- скомандовал он. - Ты уже посинел.
   - Ну пап...
   - Макс, морским львам, как и тебе, нужно передохнуть. Ты заставил  их
как следует поработать, - поддержала Чейса Аманда.
   Макс подтянулся на стенку, отец провел рукой по его плечам и спине.
   - Ты холодный, как лягушонок, - рассердился он.
   Мальчик показал на морских львов:  как  только  он  покинул  бассейн,
животные вскарабкались на камни и устроились на солнце.
   - Их зовут Харпо, Чико, Гручо и Зеппо , - сообщил Макс. - Кто из  них
кто, я не знаю,  но  доктор  Мейси  говорит,  когда  я  с  ними  поближе
познакомлюсь, могу выбрать себе одного как личного друга.
   Чейс почувствовал, что мальчик дрожит под его ладонями, и велел:
   - Иди прими душ и надень  что-нибудь  теплое.  Макс  было  направился
прочь, потом вернулся и спросил:
   - Вы разрешите мне поиграть с ними попозже? -  Конечно,  -  ответила,
улыбнувшись, Аманда, - но только  когда  я  здесь.  Тебе  нужно  освоить
сигналы, которые они подают.
   У скал за бассейном Чейс соорудил времянку. Аманда нырнула  внутрь  и
вернулась с ведром рыбы.
   - Дамы, время ленча! - позвала она, подойдя к краю бассейна.
   Морские львы соскользнули с камней в воду, нетерпеливо лая,  подплыли
к ней и выстроились в ряд в ожидании.
   Аманда скормила им по рыбине, потом еще и еще и, когда  они  получили
по пять - полную порцию, почесала каждому голову и за ушами.
   Она отнесла ведро во времянку, а потом обратилась к Чейсу:
   - Чудесное место. Вы здесь выросли?
   - Не на острове... В Уотерборо.
   - А где вы учились?
   - Да везде, -  ответил  Чейс,  подумав:  "Ну,  началось".  Он  минуту
колебался, не солгать ли, но, поскольку его опыт подсказывал,  что  ложь
имеет свойство расти до тех пор,  пока  не  станет  невыносимой,  сказал
правду:
   - Последним был университет штата Род-Айленд.
   - У них неплохо поставлена океанография. Ваша диссертация  именно  по
акулам или вообще по пластино-жаберным?
   - Нет. - Чейс помолчал, потом добавил:
   - Она пока в процессе.
   - Вы хотите сказать, что у вас нет степени? Вы - директор  института,
и без докторской степени? - удивилась Аманда.
   - Верно, доктор, - сознался Чейс. - Вы сможете это пережить?
   Прежде чем произнести  последние  слова,  он  уже  почувствовал  себя
ослом.
   - Конечно... Я не...  Я  имела  в  виду...  Извините...  Просто...  -
вспыхнула Аманда.
   Она откинула голову назад и рассмеялась. Сначала Чейс решил, что  она
смеется над ним, и попытался придумать какую-нибудь  словесную  оплеуху.
Однако он еще ничего не нашел, когда что-то в ее облике подсказало:  она
смеется не над ним, а над собой.
   - Вот здорово! - воскликнула она. - Мне это действительно нравится!
   - Что?
   - Я провела четыре года в колледже, два года училась  па  магистра  и
пять лет писала докторскую. Я - важная персона! Моя докторская степень -
моя броня. Я могу быть дубиной, индюшкой, дурой, но  у  меня  -  степень
доктора, официальный ярлык моего возвышенного  положения.  -  Она  снова
засмеялась. - А потом я встречаю кого-то без докторской степени,  кто  и
близко быть не может к тем высотам, где нахожусь я, но он сделал больше,
чем я, создал  целый  собственный  институт.  И  какова  же  моя  первая
реакция? "Невозможно!" Нет, положительно, я себе нравлюсь!
   Они начали подниматься на холм.
   - Давайте все же перейдем к сути темы, - предложила Аманда. - Если вы
когда-нибудь напишете диссертацию, о чем она будет?
   - Территориальные перемещения больших белых акул, - ответил  Чейс.  -
Кстати, я вспомнил: здесь уже неделю или две обретается одна  белая.  Мы
следили за ней и собирали информацию, пока не потеряли  приемник.  Убиты
двое аквалангистов, но мне не кажется, что белая с этим связана. Тем  не
менее она здесь.
   - И вы думаете, что сможете снова ее найти?
   - Хочу попробовать, но... - Чейс остановился. - Вы имеете в виду, что
хотите найти ее? Большую белую акулу? А как же ваши...
