одился под водой, - объяснил Чейс.  -  Их
слышно за несколько миль.
   - Но если они поют...
   - Это не настоящее пение. Мы так говорим, потому что  не  знаем,  как
еще это описать. Настоящего голоса у них нет.  Они  издают  звуки  неким
органом, расположенным у них в голове. И делают это не все время.
   Они стояли на ходовом мостике. Лодка  дрейфовала  на  холостом  ходу,
медленно опускаясь и поднимаясь на длинной океанской волне.
   Огромные  серые  тела  перекатывались  в   море,   перемещая   своими
громоздкими  широкими  головами  горы   воды,   демонстрируя   роскошные
горизонтальные хвостовые плавники пятнадцати и двадцати футов в размахе,
извергая при выдохе туманные струи в теплый воздух. Тут были взрослые  и
детеныши, самцы и самки, но пересчитать их оказалось невозможно: то тут,
то там один или двое из них трижды хлопали по  поверхности  хвостами,  а
затем глубоко ныряли и исчезали,  чтобы  спустя  несколько  минут  снова
появиться в непредсказуемой точке среди своих сородичей.
   - О чем они поют? - спросил Макс.
   - Очень долго никто не знал. Единственное, что было известно, -  киты
таким образом держат  связь,  разговаривают,  может  быть  о  том,  куда
направляются, или где должна быть пища, или  о  том,  что  почувствовали
опасность. Я слышал, что синие киты не теряют связь в открытом  море  на
расстоянии более чем в тысячу миль. Однако горбачи - единственные  киты,
производящие такие сложные по ритму и тональности серии  звуков.  Сейчас
ученые почти  совершенно  убеждены,  что  песни  горбачей  -  призывные,
брачные, самцы издают их, чтобы привлечь самок. - Чейс улыбнулся:
   -  Мне  нравится  думать,  что  они  ошибаются,  что  песни  горбачей
по-прежнему непознаны.
   - Почему?
   - Тайны - чудесная вещь. Знать все разгадки было  бы  скучно.  Как  с
лохнесским чудовищем - надеюсь, его тоже никогда не найдут.  Чтобы  наше
воображение не умерло, требуются драконы.
   - Макс! - позвала с кормы Аманда. - Спустись и подготовь Харпо.
   Мальчик прошел назад по мостику и скатился по трапу в рубку.
   Трое из морских львов были в упряжи, к которой крепились  видеокамеры
с нацеленными вперед объективами. Четвертое животное нервно слонялось от
борта к борту, словно в смущении.
   Аманда  дала  Максу  четвертый  комплект  ремней  и   показала,   как
затягивать их: на плечах морского льва,  на  брюхе,  вокруг  ласт  и  на
спине.
   Когда Макс накидывал кожаные ремни на шелковистую шкуру, морской  лев
ткнулся в него носом и пощекотал усами.
   Аманда пристегнула камеру и крикнула Чейсу:
   - Все готово!
   Чейс посмотрел на воду. Все казалось обычным, мирным. И все же...
   - Вы уверены, что хотите это сделать? -  спросил  он.  -  У  нас  три
месяца.
   - Да, но киты будут появляться не каждый день. Давайте начнем.
   - Хорошо, это ваше решение. Как близко мне нужно подойти? Мне  бы  не
хотелось нарушать федеральные законы о неприкосновенности китов.
   - Не очень близко. Главное - оказаться на пути китов,  чтобы  морские
львы не выдохлись, догоняя их.
   Чейс включил передачу и дал газ, держась достаточно далеко от  китов,
чтобы не тревожить их шумом мотора. В такой тихий день не  терять  китов
из виду не составит труда: хвостовые плавники и фонтаны будут  видны  за
милю, если не больше, так что Саймон зашел, по его  оценке,  на  пятьсот
ярдов вперед стада, сбросил газ и положил лодку в дрейф.
   На корме четыре  морских  льва  раскачивались  друг  за  другом,  как
школьники в очереди за ленчем. Перед  тем  как  включить  видеокамеру  и
указать рукой на открытую створку в транце, Аманда поговорила с каждым и
сделала несколько жестов. Макс стоял рядом с ней, копируя движения.
   Один за другим морские львы проковыляли к корме и плюхнулись в воду.
   Когда все они  вынырнули  рядом  с  лодкой,  Аманда  подняла  руки  и
нацелила дам на приближающихся китов.
   Животные залаяли, развернулись и снова скрылись под водой.
   - Как долго они могут не всплывать? - задал вопрос мальчик.
