Калиф, турецкий посол.  Посольство  заявило,  что  сердечный
приступ, а по правде  он  самоубился.  Вляпался,  раскрутили  его  уличные
ребята. Ну, сама знаешь, как это бывает. Заклеиваешь шлюху. Она ведет тебя
к себе поразвлечься. Ловят тебя с поличным, да еще пленки показывают, путы
и покупаешь эти пленки. Только эта шобла не стала  продавать  пленки,  они
раскрутили его на хороший шантаж. И знаешь, как?
     - Н-незн-наю и знать не хочу.
     - Кинули они посла этого - полный облом.  Шлюха  та  совсем  не  была
взаправдашней мочалкой, это как раз и был этот  самый  -  ну,  обвиняемый,
которого там сейчас трахают, Труйдж совсем охренел от страха и...
     - Пожалуйста, - бессильно взмолилась Деми. - Я хочу домой.
     Галантно  препровожденная  галантным   кавалером   до   самой   двери
("Герл-Гард"  -  надежный  гарант),  она  не  глядя  подмахнула  аккуратно
составленные Самсоном счета, заперла все замки и чуть не рухнула тут же, у
двери.


     (Постскриптум к  приключениям  Деми:  уж  сколько  лет  нас  изводили
представители турецких куполов  (для  тех,  у  кого  слабо  с  географией:
располагаются турецкие купола на Ганимеде) - вынь да положь им  объяснение
этого загадочного самоубийства. Когда Деми поведала мне в конце  концов  о
своих развлечениях, вся  загадочность  мигом  исчезла  Несчастная  девушка
нарвалась на эти кошмары по вине - в некотором смысле - Роуга, так  что  и
здесь он сыграл для нас - в  некотором  же  смысле  -  обычную  свою  роль
"Пойнтера".)
     На  следующее  утро  Деми  не  только  тошнило,  появились  некоторые
дополнительные обстоятельства. Теперь не оставалось  сомнений,  что  нужно
показаться врачу. Она позвонила в "Медиа", сказала, что  больна,  а  затем
связалась со своей  настоящей  матерью,  все  еще  жившей  в  Виргинии,  и
отправилась к ней на консультацию.
     Теперь попробуйте представить себе, что вы - титанианский полиморф. И
вы добровольно расстались с  родиной,  так  как  предпочитаете  -  подобно
бесчисленным другим титанианцам во все века истории человечества - жить на
Земле и вам нравится избранная вами роль всеми уважаемого терапевта. Ну  и
какую же внешность  вы  себе  придумаете  для  постоянного,  так  сказать,
употребления? Как, по-вашему, должна выглядеть  женщина-врач?  Мать  Деми,
доктор Алтея Ленокс, взяла за образец  величайшую  из  королев,  Елизавету
Английскую.
     Консультация, естественно, велась на титанианском. По причине  полной
невозможности изложить на бумаге химическую беседу, я оставляю тут пробел;
заполните его, если хотите, знаками трех ваших чувств - вкуса, обоняния  и
осязания. Задача не из простых - у титанианцев крайне сложная  грамматика.
Например:  тактильное  ощущение   туго   натянутой   тетивы   лука   можно
использовать как глагол для запаха лука - но только  в  том  случае,  если
подлежащее фразы обладает едким вкусом.
     За все эти три дня было произнесено единственное земное слово:
     - К_р_о_л_ь_ч_и_х_а.
     Деми вернулась в Нью-Йорк совершенно потрясенная.


     Уинтер закончил эпическое повествование о приключениях на Ганимеде  и
осторожно снял со своей шеи пси-кошку, буквально  зачарованную  то  ли  им
самим, то ли тембром его голоса, то ли надеждой на скорое появление у него
пятен перед глазами. Пристроив загадочное  животное  себе  на  колени,  он
озабоченно оглядел Деми, несколько удивленный ее  видом  или,  уж  точнее,
полным такового отсутствием.
     После трех недель разлуки можно было надеяться на  больший  энтузиазм
при первой встрече, можно было предположить даже, что  младшая  редакторша
"Медиа" примет образ веселой, остроумной хозяйки  дома,  вроде  знаменитой
своей тезки  мадам  Жанны  Франсуаз  Жюли  Аделаиды  Рекамье  (1770-1840),
развлекавшей в знаменитом на весь  Париж  салоне  сливки  литературного  и
политического общества. Но Деми была как  в  воду  опущенная.  Она  только
задала несколько вопросов, да и то рассеянно, словно по обязанности.
     - А доктор Йейл?
     - Я оставил его у маори, своим регентом.
