к набилось сержанту в волосы. Покончив с этим делом, Ивета спросила:
   - Ну что, Иван, слышали, о чем они говорили?
   - Слышал, Ветушка:
   - Убедились теперь, что они в самом деле ищут какой-то снаряд, что это
не бред и не выдумка доктора Коринты?
   - Убедился: Похоже, Ивета, что я зря обидел доктора. И К-ов тут близко,
и снаряд немцы действительно ищут. Конечно, при желании все это можно: А
впрочем:
   Кожин не договорил и глубоко задумался.
 
 
   16
 
 
   Доктор Майер оказался на редкость обязательным молодым человеком.
Главврач не просил его, лишь вслух при нем подумал: "Где бы достать хоть
какие-нибудь книги по парашютизму?.." - а доктор Майер на другой же день к
вечеру принес нужные книги прямо главврачу на квартиру. Не всякий способен
на такое:
   Вытирая в передней ноги, низкорослый, толстенький Майер улыбался во
весь рот и радостно докладывал доктору Коринте:
   - Пришлось съездить в Б., пан доктор. Но достал! Целых три штуки. Не
знаю только, это ли вам нужно. Одна называется просто "Парашютизм", другая
- "Психическое состояние спортсмена во время затяжного прыжка", а у
третьейсовсем игривое название: "Счастье под белым куполом". Больше ничего
в нашем районе нет, можете мне поверить на слово!
   - Ах, коллега, дорогой коллега! Зачем же вы так утруждали себя! Право,
я бы как-нибудь обошелся!.. Впрочем, простите, я так поражен, что начинаю
говорить глупости. Я вам бесконечно признателен! Вы и не представляете,
как помогли мне!
   Доктор Коринта был действительно поражен и глубоко тронут неожиданным
вниманием со стороны своего молодого коллеги. Он и прежде считал своего
заместителя хотя и недалеким, но очень хорошим, сердечным и честным
человеком, а теперь еще крепче утвердился в своем мнении. А Майер словно
нарочно задался целью снискать полное расположение начальника, проявил
совершенно невероятную скромность. Он не только не спросил, зачем доктору
книги по парашютизму, что на его месте сделал бы почти каждый, но, передав
их, тут же хотел откланяться, чтобы не мешать главврачу заниматься делом.
   Однако Коринта не отпустил его. "Отличный случай поговорить с ним об
Ивете", - подумал он и заставил Майера пройти в комнаты.
   Угостив молодого человека настойкой из лимонных корочек и грибами
собственного засола, Коринта коротко рассказал ему о положении медсестры
Иветы Сатрановой, о ее согласии вступить в фиктивный брак, лишь бы
избавиться от преследований со стороны настойчивого обер-лейтенанта Крафта.
   - Зная вашу честность и порядочность, дорогой коллега, я подумал, что
именно вы не откажетесь помочь девушке в этом щекотливом деле. Надо вам
сказать, что она и отпуск взяла только потому, что назойливость Крафта
стала для нее просто невыносимой. Перед этим она доверилась мне со своей
бедой, и я обещал ей поговорить с вами до ее возвращения.
   Майер сидел с опущенными глазами, весь красный от смущения. Он не знал,
что ответить. Предложение начальника застало его врасплох и вызвало в нем
целый вихрь противоречивых чувств. Наконец он промямлил:
   - Я очень ценю ваше доверие, пан доктор. И сестра Иве-та: она мне
нравится: и я, конечно, с удовольствием помогу: Но: меня смущает этот
обер-лейтенант. Он ведь, пожалуй, начнет мстить мне:
   - Этого, мне кажется, бояться не нужно. Для него Иве-та - просто
развлечение от скуки. Убедившись, что она стала недоступной, он оставит ее
в покое и осчастливит своим вниманием кого-нибудь другого. Вот и все.
   - Вы уверены в этом?
   - Абсолютно.
   - А когда сестра Ивета вернется?
   - Недели через две.
   - Хорошо, пан доктор. Передайте ей, что я согласен. Коринта с чувством
пожал пухлую руку Майера:
   - Вы благородный человек, дорогой коллега! Я знал, что вы не откажетесь
помочь бедной девушке!
   А "благородный человек" в это время думал: "Пусть фиктивный, а дальше
посмотрим.
   Стерпится - слюбится:"
   Они начали было обсуждать подробности предстоящего бракосочетания, но в
передней вдруг прозвучал звонок.
   - Неужели к больному? Как некстати! - с досадой проговорил Коринта.
   - В таком случае, я пойду, пан доктор. Об остальном мы еще успеем
поговорить в другой раз.
   Они вместе вышли в переднюю. Майер стал одеваться, а Коринта открыл
двери. За порогом стоял братишка Иветы, Владик. Но в каком виде!
   На лбу у мальчугана красовалась огромная шишка, лицо было все в
ссадинах, левую руку, обмотанную окровавленной тряпкой, он держал на весу;
одна штанина была разорвана, и сквозь дыру виднелась зловещая царапина.
   - Владик, ты?! Что с тобой? С кем ты подрался? - Коринта даже уронил
очки от удивления.
   - Здравствуйте, пан доктор. Я не дрался. Я прыгал. Можно к вам? -
смущенно проговорил Владик.
   - Конечно, можно!
   Уже надевший пальто и шляпу Майер спросил:
   - Чей это мальчик?
   - Брат Иветы, Владислав Сатран.
   - Вон как: Ну ладно, пан доктор, не буду мешать. Мое почтение!
   - До свиданья, коллега!
   Закрыв за Майером дверь, Коринта помог Владику раздеться и провел его в
кабинет.
 
