобы обнять его.
     - Фу, черт! Отцепитесь от меня, идиот вы безмозглый!
     Рич надвинулся на него, ощетинившись, как хищник; убийство бурлило  в
его крови.
     Де Куртнэ с трудом выговорил:
     - Милый Бен...
     - Вы знаете, зачем я здесь. Чего ж вы  голову  мне  морочите?  Хотите
обольстить меня? - Рич рассмеялся. - Ловкач. Неужели вы  подумали,  что  я
размякну от вашего маразматического хлюпанья?
     Он размахнулся и влепил де Куртнэ пощечину. Старик отлетел  от  удара
назад и свалился в красное, как рана, кресло - лепесток багровой орхидеи.
     - Послушай, ты, - Рич подошел к де Куртнэ вплотную и, нагнувшись  над
ним, стал бессвязно кричать: - Я жду расплаты много лет. Я  хочу  получить
чистоганом, а ты подсовываешь мне Иудин поцелуй.  А  может  быть,  убийцам
тоже подставляют  другую  щеку?  Если  да,  то  обнимемся,  брат  душегуб.
Облобызаем смерть. Возлюбим ее. Да пребудет на нас благочестие и позор,  и
кровь, и... Нет. Постой. Я...
     Он замолк и по-бычьи затряс  головой;  исступление  давило  его,  как
тугой недоуздок сдавливает шею быка.
     - Бен, - в ужасе прошептал де Куртнэ, - послушай, Бен...
     - Десять лет ты держишь меня за горло. Мы друг другу не мешали, ты  и
я, "Монарх"  и  де  Куртнэ.  Нам  не  было  тесно  ни  во  времени,  ни  в
пространстве,  но  тебе  хотелось  моей  крови.  Хотелось  слопать   меня.
Угробить. Хотелось все прибрать к своим поганым загребущим лапам.  Человек
Без Лица!
     Де Куртнэ недоуменно покачал головой.
     - Нет, Бен, нет...
     - Какой я тебе Бен? Тоже мне друг-приятель нашелся! На той  неделе  я
представил тебе последний шанс с достоинством выбраться из этой грязи.  Я,
Бен Рич. Я просил о согласии. Я умолял тебя покончить  дело  миром,  стать
моим компаньоном. Умолял, как перепуганная истеричка. Отец, будь он жив, в
лицо бы мне плюнул. Да и не только он. У нас в роду такого  срама  еще  не
было. И все же я просил тебя о мире. Так?  Так  или  нет?  -  в  бешенстве
допытывался он у де Куртнэ. - Отвечай!
     Побелевший от страха де Куртнэ ошеломленно глядел на него. Наконец он
прошептал.
     - Да. Ты просил, я согласился.
     - Что ты сделал?
     - Согласился. Я ждал этого столько лет. Конечно, согласился.
     - Ах, ты согласился!
     Де Куртнэ кивнул головой. Его губы беззвучно выговорили буквы WWHG.
     - Что ты там лопочешь? WWHG? И это значит согласился?
     Старик снова кивнул.
     Рич расхохотался.
     - Жалкий старый лгун! Это отказ. Решительный и  окончательный  отказ.
Объявление войны.
     - Нет, Бен...
     Протянув руку, Рич рывком поставил де Куртнэ на ноги.
     И хотя  старик  так  исхудал,  что  стал  легким  как  перышко,  Ричу
почему-то показалось, что на его руке  повис  невыносимо  тяжкий  груз,  а
прикосновение к коже де Куртнэ обожгло ему пальцы.
     - Что ж, значит, война? Война и смерть?
     Качая головой, де Куртнэ пытался что-то объяснить ему знаками.
     - Ты сам отверг  сотрудничество.  Ты  отверг  мир.  Значит,  остается
смерть. Таков твой выбор.
     - Бен... Нет.
     - Ты согласишься на мои условия?
     - Да, - прошептал де Куртнэ. - Да, Бен. Да.