     - Тебе нужно будет возвращаться?
     - Не знаю. В будущем году - точно нужно, для очередной охоты.
     - А ты... тебе и в правду пришлось съесть это сердце?
     - Оба. Мои подданные совсем ошалели от восторга. Теперь  я  -  дважды
король маори и, ей-же-ей, искренне этим горжусь. Я честно  заслужил  такое
звание.
     (Он действительно заслужил,  и  действительно  гордился  и  -  самое,
пожалуй, важное - даже перестал носить свои маскировочные очки.)
     - А эта девочка? - поинтересовалась Деми. - Та, которую ты...  ты  ее
видел потом?
     - А-га! - понимающе воскликнул Роуг. - Вот оно, значит, что?
     - Что - "значит что"?
     - Почему ты такая хмурая. Нет, больше я ее не видел. Одесса  Партридж
не ошиблась - после коронации все эти  заговорщики  буквально  испарились,
словно их никогда и не было. - Роуг опустил из своего рассказа  эпизод  со
сводными сестрами, ни к чему зря тревожить девушку. -  Что  касается  этой
сопливой террористки, то между нами, лапа, ничего не было, я только укусил
ее за задницу, чтобы хорошенько запомнила.  Так  что  не  надо  ревновать.
Посмотри на меня, улыбнись, я же столько времени о тебе скучал. Виргинской
девушке из хорошей семьи не идет такая кислая физиономия.
     - Я не кислая, Роуг,  просто  я  устала  и  не  в  настроении,  а  ты
возбужден, торжествуешь. Прошу тебя, дорогой, иди  домой,  я  хочу  побыть
одна.
     - Ты никогда не говорила раньше "дорогой", только "милый". С чего  бы
это вдруг?
     - Не придирайся, пожалуйста, мне это не нравится.
     - В чем дело? Чего это ты такая дерганая?
     - Никакая я не дерганая.
     - И у тебя на лице в точности то же самое  выражение,  как  тогда,  в
конторе, когда ты  начала  меня  соблазнять,  -  перепуганное,  но  полное
решимости.
     - Нет у меня никакого выражения лица.
     - Брось, расскажи лучше папочке, что с тобой такое.  Давай  угадаю  с
трех раз. Тебя уволили.
     - Нет.
     - Ты влюбилась в кого-то другого и не знаешь, каким образом дать  мне
conge [отставка (фр.)].
     - Кончай трепаться.
     - Ты залезла в долги и тебя одолевают кредиторы.
     - Даже и близко не похоже.
     - Тогда я пас. Ты должна рассказать папочке о своих трудностях.
     - А ты можешь оставить меня в покое?
     - Нет. Посмотри мне в глаза и выкладывай.
     Деми глубоко вздохнула и на мгновение твердо сжала губы.
     - Хорошо, папочка. Ты будешь папочкой.
     - Что?!
     - Я беременна. - По ее щекам покатились слезы.
     - Но ведь ты говорила... - Роуг не верил своим ушам. - Ты говорила, у
людей с титанианцами такого не бывает.
     - Н-не б-бывало, но ведь все случается когда-то в первый раз.
     - Ты говорила, наши  яйцеклетки  и  сперматозоиды  не  нравятся  друг
другу.
     - М-может быть, я т-так тебя люблю, что... ну  вроде  как  свершилось
чудо. Н-не знаю, - всхлипнула Деми, -  может,  это  очередная  космическая
шутка. И совсем не смешная.
     - А как ты узнала?
     - Н-на той н-неделе я п-пропустила м-месячные и...
     - А у тебя что - и это бывает? - удивленно перебил ее Роуг.
     - Это у всех женщин бывает... и обычно я - как часы. Вот я и  поехала
к м-маме - к н-настоящей маме, к доктору - и она сделала  анализы  и...  и
вот ты теперь знаешь, а я перепугана до смерти.
     Уинтер  разрешился  давно  сдерживаемым  воплем:  пси-кошка  прыснула
из-под его руки и забилась куда-то в угол.
     - Одна ночь. Подзалетела за  одну  сказочную  ночь.  Да  мы  же  всем
насекомым сто очков вперед можем дать. Иди сюда, супермамочка, иди.  -  Он
обнял Деми. - Если мальчик - мы назовем его Те Джей, по обоим моим  отцам.
А девочку назовем в честь тебя, всей тебя с  ног  до  головы,  например  -
Деликатнейшая Девственная Дважды Дражайшая Дразнильщица Обманщица Деми,  а
сокращенно - Декаломания. Вот только возникает одна  проблема,  -  добавил
он. - Из-за излишеств в следовании традициям.