 
 
   17
 
 
   - Снимай с себя, братец, все - рубаху, штаны, чулки - и садись вот
сюда: Эк тебя угораздило! Значит, прыгал, говоришь? Зачем же ты прыгал и
куда?
   Доктор приготовил бинты, йод. Серьезных ран не оказалось, но общее
количество мелких красноречиво говорило о том, что Владик побывал в
основательной переделке. Пока доктор возился с ним, он лишь пыхтел,
краснел да усиленно хлопал глазами. Видимо, ему было не до разговоров.
Надо было сдерживать стоны и доказать, что он, Владик, уже не ребенок.
   Перевязка завершилась противостолбнячным уколом. Когда Владик снова
оделся, доктор перешел с ним в гостиную. Здесь он усадил мальчугана в
кресло и сунул ему в руки кулечек с леденцами.
   - Соси, дружок, не стесняйся. Я тоже их люблю сосать, когда читаю, -
сказал Коринта, видя, что Владик отстраняет конфеты.
   Владик покраснел и сунул леденец за щеку.
   - Ну, так зачем же ты все-таки прыгал? Расскажешь? Владик поднял на
доктора большие серьезные глаза. В эту минуту он был разительно похож на
свою сестру.
   - Я не просто прыгал. Это был такой опыт. С крыши сарая хотел через
забор на кучу песка. Только не дотянул, в кусты свалился. Еще хорошо, что
не на забор!..
   - Действительно, на забор было бы хуже: Но в чем же заключался твой
опыт? Мне можно знать?
   - Можно. Я ведь к вам, пан доктор, не лечиться шел. Я хотел рассказать.
Знаете, чего мне хотелось? Мне хотелось, как он:. Я уже догадался, как он
очутился в нашем лесу:
   - Кто? - нахмурился Коринта.
   - Русский парашютист!
   Коринта даже крякнул от огорчения. Плохо, очень плохо, что мальчик
продолжает думать о недавнем лесном происшествии. Но ругать его не имеет
смысла. Тут можно убеждать только по-хорошему.
   - Догадался! О чем ты мог догадаться?
   - Обо всем!
   - Да-а, это немало. Ты говорил об этом с кем-нибудь?
   - Что вы, пан доктор! Конечно, ни с кем не говорил. Я же дал вам
честное слово, что никому не скажу. Но у нас мальчишки рассказывают про
воздушный десант, который пришел на помощь партизанам. А ведь это было
далеко, не в нашем лесу.
   Там, в горах!
   - Ну, и что же?
   - А наш парашютист тоже из того десанта. Только у него парашют не
раскрылся. Я слышал, как вы говорили с Влахом. Вы думали, что я сплю, а я
просто так лежал и все слышал. Но догадался я только сегодня и потому
сделал опыт.
   - О чем догадался?
   - Ну! - с раздражением сказал Владик. - О нем. Когда у него не
раскрылся парашют, то он, чтобы не разбиться, взял и:
   Владик перевел дыхание и внимательно посмотрел на доктора. Тот не
спускал с него пристального взгляда, в котором не было ни тени улыбки.
   - Ну, так что же он сделал?
   - Вы мне, может, не поверите, пан доктор, но он взаправду, чтобы
спастись, взял и полетел.