     - Ты лгун. Ты жалкий старый лгун. - Рич засмеялся. -  Но  ты  опасный
тип. Я тебя раскусил. Вон какой придумал фокус. Изображаешь слабоумного, а
простаки на это ловятся. Только  меня  тебе  не  поймать.  Ни  за  что  не
поймать.
     - Я не... враг тебе, Бен.
     - Это верно, - отрезал Рич. - Ты больше мне не враг, ты  покойник.  С
того мгновения, как я вошел в этот цветочный гроб,  ты  покойник.  Человек
Без Лица! Ты в последний раз слышишь мой крик. Тебе конец!
     Рич  выхватил  из  кармана  револьвер.  Нажал  на  кнопку,  и  оружие
раскрылось, будто расцвел стальной цветок. Де Куртнэ  тихо  застонал  и  в
ужасе попятился. Рич подошел и нему, схватил, зажав как в тиски. Де Куртнэ
дергался, тщетно пытаясь освободиться,  и  умоляюще  смотрел  ему  в  лицо
остекленевшими, слезящимися глазами.  Рич  запрокинул  ему  голову.  Чтобы
осуществить свой план, он должен был выстрелить прямо в рот де Куртнэ.
     В это мгновение в комнату влетела  полуодетая  девушка.  Ошеломленный
Рич увидел за нею коридор и в конце его открытую  дверь  спальни.  Девушка
едва успела второпях набросить серебрящийся, как иней,  шелковый  халатик,
ее желтые волосы разметались, темные глаза расширились от испуга... Ударом
молнии сверкнувшая дикая краса.
     - Папа! - закричала она. - О боже мой! Папа!
     Она кинулась к де Куртнэ. Не отпуская старика,  Рич  быстро  заслонил
его. Девушка остановилась  как  вкопанная,  шагнула  назад,  потом  вдруг,
вскрикнув, бросилась к ним сбоку. Мгновенно обернувшись, Рич  со  страшной
яростью занес над ней стилет. Девушка ускользнула от удара,  но  не  могла
теперь приблизиться к ним: ей мешала кушетка. Рич просунул кончик  стилета
между зубами старика и разжал его челюсти.
     - Нет! - крикнула девушка. - Не надо! Ради всего святого! Папа!
     Ей удалось выбраться из-за кушетки, и она снова к ним подбежала.  Рич
сунул  дуло  револьвера  в  рот  де  Куртнэ  и  спустил  курок.   Раздался
приглушенный взрыв, и из затылка  де  Куртнэ  с  силой  выбросило  сгусток
крови. Рич выпустил из рук обмякшее тело старика,  бросился  к  девушке  и
схватил ее. Она вырывалась, кричала.
     Внезапно закричал и Рич. Страшная судорога свела его тело,  и  он  не
мог удержать девушку. Она упала на колени и поползла к отцу. Застонав, как
от боли, девушка вытащила револьвер, все еще торчавший  у  него  изо  рта.
Потом она прильнула  к  вздрагивающему  телу  старика  и  застыла,  молча,
пристально вглядываясь в его восковое лицо.
     Рич с усилием глотнул воздух и, сжав кулаки, так сильно ударил друг о
друга костяшками пальцев, что стало больно. Когда шум в ушах немного стих,
он двинулся к девушке, пытаясь собраться с мыслями и на  ходу  перестроить
свой план. Ему и в голову не приходило, что здесь окажется дочь де Куртнэ.
Никто о ней ни разу не упомянул. Паршивец Тэйт! Девчонку  придется  убить.
Ему...
     Девушка обернулась и  метнула  на  него  взгляд,  полный  панического
ужаса. Опять ударом молнии сверкнула ее дикая краса: желтые волосы, темные
глаза и брови. Она  вскочила,  увернулась  от  его  еще  непослушных  рук,
подбежала  к  инкрустированной  драгоценностями  двери  и,  распахнув  ее,
выбежала в прихожую.  Дверь  захлопнулась  не  сразу;  Рич  успел  увидеть
оцепеневших на скамье охранников и девушку, которая молча сбегала вниз  по
ступенькам, унося в своих руках револьвер... унося Разрушение.