   - Каждый раз минут десять, - ответила Аманда. -  Не  так  долго,  как
киты, но могут сразу же нырнуть  снова,  а  погружаются  на  шестьсот  -
семьсот футов.
   - Глубже, чем люди.
   - Намного. И им не нужна декомпрессия, у них не бывает  ни  кессонки,
ни эмболии.
   - Мы должны следовать за ними? - спросил Чейс с ходового мостика.
   - Нет, останемся здесь. Я  не  хочу,  чтобы  киты  думали,  будто  мы
гонимся за ними. Если хотите, выключите двигатель. Дамы знают, где мы.
   - Но почему вы уверены, что морские  львы  вернутся?  -  снова  подал
голос Макс.
   - Потому что они всегда возвращаются, - сказала Аманда и улыбнулась.
   Чейс спустился с мостика, выключил мотор и взял стакан из шкафчика  в
проходе.
   - Пойдем, - обратился он к Максу. - Посмотрим, может, нам повезет.
   - Куда?
   - Эти киты не в районе размножения, а поют горбачи обычно  в  районах
размножения.  Но  может  быть,  если  повезет,  мы  послушаем  небольшой
концерт.
   Он провел сына вниз, в переднюю каюту, поднял край ковра  и,  свернув
его на несколько футов, опустился на колени, прижавшись ухом к холодному
фибергласу корпуса, и знаком велел Максу сделать то же.
   - Что-нибудь слышишь? - спросил Чейс.
   - Вода, - ответил мальчик, - вроде как плещется вокруг, и... Подожди!
- Глаза у него расширились. - Да, слышу! Но очень слабо.
   - Возьми. - Чейс приподнял голову сына и  приставил  ему  к  уху  дно
стакана, опрокинутого открытым срезом к корпусу. - Лучше?
   Макс расплылся в  улыбке,  и  Чейс  понял,  что  тот  слышит:  уханье
призраков  и   птичий   щебет,   свист   и   чириканье,   восхитительный
ритмизованный диалог левиафанов.
   - Круто! - прошептал сияющий Макс.
   - Это точно, - подхватил Чейс, подумав, что быть отцом тоже здорово.
   Киты прошли в нескольких сотнях ярдов к востоку от лодки и продолжили
свой путь. Постепенно звуки угасли, и наконец  даже  с  помощью  стакана
Макс мог различить только дальнее эхо. Они поднялись на палубу и открыли
ящик с едой, приготовленной для них госпожой Бикслер.
 
*** 
 
   Первый из морских львов вернулся через полчаса. Они сидели на корме и
ели, когда услышали лай и, выглянув, увидели, как  животное,  оседлавшее
небольшую волну, вылезает на ступеньку.
   - Привет, Гручо, - крикнула Аманда.
   Чейс покачал головой:
   - Как вы их различаете...
   - Если бы вы жили с ними день за днем три года, вы бы тоже научились.
   Морской лев приподнялся на длинном заднем ласте  и  обрушился  сквозь
дверцу в транце.
   Пока Аманда снимала камеру и ремни, зверь возбужденно  лаял  и  качал
головой.
   - Что она говорит? - допытывался Макс.
   - Она рассказывает мне, что видела,  -  ответила  Аманда.  -  Знаешь,
что-то вроде: "Эй, ма, послушай, что я расскажу".
   - И что же, по-вашему, она видела? - поинтересовался Саймон.
   - Посмотрим пленку позже. - Аманда подняла камеру. -  Когда  вернутся
остальные, мы можем снова  догнать  китов.  -  Потом  она  обратилась  к
мальчику:
   - Ты не дашь Гручо рыбы, пока я просушу и перезаряжу эту штуку?
   Макс открыл люк на юте, вытащил ведро с кефалью и,  держа  рыбину  за
хвост, предложил ее морскому льву. Животное не устремилось  на  нее,  не
кинулось к ней, только вытянуло шею, приняло рыбу  и,  казалось,  просто
вдохнуло ее.
   Второй из морских львов, Чико, вернулся спустя десять минут, третий -
Харпо - еще через несколько минут. Мальчик  накормил  обоих;  поев,  они
проковыляли через палубу, свалились рядом с Гручо, и все трое заснули на
солнце.
 
*** 
 
   Аманда посмотрела на часы. "В десятый раз за последние пять минут", -
отметил про себя Чейс. Потом она приложила ко  лбу  ладонь  козырьком  и
посмотрела на спокойную воду,  пытаясь  различить  на  поверхности  хоть
какое-то движение.
   - Вы говорили, они могут нырять целый день, - сказал Чейс.