   - Мои морские львы соображают насчет белых акул, - заметила Аманда. -
По всей Калифорнии полно белых, и мои дамы знают, как им не  попадаться.
Конечно, я  была  бы  очень  рада  найти  ее.  Всегда  хотела  выполнить
исследование по взаимодействию морских хищников: млекопитающих,  которые
едят млекопитающих; млекопитающих, которые едят рыб; рыб,  которые  едят
млекопитающих.
   - Я полагал, вы работали исключительно по китам.
   - До сих пор - да, но морские львы приносят такие необычные кадры  на
видеопленке, фиксируют такое примечательное поведение животных, что я не
вижу причин не расширить наши исследования.
   - Не совсем понимаю, - признался Чейс.  -  Что  такое  может  увидеть
морской лев с видеокамерой на спине, чего не увидит ученый с  лодки  или
даже батискафа?
   - Природу, - просто ответила Аманда. -  Природу  в  действии.  Китов,
акул, других животных, все то, что  держится  в  стороне  от  лодки  или
батискафа, потому что чувствует в них чуждое, может,  даже  угрозу.  Это
большой, непонятный и шумный незваный гость,  и  если  он  приближается,
поведение животных будет каким угодно, только не естественным. С  другой
стороны, они совершенно привыкли к  морским  львам,  плавающим  рядом  с
ними,  поэтому  продолжают  заниматься   своими   делами   -   кормятся,
спариваются и так далее, а мы видим это все на  пленке.  Кроме  того,  у
батискафа небольшая скорость, он неповоротлив и  стоит  огромных  денег.
Морские львы могут  следовать  за  китом,  и  они  дешевы:  работают  за
несколько фунтов кефали.
   - Как они узнают, что вам требуется от них?
   - Тренировка плюс врожденный интеллект. Если говорить  об  умственном
развитии, морские львы  не  уступают  дельфинам  и  касаткам.  Чтобы  их
обучать,  мы  сделали  полноразмерный  макет  серого  кита,  буксируемый
подводным аппаратом. Я подаю им с лодки рукой несколько сигналов:  плыви
рядом с ним, плыви под ним, плавай вокруг него. Научить их недолго - они
хотят учиться.
   Чейс подумал с минуту, а потом спросил:
   - Как вы думаете, можно ли их научить снимать что-то, к чему  они  не
привыкли, что-то неестественное,  поведение,  которого  они  никогда  не
видели?
   - Например?
   - Если б я знал, - вздохнул Чейс. - Но что-то здесь в океане не  так.
Либо в нашем районе появилось что-то новое, либо кто-то взбесился.
   Он рассказал Аманде о диком избиении птиц и зверей, а также о  тайне,
окружавшей смерть братьев Беллами.
   - Можно попробовать, - ответила Аманда,  -  когда  мои  морские  львы
освоятся в здешней  воде  и  с  горбачами.  Как  бы  то  ни  было,  моей
первостепенной  задачей  должен   быть   поиск   китов.   Я   арендовала
легкомоторный самолет - начиная с полудня сегодня.
   - Самолет? - Чейс присвистнул. - Ну и субсидии вы получаете. За такую
кучу денег я бы прицепил крылья и полетел сам.
   - Субсидия? Да она смешная, семьдесят пять тысяч и год, на три  года.
Этого мне хватает на рыбу, остается мелочь. - Она  колебалась,  казалась
смущенной, потом продолжила:
   - В основном я сама свой добрый ангел.
   - И как же вам это удается? - поинтересовался Чейс.
   - А вы как думаете? Удачный генофонд.  Мой  прапрадед  был  одним  из
Мейси-китобоев. Я иногда думаю, что моя работа -  искупление  содеянного
им. Он  предвидел  крах  промышленности  по  переработке  китового  жира
задолго до его наступления и вложил все деньги в нефть. С тех пор мы  не
бедствуем. - Она улыбнулась. - Вы сможете это пережить?
   - Черт побери, - засмеялся Чейс. - Уже приходилось. - Он рассказал ей
о своем браке с Коринной. - Если бы у меня была  хоть  капля  мозгов,  я
поймал бы ее на слове и она финансировала бы институт.  Но  нет,  я  был
слишком горд.
   - Ерунда. Вы вынесли из брака кое-что получше.
   - Что же?
   - Макса.
   - О да. Я только сейчас это по-настоящему понял, - признался он.
   Они достигли домика на вершине холма, где Чейс приготовил жилище  для
Аманды: спальня, кухня и - поскольку столовую занимала  декомпрессионная
камера - еще одна спальня, меблированная как гостиная.
   - Вы голодны?  -  спросил  Чейс.  -  В  большом  доме  можно  сделать
сандвичи.
