м убедиться самому. Так я и сделал. Все
оказалось так, как было описано в журнале. Я там провел три или
четыре дня и вернулся в Нью-Йорк. О своих наблюдениях я написал в
газете "New York Sun"... Потом редактор "New York Daily
Graphic" поручил мне снова поехать в Читтенден и взять с собой
какого-нибудь художника, который мог бы по моим указаниям рисовать
происходящие явления... 17 сентября я вернулся на ферму Эдди... Я
поселился в этом таинственном доме и в течение 12 недель ежедневно
переживал сверхъестественные вещи... Дважды в неделю газета
"Daily Graphic" печатала мои письма про "духов
Эдди", иллюстрированные художником Капесом. Эти письма обратили
на себя внимание г-жи Блаватской и привели к тому, что она поехала
в Читтенден. Это и свело нас вместе...

На ферме обычно обедали в 12 часов. Она появилась в столовой с
какой-то французской дамой*, и когда мы вошли, они уже сидели за
столом. И прежде всего мне бросилась в глаза ярко-красная
гарибальдийская рубаха на первой даме, которая так контрастно
выглядела по сравнению с окружающим ее тусклым фоном. Ее волосы
были тогда пышные, светлые, шелковистые, вьющиеся, едва доходили до
плеч и напоминали тонкое руно. Они и ярко-красная рубаха привлекли
мое внимание, прежде чем я смог рассмотреть ее черты подробнее. У
нее было массивное калмыцкое лицо, сила, образованность и
выразительность его контрастировала с заурядными образами, так же
как ее красное одеяние среди серых и бледных тонов стен, мебели и
безликой одежды остальных гостей.

Дом Эдди постоянно посещали с целью увидеть медиумические феномены
самые разнообразные и необычные люди. Когда я увидал эту
эксцентричную даму, я подумал, что это одно из таких лиц.
Остановившись на пороге, я шепнул Капесу: "О! Посмотрите на
этот экземпляр!.." Когда обед закончился, обе дамы вышли, г-жа
Блаватская скрутила себе сигарету, и я протянул ей огонь, чтобы
иметь повод заговорить с нею" [18, т.1, с.1-5]

Надо сказать, что полковник Олькотт был убежденным и увлеченным
спиритуалистом, в то время как Е.П.Б. к спиритуализму относилась
критически. При этом в 1873 году ее ясновидческие способности были
в полном расцвете. "Я никогда не была знакома ни с одним
медиумом и никогда не была ни на одном спиритическом сеансе, "
писала она в одном письме, " до марта 1873 г., когда
присутствовала на одном в Париже, на пути в Америку. Только в
августе 1873 года я  впервые в моей жизни познакомилась с
учениями спиритов. До этого времени у меня было лишь общее и очень
неясное представление об учении Алана Кардека. Но когда я услыхала
американские спиритуалистические претензии о "Летней Земле"
("Summer Land") и т.п., я категорически все это отвергла...
Еще раз повторяю, что я никогда не была спиритуалисткой... Я всегда
была убеждена в истинности медиумических феноменов, и если
признавать, что такие явления, совершаемые через организм человека
его волей или каким-либо другим посредничеством, означает быть
"спиритуалистом", то тогда, конечно я была
"спириуалисткой" уже 50 лет тому назад, т.е., задолго до
рождения современного спиритуализма.

В начале 1872 года, после возвращения из Индии, я в Каире
попыталась создать Спиритуалистическое Общество по методу Алана
Кардека (иного не знала), имея целью произведением феноменов
подготовить людей к оккультной науке. У меня были там два
несовершенных французских медиума, которые открыли мне такие
медиумистические трюки, каких я и во сне не могла бы увидеть. Я
тогда прервала сеансы..." [8, т.ХХ, с.190]

По возвращении с фермы Эдди Е.П.Б. написала в "Daily
Graphic" описание происходивших там феноменов. Статья
называлась "Удивительные манифестации духов, ответ д-ру
Берду". Приводимое ниже описание "духов" цитируется из
этой статьи. "Я находилась у Эдди 14 дней. За это короткое
время произошло 119 появлений "духов", из которых я хорошо
узнала 7. Признаюсь, что только я одна узнала их, так как остальная
публика " люди, мало путешествовавшие по Востоку. Однако особые
одежды этих "духов" ясно видели все.