   - Могут. Но не ныряют, особенно после той работы, какую они выполнили
с акулами. - Она снова посмотрела на часы. -  Никто  из  них  раньше  не
отсутствовал два часа. Животные обучены  возвращаться  в  течение  часа.
Кроме  того,  они  хотят  вернуться:  устали,   проголодались.   -   Она
нахмурилась:
   - Особенно  Зеппо.  Она  ленивая.  И  именно  она  опаздывает.  Очень
опаздывает.
   - Может, решила погулять.
   - Ни в коем случае, - холодно отрезала Аманда.
   - Почему вы так уверены? Она...
   - Это мои звери, - оборвала его Аманда.
   Чейс поднял руки, сдаваясь:
   - Извините.
   - Где бинокль?
   - Один наверху, один внизу.
   Аманда начала подниматься по трапу на ходовой мостик.
   - Мы можем поискать ее, - предложил Чейс.
   - Нет, она знает, где мы. Останемся здесь, пока она не вернется.
   "Если вернется, - подумал Чейс. - Если".
 
25 
 
   Погрузившись на большую глубину, существо прочесывало  песчаное  дно,
отыскивая кого-нибудь, чтобы убить. Перепонки на  голове  уловили  новые
звуки: незнакомые, высокочастотные, где-то далеко.  Существо  проследило
направление на источник звуков, ощутило, как они нарастают и  становятся
более отчетливыми.
   Наконец  в  воде,  потерявшей  серо-зеленую   мрачность   и   ставшей
кристально чистой, голубой, существо приблизилось к источнику звука.  Им
оказались  животные,  крупнее,  чем  оно  когда-либо  видело,  наверняка
слишком крупные, чтобы напасть на них, -  неясные  тени,  которые  легко
поднимались и опускались, не обнаруживая ни страха, ни уязвимости.
   Существо уже собиралось отправиться прочь, продолжить охоту в  другом
месте, когда заметило среди больших животных других - меньшего  размера,
быстрых, которые могли бы стать  добычей.  Оно  подождало  в  отдалении,
двигаясь с такой скоростью, чтобы только не отстать.
   Когда  одно  из  этих   сравнительно   мелких   животных   достаточно
приблизилось, существо попыталось схватить его сзади - бросилось вперед,
энергично  работая  руками  и  ногами,  но  животное  почувствовало  его
приближение и ускользнуло со скоростью, исключавшей возможность погони.
   Наконец существо прекратило преследование,  и  скоро  живые  создания
исчезли из виду, оставив только дразнящий звуковой след.
   Теперь  оно  зависло  в  воде,  его  глаза  светились,   как   добела
раскаленные угли, обшаривая бездонную голубизну.
   Внезапный перепад давления заставил существо замереть. Оно посмотрело
вверх и увидело неясное черное пятно, поднимающееся  к  свету:  одно  из
меньших  животных  вернулось  и  быстро  проплывало  мимо  по  какому-то
собственному маршруту.
   Сразу  же  насторожившись,  существо   резко   увеличило   количество
адреналина в венах и молочной кислоты - в  мускулатуре.  Оно  оставалось
почти неподвижным, лишь удерживая тело от погружения легкими колебаниями
конечностей.
   Мимо проследовал еще  один  зверь,  ненадолго  замедляя  ход,  но  не
останавливаясь.
   Существо не устремилось вдогонку, зная, что попытка настигнуть жертву
окажется тщетной. Оно ждало, чувствуя, как тело наливается силой.
   Появилось новое животное и на сей раз подошло ближе, начало  медленно
кружить, пристально разглядывая существо.
   Существо висело в воде неподвижно, оно хотело  выглядеть  безобидным,
мертвым.
   Животное подплыло еще ближе, потряхивая головой  и  выпуская  струйку
крошечных пузырьков.
   Существо ждало... Ждало... Потом наступил момент, когда  нейроны  его
мозга  сформулировали  заключение:  вероятность  превратилась  почти   в
уверенность.
   Оно атаковало, выбросив вперед стальные когти. Когти  погрузились  во
что-то мягкое. Они глубоко врезались  в  тучную  плоть  и  свернулись  в
кулак.
   Вперед метнулась вторая рука, и ее когти тоже встретили жирную ткань.
   Животное отшатнулось. Из открытого рта  вырвалось  облако  пузырьков.
Хлопнули плавники, тело выгнулось - зверь пытался уйти вверх.
   Существо  ожидало,  что  животное   нападет   в   ответ,   попытается
защищаться, но оно этого не сделало.  Существо  теперь  знало:  животное
здесь - чужак, оно не  может  выжить  здесь,  и  чтобы  достичь  успеха,
достаточно просто удерживать его.