     Рич пришел в себя.  Кровь  опять  пульсировала  в  его  жилах.  Тремя
огромными прыжками он добрался  до  двери,  вихрем  вылетел  из  прихожей,
скатился с лестницы и очутился в картинной галерее. В галерее было  пусто,
но он успел увидеть, как затворяется  дверь,  ведущая  в  крытый  переход.
Девушка по-прежнему бежала молча. Она не подняла тревоги. Сколько  времени
еще пройдет, прежде чем она всполошит своим криком весь дом?
     Рич пронесся по галерее и вбежал в крытый  переход.  Там  по-прежнему
стоял кромешный мрак. Он, спотыкаясь, ощупью добрался  до  противоположной
двери,  вышел  на  площадку,  которая  вела  в  концертный  зал,  и  опять
остановился. В доме ни звука. Все спокойно.
     Рич спустился по ступенькам. Ему было жутко в этом безмолвном  мраке.
Почему она не кричит? Где она? Рич вышел из Восточной  арки  и  по  тихому
плеску фонтанов определил, что он находится в конце большого зала. Где  же
девушка?  Где  прячется  она  в  этом  непроницаемо-черном  безмолвии?   А
револьвер? О господи! Если найдут револьвер, ему не удастся сбить с  толку
полицию.
     Кто-то тронул его за руку. Рич дернулся как  ошпаренный.  Он  услышал
шепот Тэйта:
     - Я вас все время прикрывал. У нас ушло ровно...
     - Сукин ты  сын!  -  взорвался  Рич.  -  С  ним  была  дочка.  Какого
дьявола...
     - Тихо! - цыкнул на него Тэйт. - Я это сейчас прощупаю. Не мешайте.
     Прошло секунд пятнадцать жгучей тишины; щупача вдруг начало трясти.
     - Боже мой, - заскулил он испуганным голосом. - Господи боже мой...
     Его испуг подействовал на Рича  как  катализатор.  К  нему  вернулось
самообладание. Он снова мог думать.
     - Заткнитесь! - буркнул Рич. - Пока еще вам не грозит Разрушение.
     - Нужно убить и ее тоже, Рич. Вам нужно...
     - Заткнитесь! Сперва разыщите ее. Обшарьте весь дом. Вы уже  извлекли
из моего сознания ее приметы. Найдите ее. Я буду ждать у фонтана. Мигом!
     Он оттолкнул от себя Тэйта, и неуверенно ступая в темноте, подошел  к
фонтану. Перегнувшись через выложенный яшмой край фонтана, Рич обмыл  свое
разгоряченное лицо. Оказалось, что из фонтана бьет не вода, а бургундское.
Рич вытер лицо, не обращая внимания  на  глухую  возню  с  другой  стороны
фонтана. Несомненно, там кто-то купался в  вине,  то  ли  один,  то  ли  в
компании.
     Рич лихорадочно соображал. Девчонку найти и убить. Если револьвер все
еще у нее, то убить, конечно, так же, как ее отца, - из револьвера. А если
его нет? Как поступить? Задушить ее? Нет... утопить в  фонтане.  Она  ведь
совершенно голая под этим  шелковым  халатиком.  Халатик  сбросить.  Когда
обнаружится труп, все подумают, что это  одна  из  приглашенных,  чересчур
увлекшаяся хмельной ванной. Но ему нужно спешить... спешить...  спешить...
Успеть, пока не кончится эта дурацкая  игра  в  "Сардинки".  Куда  девался
Тэйт? Где девушка?
     Спотыкаясь в темноте и тяжело дыша, подошел Тэйт.
     - Ну?
     - Ее нет в доме.
     - Вы подозрительно быстро вернулись.
     - Подозревайте кого  вам  угодно,  только  не  меня.  Зачем  мне  вас
обманывать? В доме нет никого с такими данными. Она ушла.
