энергии,  только  и
ждущей, чтобы ее высвободили  -  к  примеру,  трением.  Но  когда  энергия
выделяется из мета - это уже не спичка, это скорее  ящик  динамита.  Нечто
вроде шахматной легенды, воплощенной в жизнь.
     - Я не знаю такой легенды.
     - Рассказывают, что некий философ  изобрел  шахматы  для  развлечения
индийского раджи. Раджа пришел в полный восторг  и  обещал  ученому  любую
награду, какую тот только пожелает. Ученый попросил положить одно зернышко
риса на первую клетку шахматной доски, два - на вторую, четыре - на третью
и так далее до шестьдесят четвертой.
     - Что-то он поскромничал.
     - То же самое сказал  и  раджа,  думавший  расплатиться  золотом  или
самоцветами - ценными, в общем, вещами. Просьба ученого казалась ему очень
скромной - пока не выяснилось, что на последнюю  клетку  доски  не  хватит
всего риса Индии и Китая.  Вот  что  такое  возрастание  в  геометрической
прогрессии, а именно это и происходит с энергией под действием мета.
     - Как же это получается?
     - Не знаю. Мне всегда хотелось изучить процесс во всех  подробностях,
но джинки с Тритона темнят. Обращение энтропии  -  это  единственное,  что
могут сказать наши, местные физики. Ну и Бог с  ними,  пускай  разбираются
дальше.
     - Энтропия? Никогда не слыхала такого слова.
     - Не понимаю, в этом вашем богоугодном заведении  вообще  чему-нибудь
учили?
     - На факультете иностранных языков никаких энтропий не проходят.
     - Да, это не язык, а стопроцентный упадок.  Энтропия  -  это  распад.
Если физическую систему не трогать, ее  энтропия  увеличивается,  то  есть
система дряхлеет, слабеет, энергия, пригодная  для  выполнения  какой-либо
работы, иссякает. Мощь,  сконцентрированная  в  мета,  разворачивает  этот
процесс, да еще со страшной силой.
     - Ты посмотри! _Д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о_ хитрые штуки.
     - Да уж, не простые.
     - А как выглядит мета?
     - Я никогда не видел. Инженеры трясутся над своими  кристаллами,  как
евнухи, защищающие гарем. Никаких  посетителей.  Никаких  праздных  зевак.
Объясняют, что это очень опасно... Прекрати сейчас же, Деми!.. И трудно их
в чем-нибудь винить. В прошлом  происходило  очень  много  самых  дурацких
несчастных случаев.
     - Ну а теперь вернемся к Шестой Заповеди,  -  сказала  Деми,  оставив
попытку превратиться в обнаженную одалиску.
     - Что, прямо сейчас?
     - Пожалуйста.
     - Но мне хочется поговорить о нас с тобой, это гораздо приятнее.
     - Потом.
     - А вдруг потом будет уже поздно? "У любви, как у  пташки  крылья,  -
жалостливо запел он. - Ее нельзя никак поймать".
     - Не голос, а услада  уха!  Половина  нот  уходят  на  полтона  вниз;
наверное, это можно назвать энтропическим пением. Так что  же  там  насчет
Шестой Заповеди? Прошу тебя, Роуг, нельзя, чтобы это нас отдаляло.
     - А что, отдаляет?
     - Да, - кивнула Деми. - Я все время чувствую... ну, словно над  тобой
висит крохотная, но мрачная туча.
     - Боже ж ты мой, - прошептал Уинтер  скорее  самому  себе.  -  Чистая
фантастика... Ощутить такое... да еще в тот  момент,  когда  ты  буквально
меня пожирала.
     - Прошу тебя, Роуг, напрягись и попробуй быть серьезным.
     - Да я просто пытаюсь  переключить  скорость,  -  неуверенно  пошутил
Уинтер. - Подожди секунду, дай мне собраться.
     Деми погрузилась в сочувственное  молчание.  Вглядываясь  в  прошлое,
Роуг негромко барабанил пальцами. "А ты  сейчас  отстань",  -  прервал  он
неслышный монолог какого-то там стола или стула, мешавшего ему думать. И в
конце концов поднял на Деми глаза.
     - Ты же знаешь, что на Венуччи живут не одни  итальянцы.  Там  скорее
все Средиземноморье - греки, португальцы, алжирцы, албанцы  и  так  далее.
Каждый из этих народцев цепляется за свои традиции, свой стиль жизни, да и
итальянские  купола  придерживаются   местных   региональных   культур   -
сицилийцы, неаполитанцы, венецианцы, есть даже нью-йоркская Малая  Италия.