     - Какая?
     - Солнечные диски. Когда-нибудь он станет королем  Те  Джеем  Юинтой.
Как ты думаешь, честно это будет по отношению к мальчику - разрисовать его
щеки монархическими украшениями?
     Рука Уинтера машинально потянулась к  очкам,  которых  он  больше  не
носил.
     - Это не проблема.
     - Думаешь?
     - Не знаю, но главная проблема  -  _б_у_д_е_т_  _л_и_  он  мальчиком?
Б_у_д_е_т _л_и_ она девочкой? Что это будет за гибрид?
     - А какая разница? Он, она, или там оно  -  все  равно  оно  наше,  а
больше мне ничего и не надо. Знаешь, а мне  ведь  _с_р_а_з_у_  показалось,
что ты пополнела.
     - Через неделю? Не говори глупостей.
     - Ничего, все еще впереди, ты пополнеешь, а потом - УРА!
     - Я думала, ты тоже испугаешься.
     - Ты что, совсем? Я  же  всю  свою  жизнь  синэргизировал  структуры,
созданные другими людьми, а теперь  у  нас  будет  собственная,  домашнего
производства, с иголочки новенькая структура, играй - не хочу. Вот так-то,
миссис Уинтер.
     - Роуг Уинтер, - Деми и плакала, и смеялась,  -  это  -  самое  дикое
предложение руки и сердца, какое я слышала, а уж наслушалась я их  -  будь
здоров. На работе буквально все уверены, что ты побегаешь-побегаешь, да  и
подцепишь в конце концов какую-нибудь красотку-манекенщицу.
     - Да, знаю я этот бабский синдром. Утонченная красавица,  на  которую
пялит глаза все мужское население горнолыжной базы.  Этот  призрак  лишает
сна всех девиц. Чаще всего она именуется мадемуазель Мистик де Харизма.
     - Роуг, будь, пожалуйста, посерьезнее.
     - А какая мне нужна серьезность? Вот  смотри,  с  копами  из  Болоньи
разобралась Одесса Партридж, они отпадают. После коронации  отпала  и  эта
группка моих собственных  террористически  настроенных  подданных.  А  наш
ребенок - какую бы там странную штуку мы ни  произвели  -  будет  принцем.
Либо принцессой. Отличный зачин веселых приключений.
     - Вот странность-то меня и пугает. Все это впервые,  внове,  так  что
даже мама ничего не может посоветовать, а мне нужен совет... очень  нужен.
Помоги мне, Роуг, найди кого-нибудь, кто сможет.
     Уинтер кивнул и задумался; думал он так долго, что перепуганная  было
пси-кошка успокоилась, снова  вспрыгнула  к  нему  на  колени  и  блаженно
вытянулась.
     - Томас Янг, - решительно объявил он. - Вот кто нам нужен.
     - Врач?
     - Даже лучше. Томас  руководит  кафедрой  экзобиологии  университета.
Занимается природой и генезисом любых возможных форм жизни, сечет  в  них,
как никто. Я работал однажды над статьей  по  совершенно  сдвинутым  живым
конструкциям, которые состряпал Том на  пару  со  своим,  тоже  совершенно
сдвинутым, компьютером. Если ты и вправду копала все мои материалы,  когда
вознамерилась меня подцепить, попадалась, наверное, и эта статья.
     - И ты попросишь, чтобы он помог?
     - Ты не знаешь Тома, он обожает заковыристые задачи, а уж тут  придет
в полный восторг.  Завтра  утром  найду  его  и  все  устрою.  Да,  должен
предостеречь: сам-то Том - настоящий джентльмен - это я  на  случай,  если
тебе  придется  раздеваться  для  осмотра,  -  но   поосторожнее   с   его
компьютером. Бабник, каких еще поискать.
     - У-у-у.
     - А теперь, пожалуй, самое время в постель.
     - Я думала, ты поедешь домой, вещи распакуешь.
     - А почему, думаешь, я приехал из порта прямо сюда?
     - Унга-унга-унга.
     - Это еще что такое?
     - Это "у-у-у" на маори. - И Деми начала  преображаться  в  малолетнюю
террористку - как она ее себе представляла.



                             И ЕЩЕ ОБМАНЩИКИ

                                  Никого не люби, никому не верь, ни о ком
                               не говори плохо в его присутствии, ни о ком
                               не говори хорошо за его спиной. Обнимай  на
                               людях того, кто втайне тебе ненавистен.