   - Попозже, - ответила Аманда. - Сначала я хочу показать, какой я  вам
привезла подарок.
   - Подарок? Зачем вы...
   - Родители всегда учили меня не отправляться в гости без полезного  в
хозяйстве подарка. - Сдерживая улыбку,  она  взяла  Чейса  за  локоть  и
повела во двор дома, где склон опускался к небольшой  бухте;  дно  здесь
было углублено, чтобы обеспечить подход лодкам с большой осадкой. - Вот,
- сказала она. - Я хотела завернуть, но...
   Чейс посмотрел и, когда вдруг понял, что он видит, резко остановился.
   - Бог мой... - выдавил он из себя.
   На плоском скальном уступе у среза бухты стояла вещь, о которой  Чейс
мечтал с тех пор,  как  начал  писать  дипломную  работу:  противоакулья
клетка. Это был прямоугольный ящик примерно семи футов высотой,  пяти  -
шириной  и  восьми  -  длиной,   сделанный   из   алюминиевых   брусков,
обрешеченных стальным тросом. В верхней части  и  с  одной  из  торцевых
сторон имелись входные дверцы, а  на  каждой  стороне  -  отверстия  для
камеры площадью в квадратный фут. Сверху к  клетке  были  приварены  две
подъемные цистерны, и даже на расстоянии Чейс мог  разглядеть  блестящие
медные детали - значит,  цистерны  имели  автономную  систему  снабжения
воздухом и клетка могла свободно зависать на глубине.
   Клетки - важнейший инструмент  для  ученого,  занимающегося  акулами,
потому что они обеспечивают безопасный доступ к этим животным под  водой
в открытом море. Большинство акул не в состоянии перегрызть  алюминиевый
брус, а те, которые могли бы, - тигровые или большие белые -  не  делают
этого. Они могут кусать брусья, пробуя их, проверяя на  съедобность,  но
ни одна до сих пор не перегрызала.
   С того дня, когда Чейс открыл институт, он пытался приобрести  клетку
- списанную, бывшую в употреблении, любую,  чтобы  получить  возможность
вести глубоководные  эксперименты.  Он  выяснил,  однако,  что  получить
старую клетку невозможно: спрос на фильмы об акулах со стороны  компаний
кабельного  телевидения  оказался  чрезвычайно  высок,  прокатные  фирмы
перехватывали каждую клетку, появлявшуюся в поле зрения, и драли  за  их
использование  ростовщические  проценты.  А  выброшенные   клетки   были
безнадежны - разбиты и изломаны и не подлежали восстановлению.
   Самая же низкая  цена  на  новую,  хорошую  клетку  составляла  около
двадцати тысяч долларов.
   Привезенная  доктором  Мейси  клетка  выглядела  совершенно  новой  и
действительно очень хорошей.
   - Она прекрасна, - восхитился Чейс, начиная спускаться к бухте. -  Но
как вы...
   - Это часть моего бракоразводного контракта, - ответила Аманда. - Мой
бывший муж построил  ее  три  года  тому  назад.  Он  намеревался  стать
истинным мачо - фотографировать акул, но обнаружил серьезную конкуренцию
и переключился на каланов. -  Она  помолчала,  потом  добавила  с  сухой
улыбкой:
   - Там у него тоже  не  заладилось,  и  он  решил  сосредоточиться  на
шлюхах. Ему досталась "тойота", мне - акулья клетка. Я решила,  она  вам
пригодится.
   - Конечно, пригодится. Я надеюсь...
   - Я знаю, читала ваши работы по  динамике  укуса  и  по  исследованию
иммунитета к артриту. С этой  клеткой  вы,  наверное,  сможете  провести
результативные эксперименты с гнатодинамометром.
   - Вы это выговорили? - рассмеялся Чейс.
   Гнатодинамометр являл собой труднопроизносимое слово для  обозначения
простого  понятия  -  метода  измерения  давления  укуса,   развиваемого
акульими челюстями.
   - Я еще не видел никого, кто мог бы произнести это слово.
   - Ерунда, - сказала Аманда. - Только не  спрашивайте  меня,  как  оно
пишется.
   Когда они подошли к  клетке,  Чейс,  просунув  руку  меж  алюминиевых
брусьев, ощупал сварные швы и мелкие детали.
   - Само совершенство, - заявил  он,  улыбаясь.  -  Не  могу  дождаться
погружения.
   - А почему нужно дожидаться? Чем плохо сегодня?
   - Сегодня? - Чейс автоматически посмотрел на часы.