   Это было слишком даже для такого добродушного и терпеливого слушателя,
как доктор Коринта.
   - Полетел?!. Как полетел? На чем?
   - Ни на чем. Просто взял и сам поднатужился. Это можно, если сильно
поднатужиться. Я тоже сегодня пробовал, только у меня почему-то не вышло.
   Высоты, наверно, мало. Но я знаю, что можно.
   Разговор становился абсурдным. Но Коринта решил набраться терпения и
довести его до конца.
   - Откуда ты знаешь?
   - Ниоткуда. Сам знаю: Он полетел, а потом, когда долетел до нашего
леса, задел в темноте за дерево, упал и разбился. Это было так, уж вы мне
поверьте, пан доктор. Я даже представляю себе, как он летел. Закрою глаза
и представляю!
   Коринта с облегчением рассмеялся. Ничего серьезного в сообщении Владика
не оказалось. Детские мечты, и только. Кто мальчишкой не мечтал о
свободном полете по воздуху! Но прыгать ему нельзя, это может кончиться
плохо.
   Снова став серьезным, он взял Владика за руку и сказал:
   - Ну хорошо, дружок, допустим, что он летел. Что же из этого следует?
Ты ведь не только это хотел мне сказать? По глазам вижу.
   - Не только, пан доктор.
   - Тогда не тяни и выкладывай остальное. Владик глотнул слюну и
заговорил торопливо, словно боясь, что ему не дадут высказаться до конца:
   - Как же так, пан доктор! Мне вы запретили ходить в сторожку, а Ветка
там все время! Я-то знаю, что ни у какой она не у тетки! А это
несправедливо! Мы ведь вместе нашли парашютиста. А я даже помогал его
переносить!.. Да и что ей в нем?
   Все равно она девчонка! А я хочу у него научиться летать. Я знаю, что
это можно, только не умею. Пусть бы он меня научил! Ведь это можно, пан
доктор, как вы думаете?
   Коринта взъерошил мальчику волосы и откинулся на спинку кресла.
   - Насчет полета, дружок, не знаю. Боюсь, что ты зря размечтался. А вот
парашютиста нашего, пожалуй, скоро увидишь. Я сам тебя позову, когда будет
нужно. Не думай, что я забыл про тебя, и не завидуй Ивете. Русский очень
болен и нуждается в уходе, а Ивета умеет смотреть за больными. Понял?
   - Понял.
   - Вот и хорошо. Ты, главное, молчи пока. Молчи, молчи и молчи!
   - Да я и так молчу. Даже голова от этого болит, как молчу: Ну, тогда я
пойду, пан доктор,, а то мама будет ругать.
   - За штаны?
   - И за штаны, и вообще:
   - Поделом ругать будет: Вот что, Владик, дай мне слово, что не будешь
больше устраивать никаких опытов, пока мы во всем не разберемся. Кто хочет
летать, тот прежде всего должен здоровье беречь. А ты смотри, чуть на
забор не напоролся.
   Ну, даешь слово?
   Мальчишка огорченно вздохнул, но все же протянул доктору руку.
   - Даю, пан доктор.
   - Вот и отлично!.. А кулек ты с собой забирай. Забирай, забирай, у меня
еще есть. Ешь себе на здоровье и мечтай!..
 