                                                               Бен Джонсон

     Томас Янг - только тогда его звали "Сохо" Янг - привел меня в восторг
буквально с первого предъявления, а увидела я его потому, что моя подружка
решила расстаться с невинностью. Приличные девушки из приличных семей,  мы
с ней учились на первом курсе одной из Семи  Сестричек  ["Семь  сестер"  -
ассоциация семи старейших  и  самых  престижных  из  американских  женских
колледжей]; я также все еще пребывала  в  первозданном  состоянии,  однако
никому в этом Не признавалась. Воспитанные юноши - а только с  такими  мы,
увы, и общались - в своих отношениях с  приличными  девушками  никогда  не
преступают рамок дозволенного.
     Мы совершали обход баров Нью-Йорка, причем слишком много пили  и  при
своей  робости  и  неуклюжести  не  были  способны  не  то  что   поклеить
какого-нибудь мужика, но даже понять,  что  нас  хотят  поклеить.  Наивные
малолетки, крепкие, чистые и здоровые, что твои кобылы.
     Как бы там ни было, Мардж  твердо  решила  избавиться  от  "этого"  в
некоем шикарном борделе наоборот, рекламную листовку которого  сунули  нам
на улице, только вот капиталы наши  к  этому  времени  сильно  истощились.
Капиталы истощились, зато  сохранилось  достаточно  бравады,  так  что  мы
решили добыть денег под  залог.  В  ломбардах  я  понимала  приблизительно
столько же, сколько  в  мужчинах,  однако  мы  бесстрашно  направились  на
поиски, этакие тебе юные маркитантки, и что-то -  случайность,  судьба,  а
может, и сам Великий Ростовщик иже еси на небесах - что-то привлекло нас к
ломбарду Сохо Янга, под самое закрытие.
     Выглядел он что твой Иван Грозный: позднее я задавалась вопросом - не
является  ли  "Янг"  сокращением  какой-нибудь  совершенно   невообразимой
монгольской фамилии. Столь позднее оживление деловой активности не вызвало
у него особого энтузиазма, но мы объяснили,  задыхаясь  и  перебивая  друг
друга, что должны сегодня  же  ночью  вернуться  в  свой  колледж,  однако
остались без денег на билеты, и не может ли  он,  пожалуйста,  помочь  нам
добыть полсотни.
     -  Полсотни?  -  Сохо  слегка  приподнял  бровь.  -  Вы  из   Чикаго?
Северо-западный?
     - Нет, мистер Янг, - быстро сориентировалась я.  -  Мэн.  Университет
штата Мэн.
     - Морем, наверное, добираетесь, - сказал Сохо. - Что у вас есть?
     Наши "недорогие, но приличные" украшения, то немногое,  что  родители
дозволяли нам носить, Сохо отверг с  первого  взгляда,  однако  его  палец
тронул мои наручные часы.
     - Это - старинный Патек. Мужские. Вашего отца?
     - Да, мистер Янг.
     - Зря он дал их вам. Чересчур хороши для первокурсницы.
     - А почему вы решили, что мы... - вскинулась Мардж.
     Один взгляд Сохо - и она смолкла.
     - Вот за них я могу дать полсотни, - повернулся он ко  мне,  а  затем
положил на прилавок квитанцию, показал,  как  ее  заполнять,  и  объяснил,
каким образом я получу свои часы обратно.  Затем  выдал  две  двадцатки  и
десятку.
     - Все ясно?
     Я кивнула. Сохо помедлил, еще раз окинул нас взглядом и не то,  чтобы
улыбнулся, но чуть приподнял, один угол рта. А  потом  открыл  миниатюрный
шкафчик, висевший за кассовым аппаратом. Шкафчик оказался полон  лекарств,
Сохо выбрал маленькую белую коробочку и вручил ее мне.
     -  Подарок  фирмы.  В  целях  установления  сердечных   отношений   с
клиентами.
     - Спасибо, мистер Янг, - ошалело промямлила я. - А что это?
     - Таблетки от морской болезни, - объяснил  он,  выпроваживая  нас  из
своего ломбарда. На улице я первым делом открыла коробочку: в  ней  лежали
четыре senza's, венуччианские оральные противозачаточные таблетки.
     Ну  каким,  спрашивается,  образом  мог  этот  поразительный  человек
догадаться? Я отдала таблетки Мардж, а сердце - Сохо Янгу.
     Часы свои я получила при следующем же посещении  Нью-Йорка  и  только
значительно позднее обнаружила, что Сохо проявил неожиданное великодушие -
он отдал их в чистку и реставрацию. Все мои попытки выказать благодарность
он просто отмел.