   - До заката еще семь или восемь  часов,  -  заметила  Аманда.  -  Как
далеко от берега нужно отойти, чтобы увидеть акул?
   - Не очень, во всяком случае - синих. Час, может быть, меньше.
   - Чем скорее я окуну в воду  морских  львов,  тем  лучше,  -  сказала
Аманда. - Они могут плавать с синими акулами, им это даже нравится.  Они
любят их дразнить. У вас есть приманка, чтобы собрать акул?
   - Угу. - Тут Чейс вспомнил:
   - Но у меня нет воздуха. Компрессор...
   - С ним все в порядке, - сообщила Аманда. - Я спрашивала у  Длинного.
Он сейчас наполняет баллоны. Честно, его весьма возбудила мысль о  такой
прогулке.
   Доктор Мейси произвела на Чейса глубокое впечатление. Даже более  чем
глубокое. Он был потрясен. Ошеломлен. Он смотрел на нее, и она улыбалась
в ответ, не торжествующе или снисходительно, а доверительно.
   - Думаю, мне действительно нужно получить степень, - произнес Саймон,
покачав головой.
   - Что? Почему?
   - Вы были правы с  самого  начала,  -  усмехнулся  он.  -  Мадам,  вы
действительно важная персона. Вы - нечто!
 
21 
 
   Институтская лодка глубоко сидела в воде, потому что была  до  отказа
заправлена топливом и  свежей  водой  и  нагружена  по  самый  фальшборт
научным,  фотографическим  и   подводным   оборудованием.   Вдобавок   к
двухсотфунтовой клетке, которую Чейс и Длинный подняли  и  поместили  на
юте с помощью  талей,  свисавших  с  фишбалки  на  правом  борту,  здесь
находились: четыре видеокамеры;  видеомагнитофон;  восемь  баллонов  для
акваланга;   пятьдесят   фунтов   кефали   для   морских   львов;    три
десятигаллоновые банки с приманкой - рублеными макрелью и тунцом,  чтобы
создать пахучую пленку, уносимую на гребне волн  и  собирающую  акул  за
мили вокруг; две двадцатифунтовые коробки мороженой  рыбы  для  наживки,
оттаивающей теперь на солнце; три комплекта аквалангов с гидрокостюмами,
масками и ластами;  и  наконец  холодильный  ящик,  набитый  сандвичами,
приготовленными госпожой Бикслер, и содовой.
   Аманда провела морских львов по тропинке к доку, и  они,  нетерпеливо
переваливаясь  с  боку  на  бок,  поднялись  на  борт.  Теперь  животные
сгрудились на юте, качая головами  с  дрожащими  от  возбуждения  усами.
Аманда гладила их и о чем-то с ними ворковала. Макс  опустился  рядом  с
ней на колени.
   - Они довольны? - спросил он.
   - О, будь уверен, - ответила Аманда. - Они знают, что лодка  означает
работу, и ждут не дождутся. Они любят работать, а иначе быстро  начинают
скучать.
   Макс протянул руку, и один из львов наклонил  к  нему  голову,  чтобы
почесали за ушами.
   - Это кто?
   - Харпо.
   - Мне кажется, я ей нравлюсь.
   - Я знаю, что ты  ей  нравишься,  -  улыбнулась  Аманда.  На  ходовом
мостике Чейс включил реверс. Длинный стоял на носовом выступе  и  багром
направлял лодку, чтобы она не скребла о  скалы.  Когда  лодка  вышла  из
бухты и Чейс развернул ее  в  открытое  море,  Длинный  прошел  назад  и
спустился в каюту.
   Спустя минуту он вернулся и сообщил Аманде:
   -  Ваш  пилот-любитель  только  что  радировал,  велел  передать,  он
поднимется и будет искать  китов  где-то  через  час.  Я  сказал,  будем
работать на двадцать  седьмом  канале.  -  Потом  Длинный  посмотрел  на
мостик. - По шестнадцатому сводка, - доложил он. - Предлагают поискать в
воде парнишку.
   - Какого? - спросил Чейс.
   - Бобби Тобина, помощника с посудины Тони Мадейраса. Говорят, упал за
борт. Тони клянется, что несколько раз проутюжил то место, но ничего  не
высмотрел.
   - Похоже, падения  за  борт  приобретают  тут  характер  эпидемии,  -
заметила Аманда.
   - Почему? - заинтересовался Длинный. - Кто еще?
   - Перед тем как я уехала  из  Калифорнии,  мне  позвонила  двоюродная
сестра.  Неделю  или  дней  десять  тому   назад   ее   друг   исчез   с
исследовательского судна как раз между материком и островом Блок. Он был
фотографом, работал на "Нэшнл джиогрэфик". Его так и не нашли.