 
   18
 
 
   Когда Владик ушел, Коринта взялся за принесенные Манером книги. Самой
интересной ему показалась книга под названием "Психическое состояние
спортсмена во время затяжного прыжка". За нее он и взялся в первую очередь.
   Сначала бегло просмотрел. На глаза попалась фраза:
   "Длительное свободное падение с большой высоты вызывает у спортсменов
взвинченное состояние, очень похожее на легкое опьянение. Причины этого
эффекта еще не изучены, но предполагается, что его вызывает ощущение
невесомости, которое ни в каких иных естественных условиях организму
испытывать не приходится:"
   Дальше Коринта читать не стал. Какая-то назойливая мысль билась где-то
в глубине мозга и мешала сосредоточиться. Вскоре ему удалось вытащить эту
мысль на поверхность. Тогда он отодвинул книгу, положил перед собой лист
бумаги и принялся что-то чертить и вычислять.
   Через час он откинулся в кресле, потер себе лоб и осмотрел комнату,
словно впервые ее увидел. Ему сделалось не по себе, и он заговорил вслух,
чтобы разогнать наваждение:
   - Ерунда какая-то!.. Этак я и сам начну скоро с крыши прыгать. И тем не
менее мальчишка прав. Убей меня бог, прав! Прав по всей логике фактов,
кроме здравого смысла: А ну, еще разок проверим:
   Он снова надолго склонился над бумагой. Потом отбросил перо, вскочил и
заметался по комнате.
   Математика упрямо стояла на стороне абсурда, доказывала возможность
невозможного, перечеркивала все доводы рассудка. Но можно ли поверить
числам, не зная фактов? В какое время ночи выбрасывался десант в горах
близ Б.? В полночь?
   В час? Или ближе к утру? Кожина под сосной нашли около семи часов. Если
десант выбрасывался часов за шесть до этого, то за такое время автомашина
несколько раз покроет расстояние в сорок километров. Но кому могло
понадобиться перевозить Кожина в к-овский лес и бросать под сосной:
вернее, на сосну, потому что иначе ничем не объяснить поломы в кроне
дерева, бросать в бессознательном состоянии на произвол судьбы? Ни немцы,
ни партизаны к этому непричастны. Это мог сделать только сумасшедший. А
Сумасшедших в районе нет, значит, и эта версия отпадает:
   Кроме того, немцы упорно ищут какой-то бесшумный снаряд, полет которого
видели ночью многие: Снаряд и Кожин. Неужели Владик прав? Неужели детский
ум, не обремененный предрассудками здравого смысла, нашел истину, от
которой с негодованием отвернулся бы любой современный ученый?..
   Здравый смысл: Сколько раз этот неподкупный страж устоявшихся взглядов
мешал приходу новых знаний, новых научных истин! Сколько из-за него было
напрасных жертв!.. Нет, на него не всегда можно полагаться: Здравый смысл
- это естественное стремление человеческого духа к определенности, к
созданию устойчивости положения человека в окружающем мире. Наука всегда
разрушала и продолжает разрушать устоявшееся представление о мире. Она
всегда боролась и обязана бороться с косностью здравого смысла. Еще
недавно эта борьба требовала жертв:
   Свободный полет!
   Человеческое воображение с древних времен лелеет мечту о свободном
полете. Эта мечта красной нитью проходит через всю историю человечества.
Неужели она полностью изжила себя в воздушных шарах, дирижаблях,
самолетах? Нет, летательные аппараты не убили ее. Мечта о свободном
полете, без каких-либо приспособлений, по-прежнему будоражит воображение
человека. А коли так, ее нельзя полностью относить к категории абсурда в
угоду здравому смыслу, в ней должно быть рациональное зерно:
   Стоит ли начинать поиски в этом направлении? Что у него есть?
Загадочный случай с Кожиным? Сознание того, что человеческий организм до
сих пор не изучен, что в нем могут быть скрыты самые неожиданные
возможности? И, наконец, древняя мечта человечества о свободном полете?
Этого, конечно, мало для серьезного научного поиска. Но: попытаться нужно.
Пусть это ни к чему не приведет, все равно нужно:
   Это его долг перед наукой:
   Возбуждение несколько улеглось. Коринта снова сел за стол и до глубокой
ночи набрасывал первые шаткие основания для увлекательного путешествия в
неведомую и таинственную область науки.
 