Первым был грузинский юноша в своей национальной величественной
одежде. Я его узнала и расспросила на грузинском языке об
обстоятельствах, которые знала только я одна. Он меня понял и
ответил. Когда я по просьбе полковника Олькотта, сказанной мне
шепотом, попросила его, также на грузинском языке, сыграть
черкесский танец " лезгинку, он немедленно сыграл его на
гитаре".

Версия полковника Олькотта в его книге "Люди с того света":
"Тогда к русской даме пришел первый дух-посетитель. Это был
человек среднего роста, хорошо воспитанный, в грузинской рубашке с
широкими рукавами и длинной красивой накидке. На нем были широкие
брюки и желтые кожанные туфли. Он носил белую тюбетейку или феску с
кисточкой. Она его сразу узнала, как Михалко Гегидзе, который жил и
умер в Грузии, в Кутаиси. Он был слугой ее родственницы, г-жи
Витте, и в Кутаиси был в ее распоряжении.

На следующий вечер к г-же Блаватской пришел новый дух " Хасан Ага.
Это был богатый торговец из Тифлиса, которого она хорошо знала. Он
увлекался черной магией и иногда оказывал помощь своим знакомым,
угадывая их будущее с помощью комплекта чудодейственных камней,
которые он по дорогой цене получил из Аравии. Одежда Хасана
состояла из длинного желтого сюртука, турецких шаровар, бешмета и
черной каракулевой шапки-папахи, покрытой нарядным башлыком,
разукрашенные концы которого были переброшены через плечи".

Е.П.Б. говорила о нем так: "Второй был старым человеком малого
роста. Одет он был как персидский торговец. Его одежда была
полностью национальной, вплоть до концов обуви, которую он однако
снял, чтобы быть в чулках. Свое имя он назвал достаточно звучным
шепотом. Это был старый Хасан Ага, которого я и моя семья знали в
Тифлисе более 20 лет, наполовину грузин, наполовину перс. На
персидском языке он сказал, что ему надо доверить мне какую-то
тайну. Трижды он начинал какую-то фразу, но не мог довести ее до
конца.

Третьим был огромного роста мужчина в великолепном курдистанском
военном облачении. Он не говорил, но кланялся по восточному обычаю,
поднимал свой разукрашенный яркими перьями меч и помахивал им. Я
сразу узнала его. Это был Сафар Али-Бек, вождь племени курдов,
который всегда провожал меня в моих поездках верхом по Армении в
районе горы Арарат. Однажды он спас мне жизнь. Он склонился к
земле, как бы поднимая горсть песка, и затем развеял его, после
чего прижал руку к груди, " жест, который встречается только у
племени Курдистана.

Четвертый был черкесом. Можно было подумать, что я нахожусь в
Тифлисе, " так безукоризнена была его одежда "нукера".
"Нукер" " это человек, который бежит или впереди седока,
или позади его. Он говорил, но больше поправлял мои слова, которые
я произнесла неправильно. Когда я вновь их повторила, он, улыбаясь,
поклонился и на чистейшем татарском "гутурали" сказал
слова, которые так знакомо звучат в моих ушах: "Чок якши"
("хорошо") и ушел.

Пятой показалась старая женщина в русском платке. Она сказала мне
по-русски, называя меня ласкательным именем, как она это делала во
время моего детства. Я узнала служившую в нашей семье няню моей
сестры.

Шестым появился огромный сильный негр. На голове его была
удивительная величественная прическа " какое-то подобие рогов из
волос, перевязанных чем-то белым или желтым. Вид его мне показался
знакомым, но я не могла припомнить, где я его видела. Тогда он
произвел несколько быстрых движений, и эта мимика помогла мне его
узнать. Это был колдун из Центральной Африки. Он широко улыбнулся и
исчез.

Седьмым появился высокий седой господин, одетый в черный сюртук. На
шее его, на красной ленте с двумя черными полосками, висел орден
Св. Анны. Мне показалось, что это мой отец, хотя он был намного
стройнее. С волнением я заговорила с ним по-английски, спросив:
"Вы мой отец?" Он отрицательно покачал головой и ответил,
как любой смертный, на русском языке: "Нет, я твой дядя".
Все присутствовавшие услышали это и запомнили слово
"дядя"."