Там говорят на трущобной итало-английской тарабарщине, а посмотрела бы ты,
что творится в Тутовом куполе, когда там отмечают дни святых!
     Деми молча кивнула, все еще не понимая, к чему он ведет.
     Внимательный взгляд Роуга заметил выражение ее лица.
     - Подожди, - улыбнулся он. - Потерпи немного. Помню, однажды компания
"Суп-За-Секунду" обратилась ко мне с недоуменным вопросом: почему изо всех
итальянских куполов их продукция  идет  только  в  Болонье?  Мне  пришлось
объяснить, что итальянские жены - убежденные домашние хозяйки,  гордящиеся
супами  собственного  своего  приготовления.  За   одним   исключением   -
эмансипированные болонки, да будет  позволено  назвать  их  этим  собачьим
словом, предпочитают служебную карьеру - ну, знаешь, долой Kinder, Kirche,
Kuche und Kleider - вот они и прибегают домой, язык на плечо, и  стряпают,
что попало, из пакетов и банок.
     - Полностью их одобряю.
     -  Да  и  я  ничего  против  не  имею.  Болонья   -   главный   центр
венуччианского феминизма. В полиции там по большей части женщины - крутые,
высоченные итальянские  лесбиянки,  к  которым  и  подойти-то  боязно.  Но
имелась среди них,  в  порядке  весьма  примечательного  исключения,  одна
маленькая хрупкая девушка. Более  того,  она  была  -  вот  тут-то  все  и
начинается - из джинков.
     - Как? На Венуччи?
     - А конкретно в  куполе  Болонья,  что  дало  мне  повод  для  весьма
напряженного синэргизирования. К тому  же  у  нее  явно  водились  большие
деньги - форма от дорогого портного,  роскошные  рестораны,  транспорт  по
высшему классу, да и вообще на что ни посмотришь - сплошной люкс. Так  что
ты легко поймешь, до чего я там досинэргизировался.
     - Представительница мафии.
     - И - вполне возможно - ниточка, ведущая к их операциям на Тритоне, а
я давно прямо-таки мечтал вскрыть эту схему. Мне и в голову  не  шло,  что
если это и ниточка, то совсем не та. Я мобилизовал  все  свое  неотразимое
очарование и сумел в конце концов договориться о  рандеву.  В  центральном
парке купола, когда у нее закончится смена. Это был мой последний вечер на
Венуччи.
     - И ты ее убил? - ужаснулась Деми.
     - Я пришел пораньше, чтобы провести  рекогносцировочку  -  место  там
глухое, опасное, всюду рыщут красотки из женского движения,  кобелей  себе
подыскивают. Да и вообще - туман, темно. И вот, стою я на том самом месте,
куда должна явиться моя прелестная блюстительница порядка, а тут из кустов
вываливает здоровый такой гориллоид и - на меня.
     - Матерь Божья! И...
     - И я нарушил Шестую.
     - Но... каким образом?
     - Понимаешь, Деми, первое, чему маори учат будущего своего вождя, это
умение защищать себя и убивать противника в рукопашном  бою.  А  описывать
эту неаппетитную сцену в подробностях не хочется.
     - И кто это был такой? Я хочу сказать - а может, он напал на тебя  по
ошибке?
     - Никаких там не было ошибок, потому-то мне и снятся теперь  страшные
сны... Дело в том. Что у него  был  Потрошильный  Нож  -  это  такой  нож,
которым маори вырезают сердце отважного врага. Ведь если съесть сердце,  к
тебе переходит вся храбрость прежнего его обладателя...
     - Бр-р!
     - Да, а к тому же в его документах значилось: Кеа Ора, Ганимед. Такой
вот маори-террорист.
     - Господи помилуй! А эта мафиозная девица, она потом пришла?
     - Я не стал дожидаться и выяснять.  Прихватил  нож,  засунул  труп  в
кусты и - ноги  в  руки.  Так  что  ты  теперь  понимаешь,  какие  у  меня
заморочки, отчего я малость не в себе. Вот  подумай  -  в  чем  тут  дело?
Может, я сделал какую-нибудь глупость и показал косоглазой красотке, зачем
она мне понадобилась? А ее шефы поручили  меня  заботам  одного  из  своих
киллеров? Но почему именно маори, человек моего  народа,  да  и  вообще  -
какого хрена понадобилась ему на Венуччи? И что будет теперь? Появится  ли
у тамошней полиции подозрения, а если да - начнут ли они за мной гоняться?