 
   19
 
 
   Впервые доктор Коринта пришел в лесную сторожку без грибов. Он был
чрезвычайно взволнован. Увидев его пустое лукошко, Влах ухмыльнулся:
   - Что, доктор, не повезло сегодня?
   - Напротив, Влах, напротив! Сегодня мне чертовски повезло. Не спал всю
ночь, но зато такой "гриб" обнаружил, что весь твой лес за него отдать не
жалко. Потому и не заходил я на свои плантации. Прямо из города сюда:
   - Что ж ты такое обнаружил? Что-нибудь новое по части операций?
   - Нет, Влах, не то. Я победил в себе здравый смысл, чтобы раскрыть одну
великолепную тайну! Лесник сочувственно покачал головой:
   - Все маешься над вопросом, почему наш Кожин не разбился?
   - Не только над этим. Главное тут, пожалуй, в другом. Главное в том,
как он очутился в нашем лесу. Это важнее, чем ты думаешь: Если бы только
парень доверился мне!..
   - А что тут может быть непонятного и важного? Просто парню невероятно
повезло: - проворчал Влах, для которого в появлении Кожина у него в лесу
не было решительно ничего непонятного.
   Коринта не стал ему ничего объяснять и поспешно поднялся на чердак.
   Ивета и Кожин ждали его. По их возбужденным лицам нетрудно было
догадаться, что они уже успели жарко о чем-то поспорить.
   Ответив на приветствие врача, Кожин смущенно сказал:
   - Хочу перед вами извиниться, доктор. Прошлый раз я наговорил вам
всяких глупостей. Уж вы не сердитесь:
   - Сердиться некогда, друг мой! - весело отмахнулся от него Коринта,
который уже забыл о недавней размолвке. - У нас с вами такие теперь дела
пойдут, что будет не до эмоций!.. Ивета, вы накормили пациента завтраком?
   - Нет еще, пан доктор. Мы тут обсуждали:
   - Отставить обсуждения! Шагом марш вниз, а мы тут до завтрака немного
займемся.
   Натощак человек лучше соображает:
   Ивета побежала готовить завтрак, а Коринта уселся на кучу сена и
выхватил из кармана листки бумаги, заполненные какими-то чертежами и
длинными вереницами цифр. Вид у доктора был при этом такой, словно он
разработал план генерального сражения, которое принесет быструю и полную
победу над всеми фашистскими армиями. Глаза его сверкали, усьг
топорщились, обычно бледные щеки порозовели.
   Видя столь необыкновенное состояние своего врача, Кожин приготовился
услышать любую сногсшибательную новость. Но то, что он услышал, превзошло
все его ожидания.
   - Слушайте, пан Кожин. Слушайте, смотрите и удивляйтесь!
   Доктор протянул Кожину один из листков бумаги и продолжал с большим
жаром:
   - Вот эту кривую я провел от сосны, на которую вы изволили свалиться.
Высоту, с которой вы упали, я условно принял за пятнадцать метров:
Погодите, не возражайте, слушайте дальше. Вот три пункта, над которыми в
ту ночь заметили загадочный бесшумный снаряд. Наблюдатели всех трех
пунктов указывают разную высоту. По мере приближения к К-ову снаряд летел
все ниже и ниже. Скорость движения тоже наблюдалась разная. Она почему-то
затухала и сходила на нет вместе с высотой. Расчеты показывают, что снаряд
мог упасть именно на ту сосну, под которой мы вас нашли: Кожин не выдержал
и ворвался в эти рассуждения:
   - Но при чем тут снаряд, доктор? Я ничего не понимаю!..
   - Не понимаете?
   Коринта откинул голову и, устремив на Кожина торжествующий взгляд, с
расстановкой произнес:
   - Вы и были тем загадочным снарядом, пан Кожин! Сержант рассмеялся. Он
принял заявление доктора как розыгрыш:
   - Вы, конечно, шутите, пан доктор.
   - Нисколько. Не стал бы я ради глупой шутки не спать всю ночь и делать
все эти расчеты. Картину всего события, пережитого вами, я смоделировал
так. Вы прыгаете с высоты трех тысяч метров: Кстати, в котором часу это
было?
   - В двадцать три часа двенадцать минут. Это абсолютно точно.
   - Хорошо: Итак, вы прыгаете и в пределах первой тысячи метров
обнаруживаете неисправность парашюта. Вам угрожает гибель. У вас остаются
считанные секунды. И тут вы - сознательно или бессознательно, не мне
судить, - принимаете какие-то меры для своего спасения. На это уходит еще
около двадцати секунд, и в результате вы еще на тысячу метров
приближаетесь к земле. Но вот включается новая, никому еще не известная
сила, которой вы один умеете пользоваться. И в тот же миг отвесная прямая
вашего падения резко отклоняется в сторону. Ваше свободное падение
превращается в стремительное скольжение с крутой воздушной горы. Скорость,
набранная падением, угасает, и одновременно с этим невидимая воздушная
гора становится все более пологой, приближаясь к горизонтали. Если бы вы
пролетели от злополучной сосны еще хотя бы один километр, вы приземлились
бы мягко, словно на перину, не ощутив ни малейшего удара о землю. Но
именно над сосной таинственная сила почему-то отключилась. В тот же миг вы
рухнули на сосну всей своей тяжестью:
   - Позвольте, доктор! По-вашему, значит, я летел просто так, своим ходом?
   - Я не знаю, как, почему или на-чем вы летели, но я нисколько больше не
сомневаюсь, что вы именно летели, что в наш лес из окрестностей Б. вы
попали по воздуху. Мои расчеты основаны на данных о высоте и скорости
вашего первоначального падения, после того как вы покинули самолет, о
высоте и скорости полета загадочного снаряда и, наконец, о той
предполагаемой высоте, с которой вы упали на сосну. Получилась строжайшая
закономернос