Блаватская не узнала всех духов, появившихся перед ними. Полковник
Олькотт говорил: "Среди наиболее замечательных существ,
появившихся тогда перед нами, был один, который мог быть индийским
кули или арабским атлетом. Он был моего роста, темнокожий, живой,
худощавый. Рисовавший его художник сказал: "Он произвел на меня
гораздо большее впечатление, чем другие духи. Я и сейчас его
представляю перед собой: тонкий, только кости и мускулы, гибкий,
как мошка. Одежда " плотный прилегающий к телу камзол, по-видимому
хлопчатобумажный; кальсоны засунуты в ботинки, вверху перевязаны
широким матерчатым поясом. На голове красный платок. Он подошел к
г-же Блаватской, но она его не узнала..."

Е.П.Б. говорила: "Эти, так называемые "духи", которых я
видела и узнала у Эдди, в том числе и мой дядя, были людьми, о
которых я иногда думала и  хотела их повидать. Объективизация
их астральных форм вовсе не является доказательством того, что это
умершие люди, явившиеся нам после смерти. Я произвела опыт, о
котором я ничего тогда не сказала полковнику Олькотту. Среди других
я вызвала того, кто был жив и здоров. Это Михалко " мой грузинский
слуга. Как меня потом известила моя сестра, он находился тогда с
каким-то своим родственником в Кутаиси. О нем говорили, что он
умер, но он в больнице выздоровел.

Также и с материализованной формой моего дяди. Я сама создала его
своей мыслью, не говоря об этом никому. Это была как бы пустая
форма моего дяди, которую я представила себе и создала из
астрального тела медиума. Я знала, что Вилли Эдди был гениальным
медиумом, и феномен получился очень удачным.

Кратко говоря, во время моего пребывания в Америке я могла вступить
так в общение с теми, кого мне хотелось видеть. Только в снах и
личных моих видениях у меня был настоящий контакт с моими кровными
родными и с теми друзьями, с которыми у меня была взаимная духовная
любовь. По причине психо-магнетической, которую здесь в кратких
словах объяснить невозможно, эти духовные сущности людей, которые
нас любили, за очень небольшим числом исключений, к нам не
приближаются. Им это не нужно, потому, что если они не полностью
преданы злу, то находятся в Девакхане в том радостном состоянии, в
котором они духовно соприкасаются со всеми и со всем, что они
любили. В тех оболочках, которые отделились от их высших принципов,
нет уже ничего общего с ними. Эти скорлупы стремятся не к своим
родственникам и друзьям, а скорее к тем, кто родственен им по своей
низшей природе. Так скорлупа пьяницы устремляется к пьянице или к
тому, в ком этот порок находится в еще спящем состоянии. В
последнем случае она развивает в нем эту страсть, используя его
органы, чтобы утолить свою жажду. Скорлупа человека, умершего
исполненным сексуальной страсти, будет стремиться к их
удовлетворению и т.д". [20, с.103, 104]

"Само собой разумеется, что-то, что неотвратимо нас притягивает
на земле, на ней и остается и не может следовать за душой и духом
" этим высшим принципом человека. С ужасом и отвращением я часто
наблюдала, как такая ожившая тень отделялась от медиума, как
отделившись от его астрального тела, она воплощалась в тело
другого, родственного по переживаниям человека. А этот другой,
придя в восхищение, широко раскрывает свои объятья такой тени,
убежденный, что это его дорогой отец или брат, восставший из тлена,
чтобы убедить его в вечной жизни... Ах, если бы они знали правду,
если бы они верили! Если бы только они могли увидеть, как это часто
видела я, как такая бестелесная сущность овладевает кем-то из
присутствующих на спиритическом сеансе. Она окутывает человека как
бы черным покрывалом и затем медленно исчезает в нем, как если бы
поры этого человека всосали ее". [19, февраль, 1895]

В одном из писем к своим родным Блаватская резюмирует свои
наблюдения у Эдди: "Таким или иным способом мы создаем подобия
тел умерших наших близких... Я с определенной целью посетила
однажды семью одного сильного медиума, жившую вблизи Эдди,
наблюдала его целых две недели и проделала эксперименты, которые я,
конечно, не разглашала. Я наблюдала эти бездушные тела,
земные,телесные тени тех, души и дух которых по большей части уже
давно их оставили, но скорбь живущих заставляла ушедших
поддерживать свои полуматериальные тени. Такие тени сотнями
толпились у медиумов и их посетителей.