     - Я сделал это не для тебя, а для них.  Ведь  ты  еще  ребенок  и  не
представляешь себе, какая это драгоценность - такие часы. Их надо беречь и
лелеять, наравне со старинными картинами, так что снимала бы ты их  лучше,
когда лупишь в этот свой дурацкий теннис.
     Последнее замечание  типично  для  Сохо  и  показательно:  он  провел
небольшое тихое расследование и знал обо мне буквально все.
     Ростовщик - тот же психиатр. Такой тебе  папаша,  о  котором  мечтает
каждая девушка - умудренный, опытный, никогда и ни перед чем не  пасующий,
никого и ни за что не осуждающий, никогда не  теряющий  своего  едковатого
юмора. Я просто прилипла к этому ломбарду и -  если  только  Сохо  был  на
месте  -  околачивалась  там   часами,   смотрела,   слушала,   набиралась
образования. Возможности такие представлялись, к сожалению, довольно редко
- по большей части он отсутствовал, передоверяя все дела клеркам.
     Хорошо помню морщинку, чуть  искривившую  угол  рта  Сохо,  когда  он
сказал, что лучше бы мне учиться в Йейле. По его мнению, в  моем  колледже
собрались сплошные педерасты и лесбиянки, не говоря уж  о  том,  что  пиво
Мэтью Вассара ни один уважающий себя человек и  в  рот  не  возьмет.  Сохо
вводил  мне  мощные  дозы  суровой  ломбардной  реальности  -  в  качестве
противоядия от снобистски-элегантной культуры кампуса.
     Была там, например, самая  натуральная  индийская  принцесса;  у  нее
имелось и  красное  пятнышко  на  лбу,  и  сари,  и  все  что  угодно,  за
исключением  разве  томика  "Индийской  любовной  лирики"  сочинения   Эми
Вудфорд-Линден. Как-то вечером эта принцесса заявилась в ломбард, сняла  с
себя новехонькую норковую тубу и  молча  положила  ее  на  прилавок.  Сохо
взглянул на шубу и, также молча, передал принцессе пятнадцать сотен, после
чего та удалилась, даже не дав себе труда пересчитать деньги.
     - Приходит каждый месяц и всегда  в  новой  шубе,  -  объяснил  Сохо,
аккуратно сворачивая упомянутое меховое изделие. - Ее мать - махарани  или
что-то в этом роде, на Ганимеде. Дико богатая. У этой  семейки  кредит  во
всех дорогих магазинах, но вот наличных старушка не дает своей  дочери  ни
гроша. Так что принцесса  попросту  покупает  себе  новую  шубу,  а  затем
закладывает ее, чтобы иметь  карманные  деньги.  Мамаша,  как  я  понимаю,
подмахивает все счета, не читая. Может себе позволить. А принцесса, - Сохо
окинул  меня  суровым  взглядом,  -  тратит  денежки   на   оплату   услуг
подцепленных на улице кобелей. Доигралась до венерической болезни. Ты  это
учти, пожалуйста.
     - Хорошо, мистер Янг, - послушно кивнула я.
     Как-то ясным утром ввалился некий молодой человек в черном  галстуке,
явно  уторчавшийся  до  полного  отпада,  со  старинными,  редкой  красоты
настенными часами в руках. Он получил две сотни  и  ушел,  едва  перебирая
ногами. Я начала было открывать рот, но  тут  же  его  захлопнула,  увидев
предостерегающий жест Сохо. Через несколько мгновений  появился  в  высшей
степени английский дворецкий, выложил две сотни плюс процент и удалился  с
часами. Операция с часами прошла столь же молча  и  автоматически,  как  и
операция с шубой индийской принцессы.
     - Голландский мальчонка с  Каллисто,  -  объяснил  Сохо.  -  Богатый.
Всегда нуждается в капусте на ширево,  вот  и  приворовывает  из  дома.  Я
договорился с его матерью, она тут же выкупает все назад.
     - Но если она знает, чем занимается сынок, могла бы прямо давать  ему
деньги, проще было бы.
     - Снять парня с иглы она не может, так что решила - пусть уж он  хоть
попотеет за каждую дозу героина. - Тут  Сохо  снова  окинул  меня  суровым
взглядом.  -  А  ведь  привык  он  к  наркотикам  как  раз  в  этом  вашем
педерастическом колледже. Так что ты  и  это  учти.  У  тебя  должна  быть
одна-единственная привычка - привычка к работе.
     - Спасибо, мистер Янг.
     Лозунгом Сохо было: в ломбард принимается все, лишь бы  оно  не  было
живым и пролезало в дверь