     - Ее кто-нибудь видел?
     - Нет.
     - Господи! Где же ее искать?
     - Нам тоже следовало бы уйти.
     - Это,  конечно,  так,  но  сбежать  не  попрощавшись  мы  не  можем.
Разумеется, нам нужно как можно скорей приняться за поиски. И  все  же  мы
должны уйти из дома так, чтобы это  никому  не  показалось  странным.  Где
Золоченая Мумия?
     - В кинозале.
     - Смотрит передачу?
     - Нет, они еще не кончили играть в "Сардинки". Их там как  сельдей  в
бочке. Собрались уже все, кроме нас с вами.
     - В одиночестве бродящих по темному  дому.  Ну  что  ж,  пора  и  нам
примкнуть к большинству.
     Он крепко сжал дрожащий локоть Тэйта и потащил щупача в  кинозал.  На
ходу он выкрикивал жалобным голосом:
     - Э-э-эй!.. Где вы прячетесь? Мария! Мари-и-ия! Где вы прячетесь?
     Тэйт истерически всхлипнул. Рич грубо его встряхнул.
     -  Не  раскисать!  Через  пять  минут  мы  выберемся  отсюда.   Тогда
волнуйтесь на здоровье.
     - Но если нас  задержат,  мы  не  сможем  разыскать  эту  девушку.  И
тогда...
     - Нас не задержат. Смелость, дерзость,  целеустремленность.  Вот  три
кита, Гас, на которых все стоит.
     Рич распахнул дверь в зал. Здесь было жарко от множества  скопившихся
в комнате тел, но так же темно, как и всюду.
     - Эй! - крикнул Рич. - Где вы попрятались? Никого не могу найти.
     Молчание.
     - Мария, долго мне бродить тут в темноте?
     Послышался бессвязный приглушенный говор, потом смех.
     -  Ах  ты  мой  бедненький!  -  воскликнула  Мария.   -   Все   самое
интересное-то пропустил.
     - Мария, где ты? Я пришел попрощаться.
     - О, не уходи еще.
     - Уже поздно, дорогая. Не могу. Завтра с  утра  я  должен  околпачить
одного приятеля. Где ты там, Мария?
     - Поднимись на сцену, миленький мой.
     Рич прошел по проходу, нащупал ступеньки и поднялся на сцену.  Спиной
он ощутил холодное прикосновение проекционного шара. Кто-то крикнул:
     - Порядок. Теперь он попался. Свет!
     Белый поток  света  залил  экран,  ослепив  Рича.  Расположившиеся  в
креслах вокруг сцены гости сперва  было  загоготали,  но,  разглядев  его,
возмущенно взвыли.
     - Бен, ты обманщик, - возмутилась Мария. -  Так  нечестно:  ты  одет.
Знаешь, как мы тут застукали всех остальных? Это же сказка!
     - В другой раз расскажешь, моя прелесть, - Рич вытянул руку,  готовый
склониться в изящном прощальном поклоне. - Мое почтение, мадам.  Благодарю
за... - Он вдруг осекся, потрясенный. На его ослепительно белой  кружевной
манжете гневно загорелось красное пятно.
     Не в силах вымолвить  ни  слова,  Рич  глядел,  как  рядом  с  первым
появилось второе пятно, потом третье. Он отдернул руку,  и  красная  капля
шлепнулась на пол перед ним, а вслед за тем неумолимо и медленно  одна  за
другой посыпались сверкающие алые капельки.
     - Это кровь! - завизжала Мария. - Кровь! Там наверху кто-то  истекает
кровью. Ради бога, Бен... Не можешь же ты меня  бросить  в  такой  момент.
Свет! Свет! Скорей зажгите свет!



                                    6

     В 12.30 ночи аварийный полицейский патруль  прибыл  в  особняк  Марии
Бомон, получив из местного участка извещение: "GZ  Бомон  YLP  -  R",  что
означало "Есть сведения, что по адресу Бомон Хауз, 9, Парк Саут, произошло
нечто противозаконное".