Не только эти привидения ассимилировали астральное тело медиума, но
медиум В. Эдди бессознательно из ауры посетителя создавал облик его
умершего родственника или друга.

Было страшно наблюдать этот процесс! Это часто делало меня больной,
у меня кружилась голова. Но мне надо было смотреть. Единственное,
что можно было сделать, это держать эти отвратительные существа на
расстоянии от себя. Но следовало видеть, как спиритуалисты
приветствовали эти тени! Они плакали и радовались вокруг медиума,
который был весь покрыт этими материализовавшимися тенями. Но мое
сердце часто обливалось кровью. Я часто думала: "Если бы они
могли видеть то, что вижу я! Если бы они только знали, как с их
помощью возрождались непреодоленные страсти и земные мысли ушедших
людей. Весь этот груз, который не может сопутствовать освобожденной
душе и который остается в земной атмосфере, с помощью медиума и
окружающей его публики становился видимым. Невидимый астральный мир
это то место, где "тени" задерживаются после смерти. Это
реальность, о которой писали древние в своих сказаниях. Иногда я
видела, как такие фантомы оставляли астральное тело медиума и
кидались на кого-нибудь из из присутствующих, обнимали его и затем
медленно исчезали в его живом теле, как бы всасываясь в его
поры". [20, с.137-139]

Совсем особый феномен проявился в Читтендене 2-го октября. О нем
Олькотт рассказывал так: "Вечером при лунном свете было светло
как днем... Когда был потушен свет, в темном круге, Джордж Дикс
(некий "дух", который часто являлся) предложил г-же
Блаватской: "Я хочу дать вам доказательство, что происходящие
на этом сеансе манифестации настоящие. Мне кажется, что это убедит
не только Вас, но и весь скептический мир. Я вложу в вашу руку
булавку от ордена, который ваш отважный отец носил при жизни и
который похоронили вместе с его телом в России. Его принес ваш
дядя, которого вы видели сегодня материализованным". Я услышал,
как вскрикнула г-жа Блаватская; и когда зажгли огонь, мы все
увидали, что она держит в руке очень красивую булавку. Придя в
себя, она сказала, что эта булавка действительно положена была с
ним в гроб вместе со многими другими его орденами, что она ее
опознала по сломанному кончику, который она сама нечаянно сломала
много лет тому назад, и что по всем данным этот орден вместе с
другими орденами и крестами был захоронен с телом ее отца.

Орден, к которому принадлежала эта булавка, был одним из тех,
которые покойный царь давал офицерам после турецкой кампании 1828
года. Ордена эти раздавались в Бухаресте, и у многих офицеров были
подобные булавки, изготовленные из серебра известными
бухарестскими резчиками. Ее отец умер 15 июля 1875 г., и так как
она в это время была здесь, в Америке, то не могла присутствовать
на похоронах. Что касается этого, таинственным образом полученного
дара, то у нее было доказательство " фотографическая карточка,
снятая с портрета ее отца, выполненного маслом, на котором видна
эта самая булавка на орденской ленте и сам орден". [17, с.355]
Ясно, что этот подарок г-же Блаватской был совершенно неожиданным,
и что это не было одним из ее экспериментов.

Версия самой Е.П.Б. В письме Александру Н. Аксакову (редактору,
которому она посылала печатать свои статьи) от 5 декабря 1874 года
написано следующее: "... в отдельном "темном" сеансе
один дух приносит мне медаль моего отца за турецкую войну 1828 года
и говорит мне, при всех, следующие слова: "Я принес вам, Елена
Блаватская, знак отличия, полученный вашим отцом за войну 1828
года. Эта медаль получена нами, " посредством влияния вашего дяди,
который явился этой ночью, " из могилы вашего отца в Ставрополе и
я приношу ее вам как знак памяти от нас, в которых и которым вы
верите". [4, с.261]

Вряд ли надо пояснять, что слова "от нас, в которых и которым
вы верите" не относились к "духам", а к Учителям.
Только Е.П.Б. поняла истинное значение этого дара и его внутреннюю
суть.