   Через несколько секунд животное прекратило борьбу. Голова поникла, из
разодранной плоти хлынула кровь.
   Существо начало питаться. Животное покрывал толстый слой жира -  жира
насыщающего, дающего  энергию,  согревающего,  -  поэтому  оно  обладало
положительной плавучестью, не тонуло.  Хищник  прилепился  к  жертве,  и
вместе они плыли, почти не шевелясь.
   Пока существо ело, боковым зрением оно  отметило  других  животных  -
крупных хищников, которых привлекли  запахи  крови  и  жира,  разносимых
течением.
   Существо обхватило свою пищу и жадно пожирало ее.
   Большая часть животного была съедобна. Кости отлетали в  сторону,  их
пожирали мелкие любители  отбросов;  вокруг  ускользнувших  кусков  мяса
роились  стаи  рыбьей  мелочи.  Твердый  несъедобный  предмет   существо
оторвало и отбросило. Он поплыл к поверхности.
 
26 
 
   - Как долго еще до темноты? - спросила Аманда.
   Она сидела на фальшборте и поглаживала головы трех морских львов.
   Солнце уходящего дня отбрасывало в море длинные тени, и, когда Аманда
повернулась, Чейс увидел, что печальные морщины прорезали  кожу  под  ее
глазами.
   - Час, - ответил он, - но для возвращения нам  не  нужен  свет.  Если
хотите, мы можем здесь провести всю ночь.
   - Нет, - мягко произнесла Аманда. -  Нет  смысла.  В  последние  пару
часов они мало говорили: сидели и смотрели, пока глаза не покраснели  от
напряжения и усталости. Макс пытался развлечь морских львов,  покормить,
но звери чувствовали что-то неладное и не реагировали.
   Саймон больше не предлагал никаких объяснений, хотя еще одно  у  него
имелось. Объяснения не помогут, особенно если верно то из  них,  которое
он не высказывал.
   - Ну что же, - сказал наконец Чейс.
   Он встал и посмотрел на запад, на  силуэт  острова  Блок.  И  отнесло
течением по крайней  мере  на  две  мили.  Чейс  прошел  вперед  завести
двигатель, а Длинный поднялся на мостик.
   - Это могла быть белая акула, - произнесла Аманда,  словно  продолжая
прерванный диалог.
   Чейс застыл на месте, потому что это как раз и было его объяснение  -
единственное, имевшее смысл. Прежде морские львы спаслись от  акулы,  но
тогда рядом с ними находилось укрытие - лодка. В  одиночку,  в  открытом
море морской лев, особенно уставший  и  невнимательный,  мог  попасть  в
засаду, устроенную большой и быстрой белой акулой.
   - Да, - согласился он. - Возможно.
   Чейс нажал на кнопку стартера и щелкнул  тумблером,  включая  ходовые
огни, потом постучал кулаком в  потолок,  чтобы  Длинный  взял  курс  на
Оспри.
   - Может, другие  что-то  сняли,  -  предположила  Аманда.  -  Давайте
посмотрим пленки.
   Когда Длинный развернул лодку на запад, Аманда  вытащила  из  коробки
видеомонитор, поместила на стол в каюте  и  включила.  Она  соединила  с
монитором видеомагнитофон, поставила одну из кассет.  Перемотав  пленку.
Аманда включила воспроизведение и села на скамью. Макс  уселся  за  стол
напротив, у торца стола разместился Чейс.
   Она ускоренно прокрутила  пару  минут  изображения  пустой  океанской
синевы, потом, когда на экране появился первый кит, замедлила темп.
   - Кит такой маленький на вид, - удивился Макс.
   - Это широкоугольный объектив, - объяснила Аманда.  -  Он  необходим,
иначе удастся снять только отдельные участки туши.
   Постепенно кит разрастается в кадре, пока не заполнил его целиком.
   - Как близко она сейчас? - спросил Макс.
   - Шестьдесят - семьдесят футов.  Она  подойдет  ближе  и  остановится
футах в тридцати.
   Изображение кита продолжало увеличиваться:  видоискатель  перемещался
вдоль его бока, миновал  гигантский  плавник  и  остановился,  дойдя  до
головы. В объектив глянул глаз, Аманда нажала на кнопку "Стоп",  и  кадр
застыл.
   - Посмотри в этот глаз, -  обратилась  она  к  Максу.  -  И  попробуй
сказать, что это не разумное существо.
   - Он отличается от акульего глаза, - подтвердил мальчик. -  Он...  не
знаю... просто отличается. Не такой пустой.