И как мафия - она все еще намерена меня прикончить? Oi veh! Shiog'n kop in
vant! [О горе! Хоть головой в стенку бейся! (идиш)]
     - А этот - как его - Потрошительный Нож, он так у тебя и  остался?  -
прервала  Уинтера  Деми,  поняв,  что  битье  головой  о   стенку   грозит
затянуться.
     - Ну да, в дорожной сумке.
     - Ты не мог бы его показать?
     Внимательно и немного боязливо, девушка  изучила  принесенный  Роугом
нож. Заточен необычно, щечки лезвия не выпуклые, не плоские,  а  вогнутые,
одним слово  -  нечто  вроде  опасной  бритвы,  только  с  острым  концом.
Блестящий и смертельно опасный. Без  крестовины.  Рукоятка  -  натуральный
орех, сильно потертая, испещренная бурыми пятнами.
     - Вот этой штукой я его и убил. Пришлось взять с собой - отпечатки.
     - Так значит это правда - то, что ты мне рассказывал.
     Деми осторожно положила нож на столик.
     - До последнего слова.
     - А вот теперь твоя бутылка будет очень к месту.
     Пили они не  спеша,  в  долгом,  молчаливом  раздумий.  Затем  коньяк
немного восстановил самообладание Уинтера.
     - Выше нос,  лапа,  -  ухмыльнулся  он.  -  Я  выкарабкаюсь  из  этой
заварушки в самом лучшем виде. Вот посмотришь.
     - Только говори не "я", а "мы", - серьезно и решительно поправила его
Деми. - Я бы хотела тоже тебе помогать.
     - Премного благодарен. Такая вот мгновенно вспыхнувшая патологическая
лояльность. Ты - просто титаническая душка.
     - Иди к черту, Уинтер, - засмеялась Деми. - Ты и в  гробу,  наверное,
не бросишь свои  шуточки.  С  тобой  происходят  странные,  фантастические
вещи... Очень хотелось бы знать - почему?
     Роуг снова наполнил фужеры.
     - Может, я и напрашиваюсь на них, но только не по  своей  воле.  Вот,
скажем, ты. Ведь ты - самое фантастическое событие всей моей  жизни,  а  я
могу поклясться на чем угодно, что и в мыслях ничего подобного не имел.
     - Я обязана сделать  признание,  -  объявила  Деми,  допив  коньяк  и
поставив рюмку на столик. В ней появилось что-то от Жанны д'Арк. - Это  не
было  случайностью.  Осознав,  что  хочу  тебя,  я  все   спланировала   и
организовала. Я просмотрела  все  доступные  документы,  касающиеся  тебя,
побеседовала с людьми, тебя знающими, потратила  уйму  времени  на  чтение
всего, что ты когда-либо написал. У тебя не оставалось никаких  шансов  на
спасение. Ты только на меня не злись.
     - Вот и нимб вокруг головы прорисовывается, - пробормотал Уинтер.
     Деми взяла свою рюмку и плеснула в нее коньяку.
     - А чего это ты вдруг заявил, что нуждаешься в девушке?  -  вопросила
она. - Да у тебя их сотни.
     - Нет.
     - А сколько?
     -  Интересные  ты  задаешь  вопросики.  Кстати,  что  такое   "Деми"?
Уменьшительное от Демон?
     - Нет, нет, нет, НЕТ. Пятая поправка [Пятая  поправка  к  Конституции
США; поправка довольно длинная, но упоминается  из  нее  чаще  всего  одна
фраза - "никто не  должен  принуждаться  свидетельствовать  против  самого
себя"].
     - Ну, Деми.
     - Ни-ко-гда.
     - Один звонок в канцелярию, и ты обречена.
     - Ты не посмеешь!
     - Ты в моей власти.
     - А ты не будешь дразниться?
     - Вторая поправка.
     - А что это такое?
     - Право носить оружие.
     - Ну... Я же говорила, что выросла  на  юге.  В  типичной  виргинской
семье, так что я - типичная приличная виргинская девушка... -  она  слегка
запнулась. - С т-типичным приличным виргинским именем.
     - А именно?
     -  Демюр  [Demure  (англ.)  -  скромная,  застенчивая],  -  обреченно
прошептала Деми.
     - Как?! - Плечи Уинтера начали сотрясаться от беззвучного хохота.
     - Да будет вам известно, сэр, - высокомерно вскинулась  Деми,  -  что
полное мое имя Демюр Рекамье Жеру, и в гробу я вас всех видала.
     - А Рекамье, - обессиленно спросил Уинтер, - Рекамье-то почему?
     - Мадам Рекамье - кумир моей мамы.