   Лодка все еще двигалась медленно, двигатель рокотал приглушенно,  так
что даже с расстояния в десять ярдов, стоя на  ход  овощ  мостике,  Чейс
услышал слова Аманды. Он позвал Длинного:
   - Посмотри, может, найдешь для Макса спасательный жилет.
   - Па... - взмолился Макс. - Брось... Я не собираюсь падать за борт.
   - Я знаю, - ответил Чейс. - И готов спорить, Бобби Тобин тоже никогда
ни о чем таком не думал.
 
*** 
 
   Когда они прошли к югу от острова Блок, Аманда дала  Максу  несколько
форелей покормить морских львов. Сама она поднялась по трапу на  ходовой
мостик  и  стала  рядом  с  Саймоном.  Огибая  мыс,   они   увидели   на
оборудованном навесами пляже десятка два  людей.  Дети,  надев  на  себя
надувные круги, играли на песке  в  набегающей  воде;  двое  взрослых  в
купальных шапочках пастельно-голубого цвета плавали туда и обратно ярдах
в двадцати за линией прибойной волны; подросток  лениво  покачивался  на
доске для серфинга.
   - Каждый раз, когда я вижу, как народ отплывает от берега, -  заметил
Чейс, - я думаю, как им повезло, что они не могут видеть себя  с  высоты
пары сотен футов.
   - Почему?
   - А если бы они увидели, что  проплывает  каждые  несколько  минут  в
десяти или пятнадцати футах от  них,  они  больше  никогда  в  жизни  не
ступили бы в воду.
   - Разве здесь так много акул?
   - Нет, теперь нет, не то что раньше. Но чтобы нагнать страху, много и
не нужно. Достаточно одной.
   В ста ярдах от пляжа ловец омаров вытаскивал свои верши. Он  подходил
к поплавку, цеплял его багром и вытягивал в лодку, пропускал канат через
тали, вывешенные на А-образной стальной раме, наматывал его на лебедку и
поднимал  на  фальшборт  ловушку  на  омаров,  сделанную  из  дерева   и
проволоки.
   Чейс помахал ему рукой,  ловец  омаров  замахал  в  ответ,  но  потом
заметил на борту большой белой лодки трафаретную аббревиатуру "O.I.". Он
прекратил махать, а вместо этого ударил кулаком одной руки в сгиб  локтя
другой и показал Чейсу средний палец.
   - Очаровательно! - заметила Аманда.
   - Это Ржавый Пакетт, - пояснил Чейс,  смеясь.  -  Он  не  очень  меня
любит.
   - Я вижу.
   - Ловцы омаров - странная публика. Многие из них считают море  чем-то
вроде личного погреба,  а  себя  -  имеющими  богоданное  право  ставить
ловушки где и когда им угодно, ловить, сколько им будет угодно,  а  весь
остальной мир посылать к черту. И боже упаси связаться с  их  ловушками:
они готовы друг друга за них утопить или пристрелить.
   - А вы связались с его ловушками?
   - Вроде того. Пока я не  купил  остров,  Ржавый  пользовался  им  как
лагерем, складом, мусорной свалкой. Он ставил  свои  верши  везде  -  не
только на мелководье, но и в проливе, и около дока. Я не мог  ни  войти,
ни выйти, винт все время запутывался в  его  веревках.  Я  попросил  его
убрать их, а он послал меня. Пришлось отправиться в береговую охрану, но
они не захотели влезать в это дело. Тогда  мы  с  Длинным  вытащили  все
верши, собрали омаров и отдали их в дом престарелых, а  верши  забросили
сюда. Ржавый нашел их только через две недели. Он знает, что это сделали
мы, но доказать не может, а когда он обвинил нас, Длинный просто сказал,
что это предупреждение, посланное  Великим  Духом.  Ржавый  туп,  но  не
самоубийца, он  не  стал  связываться  с  Длинным  -  гигантом,  который
относится к закону так же, как сам Ржавый.  Так  что  он  оставил  верши
здесь - отчасти из лени, а отчасти из-за того, что здесь и уловы лучше.
   - Тогда он должен быть счастлив.
   - Это вы так  думаете.  А  Ржавый  только  злится.  И  ему  здесь  не
нравится. Ничего никогда не происходит, нет ничего  вдохновляющего,  нет
никого, кто бы чем-то разозлил или в кого можно пальнуть.
   В молчании они шли  еще  несколько  минут,  потом  Чейс  обернулся  и
посмотрел  назад.  Остров  Блок   уменьшился   за   кормой   до   серого
бесформенного пятна. Чейс сбро