     В 12.40 патруль  доложил:  "Акт  криминального  характера,  возможно,
уголовное преступление 3-А", после чего в Бомон Хауз  выехал  из  местного
участка капитан полиции.
     В час пополуночи в Бомон Хауз прибыл Линкольн Пауэл, срочно вызванный
взволнованным помощником инспектора.
     - Уверяю вас, Пауэл, что это "преступление 3-А". Готов поклясться.  У
меня просто дух захватило. Я уж не знаю, радоваться мне  или  дрожать,  но
одно несомненно - с этим делом никому из нас не справиться.
     - Что вас так напугало?
     - Судите сами. Убийство -  это  отклонение  от  нормы.  Насильственно
оборвать жизнь себе подобного способен только  человек  с  деформированным
душевным  строем,  что  неизбежно  отражается  и  на  его   телепатических
приметах, ведь так?
     - Да.
     - По этой причине уже  больше  семидесяти  лет  никому  не  удавалось
осуществить  "3-А".  В  наше  время  невозможно  оставаться  незамеченным,
замышляя убийство. Человек с искаженным душевным строем так же бросается в
глаза, как, скажем, если б он имел три головы. Вы, щупачи,  выуживаете  их
задолго до того, как они что-нибудь предпримут.
     - Мы пытаемся это делать... В тех случаях, когда сталкиваемся с  ними
лично.
     - Ну, знаете ли, сейчас на  каждом  шагу  развелось  такое  множество
щупаческих рогаток и фильтров, что  человеку,  ведущему  нормальный  образ
жизни, невозможно сквозь них проскочить. Для этого нужно быть отшельником.
Но отшельники никого не убивают.
     - И то правда.
     - В данном же случае имело место тщательно подготовленное убийство, а
убийцу никто не заметил. О нем никто ни разу нам не сообщил. В  том  числе
даже эспер-секретари Марии Бомон. Отсюда можно сделать вывод, что замечать
было нечего. Патологический душевный строй, искаженный до  такой  степени,
что человек стал убийцей, почему-то не отразился на его  телепатемах.  Вот
парадокс, который, черт возьми, я не в силах решить.
     - Понятно. Что вы намерены сделать?
     - В  этом  деле  чертова  гибель  неувязок,  с  них  и  надо  начать.
Во-первых, мы знаем, чем убит де  Куртнэ.  Во-вторых,  исчезла  его  дочь.
В-третьих, кто-то обокрал охранников де Куртнэ ровно на час  жизни,  и  мы
понятия не имеем, каким образом это сделано. В-четвертых...
     - Достаточно и трех... Я еду.


     Большой зал Бомон Хауза залит резким белым  светом.  Повсюду  мундиры
полицейских. Суетливые, как жуки, снуют эксперты в белых  халатах.  Гостей
(уже  одетых)  собрали  в  середине  зала,  и  они  мечутся,   как   стадо
перепуганных быков на бойне.
     Скользя вниз по восточному эскалатору, Пауэл,  высокий,  стройный,  в
черном смокинге с белой манишкой, уже с первых секунд ощутил хлынувшую  на
него волну неприязни. Он торопливо бросил находившемуся  в  зале  Джексону
Беку, полицейскому инспектору-2:
     "Как ситуация, Джекс?"
     "Сложная".
     И тут же, перейдя на неофициальный  арго  полицейских,  созданный  на
искаженной  семантической  и  образной  основе  и   системе   персональных
символов, Бек добавил:
     "Осторожней. Здесь есть щупачи".
     После чего за микродолю секунды познакомил Пауэла с обстоятельствами.
     "Ясно. Дело дрянь. Что  это  все  они  сгрудились  посреди  зала?  Вы
затеваете представление?"
     "Да. Злодей и избавитель".
     "Это необходимо?"
     "Здесь одни подонки. Избалованные. Распущенные. Помощи от таких ждать
нельзя. Что-то узнать от них можно только хитростью,  и  в  данном  случае
игра стоит свеч. Я буду злодеем. Вы их избавителем".