     - Ясненько. Теперь послушай, феечка моя нализавшаяся. У тебя детские,
извращенные представления, будто я какой-то там Казанова,  что  стоит  мне
пальцем  пошевелить,  как  целая  женская  армия  сломя  голову   бросится
исполнять любую мою прихоть. Такого просто не бывает. Все и всегда в руках
женщин, именно они принимают все решения.
     - То есть, это я тебя соблазнила. Я же знала, что ты разозлишься.
     - Конечно, соблазнила. Ну ладно, покорила ты меня своей  титанианской
воле, а теперь что?
     -  Мне  все-таки  хочется  узнать,  чего  это  ради  ты  сказал,  что
нуждаешься в девушке - тогда, в комнате для совещаний.
     Несколько секунд он молчал.
     - А что, разве и так не ясно? Я что - какой-нибудь там герой, веселый
и беспечный даже под обстрелом? "Хрен с ними, с торпедами, полный вперед!"
Бывают, видишь ли, моменты, когда я теряю все свое хладнокровие,  когда  я
расстроен и не понимаю происходящего, когда я боюсь, например - сейчас.  А
тогда инстинкты гонят меня к женщине, искать утешение и поддержку.
     - Ц-ц-ц.
     - Ну чего цыкаешь?
     - Значит, я для тебя - материнский  образ,  -  с  восторгом  выпалила
Деми. - Двойной инцест.
     - И чего это все вы, южане, так обожаете гнильцу и декаданс? Или  это
у тебя титанианское?
     - К вашему, сэр, сведению, я хранила полную чистоту  и  непорочность,
пока не была  depravee  [развращена  (фр.)]  излишествами  в  употреблении
маори.
     - Как смела ты спереть коронный мой рефрен?
     - А сколько сейчас времени? - Деми решительно опустила свой фужер  на
столик.
     - Часа четыре.
     - Мне надо одеваться.
     - С чего это такая спешка? И куда ты пойдешь?
     - Домой, дурачок. - Она поднялась  с  дивана.  -  Нужно  переодеться,
чтобы не давать лишнего повода для сплетен. И без того будут чесать языки.
К тому же я обязана покормить кошку.
     - Кошка! - искренне удивился Уинтер. - Утонченная виргинская  девушка
растрачивает себя на какую-то там кошку?
     - Она не какая-то, она  особенная.  Когда  у  меня  появляются  перед
глазами пятна, она за ними гоняется. Она пси-кошка, и я ее очень люблю.
     - Ну, тут уж и слов нет Придется проводить тебя до дома.
     - Благодарю вас. Так  что  же  мы  собираемся  делать  с  этой  твоей
проблемой?
     - Отложим ее на время, пусть  малость  остынет  Подождем,  что  будет
дальше.
     - А тебе ничто не грозит? - спросила Деми.
     - Думаю, нет. -  В  глазах  Уинтера  светилась  любовь.  Он  притянул
девушку к себе и погладил ее живот.
     - Нечестно, - хихикнула она. - Ты щекочешься Вставай,  супердоходяга.
Оденемся.
     - Обидеть хочешь?
     - Да, я использовала все твои мужские способности до предела и теперь
отбрасываю тебя, как ненужный хлам. Мы, титанианцы, всегда так делаем.


     - У меня даже ноги скрючило, - весело пожаловалась Деми из ванной.  -
Ты что, всегда такой страстный?
     - Только в первый раз. Выпендриваюсь. Все так делают.
     - Придется постараться, чтобы для нас с тобой каждый раз был  первым.
- Она приоткрыла дверь и высунула голову. - А почему я устала, а ты нет?
     - Не знаю. Возможно потому, что я похитил твою титанианскую сущность.
Меня же так все и называют - Роуг-вампир.
     - А чего это ты так моргаешь?
     - Нагоняю себе пятна перед глазами, чтобы твоей якобы пси-киске  было
за чем гоняться. -  Уинтер  погладил  упомянутое  -  и  очень  ласковое  -
животное, странную, выведенную на Сатурне помесь сиамской кошки и коала. -
И вправду красавица. А за своими пятнами она гоняется?
     - Ты что, конечно! Все кошки так  делают.  Ну,  я  переоделась.  Пора
идти.
     - Я провожу тебя в нашу контору.
     - Умоляю, не дальше, чем до угла. Если нас увидят  входящими  вместе,
утром... Ладно. Так кто кому позволит, я или ты?
     - Позвони  ты  и  говори.  Бога  ради,  нормальным  своим  виргинским
голосочком. Не строй из себя Мату Хари.
     - C'est magnifique, - ответила Деми знойным, дрожащим  от  напряжения
голосом,  приличествующим  шпионке,  -  mais  се  n'est  pas   la   guerre
[великолепно, но это не война (фр.)]. Пошли, суператлет.