   - Богаче, глубже, - улыбнулась Аманда: воодушевление на миг вытеснило
в ней тяжесть потери. -  Знаешь  почему?  У  горбачей  мозг  размером  с
баскетбольный мяч. Говорят, глаза  -  зеркало  души.  Значит,  за  этими
глазами целая прорва души.
   Она нажала кнопку "Воспроизведение", и изображение снова ожило.
   Морской лев крутился рядом с китом, и пленка запечатлела того во всех
возможных ракурсах: лев играл с ним, катался в струе по следу кита.  Кит
не обращал внимания на сопровождение, ни разу не изменил выбранный курс.
   Аманда    перекрутила    на    ускоренной    перемотке     десяти-или
пятнадцатиминутный кусок пленки, потом сквозь дрожание линий  на  экране
увидела, что кит стал двигаться энергичней, начиная глубокое погружение.
Она снова замедлила пленку, и они увидели, что  изображение  все  больше
расплывается по мере того, как морской лев следует за китом в  придонную
мглу.
   Кит превратился в пятнышко на чернильно-синем  фоне,  объектив  резко
изменил угол, и камера устремилась к свету, брезжившему далеко вверху.
   - Она прекратила преследование,  -  пояснила  Аманда.  -  Думаю,  это
что-то около пятисот футов. Пленка кончилась, она поставила другую.
   Второй  морской  лев  снимал  самку  горбача.  Когда  изображение  на
мониторе увеличилось. Макс воскликнул:
   - Смотрите! Детеныш!
   Молодой  кит  футов  двадцати  длиной  устроился  у  левого  грудного
плавника мамаши.
   - Они всегда так плавают, - сказала Аманда.
   - Почему? - спросил мальчик.
   - Отчасти чтобы учиться. Посмотри,  он  делает  то  же,  что  и  она,
повторяет каждое движение.
   Действительно, детеныш в точности копировал движения  матери.  Дышал,
когда она всплывала вдохнуть воздух: нырял, когда она ныряла; когда  она
поворачивалась  на  бок  поглядеть  на  морского  льва,   детеныш   тоже
поворачивался.
   - Видишь, как она смотрит? - продолжала Аманда. - Она и защищает его.
Если поблизости большая акула, она  прижмет  его  еще  ближе  и  изрядно
возбудится. Может быть, уйдет с ним вглубь.
   Но  эта  мамаша  не  беспокоилась.  Распознав  морского  льва,   она,
очевидно,  вполне  удовлетворилась  увиденным,   снова   повернулась   в
горизонтальное  положение  и  продолжила  ленивое   плавание   у   самой
поверхности.
   - Ничего, - отметила Аманда и ускоренно перемотала остаток ленты.
   Спустя пару минут после начала третьей пленки Аманда засмеялась:
   - Это Харпо.
   - Откуда вы знаете? - заинтересовался Макс.
   - Она трусливей цыпленка. Смотри, - Аманда показала на экран,  -  она
догоняет кита, но, когда он взмахивает хвостом, отскакивает в сторону.
   Картинка  на  мониторе  стала  безжизненно-голубой,  потом  появилась
поверхность моря, потом в кадр попал другой кит.
   - У нее ушло около десяти минут, чтобы понять, что они  не  хотят  ее
съесть. Она еще учится и пока не так быстро соображает,  как  другие.  У
них у всех свои причуды.
   - Какие?
   - Гручо любит  подойти  слишком  близко,  и  ее  кадры  нерезкие,  не
сфокусированные. Как будто она не ощущает контакта с китом, пока его  не
коснется. Чико любит  цеплять  китов,  особенно  небольших.  Она  просто
играет, но иногда киты пугаются.
   - А как Зеппо? - спросил Чейс.
   Аманда  ответила  не  сразу,  словно  ее   ткнули   вдруг   носом   в
действительность:
   - Как я уже говорила, она ленивая. Меня тревожит то, что она и  самая
любопытная. Она подплывает к чему угодно, только чтобы  посмотреть,  что
это.
   Изображение на пленке Харпо прыгало с одного кита на другого. Было  и
несколько хороших крупных планов, а также  нечасто  снимаемый  эпизод  -
кит, выпрыгивающий из воды: он выходил на  поверхность,  подобно  взрыву
под солнечными лучами, и снова обрушивался вниз с чудовищным  всплеском.
Последние несколько минут, однако, Харпо снимала пустую синюю  океанскую
гладь. Аманда быстро перемотала пленку.
   Она отвернулась  от  экрана  сказать  чт