     "Одобряю. Молодец. Хороший план".
     На  середине  спуска  Пауэл  приостановился.  Он  сурово  сжал  губы.
Глубокие темные глаза уже не  светились  дружелюбием.  На  лице  появилось
возмущенное выражение.
     - Бек, - рявкнул он, и его голос эхом прогремел  по  залу.  Наступила
мертвая тишина. Все взгляды обратились к нему.
     Инспектор Бек сердито повернулся к Пауэлу и с вызовом ответил:
     - Здесь, сэр.
     - Это вы тут распоряжаетесь, Бек?
     - Да, сэр.
     - Любопытные у вас, однако, представления о том, как вести следствие.
Сгоняете гуртом, будто скотину, ни в чем не повинных людей.
     - Нечего сказать, неповинные, - огрызнулся Бек. - Эти  ни  в  чем  не
повинные человека убили.
     - Все эти люди, Бек, невиновны. До тех пор, пока  не  будет  выяснена
истина, всех присутствующих здесь вы должны считать ни в чем не  повинными
и обращаться с ними со всей возможной учтивостью.
     - Что? - фыркнул Бек. - С этой бандой лжецов?  Учтиво  обращаться?  С
этим великосветским быдлом, сволотой, погаными гиенами...
     - Да как вы смеете? Сейчас же извинитесь.
     Бек засопел и свирепо сжал кулаки.
     - Инспектор Бек, вы меня слышите? Немедленно извинитесь  перед  этими
леди и джентльменами.
     Бек бросил взгляд на Пауэла и повернулся к  гостям,  которые  во  все
глаза таращились на эту сцену.
     - Прошу прощения, - буркнул он.
     - И зарубите себе на носу,  Бек,  -  грозно  добавил  Пауэл.  -  Если
что-нибудь подобное повторится, я вас разжалую. Из грязи вылезли  и  снова
плюхнетесь туда же. Ну а теперь  убирайтесь  и  не  показывайтесь  мне  на
глаза.
     Пауэл спустился в зал  и  улыбнулся  гостям.  В  один  миг  он  вновь
преобразился. Нечто неуловимое в его манерах наводило гостей на мысль, что
в душе он такой, как они. Даже  в  его  произношении  чуть  проскальзывало
модное пришепетывание.
     - Леди и джентльмены, разумеется, каждого из вас я знаю  в  лицо.  Но
поскольку сам я не столь знаменит, позвольте представиться вам -  Линкольн
Пауэл, префект парапсихологического отдела.  Префект  да  к  тому  же  еще
парапсихологический отдел. Не правда ли, какой старомодный титул? Пусть он
не смущает вас, - Пауэл направился к хозяйке дома, приветственно  протянув
руку. -  Дорогая  мадам  Мария,  какое  волнующее  завершение  изысканного
вечера. Я всем вам завидую. Вы войдете в историю.
     Гости оживились, по их рядам пробежал довольный ропот.  Мрачная  туча
враждебности  рассеивалась.   Мария,   машинально   охорашиваясь,   словно
зачарованная взяла его руку.
     - Мадам... - он смутил  и  растрогал  Марию,  с  отеческой  нежностью
запечатлев на ее лбу поцелуй.  -  Очень  вам  сочувствую.  Эти  мужланы  в
полицейских мундирах были, конечно, несносны.
     - Ах, дорогой префект! - с доверчивостью ребенка Мария  уцепилась  за
его руку. - Я так напугалась.
     - У вас в доме найдется тихая комната, где  все  мы  могли  бы  уютно
устроиться и посидеть, пока не завершится эта тягостная процедура?
     - Да, конечно. Мой кабинет, дорогой префект Пауэл.
     Мария так вошла в роль милой крошки, что начала картавить.
     Махнув рукой стоящим сзади  полицейским,  Пауэл  щелкнул  пальцами  и
приказал тут же выступившему вперед капитану:
     - Пров