     - Я выдам тебе  все  тайные  планы  вторжения,  -  жалобно  проскулил
Уинтер, - только выпусти меня из своего тайного застенка.



                                КОРОНАЦИЯ

                                     Le Roi est mort, vive le Roi!
                                     [Король умер, да здравствует король!]
                                                     Французское изречение

     Поцеловав на прощание Деми (вне поля зрения  сплетниц),  Уинтер  взял
курс на ротонду Beaux Arts. Блестящий Нью-Йорк, город-джунгли,  был  залит
ослепительным утренним солнцем, везде и во  всем  чувствовалось  радостное
возбуждение. Витрины увешаны анахроничными рождественскими  призывами:  "У
НАС НА МАРСЕ ТОРЖЕСТВО  -  МЫ  ОТМЕЧАЕМ  РОЖДЕСТВО!  ШЛИТЕ  ПОДАРКИ  СВОИМ
ЛЮБИМЫМ!"  Непристойные  украшения  к  Валентинову  дню  -  это  бастующие
проститутки просят их поддержать.  Из  некоторых  окон  свешиваются  белые
простыни - знак сочувствия с борьбой Движения Хонков [Хонк (Honk)  -  этим
словом  американские  негры  пренебрежительно  называют  белых]  за  право
соорудить на Ганимеде свой собственный купол.
     По  центральной  полосе  улицы  двигалось   нечто   вроде   рекламной
процессии;  впереди  -  оркестр  из  флейт  и  барабанов,   сопровождаемый
жонглерами, почти столь же многочисленными, как и барабанщики. Адский  шум
оркестрика дополнялся воплями  молодежной  банды  -  "Порно-графов",  если
верить светящимся надписям на их  куртках.  Юнцы  скакали,  кувыркались  и
делали - в гармоничном соответствии  со  своим  названием  -  непристойные
жесты в адрес жонглеров. Далее  плавно  плыла  платформа,  рекламировавшая
П+Л+А+С+Т+С+Ы+Р, на которой восемь селянок (живых) доили  восьмерых  коров
(пластиковых).
     Синэргист мгновенно замер, словно парализованный лазерным пистолетом,
которому еще только предстоит быть изобретенным. А может - и не предстоит.
     - Восемь!  -  Он  повернулся,  догнал  голову  шествия  и  пересчитал
барабанщиков.
     - Ну да, двенадцать.
     Далее  были  пересчитаны  "Порно-графы",  флейтисты,  барабанщики   и
жонглеры.
     - Одиннадцать, десять, девять, чтоб мне с места  не  сойти.  Ни  себе
хрена!
     Синэргист продолжил свой путь к ротонде, но теперь его  синэргические
чувства насторожились, буквально ощупывали все окружающее.
     Следующим элементом структуры оказался расположенный у  входа  аркады
игрушечный магазин, его витрину украшал великолепный  кукольный  дом.  Дом
этот размещался посреди миниатюрного парка. В крошечном пруду плавало семь
еще более крошечных лебедей.
     Понимающе кивнув, Уинтер вошел под своды аркады и  безо  всякого  уже
удивления нашел за углом деликатесный магазин. В его  витрине  красовались
шесть казарок, лежащих на слое битого льда.
     - Врубаюсь, - пробормотал врубающийся синэргист. - Хоть они и  Порно,
но графы. Лорды, значит. Казарки - чем они не гуси. А что же дальше?
     Теперь  не  оставалось  и  мысли  о  возвращении  домой.  Уинтер  все
осматривал, обследовал и обнюхивал, пока не обнаружил у входа на  какую-то
лестницу объявления об образовании общества цветоводов.  Афиша  изображала
стилизованный мак, четыре золотистых кольца обводили его лепестки, а пятое
- середину.
     - Угу. Пять золотых колец.
     Поднявшись  по  лестнице,  он  оказался  в  другой  аркаде,   миновал
зоомагазин с изобилием щенят на витрине, прошел было дальше, остановился и
сокрушенно помотал головой.
     - Суперфраер, - пробормотал синэргист, возвращаясь к  магазинчику,  и
после внимательного осмотра обнаружил наконец искомое - большую  клетку  в
глубине помещения. Клетка содержала четырех скворцов.
     - Разговаривают? - поинтересовался Уинтер, подойдя поближе.
     - Не остановишь. Одна беда, они  трещат  на  гула  [гула  (gullah)  -
негры, живущие на островах, расположенных вдоль  юго-восточного  побережья
США, этим же словом обозначаются многочисленные английские  диалекты  этих
негро