"Очень известный и у нас в России, ныне покойный, медиум Юм,
сначала в письмах к некоторым лицам, а затем и печатно, объявил
Блаватскую, по поводу корреспонденций и книги Олькотта,
медиумом-обманщицей и коснулся ее "личности", о которой он
имел сведения из первых источников. Все это породил, главным
образом, появившийся в "Graphic" и в книге Олькотта рисунок
медали и пряжки, принесенных Елене Петровне духами из могилы ее
отца, г. Гана. Юм доказывал, очень основательно, что в России
никогда не кладут в гроб знаков отличия и что медаль и пряжка, к
тому же, имеют вид  вполне фантастический". [4, с.281]

В ответ на это Е.П.Б. писала Аксакову: "...Я не была на
похоронах у отца. Но у меня в эту минуту на шее висит медаль и
пряжка, принесенная мне, и на костре, на смертном одре, на пытке
могу сказать только одно " это пряжка отца моего. Медаль не помню.
На пряжке я сама сломала конец в Ругодеве и видела ее сто раз у
отца. Если это не его пряжка, то стало быть духи действительно
черти и могут материализовать что угодно и сводить людей с ума. Но
я знаю, что если даже главные кресты отца не похоронены с ним, то
так как эту медаль... он всегда носил даже в отставке, в
полумундире, то ее, вероятно, не сняли... Но я напишу Маркову,
который присутствовал на похоронах и брату в Ставрополь, потому что
желаю знать правду... Все слышали речь духа, 40 человек кроме меня.
Что же, стало быть я сговорилась с медиумами, что ли? Ну пусть
думают... Чем я мешаю Юму на свете? Я не медиум, не была и не буду
профессионалом. Я посвятила всю жизнь свою изучению древней
каббалы и оккультизма,  оккультным наукам... Положение мое
очень безотрадное " просто безвыходное. Остается уехать в
Австралию и переменить навеки имя..." [4, с.281]




 ГЛАВА 30

 "ФИЛАДЕЛЬФИЙСКОЕ ФИАСКО"
Е.П.БЛАВАТСКАЯ УВЛЕКАЕТСЯ СПИРИТУАЛИЗМОМ



Полковник Олькотт сообщает: "День ото дня мы становились все
более близкими друзьями и к тому времени, когда она собиралась
покинуть Читтенден, она приняла от меня прозвище "Джек" и
этим прозвищем подписывала свои письма ко мне из Нью-Йорка. Мы
расстались как добрые друзья, готовые продолжать так приятно
начатое знакомство". [18, т.I, с.10]

Он не знал того, что Е.П.Б., поступая согласно полученному приказу,
сознательно добивалась этого знакомства. Позднее она писала: "В
1873 г., в марте, мне было приказано уехать из России в Париж. В
июне было сказано, чтобы я отправилась в США, куда я и приехала 7
июля. В 1874 году в октябре, я получила задание поехать в
Читтенден, штат Вермонт, где на прославившейся ферме Эдди полковник
Олькотт производил исследования". [23, октябрь 1907]

Полковник Олькотт продолжает: "В ноябре 1874 г. в письме,
подписанном "Джек Пэпус" ("Пэпус" " индийский
ребенок), она меня просила помочь ей напечатать в каком-нибудь
известном журнале свои необыкновенные рассказы, так как она скоро
останется без денег. Одновременно она в юмористической форме
привела описание своей жизни. Она высказывалась при этом, как
демократка, но все же давала понять, что имеет основания гордиться
своим происхождением. Она рассказывала, как репортер газеты
"Daily Graphic" интервьюировал ее, просил рассказать о ее
путешествиях и спрашивал ее родословную". [18, т.1, с.31, 68]

Во втором письме, которое пришло через 6 дней, подписанном
"Джек Блаватский", она писала: "Я говорю с Вами, как с
настоящим другом и как со спиритуалистом, который хочет спасти
спиритуализм от ужасов".

"В ноябре 1874 года, когда исследования мои закончились, я
вернулся в Нью-Йорк и навестил ее в доме на Ирвинг Плейс. Там она
для меня устроила несколько сеансов за столом, ра